I. Международно-правовые средства предотвращения 7 страница

< 282> Принципы и цели ядерного нераспространения и разоружения от 11.05.1995 (ILM 34 (1995) 969); Goldblat/Cox (Hrsg). Nuclear Weapon Tests: Prohibition or Limitation? 1988.

< 283> Об этом см.: Arnett. Implementing the Comprehensive Test Ban, SIPRI-Research Report Nr 8 (1994); см. также: различные статьи о Договоре: Negotiations in the Conference of Disarmament, 1994, Disarmament 18 (1995) 55ff; Ferm. Multilateral and Bilateral Efforts Towards Nuclear Test Limitations, SIPRI Yb 1991, 541ff.

< 284> См.: Delpech/Dunn/Fischer/Sood, Halting the Production of Fissile Materials for Nuclear Weapons, UNIDIR-Publication 94/45 (1994).

< 285> См. примеч. 277.

< 286> О верификации см.: Altmann/Stock/Stroot (Hrsg). Verification After the Cold War, 1994; Bild/Jones. Multilateral Verification: Opportunities and Constraints, Disarmament 1991, 69ff; Bothe/Ronzitti/Rosas (Hrsg). The New Chemical Weapon Convention, 1999; Findlay, Verification of the Ottawa Convention, Disarmament Forum 4 (1999) 45ff; Hanski/Rosas/Stendahl (Hrsg). Verification of Arms Control Agreements, 1991; Haubrock. Das Verifikationsproblem der , 1992; Gmelch. Verifikation von multi- und internationalen , 1992; Myjer. The Law of Arms Control and International Supervision, Leiden JIL 1990, 99ff; Graf Vitzthum // Bothe/Graf Vitzthum. Rechtsfragen, mwN; о верификации в рамках МАГАТЭ см.: Lohmann. Die rechtliche Struktur der der Internationalen Atomenergie-Organisation, 1993.

< 287> Принята Резолюцией A/RES/50/245 от 17.09.1996 (ILM 35 ((1996) 1439). Сенат США отказался от ратификации. О режиме биологического оружия см.: Pearson/Chevrier, An Effective Prohibition of Biological Weapons, in Lederberg (Hrsg). Biological Weapons - Limiting the Threat, 1999, 113. Переговоры по этому вопросу столкнулись с противодействием США.

< 288> Резолюция S/RES/687 от 03.04.1991, п. 7 и след.; см. абз. 34 - 44 наст. разд.

55. Поскольку контроль над вооружениями и разоружение еще не полностью урегулированы в договорах, постольку важная роль отводится установлению Международным судом ООН в своем консультативном заключении о допустимости ядерного оружия (8 июля 1996 года) < 289> правового обязательства, согласно которому государства должны добросовестно вести переговоры, нацеленные на ядерное разоружение, и достичь конечного результата. Это было признано ядерными державами на конференции по пересмотру Договора о нераспространении в 2000 году < 290>, но исполнение этого обязательства на практике не предвидится. Проблема дестабилизирующего действия оружия массового поражения в настоящее время связана с опасностью его попадания в руки террористов или " стран-изгоев": в рамках дискуссии о так называемых новых вызовах < 291> так оправдывают одностороннее применение силы. Если оружие массового поражения представляет собой (еще?) не реализованную угрозу, возможность использования обычного оружия фактически стимулирует конфликт. Это оружие обостряет страдания, причиняемые в ходе войны во всех " горячих" точках. Поэтому оно остается предметом усилий, предпринимаемых по контролю над вооружениями. Несколько слов о проблеме, связанной с применением мин: Дополнительный протокол к Конвенции ООН о минах предусматривает лишь запрет на их применение < 292>. Оттавское соглашение 1997 года частично решило эту проблему с помощью запрета на владение и распространение мин < 293>. Однако ведущие страны мира (США, Россия, Китай) не участвуют в указанном договоре. Относительно так называемого мелкокалиберного оружия (стрелкового оружия и легкого вооружения (SALW) ) существует лишь Всемирная программа действий ООН < 294>, на региональном уровне действуют юридически не обязывающие договоренности об ограничении импорта и экспорта, значимые в политическом плане < 295>. Небольшой прогресс в глобальном масштабе достигнут Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 18 декабря 2006 года, требующей от Генерального Секретаря ООН проверить возможность разработки универсального договора < 296>. После окончания " холодной войны" по-новому ставится вопрос о региональных соглашениях по вопросам разоружения. Зоны, свободные от ядерного оружия, приобретают значение в качестве средства обеспечения безопасности безъядерных государств. К таким зонам в настоящее время относятся Латинская Америка < 297>, южная часть Тихого океана < 298>, Африка < 299> и Центральная Азия < 300>, причем соответствующие договоры были признаны ядерными державами позже, а частично вообще не были признаны < 301>. В Европе с возникновением ОБСЕ появился новый форум для ведения переговоров по вопросам безопасности, включая контроль над вооружениями и разоружение < 302>.

--------------------------------

< 289> § 98 и след. заключ.

< 290> 2000 Review Conference of the Parties to the Treaty on the Non-Proliferation of Nuclear Weapons, 24.04 - 19.05.2000, New York, https://www.un.org/Depts/dda/WMD/nptrevdoc.html.

< 291> См. абз. 11, 19.

< 292> Об этом см. абз. 73.

< 293> Договор от 18.09 - 03.12.1997 (ILM 36 ((1997) 1507; BGBl 1998 II, 778). Трансформирован в право Германии посредством § 18а Закона о контроле над боевым оружием.

< 294> Принята на конференции ООН по проблеме незаконной торговли стрелковым оружием и легкими вооружениями 09.07 - 20.07.2001 (документ ООН: A/CONF. 192/15); о срыве конференции по пересмотру в 2006 г. см.: Wisotzki. Aktionsprogramm zu Leicht- und Kleinwaffen, VN 54 (2006) 164f.

< 295> Документ ОБСЕ о мелкокалиберном оружии и легком вооружении от 24.11.2000 (Fastenrath, KSZE/OSZE, F14).

< 296> Резолюция A/RES/61/88; см. также: Резолюцию A/RES/61/66 от 03.01.2007 (" Незаконная торговля стрелковым оружием и легкими вооружениями во всех ее аспектах") о Программе действий ООН.

< 297> Договор о запрещении ядерного оружия в Латинской Америке (Договор Тлателолко) от 14.02.1967 (Fahl (Fn 267) Bd I, Nr 4).

< 298> Договор о безъядерной зоне в южной части Тихого океана (Договор Раротонга) от 06.08.1985 (ILM 24 (1985) 1442).

< 299> Договор о зоне, свободной от ядерного оружия, в Африке (Пелиндабский договор) от 11.04.1996 (документ ООН A/50/426); не вступил в силу.

< 300> Семипалатинский договор от 08.09.2006; не вступил в силу.

< 301> См.: Fischer // Ipsen (Fn 13) § 61 Rn 31ff mwN.

< 302> Об этом см.: Lutz. Die OSZE im der Sicherheitsarchitektur des zwanzigsten Jahrhunderts zum Sicherheitsmodell des einundzwanzigsten Jahrhunderts, OSZE-Jb 1 (1995) 63ff; см. также: . OSZE und die Zukunft von und in Europa, Vierteljahresschrift Sicherheit und Frieden 13 (1995) 239ff. В рамках встречи ОБСЕ на высшем уровне в Стамбуле в 1999 г. в Договор об обычных вооруженных силах в Европе были внесены изменения с учетом новых политических условий в сфере безопасности в Европе. Измененный Договор еще не вступил в силу.

II. МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ПРИМЕНЕНИЯ СИЛЫ:

ПРАВО ВООРУЖЕННЫХ КОНФЛИКТОВ (IUS IN BELLO)

1. Основы и эволюция

56. Даже если международное право в целом не в состоянии противостоять разжиганию вооруженных конфликтов, подобные конфликты подлежат ограничению посредством правовых норм. С исторической точки зрения ius contra bellum и ius in bello достаточно взаимосвязаны < 303>. Для Гроция справедливая война - это война, ведущаяся исключительно с применением справедливых средств; по нашим сегодняшним меркам, справедливые средства в понимании Гроция включают в себя далеко идущие уступки, связанные с необходимостью вооруженного вмешательства < 304>. В результате развитие ius in bello опережает ius contra bellum. На смену отдельным договорным нормам XVIII и начала XIX века во второй половине XIX века пришла прогрессивная кодификация норм вооруженных конфликтов < 305>. Тенденция развития, когда основное внимание уделяется допустимым средствам причинения вреда противнику, берет свое начало в Санкт-Петербургской декларации о запрете использования взрывчатых и зажигательных пуль 1868 года < 306> и Брюссельской декларации 1874 года о законах и обычаях сухопутной войны < 307> (правда, так и не ратифицированных), и находит продолжение в договорах, принятых на Гаагских мирных конференциях (1899 и 1907 годов), в числе которых необходимо отметить так называемую Гаагскую конвенцию о законах и обычаях сухопутной войны < 308> (приложение к IV Гаагской конвенции 1907 года). Другое направление развития, в котором основное внимание уделяется защите жертв вооруженных конфликтов (так называемое женевское право), связано с первой Женевской конвенцией 1864 года < 309> об улучшении участи раненых военнослужащих во время сухопутной войны и ее новой редакцией 1906 года < 310>, двумя Женевскими конвенциями 1929 года < 311>, четырьмя Женевскими конвенциями 1949 года < 312>, двумя Дополнительными протоколами к ним 1977 г. < 313> и Третьим дополнительным протоколом 2005 г. Особенности развития мы отмечаем в правовых нормах о морской войне, вытекающих из Парижской декларации о морской войне 1856 года < 314>, в нормах о запрете применения определенных видов оружия (особую значимость имеют Женевский протокол 1925 года < 315> о запрещении применения химического и бактериологического оружия, а также рамочная Конвенция ООН о запрещении или ограничении обычного оружия и дополнительные протоколы к ней, например, об ограничении применения противопехотных мин < 316>), о защите культурных ценностей (Гаагская конвенция 1954 года < 317> и Второй дополнительный протокол к ней от 17 мая 1999 года < 318>) и о воздушной войне (Гаагские правила ведения воздушной войны 1923 года < 319>, которые представляют собой лишь работу экспертов, так и не ставшую договором, но которые в значительной мере считаются выражением международного обычного права).

--------------------------------

< 303> См.: Раздел 1. Граф Витцтум. Абзац 104.

< 304> , War, Laws of, History, EPIL IV (2000) 1386ff; Bothe. Die Entwicklung des , Handbuch des Deutschen Roten Kreuzes zum IV. Genfer Abkommen und zu den Zusatzprotokollen, 1984, 16.

< 305> См.: (Fn 304) 1387; Bothe (Fn 304) 14ff; Best. Law and War, 1994, 39ff; Schindler. International Humanitarian Law, JHIL 5 (2003) 165ff; Meron. War Crimes Law Comes of Age, 1999; международное развитие стимулировалось внутригосударственной кодификацией, в том числе (составитель - немецкий юрист Френсис Либер) Инструкцией по управлению армией Соединенных Штатов, изданной Президентом Линкольном как Общий приказ N 100 (Schindler/Toman (Hrsg). The Law of Armed Conflicts, 4. Aufl 2004, 3); об этом см.: . Der Lieber's Code und die Wurzeln des modernen 62 (2002) 424ff.

< 306> Schindler/Toman (Fn 305) 91 f.

< 307> Schindler/Toman (Fn 305) 21.

< 308> Schindler/Toman (Fn 305) 55.

< 309> Schindler/Toman (Fn 305) 365.

< 310> Schindler/Toman (Fn 305) 383.

< 311> Schindler/Toman (Fn 305) 404, 421.

< 312> Schindler/Toman (Fn 305) 459, 485, 507, 575.

< 313> Schindler/Toman (Fn 305) 711 u 775. Об истории и значении этих документов см.: Bothe // Bothe/Partsch/Solf. New Rules, 1ff.

< 314> Schindler/Toman (Fn 305) 1055; Ronzitti. 1856 Paris Declaration Respecting Maritime Law // ders (Hrsg). The Law of Naval Warfare, 1988, 61 (64); о современном развитии см.: Heintschel v. Heinegg. Seekriegsrecht und im Seekrieg, 1995; ders, Friedliche Nutzung. Seekriegs- und , Friedenssicherung // Graf Vitzthum (Hrsg). Handbuch des Seerechts, 2006, 499 (542ff).

< 315> Schindler/Toman (Fn 305) 105. См. также: Bothe. Das Verbot des Einsatzes chemischer und bakteriologischer Waffen, 1973, 21ff u 110ff.

< 316> Конвенция о запрещении или ограничении применения конкретных видов обычного оружия, которые могут считаться наносящими чрезмерные повреждения или имеющими неизбирательное действие от 10.10.1980 (ILM 19 (1980) 1524); Протокол о необнаруживаемых осколках (ILM 19 (1980) 1529); Протокол о запрещении или ограничении применения мин, мин-ловушек и других устройств (ILM 19 (1980) 1529), с изменениями от 03.05.1996. (Doc CCW/CONF.I/16 (Part I), Annex B); Протокол о запрещении или ограничении применения зажигательного оружия (ILM 19 (1980) 1534); Резолюция о системах мелкокалиберного оружия (ILM 19 (1980) 1536); IV Протокол об ослепляющем лазерном оружии 1995. (Doc CCW/CONF.I/16, Annex A, 13ff).

< 317> Schindler/Toman (Fn 305) 999.

< 318> ILM 38 (1999) 769; Eick. Schutz von Kulturgut in bewaffneten Konflikten: Das Zweite Protokoll zur Haager Konvention von 1954, HV-I 12 (1999) 143; Henckaerts. New Rules for the Protection of Cultural Property in Armed Conflict, ebd, 147; см. также: Раздел 6. Дольцер. Абзац 145 и след.

< 319> Schindler/Toman (Fn 305) 315.

57. Широкая универсальность была достигнута в основных областях договорного права. В частности, это относится к Женевским конвенциям 1949 года < 320>, касающимся защиты жертв вооруженных конфликтов. В сфере запрета на оружие это также относится к Женевскому протоколу о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств 1925 года < 321>. Заключенные в 1977 году Дополнительные протоколы к Женевской конвенции ратифицированы на данный момент большим количеством государств, однако не ратифицировали их США < 322> и некоторые другие государства в конфликтных регионах (например, Иран, Ирак, Израиль, Турция; Индия, Пакистан; Индонезия, Малайзия, Таиланд). Кроме того, применение Дополнительного протокола I по основополагающим вопросам, а именно в отношении необычных видов оружия, остается спорным < 323>. Большие пробелы наблюдаются в договорном праве, в частности, в международно-правовых нормах о морской < 324> и воздушной войне. По названным причинам международное обычное право играет весьма важную роль в процессе урегулирования вооруженных конфликтов < 325> и в последние годы пользуется повышенным вниманием < 326>.

--------------------------------

< 320> По состоянию на 1 марта 2007. Женевские конвенции были ратифицированы 194 государствами, Дополнительный протокол I был ратифицирован 167 и Дополнительный протокол II - 163 государствами; см. (https://www.icrc.org/web/eng/).

< 321> По состоянию на 1 марта 2007 г. 134 государства ратифицировали Протокол от 17.06.1925 о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых и иных подобных газов и бактериологических средств (RGBl 1929 II, 173).

< 322> Meron. The Time Has Come for the United States to Ratify Geneva Protocol I, AJIL 88 (1994) 678ff; Prugh. American Issues and Friendly Reservation Regarding Protocol I, Additional to the Geneva Conventions, RDIMDG 31 (1992) 223ff; Aldrich. Prospects for the United States Ratification of Additional Protocol I to the 1949 Geneva Convention, AJIL 85 (1991) 1ff; см. также: письмо читателя: Rubin. AJIL 85 (1991) 662f.

< 323> Solf // Bothe/Partsch/Solf. New Rules, 188ff; Meyrowitz. Les armes et le droit de la guerre // Delissen/Tanja (Hrsg). Humanitarian Law of Armed Conflict, FS Kalshoven, 1991, 297 (311ff); Fischer. Der Einsatz von Nuklearwaffen nach Art. 51 des I. Zusatzprotokolls zu den Genfer Konventionen von 1949, 1985, 132ff; Empell, und , 1993; подробнее об этом см. абз. 75.

< 324> Ronzitti. Introductory: The Crisis of the Traditional Law Regulating Armed Conflict at Sea and the Need for its Revision // ders (Fn 314) 1ff. Подробнее см. абз. 113 и след.

< 325> Gasser. in das , 1995, 20; Bruderlein. Vom Gewohnheitsrecht im , IRRC 31 (1991) 331ff; Kadelbach. Zwingende Normen des , HV-I 1992, 118ff.

< 326> Henckaerts/Doswald-Beck, Customary International Humanitarian Law, 2005.

Стимулом к развитию международных правил ведения войны выступала не только идея гуманности, то есть стремление к предотвращению и уменьшению человеческих страданий, но и заинтересованность государств в ограничении ущерба, причиненного в результате вооруженных конфликтов < 327>. Сокращение средств нанесения взаимного ущерба может и должно облегчить возвращение к мирной жизни. В этом смысле праву войны присуща функция, способствующая установлению мира.

--------------------------------

< 327> Ipsen // ders (Fn 13) § 65 Rn 3.

59. Существенной гарантией соблюдения международного права войны является принцип взаимности. Указанный принцип должен равнозначно действовать как для нападающего, так и для жертвы нападения. Он нейтрален в отношении ius contra bellum (принцип недискриминации или равенства сторон, находящихся в конфликте) < 328>. Это означает, что в случае агрессии агрессор, равно как и его жертва, наделяется посредством ius in bello правами и обязанностями.

--------------------------------

< 328> Bothe. Le Droit de la Guerre et les Nations Unies, Etudes et travaux de l'Institut universitaire de hautes etudes internationales 5 (1967) 137 (163ff); Ipsen // ders (Fn 13) § 67 Rn 9.

60. С другой стороны, принцип взаимности ограничен таким образом, что в интересах защиты жертв нарушения норм международного права войны одной стороной не приводит к наделению другой стороны правом на осуществление таких же действий. Напротив, здесь действует запрет на применение репрессалий (в частности, запрет применения репрессалий против военнопленных, раненых и больных) < 329>. В запретах на применение репрессалий в пользу определенных жертв конфликтов отражена одна из основных задач международного права войны, а именно защита человека. Целевая направленность норм международного права войны и положений о защите прав человека совпадает < 330>. Поскольку обе сферы регулирования частично пересекаются, постольку они применяются параллельно < 331>. Однако обширную область права вооруженных конфликтов, получившую наименование международного гуманитарного права в соответствии с задачами защиты прав человека, нельзя рассматривать только как инструмент регулирования в сфере " прав человека".

--------------------------------

< 329> Статья 46 I Женевской конвенции, ст. 47 II Женевской конвенции, абз. 3 ст. 13 III Женевской конвенции, абз. 3 ст. 33 IV Женевской конвенции; ст. 20, абз. 6 ст. 51, п. c ст. 53, абз. 4 ст. 54, абз. 2 ст. 55, абз. 4 ст. 56 Дополнительного протокола I. См.: Европейская комиссия за демократию через право. Экспертное заключение о возможной необходимости развития положений Женевских конвенций (EuGRZ 31 (2004) 343 (345)).

< 330> См.: Раздел 1. Граф Витцтум. Абзац 107; подробнее см. абз. 121 наст. разд.

< 331> Консультативное заключение Международного суда ООН по делу о возведении стены (Mauer-Gutachten), п. 106. О соотношении отраслей права см.: Partsch. Human Rights and Humanitarian Law, EPIL II (1995) 910ff mwN; Bothe. und Schutz der Menschenrechte, FS Tomuschat. 2005, 63ff; . International Humanitarian Law and Human Rights Law, IRRC 293 (1993) 94ff; Frowein. The Relationship between Human Rights Regimes and Regimes of Belligerent Occupation, IYHR 28 (1999) 1ff; Meron. The Humanization of Humanitarian Law, AJIL 94 (2000) 239ff; Provost, International Human Rights and Humanitarian Law, 2002; Stahn (Fn 43 (International Law)) 205ff; Meron (Fn 305); см. статьи: " Bombing for Peace", ASIL Proc 96 (2002) 95ff.

61. Критики считают, что международное право войны скорее узаконивает насилие, чем ограничивает его < 332>. С этим можно согласиться в том смысле, что практика военных держав, образующая обычное право, равно как и закрепленная в договорах позиция этих государств, всегда принималась во внимание, чтобы не запрещать средства и методы ведения войны, необходимые для военных целей. Кроме того, страны, принимавшие участие в вооруженных конфликтах, всегда приводили толкование соответствующих положений, которые представляли определенные (возможно, неправомочные) военные действия в законном свете. Все это дает конфликтующим сторонам возможность использовать верность праву в качестве аргумента для улучшения собственной политической позиции. В отдельных случаях это может показаться неприемлемым как с моральной, так и частично с правовой точки зрения. Но в этом заключается лишь половина истины. Если право разграничивает допустимые и недопустимые средства и методы ведения войны, то указанная граница приобретает как легитимирующую, так и нелегитимирующую функцию. Апелляция в отношении легитимирующей функции может быть в любой момент поставлена под вопрос приверженцами иных взглядов с помощью юридических и политических аргументов (что и происходит на деле). В современном процессе поиска консенсуса, который при помощи договора или развития обычного права исключает спорные юридические вопросы, военные интересы хотя и могут быть реализованы, но они не являются доминирующими. В итоге международное право войны включает важное действие, ограничивающее применение силы.

--------------------------------

< 332> af Jochnik/Normand. The Legitimation of Violence: A Critical History of the Laws of War, Harvard ILJ 35 (1994) 49ff; dies. The Legitimation of Violence: A Critical Analysis of the Gulf War, ebd, 387ff.

2. Отношения между сторонами в конфликте

а) Сфера применения права войны

62. В соответствии с традиционным пониманием международное право войны регламентировало допустимость или недопустимость действий, причиняющих вред, лишь в случае возникновения войны между государствами. Таким образом, понятие войны в международном праве имело решающее значение не только в вопросе о запрещенной и недозволенной силе < 333>, но и в вопросе об определении сферы применения целой отрасли права. Это определение существует в субъективном и объективном варианте. Субъективное определение войны предполагает намерение вести войну. Это означает, что государства, отрицая намерение вести войну, могли сократить сферу действия норм права войны, что с точки зрения защиты жертв вооруженных конфликтов неприемлемо. В целом можно сказать, что международно-правовое понятие войны, используемое при определении сферы действия норм права войны, в частности норм, направленных на защиту жертв конфликтов, оказалось слишком ограниченным < 334>. С учетом указанного опыта в международных договорах, заключенных в области права войны по окончании Второй мировой войны, включая Женевские конвенции 1949 года, вместо понятия войны употребляется дефиниция вооруженные конфликты. В этой связи получила развитие новая теория об определении сферы применения норм о вооруженных конфликтах < 335>. Таким образом, субъективное определение ситуаций, в которых применяются эти договорные нормы, оказалось несовместимым с новым направлением развития. Иначе обстоит дело с объективным определением, в частности рассматривающим определенную интенсивность враждебных действий в качестве предпосылки для определения понятия войны. Представляется вполне оправданным требование об использовании такой ограничивающей характеристики при установлении факта наличия вооруженного конфликта. В действительности определенные нормы права войны совместимы лишь с конфликтами определенной интенсивности. С другой стороны, также необходимы нормы, регулирующие менее значительные вооруженные конфликты, так называемые военные инциденты: например, нормы о допустимом применении оружия и о человечном отношении к пленным. Для таких норм планка (интенсивности), позволяющая установить факт наличия вооруженного конфликта, должна быть соответственно снижена < 336>. Кроме того, ius in bello также применяется к вооруженным конфликтам, в которых задействованы вооруженные силы ООН < 337> (принудительные меры военного характера, операции по поддержанию мира), если это приводит к ситуациям, которые можно оценить как вооруженные конфликты. Если речь идет о вооруженных силах, которые являются институтом ООН, а не государств, предоставляющих свой контингент войск, то адресатом норм международного права, применимого к действиям вооруженных сил, выступает ООН. ООН, не являясь участником соответствующих международных договоров, тем не менее связана применимыми нормами обычного права. На ООН распространяется действие международного права. Если ООН использует свои вооруженные силы в вооруженном конфликте, то она обязана соблюдать нормы международного права, а также подпадает под защиту тех норм, которые были разработаны международным обычным правом именно для подобных ситуаций.

--------------------------------

< 333> Об этом см. абз. 9.

< 334> Об особенностях права нейтралитета см. абз. 103 и след.

< 335> Grob. The Relativity of War and Peace, 1949; Kotzsch. The Concept of War in Contemporary History and International Law, 1956; Lit Post. Some Curiosities in the Sources of the Law of Armed Conflict Conceived in a General International Legal Perspective, NYIL 25 (1994) 83ff; Ipsen. Zum Begriff des " internationalen Konflikts", FS Menzel, 1975, 405ff.

< 336> Bothe (Fn 328) 149ff.

< 337> Secretary General's Bulletin: Observance by UN Forces of International Humanitarian Law (ST/SGB/1999/13 v 6.8.1999), abgedr // Int Peacekeeping 5 (1999) 161ff; Bothe. Peacekeeping and International Humanitarian Law, Int Peacekeeping 3 (1996) 91ff; Shraga. UN Peacekeeping Operations: Applicability of International Humanitarian Law and Responsibility for Operation Related Damage, AJIL 94 (2000) 406ff; Zwanenburg. The Secretary-General's Bulletin on Observance by United Nations Forces of International Humanitarian Law, Int Peacekeeping 5 (1999) 133ff.

б) Общие принципы и правовые нормы,

касающиеся сухопутной войны

Основополагающие нормы

63. Отправной точкой универсального регулирования вооруженных конфликтов считается идея, согласно которой вооруженный конфликт представляет собой столкновение между государствами, а не народами < 338>. На этом постулате базируется принцип различия между лицами, которые в качестве уполномоченных органов конфликтующей стороны вправе совершать боевые действия (комбатанты), и лицами, которые этого делать не вправе, а также лицами и материальными средствами противника, которые могут подвергаться нападению (комбатанты и лица, принимающие непосредственное участие в боевых действиях; военные объекты), и лицами, нападение на которых запрещено (гражданские лица, гражданское население, гражданские объекты). Ослабление военного сопротивления государства-противника является единственной законной целью вооруженного конфликта. Применение силы, не требуемое для достижения этой единственно законной цели и потому избыточное, таким образом, запрещено. Вследствие этого военная необходимость, зачастую приводимая в оправдание использования военных мер, изначально ограничена. Военная необходимость не только узаконивает применение военной силы, но и ограничивает его < 339>. Сама по себе военная необходимость ни в коей мере не оправдывает все военные действия. Законные военные объекты могут подвергаться нападению только с помощью разрешенных средств. Специальные правила ведения войны не могут быть отменены посредством ссылки на военную необходимость. Указанные правила дополняет общий принцип гуманности, сформулированный в так называемой оговорке Мартенса < 340>. В случаях, не предусмотренных специальными нормами, " гражданские лица и комбатанты находятся под защитой и покровительством принципов международного права, проистекающих из установившихся обычаев, принципов гуманности и требований общественного сознания" < 341>. Применение международных норм о правах человека в вооруженных конфликтах также служит реализации принципа гуманности.