I. Международно-правовые средства предотвращения 2 страница

< 40> S/RES/1368 (2001) und 1373 (2001).

< 41> В консультативном заключении по делу о возведении стены (Mauer-Gutachten, § 139) и по делу " Congo/Uganda" (§ 141 и след.) МС ООН подчеркнул, что только государственная власть имеет право на самооборону. В литературе (Weber. Die israelischen im Libanon und in den besetzten Gebieten, AVR 44 (2006) 460ff; Talmon. Grenzen der " grenzenlosen Gerechtigkeit" // (Hrsg), An den Grenzen des Rechts, 2003, 101 (143); Oellers-Frahm. The International Court of Justice and Article 51 of the Charter, FS , 2005, 503ff) в случае необоснованных ссылок на формулировки Совета Безопасности ООН (например, Weber, aaO, 462) этот вопрос рассматривается несколько иначе. Такое мнение в литературе обречено на провал, поскольку нападение, осуществленное не со стороны государства, не может оправдать самооборону против государства (об этом также см.: Bruha/Tams. Self-Defence against Terrorist Acts, FS , 2005, 85 (99)). См.: . The Fight against Global Terrorism, GYIL 44 (2001) 9 (15); Sandoz. Lutte contre le terrorisme et droit international: risques et , SZIER 12 (2002) 319 (336); Gray. Use of Force, 164ff.

< 42> Ссылка на п. g ст. 3 Определения агрессии: " Засылка государством или от имени государства вооруженных банд, групп, иррегулярных сил или наемников, которые осуществляют акты применения вооруженной силы против другого государства, носящие столь серьезный характер, что это равносильно перечисленным выше актам, или его значительное участие в них " (выделено мной. - авт.). См.: ICJ Rep 1986, 103f.

< 43> (Fn 41) 15; Frowein. Der Terrorismus als Herausforderung das , 62 (2002) 879 (885ff); Dinstein. Humanitarian Law on the Conflict in Afghanistan, ASIL Proc 90 (2002) 23; Stahn. " Nicaragua is dead, long live Nicaragua" // Walter u a (Hrsg). Terrorism as a Challenge for National and International Law, 2004, 827 (864); Stahn. International Law at a Crossroads, 62 (2002) 183 (216ff); критику см.: Kohen. The Use of Force by the United States after the End of the Cold War, and its Impact on International Law, in Byers/Nolte (Hrsg). United States Hegemony and the Foundations of International Law, 2003, 197 (209); Sandoz (Fn 41) 338f.

< 44> Weber (Fn 41) 466ff.

12. Сила должна быть направлена против другого государства. Это, безусловно, имеет место во всех случаях, когда нарушается неприкосновенность территории другого государства, например, в результате вторжения войск < 45>. Спорным, однако, остается вопрос, можно ли действия, направленные против внешних позиций государства, считать силой, примененной против этого государства. К таковым относятся нападения на военные объекты (военные корабли и воздушные суда) < 46>, но в отношении военных баз, находящихся за границей, возникают сомнения. Дипломатические представительства за рубежом не следует приравнивать к территории представляемого государства. Сила, примененная против таких представительств, хотя и считается нарушением норм о защите дипломатических миссий, не является, однако, нарушением запрета применения силы. При нападении на морские или воздушные суда в открытом море дискуссии возникают по вопросу, когда можно говорить о нарушении запрета применения силы. В любом случае оно имеет место при особых обстоятельствах, например, если речь идет о специальной перегруппировке средств передвижения, рыболовной флотилии или о конвое торговых судов. Преобладающая практика государств, однако, показывает, что нападение лишь на одно отдельное торговое судно уже представляет собой нарушение запрета применения силы < 47>.

--------------------------------

< 45> См. ст. 3 Определения агрессии: " Любое из следующих действий, независимо от объявления войны, с учетом и в соответствии с положениями ст. 2, будет квалифицироваться в качестве акта агрессии: (a) вторжение или нападение вооруженных сил государства на территорию другого государства или любая военная оккупация, какой бы временный характер она ни носила, являющаяся результатом такого вторжения или нападения, или любая аннексия с применением силы территории другого государства". Иное мнение см.: Stahn (Fn 43) (Nicaragua) 852.

< 46> Пункт d ст. 3 Определения агрессии: " Любое из следующих действий, независимо от объявления войны, с учетом и в соответствии с положениями статьи 2, будет квалифицироваться в качестве акта агрессии... (d) нападение вооруженными силами государства на сухопутные, морские или воздушные силы, или морские и воздушные флоты другого государства".

< 47> Отрицательное мнение по этому вопросу см.: Bothe. Neutrality at Sea // Dekker/Post (Hrsg). The Gulf War, 1991, 205 (209f); иное мнение см.: Greenwood. Comment, ebd, 213f.

13. Государственная территория находится под защитой запрета применения силы даже в том случае, если в государстве отсутствует действенное правительство. " Телеологическое ограничение" < 48> запрета применения силы, заключающееся в том, что запрет не действует в отношении так называемого несостоятельного государства (failed state) < 49>, не может быть обосновано в практике государств в качестве обычного права и является спорным также с политико-правовой точки зрения, поскольку такая аргументация может привести к злоупотреблениям < 50>. Но если государство становится жертвой вооруженного насилия, исходящего от несостоятельного государства, необходимо ответить на вопрос, может ли это государство ссылаться на запрет применения силы, поскольку оно, в свою очередь, грубо нарушает свои обязательства по защите соседних государств.

--------------------------------

< 48> Herdegen. Der Wegfall effektiver Staatsgewalt: " The Failed State", BerDGVR 34 (1996) (61).

< 49> О " несостоятельном государстве" (" failed state") см.: Tetzlaff. Der Wegfall effektiver Staatsgewalt in den Staaten Afrikas, Friedens-Warte 74 (1999) 307ff; . Der " zerfallene Staat" und das , ebd, 275ff.

< 50> См.: v. Lersner. Der Einsatz von Bundeswehrsoldaten in Albanien zur Rettung deutscher , HV-I 19 (1999) 156 (161); . Der Wegfall effektiver Staatsgewalt: " The Failed State", BerDGVR 34 (1996) 9 (17).

14. Трудности связаны с вопросом о том, можно ли и когда можно говорить о нарушении неприкосновенности государственной территории иностранного государства, если по поводу границ ведутся дискуссии. Если запрет применения силы выполняет свою нейтрализующую функцию, его нельзя подвергать сомнению на основании спора о прохождении границы. Если на границе складывается мирная ситуация, на эту границу распространяется действие запрета применения силы < 51>. Поэтому Аргентина в споре с Великобританией по поводу Фолклендских (Мальвинских) островов не могла ссылаться на то, что Великобритания в свое время (по утверждению Аргентины) противоправно заняла эти острова < 52>. Подобные аргументы играют роль, если речь идет о юридической оценке процесса отделения в пределах государства. Но если процесс отделения зашел так далеко, что правительство уже не осуществляет эффективного контроля над частью государственной территории и достигнуто определенное удовлетворительное состояние, то устанавливается так называемый мирный режим де-факто < 53>, который подпадает под защиту международно-правового запрета применения силы. В настоящее время этот аргумент обосновывает, например, действие запрета применения силы в отношениях между Китайской Народной Республикой и Тайванем < 54>. Несколько иначе следует оценивать действие запрета применения силы в отношении зависимых колониальных территорий. Здесь речь идет о борьбе за право на самоопределение, которая, по распространенному мнению, предоставляет народу зависимой территории правовую позицию, защищенную запретом применения силы < 55>. Декларация ООН 1970 года о принципах международного права, касающихся дружественных отношений, обозначает насильственные действия, лишающие народы колоний их права на самоопределение, в качестве нарушения запрета на применение силы < 56>.

--------------------------------

< 51> Schindler // Schindler/Hailbronner. Grenzen, 29ff.

< 52> Dolzer. Falkland Islands (Malvinas), EPIL II (1995) 352ff.

< 53> Frowein. Das de facto-Regime im , 1968, 51ff; Frowein. De facto-Regime, EPIL I (1992) 966ff.

< 54> Heuser. Taiwan und Selbstbestimmungsrecht, 40 (1980) 31 (69); Verdross/Simma. Universelles , 3. Aufl 1984, § 406 Fn 7; Frowein (Fn 53) 35ff.

< 55> Schindler // Schindler/Hailbronner. Grenzen, 24ff.

< 56> Декларация о дружественных отношениях (примеч. 25 наст. разд.): "...Каждое государство обязано воздерживаться от каких-либо насильственных действий, лишающих народы, о которых говорится выше, в изложении настоящего принципа, их права на самоопределение, свободу и независимость".

15. Тем не менее грубые нарушения прав человека не следует приравнивать к нарушению запрета применения силы. Хотя в последние годы Совет Безопасности и делал это, такие нарушения надлежит оценивать как угрозу миру по смыслу ст. 39 Устава ООН < 57>. В этом случае нельзя делать вывод о том, что имеет место нарушение запрета применения силы. Ситуация, обусловившая принятие Советом Безопасности Резолюции о принудительных мерах, по своему значению превосходит нарушение запрета применения силы.

--------------------------------

< 57> См. абз. 44.

16. Запрещено не только применение силы, но и угроза ее применения < 58>. По сравнению с внутригосударственным правом, разграничить угрозу и применение силы в международном праве не всегда просто. Определенные угрозы могут восприниматься как принуждение настолько непосредственно, что их следует приравнять к применению силы.

--------------------------------

< 58> Sadurska. Threats of Force, AJIL 82 (1988) 239ff.

17. Трудно ответить на вопрос, какие виды угрозы следует рассматривать в качестве противоправной угрозы силой. Правомерная угроза силой в случае допустимой самообороны по ст. 51 Устава ООН не может быть противоправной. Поэтому в системе устрашения не присутствует противоправная угроза, если применимые меры, несомненно, квалифицируются в качестве мер, предпринимаемых в целях самообороны. Напротив, вопрос о противоправности любой угрозы, реализация которой представляет собой противоправное действие, является спорным. С юридической точки зрения такие угрозы запрещены, однако в практике государств наблюдается определенная толерантность при правовой оценке угрозы применения силы. В любом случае угроза военного нападения считается противоправной. При оценке мер по вооружению как угрозы применения силы, что вполне возможно < 59>, необходимо учитывать контекст. Разработка и приобретение оружия массового поражения в нарушение договоров по контролю над вооружениями < 60> могут рассматриваться в определенных обстоятельствах как противоправная угроза применения силы. Меры по вооружению могут, однако, в зависимости от обстоятельств выступать угрозой применения мер самообороны и в качестве таковой оставаться допустимыми. Однако разграничить вооружения в целях обороны и в целях нападения почти невозможно. Аналогичные вопросы возникают относительно демонстрации военной силы, которая также принимает характер угрозы. Дискуссии ведутся по вопросу о правомерной угрозе в случае, когда положение приближено к ситуации самообороны, но угроза применения отдельных военных мер явилась бы нарушением действующего права войны. Это касается правовой дилеммы ядерного устрашения < 61>. Угроза причинения вреда другими ощутимыми способами, помимо военных мер, иными словами, экономическое или иное политическое давление, не считается угрозой силой. Запрет применения силы утратит свои границы, если распространить его применение на осуществление давления различными способами < 62>. Это не означает, что допускается любой вид давления. Но при этом затрагивается не запрет на применение силы, а международно-правовой запрет интервенции < 63>, который следует отличать от запрета применения силы.

--------------------------------

< 59> , Stationierung und Grundgesetz, 1982, 59ff.

< 60> См. абз. 53 и след.

< 61> (Fn 59) 49ff; см. также: Rostow, Is There a Legal Basis for Nuclear Deterrence Theory and Policy // Cohen/Gouin (Hrsg). Lawyers and the Nuclear Debate, 1988, 175ff; El-Banhawy, ebd, 181ff; Wang, ebd, 186ff. В консультативном заключении Международного суда от 08.07.1996 о правомерности применения ядерного оружия (GV-Nuklearwaffen) мнения судей разделились (ICJ Rep 1996, 226). Большинство судей (семь) ограничилось докладом об осуществляемой рядом государств политике ядерного устрашения, не проводя при этом четкого правового анализа (§ 66, 73). В пользу допустимости такого устрашения однозначно высказались судьи, оказавшиеся в меньшинстве (Швебель, Гуиллауме, Хиггинс), в то время как большинство судей высказывались по этому вопросу как позитивно (Фляйшхауер), так и негативно (Ши, а также Феррари Браво).

< 62> Randelzhofer (Fn 12) 1249f.

< 63> Oppermann, Intervention, EPIL II (1995) 1436ff.

в) Основания для оправдания применения силы

18. В пользу легитимации применения военной силы в международной практике, как правило, приводится юридический аргумент, указывающий на исключение из запрета применения силы, - случай оправданного применения силы. Основания для оправдания относятся к наиболее спорным проблемам международного права. Дискуссия обычно ведется по трем категориям оснований для оправдания: разрешенное ответное применение силы (то есть самооборона), согласие затронутого государства и решение компетентной международной организации. Юридические основания для оправдания применения военной силы стали регулярно использоваться также как средство политического оправдания применения такой силы. Поэтому такие оправдания следует рассматривать критически < 64>.

--------------------------------

< 64> Corten. The Controversy over the Customary Prohibition on the Use of Force, EJIL 16 (2005) 803ff.

Самооборона

19. Статья 15 Устава ООН прямо признает " естественное право на самооборону" < 65>. Если государство, подвергшееся нападению, обороняется только своими силами, речь идет об индивидуальной самообороне. Однако разрешено также оказание помощи государству, подвергнувшемуся нападению (так называемая коллективная самооборона). Разрешается ответное применение силы, необходимое для отражения вооруженного нападения. Таким образом, квалификация действий в качестве самообороны зависит от квалификации действий, в ответ на которые она осуществляется, в качестве вооруженного нападения. Составной частью стратегии по оправданию применения военной силы является определение понятия вооруженного нападения, которое позволяет рассматривать определенные действия, нарушающие право, в качестве равносильных вооруженному нападению, что в последующих случаях оправдывает ответное применение силы в качестве самообороны < 66>. В частности, новейшая концепция пытается квалифицировать таким путем грубые и систематические нарушения прав человека < 67>. Указанная аргументация ведет к опасным последствиям: запрет применения силы как важнейшее достижение современной международно-правовой культуры, таким образом, почти утрачивает границы, тем самым снижая свою действенность. Сторонники этой точки зрения выдвигают аргументы, что в недавнем прошлом Совет Безопасности квалифицировал нарушения прав человека как угрозу миру, но при этом они не учитывают реальное отличие. Расширение понятия угрозы миру приводит к желательному увеличению возможности вмешательства организованного сообщества государств, в то время как расширение понятия вооруженного нападения, напротив, - к возрастанию неприемлемого одностороннего применения силы государством. Вооруженное нападение имеет место лишь в случае применения военной силы определенной интенсивности. Из этого положения исходит Международный суд ООН < 68>. Военные меры, не достигающие указанного уровня интенсивности, составляют основание для реализации права на осуществление незамедлительных и соразмерных оборонительных мер, но не всеобъемлющего права на самооборону и, ни в коем случае, не права на коллективную самооборону. Основанием для реализации права на самооборону служит только нападение, действительно имеющее место, а не угроза нападения. Превентивная самооборона недопустима < 69>. Это правило постоянно подвергается критике, поскольку оно обеспечивает агрессору выбор момента нападения, наиболее выгодного с военной точки зрения, и лишает жертву возможности защиты < 70>. Так, по широко распространенному мнению, в любом случае допустимой считается самооборона в случае прямой угрозы нападения < 71>. В дискуссии о так называемых новых вызовах (существование " стран-изгоев", распространение оружия массового поражения, терроризм и т.д.) некоторые авторы даже постулируют допустимость так называемых упреждающих ударов (pre-emptive strikes) < 72>. Такое расширение права на самооборону размывает границы запрета на применение силы и в конечном итоге подрывает его действие < 73>. Составной частью действующего права это предлагаемое расширение не стало < 74>. Право на самооборону предполагает не только уже совершенное, но и еще продолжающееся нападение. Применение силы в качестве ответного действия на ранее совершенное, но не имеющее продолжения вооруженное нападение, недопустимо в качестве вооруженной репрессалии. В какой момент в напряженной ситуации действительно можно сказать, что нападение завершено, поскольку активные боевые действия более не ведутся, - сложнейший вопрос в каждом отдельном случае < 75>. Самооборона может осуществляться только как отпор государству, которому инкриминируется вооруженное нападение. Данная концепция не включает самооборону в отношении применения силы негосударственными субъектами. Применение военной силы к государству оправдано только тогда, когда на него возлагается ответственность за применение силы негосударственными субъектами, например, " террористическое" нападение < 76>. Объем мер самообороны должен быть соразмерным тяжести нападения, оправдывающего самооборону (принцип соразмерности) < 77>. Если самооборона выйдет за обозначенные рамки, она переместится в разряд запрещенного применения силы < 78>. Осуществление права на самооборону прекращается тогда, когда Совет Безопасности принимает меры, необходимые для поддержания международного мира < 79>. Однако на практике Совет Безопасности освободил государства от вытекающего из Устава ООН ограничения права на самооборону < 80>.

--------------------------------

< 65> Alexandrov, Self-Defense Against the Use of Force in International Law, 1996; Beres, After the Gulf War: Israel, Preemption and Anticipatory Self-Defence, Houston JIL 14 (1991) 259ff; Bowett, Repraisals Involving Recourse of Armed Force, AJIL 66 (1972) 1ff; Elliott. The New World Order and the Right of Self Defence in the United Nations Charter, Hastings ICLR 1991, 55ff; Gardam, Proportionality, Necessity and the Use of Force by States, 2004; Genoni. Die Notwehr im , 1987; Greig, Self-Defence and the Security Council, ICLQ 40 (1991) 366ff; Kunz. Individual and Collective Self-Defence in Article 51 of the Charter of the United Nations, AJIL 41 (1947) 872ff; Malanczuk. Countermeasures and Self-Defence as Circumstances Precluding Wrongfulness in the ILC's Draft Articles on State Responsibility, 43 (1983) 705ff; McDougal. The Soviet-Cuban Quarantine and Self-Defence, AJIL 57 (1963) 597ff; Mrazek, Prohibition of the Use and Threat of Force, CYIL 27 (1989) 81ff; Plofchan. Article 51: Limits on Selfdefence, Michigan JIL 13 (1992) 336ff; Schachter, Self-Defence and the Rule of Law, AJIL 83 (1989) 259ff; Stahn (Fn 43 (Nicaragua)) 827ff; Wegwood. The Use of Armed Force in International Affairs, Colum J Transnat'l L 29 (1991) 609ff.

< 66> Об этом см.: Weller. The Changing Environment for Forcible Responses to Nontraditional Threats, ASIL Proc 92 (1998) 177ff.

< 67> (Fn 22) 152f; Senghaas. Der Grenzfall: Weltrechtsordnung vs Rowdiestaaten, Sicherheit und Frieden 17 (1999) 134 (136f); Ipsen. Der Kosovo-Einsatz - Illegal? Gerechtfertigt? Entschuldbar, Friedens-Warte 74 (1999) 19 (22f); , Staat und Individuum in Krieg und , NJW 1999, 3077 (3081f); Doehring, , 2. Aufl 2004, Rn 1010ff; Bothe/Martenczuk. Die NATO und die Vereinten Nationen nach dem KosovoKonflikt, VN 47 (1999) 125 (130).

< 68> Дело " Nicaragua": § 191 и след., 211, 249; дело " Oil Platforms": § 51, 64, 72; о выводах суда см. также: особое мнение судьи Симма: § 12 и след.

< 69> Randelzhofer // Simma (Hrsg). The Charter of the United Nations. A Commentary, 1994, Art 51 Rn 34 mwN.

< 70> Hailbronner // Schindler/Hailbronner. Grenzen, 80ff.

< 71> " Формула Каролины": " необходимость самообороны, незамедлительная, чрезвычайная, не оставляющая выбора средств и времени для размышления". См.: Meng. The Caroline, EPIL I (1992) 538ff; Reisman (Fn 36) 43ff.

< 72> Стратегия национальной безопасности от 17.09.2002. (https://www.whitehouse.gov/nsc/nss.pdf); в целом см.: Falk, Global Shock Waves: The Persistence of Terror, Terrorists and Terror-States, 2003; Gareau, State Terrorism and the United States, 2004; O'Day (Hrsg). War on Terrorism, 2004; Charney. The Use of Force Against Terrorism and International Law, AJIL 95 (2001) 835ff; Litwak. The New Calculus of Pre-emption, Survival 44 (2002) 53; Murphy, Terrorism and the Concept of " Armed Attack" in Article 51 of the U.N. Charter, Harvard ILJ 43 (2002) 41ff.

< 73> Bothe. Terrorism and the Legality of Pre-emptive Force, ESIL Proc 14 (2003) 227 (237ff); Fassbender (Fn 4) 249f; Gardner, Neither Bush nor the " Jurisprudes", AJIL 97 (2003) 585 (589f); Falk, What Future for the UN Charter System of War Prevention, AJIL 97 (2003) 590 (597f); Franck. What Happens Now, AJIL 97 (2003) 607 (619); Schaller, Massenvernichtungswaffen und 62 (2002) 641 (657ff); Wedgwood. The Fall of Saddam Hussein, AJIL 97 (2002) 576 (584).

< 74> O'Connell. The Myth of Pre-emptive Self-defence, Paper, ASIL Presidential Task Force on Terrorism, 2002; O'Connell. Pre-Emption and Exception, Sicherheit und Frieden 20 (2002) 136ff; Falk (Fn 73); Franck (Fn 73); Stahn (Fn 43 (International Law)) 232ff; о некоторых сомнениях относительно возможного правового развития см.: Byers, Terrorism, the Use of Force and International Law after 11 September, ICLQ 51 (2002) 401 (410f); в пользу признания de lege ferenda см.: Reisman. Comments // Walter u a (Fn 43) 912. При юридическом обосновании интервенции в Ираке (2003.) США и Великобритания не ссылались на право превентивной самообороны, см.: Frowein. Is Public International Law Dead, GYIL 46 (2003) 9 (11); см. абз. 24 наст. разд.

< 75> Этот вопрос обсуждался в связи с акцией США в Афганистане в 2001. См.: Preiser, " Operation Enduring Freedom" and the UN Charter, International Peacekeeping 8 (2002) 213 (228ff).

< 76> См. отсылки в примеч. 41 наст. разд. Сомнения см.: Bruha/Bortfeld, Terrorismus und Selbstverteidigung, VN 49 (2001) 161 (165).

< 77> Bryde (Fn 14) 212f; Gardam, Proportionality and Force in International Law, AJIL 87 (1993) 391ff. Здесь содержится основная критика нападения Израиля на Ливан в 2006; см. Weber (Fn 41).

< 78> Постоянная судебная практика МС ООН, консультативное заключение о правомерности применения ядерного оружия (GV-Nuklearwaf/en, § 41); дело " Nicaragua", § 176; дело " Oil Platforms", § 76f.

< 79> См. абз. 32 и след.

< 80> S/RES/661 от 6.8.1990 (VN 1990, 146): об оккупации Кувейта Ираком.

Осуществление права на самоопределение

20. Связь между запрещенным применением силы и легитимацией определенного применения силы проявляется в случае осуществления права на самоопределение с применением силы < 81>. Если вслед за Генеральной Ассамблеей рассматривать нарушение права на самоопределение как одну из форм запрещенного применения силы < 82>, то в любом случае реализация народом права на самоопределение с применением силы может быть представлена как вид самообороны, то есть законное по международным нормам ответное применение силы. В 1970-х годах эта формулировка все больше утверждалась в ООН. Однако принятые по общему одобрению декларации Генеральной Ассамблеи, в том числе Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами, и об определении агрессии < 83>, не содержали прямого признания вооруженной борьбы как средства реализации права на самоопределение в качестве правомерной. Это положение было предусмотрено лишь в Резолюциях, принятых большинством голосов, причем несогласие западных стран в итоге выразилось в воздержании при голосовании < 84>. Следовательно, определение реализации права на самоопределение с применением силы как вида самообороны оправдывает военную помощь, предоставленную в качестве коллективной самообороны < 85> для такой реализации права на самоопределение. Указанную конструкцию впервые использовала Индия для оправдания ввода своих войск в 1962 году в Гоа, бывшую в то время португальскую колонию < 86>. С тех пор этот аргумент завоевал большую популярность при оправдании поддержки национальных освободительных войн. Его использовали не только страны третьего мира, но и Советский Союз и его союзники, подчеркивая при этом антиколониальный контекст. Когда в 1971 году Индия ввела свои войска в Восточный Пакистан < 87>, что привело к созданию государства Бангладеш, эта логика также использовалась для оправдания военных мер Индии. Однако западные страны никогда не признавали такую правовую конструкцию. В принятых Генеральной Ассамблеей путем общего одобрения Декларациях названная проблема скрывается за формальным компромиссом. В практике государств согласие с определенной правовой конструкцией, по сути, коренилось в конфликтном характере процесса деколонизации. Государства, ссылавшиеся на этот аргумент, по известным политическим причинам не были в состоянии использовать его и в других конфликтных ситуациях. После окончания периода деколонизации и распада социалистического блока такая аргументация утратила политическое значение. Сегодня нельзя исходить из представления, что помощь в вооруженной борьбе при реализации права на самоопределение означает конкретизацию принципа коллективной самообороны по обычному праву. Здесь отсутствует соответствующее общее правовое убеждение.