Часть I. Воссоединение 1 страница

Ростислав Крыжиманцев

Призрачный путь

Книга первая

Последствия

«Прошлое не стоит того, чтобы жить им»,

Призрак

От автора

Дарова! Если Вы открыли эту книгу, то Вы либо хотите лишний раз постебаться над автором сия творения, либо убедиться в его творческих способностях, в коих даже сам автор малость сомневается! Как бы то ни было, я вам благодарен, и ради Вашего же комфортного чтения, хочу дать Вам пару нелишних советов.

Во-первых, всех любителей и дотошных почитателей физики, а также прочих точных наук я попрошу сразу же удалить со своего компа эту книгу, ну или выкинуть в окно, если ее все-таки выпустят в печатном издании. Наука в данной книге – не более чем фон для основных событий и ни в коем случае не то, ради чего затевалось данное произведение. Погрешности, допущенные мною в области астрономии, физики и анатомии никакого серьезного значения для человечества не имеют, так что убедительно прошу не заострять на них внимание, а принять как часть цельного фантастического образа мира, описанного здесь.

Во-вторых, всех любителей конструктивной и целенаправленной критики в мой адрес я буду очень рад выслушать, так как это мое первое произведение с продуманным сюжетом и персонажами, в лице коих некоторые читатели, надеюсь, узнают самих себя. Людей с претензиями вроде «а ты запятую не там поставил» или «азарт пишется через «о», тебя что, в школе не учили?!» прошу не тратить собственное время на подобную хрень.

В-третьих, любителей обвинять всех вокруг в плагиате прошу заранее успокоиться. Эта книга написана под впечатлением от компьютерной игрушки «С.Т.А.Л.К.Е.Р.», а также от многих других событий в кино- и игроиндустрии, ссылки на которые вы по любому встретите в тексте. И не нужно сразу же жаловаться правообладателям, поскольку моя книга ни на что серьезное не претендует и ничего особенного собой не представляет.

Ну, и наконец, в-четвертых, события, описанные в этой книге, являются художественным вымыслом. Упоминаемые в ней названия – плод авторского воображения. Все совпадения с реальными названиями есть не что иное, как случайность. Все персонажи вымышлены, и все совпадения имен персонажей с именами живших и ныне живущих людей также случайны.

P.S. А если серьезно, то почти у каждого персонажа был свой реальный прототип, и, надеюсь, каждый из них вышел довольно узнаваемым, по крайней мере, среди своих…

Приятного чтения!

Пролог

Это был конец.

Призрак лежал парализованный на холодном бетонном полу подземного бункера, будучи не в силах подняться.

В тусклом красном освещении длинного коридора, в самом конце которого он и находился, угадывалась еще одна фигура. Явно не человеческая. У фигуры отсутствовали ноги, а голова выглядела непропорционально большой. Руки, которые были в полтора раза длинней рук самого Призрака, оканчивались тонкими четырехфаланговыми пальцами. Абсолютно голый торс контактировал с поверхностью при помощи небольших, словно у осьминога, щупалец. Бровей существо не имело, равно как и волос. От всего его тела исходило зеленоватое свечение. Существо судорожно двигалось в конец коридора, не моргая, глядя на Призрака. Двумя пальцами левой руки оно подпирало свой висок.

Призрак поднял глаза на существо и ужаснулся. Хотя оно было ещё достаточно далеко – метрах в пятидесяти от него – но парень уже понимал, что выхода нет. Он знал, что это за существо. Много раз он слышал рассказы о них и даже видел фотографии этих созданий, сделанных некоторыми смелыми учеными, но на столкновение с подобным он никак не рассчитывал. Этих тварей называли мозгоправами, и они считались чуть ли не самыми опасными из всех тех, с кем современным людям приходилось иметь дело. Одним своим взглядом мозгоправ сковывал свою жертву, а затем, приставив два пальца к виску, мог внушать ей всё что угодно. Жертва либо сходила с ума и погибала под натиском ледяных, покрытых пеленой глаз, либо, если человек был особо стойким внутри, становилась послушным рабом мозгоправа.

Одна из этих двух судеб была уготована здесь и сейчас Призраку. Он клял себя последними словами за то, что связался с учеными, из-за чего в конце концов и оказался здесь. Прямо позади него находилась дверь, за которой скрывалось то, ради чего он пришел в этот бункер, но ни сил, ни малейшей возможности открыть ее уже не было.

Мозгоправ сделал еще несколько движений в сторону своей жертвы, и голова Призрака тотчас наполнилась непонятным, но очень громким гулом. Он моргнул от неожиданности и перевел взгляд на лежащую в пределах досягаемости руки верную «Беретту». Но рука была парализована, как и все его тело, а между тем гул все нарастал. Вот уже к нему добавились различные щелки, скрипы и потрескивания, раздражающие нервную систему донельзя. Уже через пару секунд их общая громкость стала такой, что, казалось, сам мозг начал давить на черепную коробку изнутри с неимоверной силой. Призрак задохнулся в беззвучном крике, глаза полезли из орбит, а где-то там внизу сердце отбивало сумасшедший ритм. Посреди всего этого ада одинокой рыбкой плавала мысль «Я должен бороться», но Призрак не ощущал ее. Мозгоправ пододвигался все ближе и ближе, и голова Призрака превратилась в один большой пульсирующий сгусток боли. Перед его глазами все поплыло красно-белыми пятнами – и коридор, и мозгоправ по его центру, и собственные беспомощные сейчас руки. Призрак закрыл глаза, но стало только хуже – словно их кто-то выжигал раскаленным железом изнутри.

И вдруг, как по щелчку, боль исчезла. А вместе с ней и все чувства и мысли. Будто умиротворение снизошло на Призрака, а вся его сущность словно стала чистым холстом. Призрак открыл глаза. В них не читалось ни страха, ни боли, да и вообще ничего. Это были глаза мертвеца. Но, тем не менее, зрачки его сузились, и прямо перед ним сфокусировался мозгоправ. Их разделяли жалкие три шага. В мозгу проснулась и слабо трепыхнулась мысль «Я должен бороться», как в тот же момент её перебил громогласный ледяной голос, вторгшийся в сознание Призрака наподобие остро заточенного ножа. «Убей себя», услышал Призрак в своей голове. Мозгоправ между тем, не открывая рта, моргнул, и парень почувствовал вновь свою руку. Его будущее было предопределено. Все дороги вели к этому финалу. С абсолютно отрешенным лицом Призрак поднял пистолет и, глядя прямо в глаза мозгоправу, выстрелил…

«Я должен бороться» робко напомнило сознание за секунду до нажатия на курок, но выстрел оборвал эту мысль. Громким эхом он разнесся по всей лаборатории, заглушив стук падающей гильзы, однако уже через мгновение тишина поглотила этот звук, и больше ничто не посмело ее нарушить…

Это был конец.

Часть I. Воссоединение

Глава 1. Начало конца

25 ноября 2012 г.

Россия, пригород г. Самары

Станция-6 комплекса «Солнечный Щит»

Было далеко за полночь. Почти все ученые станции мирно спали в своих комнатах. Не спал только охранник, сонно рассматривавший через камеры наблюдения огромнейшую подземную лабораторию. Ничего подозрительного сегодня, впрочем, как и за весь месяц его работы, не происходило. Только в комнате управления нервно бегал из стороны в сторону глава станции – Анатолий Круглов, время от времени грустно всплескивая руками.

К странностям директора тут уже давно привыкли, так что охранника подобные действия нисколько не удивили. А удивляла его здесь всего лишь одна вещь – воистину исполинских размеров овальный зал, занимавший больше половины всей станции. И если учесть, что сама лаборатория была размером с небольшой городок, то зал этот базировался на довольно большой площади.

Сами ученые называли его «комнатой истины» и охранник уже второй месяц силился понять почему. Прямо в центре комнаты истины находилось нечто в форме гигантского эллипса, накрытое непонятным материалом. Каждый день тысячи ученых и механиков работали над этим странным механизмом, но охранник ни разу не видел, чтобы они снимали с него ткань, так что ему приходилось теряться в догадках по поводу назначения данного прибора.

- Да и, в конце концов, мне ведь не за это платят, - пробормотал он, потирая пальцами глаза, и перевел взгляд на Круглова, нервные танцы которого достигли своего апофеоза.

Начав рыться в документах и, видимо, не найдя нужного, Круглов со скоростью рыси перескочил к приборной панели и начал чем-то щелкать на ней. Явно не удовлетворившись результатом щелчков, Круглов что было силы ударил по панели. Две клавиши отправились в затяжной полет, зато два из трех красных огоньков над панелью приборов сменились зелеными. На лице директора пробежала довольная улыбка, скоро сменившаяся выражением серьезной озадаченности, в связи с чем, он с серьезнейшим видом плюхнулся на пол.

Охранник не смог сдержать смешка, однако сон одолевал его. Он потянулся и собирался было идти за кофе, как вдруг на его столе зазвонил телефон. Единственный на станции. Телефон до этого дня звонил лишь дважды и оба раза спустя ровно сутки после звонка подъезжали груженные до предела автоколонны. Груженные чем, охранника так и не посвятили, что сильнейшим образом било по его самолюбию. Но даже в обиженном состоянии он успел уяснить, что телефон в этом заведении играет важнейшую роль, собственно как и он, охранник. Так что трубку он поднял почти сразу же – после второго звонка.

- Будьте добры, соедините меня с вашим директором, - вежливо произнес уже дважды слышанный прежде мужской голос.

- Одну минуту, - сквозь зевок протянул охранник, хотя сон мгновенно улетучился. Дремавшее в нем любопытство проснулось и аккуратно высунуло носик из норки. Он нажал кнопку «1» на телефоне и соединился с комнатой управления.

- Профессор Круглов, вас к телефону.

Круглов разглядывал пространство перед собой, сидя на полу.

- Профессор Круглов? – чуть громче позвал охранник.

Директор встрепенулся и посмотрел на камеру.

- Да-да, Григорий, я вас слышу, - рассеяно проговорил он. – Вы ведь поинтересовались кто это?

- Хм… Судя по голосу, это наш начальник. Как будто кто-то еще может сюда названивать, - шепотом саркастически добавил охранник.

- Ну наконец-то! – хлопнул в ладоши Круглов. – Соедините нас, пожалуйста.

Министр Внутренних Дел России по документам числился главой станции-6. Поэтому его, как никого другого, волновала ее судьба. Порой он чувствовал себя единственным во всем президентском аппарате, кого вообще интересовала эта инициатива. Уже третий раз за месяц ему пришлось с боями выбивать у главы государства средства на детали для устройства, ради которого и была построена станция-6. И, судя по отсутствию должного энтузиазма на президентском лице, никто кроме самого министра, да и самих ученых на станции-6, не осознавал ее важности.

Лишь в свете сегодняшних новостей, когда группа перепуганных астрономов-аналитиков ворвалась прямо на собрание Государственной Думы, президент вроде бы начал осознавать масштабы грядущего хаоса, а также роли станции-6 в нем. И, как бы в оправдание своего недоверия, выделил в этот раз сумму, в три раза превышающую прошлые взносы. Денег этих министру с лихвой хватило на закупку всех недостающих деталей, чем он и спешил поделиться с локальным директором станции-6.

- Вы, я полагаю, уже слышали последние новости? – мрачно спросил министр.

- Если это шутка, то довольно неудачная, - изрек Круглов. – Вы ведь прекрасно знаете, что вы наша единственная связь с внешним миром.

- А я ведь предлагал вам туда интернет провести… Ну да ладно… Если в двух словах, то наши аналитики приблизительно рассчитали дату наступления «Дня Х» и не придумали ничего лучше, как разболтать о ней всей ГосДуме…

- О, Боже мой, - прошептал Круглов. – Депутаты ведь не смогут все сохранить в тайне… Среди людей начнется паника… А что на улицах начнет твориться… Ведь и представить страшно…

- Я вас умоляю, - с горькой усмешкой прервал его министр. – В нашей стране в библиотеках посещаемость больше, чем на собраниях Думы. А сейчас еще этот всеобщий психоз насчет конца света. Так что большинство, с позволения сказать, «депутатов», образно говоря, уехало в теплые края. Заявление астрономов слышало от силы человек десять, включая президента и премьер-министра. И вот кто-кто, а эти люди заслуживают доверия.

- Ну, хотя бы один плюс…- пробормотал Круглов. – Обойдемся без лишней гласности… Итак, - неожиданно твердо сказал он. – Когда он настанет, «День Х»?

- Через месяц. Плюс минус два дня, - чуть помедлив, ответил министр. - И, кстати, я отправил вам последний комплект деталей. Должен прибыть со дня на день. Вы, я надеюсь, управитесь за месяц?

- По правде говоря, мне хватило бы и недели, - ухмыльнулся Круглов.

- Вот и славно. Как обстоят дела с остальными?

- Мы держим связь со всеми семью станциями. И, судя по всему, они находятся в той же стадии проекта, что и мы.

- Я почему-то уверен, что вы закончите первыми, коллега! – воскликнул министр.

- Постараюсь оправдать ваши ожидания… И.. Хм… Можете ответить мне на один вопрос?

- Почему же нет? – вскинул брови министр.

- Что будет с простыми людьми? С гражданскими?

На той стороне провода повисло тяжелое молчание, длившееся минут пять.

- Вы ведь понимаете, профессор, бункеры рассчитаны лишь на политическую элиту, ну и на семьи ваших ученых. Гражданских нет в планах…

- Собственно, как и обычно, - холодно произнес Круглов. - А ведь гражданские должны быть теми, ради кого мы стараемся… Ради кого прикладываем столько усилий… Нельзя просто взять и списать всех этих людей со счетов. Они должны играть главную роль во всех ваших и наших начинаниях…

В комнате наступила короткая тишина

- И что-то мне подсказывает, - выдержав паузу, добавил Круглов, - что хотя бы в этом деле гражданским уготована отнюдь не последняя роль.

Глава 2. Новоприбывший

Он проснулся, но открывать глаза не спешил, потому что прекрасно знал что увидит, открыв их. Знал, что тотчас окажется в своей квартире и начнется новый рутинный день. День, ничем не отличающийся от сотни дней до него и от сотни дней после. Спросонья он не мог вспомнить, как же выглядит его комната и какая рутина его ждет, но подсознание подсказывало, что все то, что находится перед его закрытыми глазами он уже сотни раз видел раньше.

Но в этот раз ко всем ощущениям пробуждения добавилась странная ноющая боль по всему телу. Боль была беспричинной и необоснованной, что сильно его встревожило. Это была не острая боль, не мгновенная реакция организма на инородное вторжение, а скорее боль последственная – когда все раны почти зажили, мышцы почти оклемались, а сам организм уже почти нормально функционирует. Но, так как «почти» здесь ключевое слово, боль все же была и потому он резко открыл глаза. Увидел он совсем не то, что ожидало его подсознание.

Он лежал на кровати в странной комнате, во многом напоминающей больничную палату. Взгляд его прошелся по идеально белым стенам и потолку и остановился на зеркале в правом углу комнаты. Помимо кровати, стоявшей в центре и занимавшей большую часть помещения, и зеркала в комнате помещался шкаф, стоявший около зеркала, и прикроватный столик по левую руку от кровати.

Он со смесью внезапно нахлынувшего испуга и непонимания зажмурился, а затем приоткрыл один глаз. Комната осталась на месте. Он в панике вскочил и огляделся. Прямо перед кроватью стоял низкий стул с кристально чистой белой одеждой, но он проигнорировал его, потому что увидел две идентичные двери – слева и справа от себя, сливающиеся со стеной. Он подбежал к правой двери и дернул за ручку – дверь не поддалась. В отчаянии он начал колотить по ней руками, но и это не помогло. Тогда он подскочил к левой двери, которая также оказалась запертой. Будучи в полном смятении он пнул ее посильнее несколько раз, но ситуация не изменилась, разве что начал саднить большой палец на ноге. Он медленно опустился на пол и схватился за голову. Со стены напротив кровати за всеми его действиями беспристрастно наблюдала видеокамера.

Самым ужасным в его положении было то, что он не мог понять как здесь оказался. И сейчас, сидя на полу и собирая воспоминания, ему становилось не по себе, потому что ничего существенного он вспомнить так и не смог. Какие-то обрывочные картины проплывали перед его глазами, он понимал, что это его прошлое, но собрать все воедино никак не мог. Среди этих картин были и относящиеся к его раннему детству, и к школьным годам, и годам учебы в колледже, но их было катастрофически мало, так что все, что ему удалось вспомнить – так это свой возраст. Память утверждала, что ему девятнадцать лет, ему же не оставалось ничего другого, как согласиться с ней. Он совершенно не помнил вчерашнего дня, не помнил тех событий, что привели его в эту комнату. Наконец, он не помнил даже своего имени.

На него одной большой волной начала накатывать паника, но он упорно старался не поддаваться ей. Он встал с пола и подошел к стулу с одеждой. На белой майке обнаружились черные цифры «02», а также странный значок – солнце, обведенное толстым черным кругом. Даже не попытавшись понять значения этих символов, он оделся и сел на кровать, решив смириться с судьбой хотя бы на время.

Спустя несколько минут он заметил камеру напротив кровати. «Вполне ожидаемо», подумал он. Около минуты он смотрел на нее, а она на него. Наконец, более-менее обуздав панику, он решил, что пора действовать.

- Чего вы хотите? – медленно и негромко произнес он.

Камера продолжала неподвижно смотреть на него.

- Что вам нужно? – уже громче спросил он.

Камера едва заметно двинулась вниз. Он посмотрел туда, куда она могла указывать, но не увидел ничего, кроме абсолютно пустой стены.

- Почему я?! – перешел он на крик. – Какого черта здесь происходит?? Почему вы держите меня здесь??

Из динамика прямо над ним раздалось легкое шипение, но он его не услышал.

- Зачем вы притащили меня сюда?! Что я сделал вам?? – продолжал надрываться на камеру он.- Отвечайте, сволочи!!

- Успокойся, сынок, - внезапно раздался поразительно легкий и спокойный голос из динамика.

Он опешил и с безумным взглядом повернулся на источник звука.

- Мы не причиним тебе вреда, - продолжал динамик. – Здесь ты в безопасности, ничто и никто не угрожает тебе…

- В безопасности?! Не угрожает?! – издевательски перекричал он. – Вы засунули меня в эту… Эту палату и говорите, что я в безопасности? Да какого черта?? Я.. Я не хочу участвовать в ваших грёбаных экспериментах!! Выпустите меня отсюда!

- Боюсь, мы не можем этого сделать, - все тем же спокойным голосом произнес динамик.

- Ах, не можете да? – возмущенно переспросил он. – Да вы кто вообще такой?!

- Мое имя – Владимир Семенов. Для тебя – профессор Семенов, - донеслось из динамика.

- Профессор, значит, - уже успокаиваясь, повторил он. Раз они представились, то есть шанс договориться с ними и свалить отсюда. – Ну и зачем вы меня сюда притащили?

- Понимаешь, друг мой, так как я филантроп по жизни, то я очень хотел, чтобы ты жил. А жизнь мы могли обеспечить только в наших условиях и только здесь.

- Это что все значит? – чувствуя, как злоба возвращается к нему, выдохнул он. – Вы хотите сказать, что забрали меня из собственного дома, накачали какой-то наркотой, которая мне всю память отшибла, сюда затащили, и все ради того, чтобы я жил?!

- Мы не похищали тебя из твоего дома и уж тем более не кололи тебе никаких наркотиков, - ответил Семенов. – Если тебе так важно это знать, то мы нашли тебя неподалеку от нашей лаборатории. Ты лежал абсолютно искалеченный на дороге без сознания. Большая часть твоего тела была обожжена, словно ты прямиком из пожара вывалился. Боюсь, тогда же ты получил сильнейший шок, с которым связана твоя сегодняшняя амнезия. Полгода ты провел в нашем убежище и, как видишь, на твоей коже почти не осталось следов того кошмара… Тебе следовало бы поблагодарить нас, молодой человек, ведь мы буквально вытащили тебя с того света, - немного помолчав, добавил профессор.

Он удивленно опустил взгляд на свои руки и внимательно присмотрелся. Едва видные следы ожогов покрывали их до локтя. Те же следы присутствовали на ногах и на торсе. Он коснулся одного из шрамов, как вдруг перед его глазами мелькнуло коротенькое воспоминание - предрассветная ночь, он бежит по абсолютно пустой дороге, ему страшно, он спотыкается и падает, а дальше только темнота… Он моргнул и посмотрел на камеру.

- Я благодарен вам, - тихо произнес он. – Но все равно, почему вы не хотите отпускать меня?

- М-м-м… Мы еще не до конца вылечили тебя. И потом, мы хотим помочь восстановить твою память, - участливо сказал Семенов. – Ты ведь так и не вспомнил свое имя, да?

- Пока что нет, - покачал головой он. – Грустно жить человеку без имени, скажу я вам.

- Мы подумали также, - усмехнулся Семенов. – Знаешь, в тот день, когда мы нашли тебя, при тебе не было ничего – ни паспорта, ни телефона, ни визитки – ничего, кроме отрывка листа. На том листе было три имени. Мы решили, что одно из них твое. Так что нравится тебе или нет, - сказал динамик, - но отныне ты – Призрак.

В памяти что-то всколыхнулось. Он улыбнулся. «А что», подумал он, откидываясь на кровать, «ведь Призрак не самое худшее из имен».

Глава 3. Жизнь вне жизни

27 мая 2013 г.

Призрак грустно сидел с книжкой в руках в своей, ставшей уже почти родной, комнате. Вот уже вторую неделю томик Лермонтова был его единственным развлечением. Разговоры с Семеновым были не в счет. Так как из комнаты Призрака не выпускали, то общение их проходило также как и в самый первый раз. Семенов постоянно расспрашивал его о прошлом – о детских годах, о его юности, все пытался понять, каким образом Призрак получил свои ожоги, но все было безрезультатно. Память, даже и отрывочная, абсолютно не желала возвращаться, и паническая пробежка по дороге была единственной зацепкой за прошлое юноши.

Призрак, поначалу проникшийся теплыми чувствами к Семенову (как-никак жизнь спас), теперь все с большим недоверием относился к его словам. Он не понимал, зачем его держат здесь. И, хотя Семенов объяснял это неокрепшим здоровьем Призрака, сам он своим абсолютно здоровым нутром чувствовал здесь какой-то подвох. Да, его кормили тут три раза в день, да, ему приносили свежую одежду с неизменной маркировкой «02» и маленьким значком солнца каждые сутки, да, он познакомился со своим «надсмотрщиком», как он прозвал его про себя, который носил ему еду и литературу, но Призраку здесь совершенно не нравилось. Душа просила свободы. Первую неделю он старался не спрашивать Семенова о том, где он находится и как долго здесь пробудет, но теперь он постоянно задавал эти вопросы с завидным упорством и каждый раз профессор либо уходил от ответа, либо отвечал максимально уклончиво. Все, что смог понять из его речей Призрак – так это то, что они находятся в некоей подземной лаборатории, а пробудет он здесь до тех пор, «пока ему не станет лучше».

Призрак со злостью отшвырнул от себя книжку, не дочитав предложение до конца. Осточертевшего «Героя Нашего Времени» он перечитывал уже в пятый раз. А на просьбу принести что-нибудь новое, надсмотрщик сегодня с радостным смехом обещал принести инструкцию к озоновосстановителю, хотя по его же уверениям, Призрак все равно ни черта в ней не поймет.

От нечего делать Призрак подошел к зеркалу. Оттуда на него смотрел худощавый зеленоглазый парень. Кожа его была бледной, под стать имени. Он был достаточно высоким и имел привычку немного сутулиться. Призрак провел руками по своей короткой, почти армейской стрижке, чувствуя приятное покалывание ладоней волосами. Его отражение сделало то же самое. Призрак попытался улыбнуться, но отражение состроило кислую мину. Тогда он отвернулся и направился в ванную комнату, находившуюся за правой дверью, но прямо перед дверью он резко остановился.

Из динамиков донеслось еле слышное шипение – знак того, что в комнате профессора Семенова включен микрофон. Одним рывком Призрак поднял голову на камеру, но она была нацелена на кровать, и сам он явно не попадал в объектив.

- … и сам понимаешь, что я не могу, - послышался из динамика раздосадованный голос Семенова.

Призрак тем временем, навострив уши, прижался к двери, так, что в камере он теперь точно не наблюдался.

- Но это в ваших же интересах, профессор! – воскликнул второй голос, показавшийся Призраку смутно знакомым. – Чем быстрее мы их найдем, тем быстрее вы закончите свой проект. Разве вы не этого хотите?

- На этом объекте одни ученые. Только Максим более-менее знаком с военным делом, - тихо ответил Семенов. – А вдвоем я вас не отпущу – вы слишком ценны для нас.

- Ну так дайте нам третьего человека! Я непринципиален, нам подойдет и ученый, - с жаром произнес второй.

- Зато я принципиален. Все они до единого нужны мне здесь! Я уже говорил тебе, потерпи немного. Через пару дней Призрак окончательно придет в себя, и тогда…

- И что тогда? – с насмешкой перебил профессора второй. – Сразу же примкнет к нам? Вперед и с песней, так сказать? Да где гарантии того, что он согласится, а? Он ведь память потерял! Так что навряд ли он вспомнит…

- Гарантий в наше время никто не выдает, - мрачно изрек Семенов. – Но он обязан нам жизнью. Так что думаю, хотя бы из побуждений совести он согласится.

«Соглашусь на что??», лихорадочно соображал Призрак. «Чего они все-таки хотят? Да и неважно. Бежать отсюда надо, а не в планы их вникать! Да побыстрее… Только вот как? И куда?... Ничего, по дороге разберусь. Но оставаться здесь определенно опасно… Так, значит со следующим приходом надсмотрщика я сваливаю из этого бункера!». Он медленно поднялся, его колени слегка дрожали, но в глазах читалась решимость. Он взглянул на динамик – тот уже около двух минут молчал.

- Я знаю его, - вдруг донесся второй голос оттуда. Призрак ошеломленно сел. – Призрак ведь человек настроения, может и отказаться.

- А мы ведь умеем убеждать, - рассмеялся Семенов. – Вспомни, в свое время и ты не хотел на нас работать.

- Я был тогда маленьким и глупым, - бесцветно произнес второй. – И вы прекрасно помните, ради чего я присоединился к вам.

- Помню, как же… А ведь ваши поиски почти…

И тут динамик заглох, но Призраку было уже все равно. Тот второй знает его… А значит может помочь вспомнить хоть что-нибудь. Но не сейчас. Искра надежды вспыхнула в Призраке, но было уже поздно. Он был весь охвачен огнем желания. Желания сбежать.

Максиму Семенову его жизнь нравилась. Он был сыном начальника лаборатории, и относились к нему соответствующе. Обязанностей у него здесь было немного, а вот привилегий – хоть отбавляй. В общей столовой для него трудился личный повар, в больничном крыле у него имелся личный доктор, в ремонтном цехе, где он должен был работать, у Максима имелся личный ученый, который пожизненно подменял его. Да и ученого этого можно было понять – Максим был двухметровым широкоплечным детиной, да к тому же еще и бывшим ВДВшником. Так что дар убеждения у него работал как надо, вследствие чего Максима здесь уважали, в смысле боялись. А после того, как он со своим напарником приволок снаружи какого-то бродягу, которого все теперь называют Призраком, его зауважали чуточку больше. И, так как это был чуть ли не единственный хороший поступок за всю его жизнь, то Максим к Призраку привязался и даже вызвался носить ему еду. Такой энтузиазм сильно удивил его отца, профессора Семенова, потому что раньше Максим проявлял подобное рвение только в чертежах и конструировании защитных костюмов, коих отец и сын уже наделали аж четыре штуки.

Сегодня, как и обычно, Максим, насвистывая нечто невнятное, шагал с подносом к комнате Призрака. С широкой улыбкой, в которой не хватало как минимум трех зубов, он открыл дверь, и улыбка его медленно испарилась. Комната была пуста. Призрак исчез.

- Па-а-ап? – гулким басом протянул он, растерянно глядя в камеру, как вдруг краем глаза он уловил какое-то движение.

Спустя мгновение он увидел, как из-под кровати в него летит томик Лермонтова. Переносица героически приняла на себя удар, и в глазах Максима поплыли разноцветные пятна. Он завыл и начал неистово размахивать руками, а поднос со всем его содержимым полетел на пол. Одна из тарелок разбилась, и осколок впился ему в ногу. Будучи абсолютно слепым, он принялся прыгать на одной ноге, пытаясь достать на ощупь тот осколок, как вдруг какая-то сила повалила его на землю и как следует долбанула по голове. Томиком Лермонтова. От обиды Максим потерял сознание.

Растолкал его отец, держа в руках один из защитных костюмов. Рядом стоял некто, полностью облаченный в такой же костюм. Максим недоуменно посмотрел на отца.

- За ним пойдете, - отрезал Семенов голосом, в котором чувствовалось небольшое беспокойство. – Должны успеть.

Призрак бежал по пустому городу, в котором царила ночь. Его переполняли противоречивые чувства. С одной стороны, он был в восторге от того, что его побег удался с первого раза. Он до сих пор не понял, как не заблудился в том бункере, как смог найти верный путь к выходу среди лабиринта идентичных друг другу коридоров. Теперь он объяснял это интуицией и чувством направления или вмешательством высших сил. Но, с другой стороны, с каждым своим шагом Призрак все отчетливее осознавал опрометчивость своего поступка. Он находился в абсолютно незнакомом городе, идти было некуда, не к кому и незачем. Он пытался вспомнить, кто мог бы помочь ему. На ум настойчиво шли одни менты, но Призрак инстинктивно отвергал этот вариант. Он сбавил шаг и огляделся.