Германтаун, штат Мэриленд. За окном было сумрачно и тоскливо

Пятый день

00: 10

За окном было сумрачно и тоскливо. Жалюзи едва пропускали в комнату скудный свет уличных фонарей.

Женщина, зябко кутавшаяся в вязаное платье-свитер, бродила по комнате, от стены к стене, осторожно переступая разбитыми ногами в толстых шерстяных носках, и каждый раз удивленно обходила один и тот же стул, упрямо попадавшийся ей на дороге.

И говорила, говорила, то и дело поворачиваясь к человеку, лежащему на кровати, почти невидимому в складках сбившегося постельного белья:

– Это всегда было запрещено. Но после того, как это случилось впервые, я… Это невозможно было забыть, с этим невозможно было справиться. Кто-то другой, наверное, сумел бы побороть желание, но не я. Дотронуться до человека, мужчины или женщины… Это было для меня так ярко, так ошеломляюще… Впрочем, теперь ты знаешь, что я имею в виду: как это только что было для тебя.

Федералы быстро поднимались по служебной лестнице, Малдер первый, Скалли следом, торопливо отдавая распоряжения по телефону:

– Агент Скалли. Преследуем подозреваемого, необходимо подкрепление. Гостиница «Катарина», номер семьсот семьдесят один по Кэтрин-стрит.

–Ваш мир предлагает удовольствие, – продолжала молодая женщина, обращаясь к невидимому в полумраке собеседнику. – Удовольствие, которое должно было остаться неведомо нам, потому что мы другие. Теперь ты знаешь это. Мы совсем другие. Остальные накажут меня за мой грех…

Превращение – третье за последние несколько часов – задерживалось. После двух встрясок подряд все тело ныло, мучительный холод сутулил спину. Женщина подошла к кровати, с легким сожалением глядя на того, к кому обращалась, – молодого человека, вытянувшегося на постели. Его лицо было почти спокойным – он умер очень быстро. Наверное, у него и вправду было слабое сердце. Размазанная по щеке кровь не успела застыть. Запах теплого мужского тела уже изменился, но теперь он не внушал перевертышу прежнего отвращения: привыкнуть можно ко всему – и к тому, что игрушки так легко ломаются, и к тому, что боль и наслаждение неразделимы.

Приближение нового запаха – тревоги и угрозы – не помешало оборотню закончить фразу:

– Потому что близиться день, и они не уйдут без меня.

Вот он – шестой этаж. Фокс с разгону промчался мимо нужной двери, да так, что возвращаясь на оклик Скалли успел обругать себя аж целых четыре раза – по одному на каждую пару шагов. Что же это за полоса такая пошла – сплошные невезения?

Так, сосредоточились. Малдер постучал:

– Служба доставки.

Никто не открыл. Правда, никто и не надеялся, что откроют. Малдер подал знак Дане – она сдвинулась в сторону, страхуя напарника, – и распахнул дверь номера с рефлекторным истошным воплем:

– ФБР! ФБР! Никому не двигаться! Лицом вниз!

Человек, лежавший на кровати, скрупулезно выполнил первый приказ, но даже не обратил внимания на второй. Дана, рванувшаяся к нему, не удивилась.

– Есть тело! – громко сообщила она напарнику, проскочившему в смежную комнату, – и в тот же миг женщина, прятавшаяся за занавеской у стены, с размаху, обеими руками ударила Дану чуть ниже основания черепа. Скалли свалилась поверх трупа. Женщина метнулась к дверям, а Малдер, появившийся секундой позже, – к напарнице.

– Скалли?

– Со мной все в порядке, – простонала Дана. – Давай за ней.

Фокс пистолетом вперед вылетел в коридор. Влево-вправо… Никого. Пусто. К выходу. Почему так кружится голова? Неважно. Чутье подсказывало, что преступница не успела добежать до главной лестницы и сейчас где-то здесь, скорее всего – вот в этой нише…

Предчувствие оправдалось блистательно. Едва Фокс сунулся в нишу, сильный удар отшвырнул его к противоположной стене коридора. Пистолет вылетел из руки и шлепнулся на пол рядом с владельцем.

Темноволосая преступница застыла напротив. Бросила взгляд на упавший пистолет, затем на агента – и по телу пробежала волна превращения. Исчезли собранные в тугой пучок волосы, сменившись короткой прической. Уплощаясь, раздалась грудная клетка. Короткое платье вздернулось на плечах, взлетевших сантиметров на пятнадцать вверх, когда удлинились позвонки. С юношеского лица на лежащего федерала уставились светлые глаза, в которых сейчас не было ничего человеческого. Потом нечто человеческое проявилось – страх.

Малдер глотнул и потянулся к оружию. Одним движением преступник отправил федерала в нокдаун, другим – отбросил пистолет подальше и, пригнувшись, бросился прочь.

Тем временем Дана приподнялась с пола и обнаружила, что смотрит прямо в перепачканную полузапекшейся кровью мертвую физиономию.

Из номера она вылетела как ошпаренная. Малдер, у которого еще не было сил даже шевельнуть головой, невнятно пробормотал:

– Скалли, вниз по лестнице.

И Дана, не снижая скорости, промчалась мимо напарника и скатилась по ступенькам.

Двенадцать пролетов, дверь подъезда… С пистолетом наизготовку Скалли выбежала на задний двор гостиницы. Пусто. Грязная мостовая, высокая глухая стена, лужи, трубы, тени…

Получив по голове – точнее, по шее, но кто тут будет уточнять, по какой именно части тела схлопотал сегодня каждый из напарников, – Скалли предпочитала теперь перестраховываться. В самом деле, такого редкостного «везения» у них давно не было. Обычно их все-таки били по очереди. Ежесекундно оборачиваясь, она прошла вдоль стены до поворота. Осторожно заглянула на соседнюю улицу. Это оказался тупик, причем неплохо освещенный. Там никого, абсолютно никого не было, и можно было пройти мимо не оборачиваясь. А вот дольше, за перекрестком, в тени, громоздился мусор, картонные коробки, железный лом… и угадывалось присутствие живого существа. Скалли направилась туда, держа пистолет перед собой в вытянутых руках.

И уже не видела, как за ее спиной в тупике материализовались знакомые тени в черных котелках и пальто.

Преступник, действительно прятавшийся за грудой хлама, рванулся навстречу агенту.

Остановил его резкий окрик:

– Назад! ФБР! Я вооружена!

Оборотень застыл. То, что было платьем для женщины, теперь на плечах высоченного парня болталось коротким свитером, оставляя открытым труся и голые ноги в вязаных носках. Убийца попятился.

Из-за угла метнулись черные тени, сбили преступника с ног, облепили, полностью скрыв его фигуру от федерального агента.

– Назад! – закричала Скалли.

От черной копошащейся массы отделился один человек. Полные губы, челка расчесанная, нет, взлохмаченная на две стороны…

За его спиной люди в черных пальто подняли с земли уже неподвижное тело.

– Назад! – повторила Скалли.

– Пожалуйста, – тихо, настойчиво произнес молодой кучер. – Не делайте ему ничего плохого.

Теперь уже Скалли пятилась, выставив перед собой пистолет, и почти умоляюще повторяла:

– Назад. Я вооружена.

Она шла все медленнее – по мере того как мальчишка приближался. Лицо у него было одновременно несчастным и извиняющимся.

– Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между собою и им одним: если послушает тебя, то приобрел ты брата своего; спросишь: «Сколько же раз прощать брату моему, согрешающему против меня? до семи ли раз?» Отвечу: не говорю тебе: «До семи», но до семижды семи. Всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду, и если придешь ты жертвовать и там вспомнишь, что брат твой ожесточен против тебя, оставь дар свой, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой.

Священный текст – или приближение брата Эндрю – оказывал на Дану действие, далекое от просветления или умиротворения. Она почувствовала, как запылали ее губы и еще сильнее закружилась голова. Мысли разбегались. Руки бессильно опустились.

– Скалли! – заорал невовремя выбежавший из подъезда Малдер.

Дана невольно оглянулась, и парень немедленно выбил у нее из рук пистолет, а вторым ударом сбил женщину с ног.

«Проклятье! – успела подумать Дана, брякнувшись на асфальт. – Что за редкостное везение!»

– Скалли! – Малдер бросился на помощь.

Он не видел, как тени метнулись вдоль переулка, постепенно уменьшаясь – словно исчезая в никуда…

Когда Малдер повернулся к звенящей за спиной тишине, в тупике никого не было. И нигде поблизости никого не было.