Чудотворец

Файл №117

Всё проповеди на свете не сумеют вызвать даже маленькое чудо.

Святой отец Келвин Хартли

Кенвуд, штат Теннесси 1983

Гудящее пламя жадно обгладывало уми­рающий дом — да нет, уже умерший. Ос­тался только остов, черный, чернее ночно­го неба, костяк, зияющий рваными дырами окон. Рушились перекрытия, лохмотьями облетали изъеденные остатки крыши. Во­круг дома бестолково роились люди. Те, что в форме, бегали и суетились, всерьез считая свою деятельность осмысленной; те, что в обычной одежде, зачарованно гла­зели на огонь, приподнимаясь на цыпоч­ки, или — счастливчики, не доставшиеся голодному пламени, — лежали и сидели прямо на земле, безразличные к проис­ходящему. Сидели — живые, лежали — мертвые. Безразличие было сходным, ибо оставшиеся в живых еще не успели осо­знать, как им повезло. Пожар начался на­столько стремительно, что жильцы, сбегав­шие с верхних этажей, погибли, не добрав­шись и до второго.

Люди в форме — пожарной, полицей­ской, форме Национальной гвардии — что-то перетаскивали с места на место, пута­лись в шлангах, гоняли туда-сюда машины и медицинские каталки, ругались, кричали и командовали, не в силах уразуметь, что делать им здесь больше нечего. Разве что попытаться вынести из огня трупы, пока от них еще осталось что-то, пригодное для опознания.

Особенно усердствовал пожилой мужчи­на в желтом комбинезоне, начальник по­жарной службы:

— Скорее, вытаскивайте их оттуда! Мне нужны два человека на левую сторону, не­медленно! А ты куда?

Негр-санитар, пробиравшийся с катал­кой к своей карете «скорой помощи», во­просительно уставился на рассвирепевшее начальство:

— Сэр?

— Вон там женщине нужен кисло­род, — рявкнул тот, чтобы хоть что-ни­будь сказать, и набросился на группку зе­вак, перегородившую путь полицейской ма­шине.

В этой толпе только двое двигались не­торопливо, без суеты и страха, не теряя достоинства, а главное — целеустремлен­но. Круглолицый мужчина, еще молодой, но выглядевший старше своего возраста из-за строгого черного костюма и напряжен' но-торжественного выражения лица. И ху­денький мальчик лет восьми, одетый так же строго, но безмятежно-спокойный. Его темные волосы в последний раз стригли давно и довольно неумело, глаза из-под челки смотрели ясно и сосредоточенно. Держа взрослого за руку, он шел, тем не менее, сам по себе, не глядя на спутника и не обращая внимания на окружающих.

Эта необычная пара приблизилась к тому месту, где особняком, словно обведенные не­видимой чертой, лежали тела погибших, упа­кованные в стандартные пластиковые мешки черного цвета. Мужчина присел на корточ­ки, расстегнул «молнию» мешка, раздвинул пошире разошедшиеся края, обнажив обго­релое кровавое месиво: несчастный, пытаясь спастись, неудачно выпрыгнул из окна и уго­дил в груду горящих обломков.

Мальчик заговорил тоненьким, ломким, но уверенным голосом:

— Сейчас ты встанешь. Поднимись и исцелись по слову Божию и его провозвест­ника!

Высокопарные слова легко и естественно слетали с губ ребенка. Он без колебаний, без тени смущения или страха возложил руки на мертвеца, не переставая говорить.

Издалека заметив непорядок, подбежал начальник пожарной службы с бранью:

— Эй, ты что делаешь? Ты чего труп лапаешь?

— Поднимись и прими чудо, которое по­слал нам Господь... — продолжал мальчик.

— Ты что, не понял? Это же покойник. Мужчина в черном костюме загородил

пожарному дорогу, не позволяя перебить

ребенка:

— Это ты ничего не понял, приятель. Зачем тебе беспокоиться? Ведь мальчик все равно не может сделать мертвецу ничего плохого?

—...Смотрите все, на что способна сила веры, сила, которая отделяет свет от тьмы, сила, которая создает жизнь из смерти. Аминь.

Мальчик наконец умолк и перестал цеп­ляться за труп. Руки, перепачканные кро­вью и сажей, он сдвинул на пластиковую по­верхность, но по-прежнему требовательно смотрел на погибшего. Словно чего-то ждал. Повиновения, что ли?

Пожарный почел за лучшее не трогать этих психопатов, но зрителей, немедленно собравшихся вокруг, следовало разогнать немедленно:

— Так, хорошо! Чего уставились? Спек­такль окончен! Всем разойтись! Быстро от­сюда!

Распихав зевак, пожилой начальник по­бежал дальше, по своим бессмысленным человеческим делам.

И не услышал, как тело, обтянутое чер­ным пластиковым мешком, содрогнулось от тяжкого вздоха. Не увидел, как обожжен­ная, обугленная рука — не рука, лапа — приподнялась и сжала хрупкую мальчи­шескую ручонку.

— Аллилуйя, Сэмюэл! Аллилуйя! — по­лушепотом проговорил мужчина в черном, смахивая навернувшиеся слезы.

Мальчик слабо улыбнулся. Глаза его си­яли от радости.

Штаб-квартира ФБР

Вашингтон, округ Колумбия

4 марта 1994 Утро

Это было обычное эстрадное шоу «Как заставить остальных заработать ДЛЯ ВАС кучу „зеленых"» или «Как спасти ВАШУ бессмертную душу за совершенно смешные деньги», сделанное добротно и с размахом. Всмотревшись в мизансцену, Малдер от­дал предпочтение второму варианту назва­ния.

На возвышении зажигательно притан­цовывал хор в строгих темных костюмах единого покроя. Перед шеренгой певцов сидели в креслах улыбающиеся дамы и джентльмены респектабельного вида — об­разцово-показательные клиенты, добивши­еся особого успеха; Одна деталь была не­обычной: посреди сцены лежала на столе пожилая женщина, смущенная, но чем-то очень обрадованная. Фоке отметил про се­бя профессионализм устроителей праздни­ка: женщину предусмотрительно укрыли цветной простыней — как раз так, чтобы зрители не отвлекались, разглядывая ноги, и не гадали, во что эта женщина одета. Или не одета.

Сквозь толпу, пожимая руки зрителям, подпрыгивающим и визжащим от восторга, стремительно пробирался по центрально­му проходу круглолицый человек с радио­микрофоном в руке. Безукоризненный ос­лепительно белый костюм, яркий галстук, белозубая улыбка, сияющая, лучащаяся довольством физиономия — все свидетель­ствовало, что это и есть главный диск-жо­кей, шоу мен, ловец человеков американ­ского образца разлива конца двадцатого века.

Он взбежал по ступенькам на возвы­шение, приветственно вскинул руки, купа­ясь в воплях и аплодисментах, — и одним плавным движением заставил аудиторию умолкнуть. Динамики раскатили по залу приятный мужской голос:

— А теперь я хочу, чтобы все хором произнесли: «Аллилуйя!»

— Аллилуйя! — взорвался зал.

«Дискотека! — синхронно подумал Млдер. — Танцуют все!»

— Славься, Госпо...

Проповедн.ик-шоумен невнятно квакнул и замер, распластавшись во вдохновенном порыве на весь экран, — Скалли, щелкнув кнопкой, остановила воспроизведение и ог­лянулась на Малдера. Напарник всем сво­им.видом демонстрировал готовность к ра­боте: то бишь развалился в кресле, сняв пиджак, засучив рукава рубашки и заки­нув ноги на стол. И конечно, грыз се­мечки.

— Женщина, которая лежит на столе, безнадежно больна. У нее злокачественная опухоль спинного мозга, — Скалли чуть сдвинула ноги напарника в начищенных до блеска черных ботинках и присела на кра­ешек стола. — Сейчас мальчик попытается исцелить ее возложением рук, ни больше ни меньше.

— Откуда ты это выкопала?

— Я приехала из нашего регионального отделения в Теннесси.

— Проповедника зовут святой отец Кел­вин Хартли, — невозмутимо сообщил При­зрак.

— Так ты слышал о нем? — изумилась Скалли.

— Мальчик — его приемный сын Сэ-мюэл. Этот тип утверждает, что нашел ре­бенка в траве на берегу реки Миссисипи.

— А ты знаешь, что мальчик воскресил человека из мертвых? И это не просто ут­верждение?

— Обычный аттракцион, Скалли, — по­жал плечами Призрак. — На ярмарке в шатре фокусника тебе и не такое покажут. Вот этот балаган называется «Министерст­во чудес». Мальчик творит чудеса чуть не каждый день вот уже десять лет. Правда, воскресений из мертвых больше пока не было.

— Но местный шериф считает, что свя­той отец занимается шарлатанством. Их уже давно пытаются закрыть, а теперь им угро­жает суд и тюремное заключение.

— За что? За обман?

— Нет. За убийство. Смотри запись. Святой отец дернулся, перебросил мик­рофон из правой руки в левую и широким жестом указал на распростертую на столе женщину:

— Люси Келли!

Теперь стало видно, что на сцене появился еще один герой. Рядом со смущенной боль­ной стоял теперь юноша, совсем еще маль­чик, тихий, скромный парнишка в джинсах и темно-синей рубашке, хмурый и сосредото­ченный. В руках он держал маленький чер­ный молитвенник, и не просто держал, а чи­тал, водя взглядом по строчкам.

— Она тяжело больна, — продолжал разоряться отец Келвин, умело выдержи­вая паузы. — У нее раковая опухоль. Вра­чи говорят, что ее невозможно излечить. Операцию сделать нельзя — это убьет Лю­си. Врачи говорят — спасенья нет! Но! Я утверждаю! Что там, где врачи опускают руки... там, где медицина бессильна... на помощь приходит... Господь Бог!

Юноша со вздохом отложил в сторону книгу и слегка наклонился вперед, словно прислушиваясь.

— Сила Господня неизмерима, — отец Хартли перешел на шепот — внятный ше­пот, без искажений разлетевшийся по зата­ившему дыхание залу, — потому что Бог... Бог творит чудеса.

Аудитория взорвалась восторженным виз­гом. На физиономии Призрака отразилось сдержанное омерзение.

Хартли приобнял приемного сына за пле­чи и мягким, чарующим тоном очень тихо произнес:

— Сегодня вы познаете любовь Господ­ню. Сегодня вы своими глазами увидите, как Господь творит чудеса с помощью ис­целяющих рук своего Воина — Сэмюэла. Изображение исчезло. Скалли отвернулась от черного экрана и сухо прокомментировала:

— Через двадцать минут Люси Келли отправили в больницу. По прибытии была констатирована смерть.

• — А причина смерти неизвестна? — Фоке сосредоточенно жевал.

— Нет. Но это наверняка был не рак. Немедленно было начато расследование с участием местной полиции. Я, конечно, по­нимаю, что к «секретным материалам» это не имеет никакого отношения, но... Это уже второй такой случай.

Малдер развел руками и, чавкнув, под­вел итог:

— Хорошо. Когда мы отбываем в Тен­несси?

«Министерство чудес»

Кенвуд, штат Теннесси

5 марта 1994 17: 20

Малдер не ошибся: это и вправду ока­зался классический ярмарочный балаган:

полотняный шатер, только очень большой, на деревянном каркасе, яркие плакаты, рекламные надписи аршинными буквами, шумная толпа, бумажные стаканчики под ногами, извечный поп-корн в безостановоч­но двигающихся челюстях. И если бы ре­лигиозная деятельность облагалась нало­гами, любой налоговый инспектор пришел бы в экстаз, поглядев на ценники здешних прилавков.

Омрачали картину праздника инвалиды в своих колясках. Такое множество боль­ных в одном и том же месте Скалли встре­чала только в госпитале.

— Мне кажется, кое-кого из этих людей я уже видел. В By д стоке, — осмотревшись, заявил Призрак.

— Ты еще не родился, когда в Вудстоке шли фестивали.

— Зато я смотрел фильм, — невозмути­мо возразил Малдер.

На стоянке напротив входа в балаган припарковался микроавтобус. Женщина, сидевшая на правом сиденье, не двину­лась с места. Водитель, угрюмый здоровяк в форме шерифской службы со звездой на груди, обошел машину и остановился у правой дверцы. Ласково погладил жену по щеке:

— Побудешь одна, Лилиан? Справишь­ся?

— Да, конечно, Морис, — улыбнулась она. — Все будет нормально.

— Не скучай. Много времени это не займет.

Шериф зашагал к балагану, а женщина с тоской посмотрела на полотняный полог и резко отвела взгляд. Болезненная улыбка моментально сползла с ее лица.

Малдер честно глазел на сцену. Он, как любой нормальный человек, терпеть не мог гербалайфных зрелищ и твердо намеревал­ся избегать этой гадости и в будущем. Се­годняшнее посещение он решил отработать на всю катушку — расширяя кругозор и получая все доступные удовольствия.

На сцене степенно разворачивалась пер­вая часть представления.

—...Большинство из собравшихся здесь сегодня известны мне как соседи и как по­четные члены нашего «Министерства чу­дес», — негромко и — покамест! — спо­койно говорил отец Хартли. — Некоторые приехали издалека. Например, из такой да­ли, как... — он внезапно ткнул пальцем в толпу и выкрикнул: — Пенсакола, штат Флорида!

— У ay! — отозвались польщенные вни­манием жители Флориды.

—...и Юнион Дейл, Лонг-Айленд!

Малдер, как и все присутствующие, вер­тел головой, разглядывая избранных гос­тей. На несколько секунд он вдруг отвлек­ся—у входа высилась мрачная фигура, скандально чужеродная для аттракциона фанатиков. Ага, видимо, это он и есть, местный шериф, мечтающий отправить от­ца-чудотворца за решетку. Красавцем не назовешь. Интеллигентом тоже. Помесь бульдога с носорогом.

Мрачный громила постоял-постоял — и вышел.

Келвин Хартли неторопливо вел свою партию:

— Сегодня я обращаюсь в первую оче­редь к тем из вас, кто приехал издале­ка. Перед вами я должен извиниться особо, от всей души, потому что — к большому моему сожалению — Сэмюэл, Воин Госпо­день, сегодня не сможет к нам присоеди­ниться.

Зал загудел, и проповедник заговорил чуть быстрее. Его бархатный голос в не­скольких фразах претерпел замечательную метаморфозу — от отеческого увещевания до вопля ярмарочного зазывалы.

— Я знаю, я знаю, как сильно вы все разочарованы, но, я вас уверяю, не следу­ет отчаиваться, не следует терять надежду, не следует терять голову, потому что всего через два коротких дня Сэмюэл, Воин Гос­подень, вернется сюда и снова будет с ва­ми! И вы увидите все его чудеса во всем блеске!

— Тебе не кажется, — вполголоса поин­тересовалась Скалли, склонившись к на­парнику, — что нам следует пройти за ку­лисы и посмотреть, что там у них проис­ходит.

— Нет-нет, подожди, — отмахнулся ра­достный Малдер. —.Смотри! Сейчас он Эл­виса вызовет, вот увидишь. Скалли разъяренно зашипела. Хартли тем временем и не собирался уходить,. наоборот, он заводил толпу все сильнее и сильнее:

—...А теперь все люди, которые своими глазами видели чудеса Сэмюэла и испыта­ли их на себе, готовы дать перед вами по­казания, готовы присягнуть, что Сэмюэл исцелит вас. Сэмюэл исцелит всех вас, с радостью и охотой. Но! — Он остановился и закончил неожиданно мягко и тихо: — Но только в том случае, если вы истинно веруете.

Малдер, шмыгнув носом, оглянулся на Скалли. На его разочарованной физионо­мии [ясно читалось: «Что? У же все?»

Святой отец в белоснежных ризах мо­дернизированной модели — то бишь кос­тюме-тройке — покинул «Министерство чудес» через «служебный вход». Почи­татели, естественно, дожидались его и там, спеша выразить восхищение замеча­тельной проповедью. Хартли привычно улыбался и приветствовал всех подряд, не замедляя шага. Не остановило его и удостоверение, которое Скалли раскры­ла прямо перед сияющей и блестящей от трудового пота физиономией проповед­ника.

— Святой отец Хартли, — представи­лась Дэйна, — мы из ФБР.

— Я вижу, — отозвался Хартли, нима­ло не смущенный. — Шериф Дэниэлс бро­сил в бой кавалерию.

— Мы просто хотим пару минут пого­ворить с Сэмюэлом, — тщетно стараясь уг­наться за высоким проповедником, Скалли прибавила шаг, едва не переходя на бег вприпрыжку.

— Его здесь нет! — громко заявил Хартли. Он все-таки остановился, развернулся, готовый обрушить свой гнев на ма­ленькую надоеду, — и уткнулся взглядом в подбородок Фокса Малдера, который как раз подоспел на помощь своему боево­му товарищу.

— Хорошо, где же он? — миролюбиво поинтересовался Фоке.

Невозмутимость святого отца несколько поколебалась:

— Я сам не знаю. Я его не видел. У мальчика в последнее время неприятности. Он всех избегает.

— Святой отец, мы опаздываем, — по­дал голос из-за спины Келвина Хартли его спутник, на которого оба спецагента до сих пор не обращали внимания, хотя он сопровождал проповедника от самого вы­хода.

— Прошу прощения, — извинился отец Келвин и нырнул в свой «кадди».

Его спутник захлопнул дверцу за пропо­ведником, шагнул к переднему пассажир­скому сиденью, но, прежде чем сесть, ог­лянулся на федеральных агентов. Скалли вгляделась в лицо, наполовину скрытое ог­ромными темными очками и глубоко над­винутой шляпой, сглотнула и отвернулась. Смотреть на эту морду без отвращения бы­ло невозможно. Она напоминала пористую луну, поджаренную до состояния бифштек­са с кровью.

Белый «кадиллак» мягко взял с места и покинул стоянку, объехав идущего навстре­чу шерифа. Тот, безошибочно определив гостей из Вашингтона, вразвалочку подо­шел поближе:

— Агент Малдер?

— Здравствуйте.

— Шериф Дэниэлс.

Они обменялись рукопожатиями.

— А это — спецагент Дэйна Скалли, — с легким запозданием Фоке вспомнил о пра­вилах вежливости.

Шериф протянул Дэйне большой рыжий конверт. На редкость рыжий — словно в тон ее шевелюре подбирал.

— Вы затребовали копию отчета патоло­гоанатома, — пояснил он.

— Да, спасибо, — Скалли с трудом побо­рола желание немедленно просмотреть мате­риалы дела.

— Ну что ж, —продолжил Дэниэлс.—Те­перь вы увидели наше шоу во всей его красе.

— Вы ведь давно знаете священника Хартли? — наобум спросил Малдер.

И, как обычно — в тех случаях, когда вопрос возникал в его голове сам по се­бе, — попал в точку.

— Я помню его еще двухгрошовым про­поведником. Он тогда радовался любым подачкам, а все его фокусы крутились во­круг пустой консервной банки для пожерт­вований. А теперь он разъезжает на «ка­диллаках» и меняет костюмы каждую не­делю. Вместо того, чтобы на эти деньги строить в нашем округе нормальные доро­ги и школы.

— Люди хотят верить, вы же знаете, — дипломатично отозвался Призрак.

— Девяносто девять процентов людей в этом мире — обычные дураки, — безапел­ляционно ответил шериф.

Скалли не поручилась бы, что он не при­числяет к дуракам и своих собеседников. Эта ядовитая мысль промелькнула по само­му краешку ее сознания, поскольку Дэйна, воспользовавшись тем, что мужчины уда­рились в философию, уткнулась в отчет патологоанатома.

— А уцелевший процент каждый день рискует тоже скатиться к банальному идиотизму, — торжественно закончил Дэ­ниэлс откровение о человеческой глупо­сти.

— Если Хартли и Сэмюэл — шарлата­ны, почему вы хотите обвинить мальчика в убийстве? — как бы невзначай бросил

реплику Малдер, всем своим видом изо­бражая невинное детское любопытство.

— У меня есть свидетели, которые ви­дели, что Сэмюэл трогал людей, которые потом умерли.

Невинное любопытство на лице Призрака сменилось кривой скептической гримасой: '

— Вы думаете, он их так и убивал — просто потрогав?

— Я ничего не утверждаю, я не знаю, как или почему он это сделал или мог сде­лать, — осторожно ответил шериф, — но мы ищем мальчика со вторника, а он явно не хочет, чтобы его нашли.

— В этих рапортах нет ничего необыч­ного, — заговорила Скалли, просмотрев бумаги, — за одним исключением. Хорошо работать патологоанатомом, когда не при­ходится иметь дела с трупами. Здесь нет ни одного протокола вскрытия.

— Хартли умудрился торпедировать все мои требования о вскрытии. Мотивировал религиозными убеждениями. Кроме того, наш окружной патологоанатом — тоже член «Министерства чудес».

Скалли поджала губы и задумчиво по­смотрела на напарника:

— Тогда, может, организуем эксгума­цию? К вечеру успеем.

Кладбище

Кенвуд, штат Теннесси

5 марта 1994

20: 45

Во избежание ненужной огласки они на­чали работу, когда уже совсем стемнело. Да­же экскаватор, казалось, старался рычать потише, разворачивая своей загребущей ла­пой жирную влажную землю. Малдер пона­чалу загляделся на мерное движение ковша, на мягкие валкие комья, которые скатыва­лись с металлических зубьев, прочерчивая полосы теней в лучах прожекторов и исчезая потом за границей светового пятна... Потом передернул плечами и отвернулся.

Поэтому он первый заметил, как вдали замелькали приближающиеся огни элект­рических фонариков. Спустя несколько се­кунд чуткие уши Призрака уловили хрип­лое астматическое дыхание толпы и шар­канье десятков ног.

— Шериф? — полувопросительно про­изнес Малдер.

Тот мгновенно сообразил, что происхо­дит.

— Это люди святого отца Хартли, черт бы их всех побрал. Я же просил своих, чтобы не трепались попусту!

— Приятно, что среди полицейских еще попадаются истинно верующие.

По мере приближения члены «Мини­стерства» сбивались все плотнее, замедля­ли шаг, дожидаясь отставших. Наконец пе­регруппировка была закончена, и один че­ловек выдвинулся вперед:

— От имени «Министерства чудес» мы требуем прекращения богохульства. Оста­новите это богопротивное действие!

Шериф сделал полшага навстречу:

— Вэнс, теперь ты имеешь дело не толь­ко со мной, но и с ФБР.

Между мужчинами поспешно втерлась Скалли:

— Мы никоим образом не хотели выка­зывать неуважение к вашей вере. Однако мы расследуем возможное убийство. А ко­гда есть основания подозревать насильст­венную смерть, федеральный закон требует проведения вскрытия. Неужели вы не при­знаете полномочий правительства Соеди­ненных Штатов Америки?

Ее красноречие ни к чему не привело. Сторонники чудотворца имели, как оказа­лось, четкий план действий. Действуя бы­стро и удивительно слаженно, они прошли мимо немногочисленных полицейских и ок­ружили могилу плотным кольцом. Двое подростков соскользнули в разрытую яму, сунувшись под самый нож экскаватора.

Вожак фанатиков подошел вплотную к федералам, и на его лицо упал свет по­лицейских прожекторов. Скалли невольно вздрогнула. Вблизи морда того самого уро­да, сопровождавшего отца Хартли, была еще омерзительней. Для существа, создан­ного по образу и подобию Божию, старик был немилосердно безобразен. Глубокие шрамы и рытвины испещряли подбородок и щеки неестественного стекловидно-бурого оттенка. Верхнюю часть лица, как и утром, скрывали широкополая шляпа и черные очки. Скалли испытала беглое чувство не то благодарности, не то облегчения. Ей бы очень не хотелось увидеть это лицо цели­ком. Внешность господина Вэнса сама по себе была куда худшим богохульством, чем вскрытие всех без исключения могил горо­да Кенвуда.

— А вы — неужели вы даже не подо­зреваете, что есть власть превыше прави­тельства Штатов? — торжественно провоз­гласил урод. — Надругательство над мерт­вым телом — это смертный грех!

— Рано или поздно, Вэнс, — оскалился Дэниэлс, — мы все равно проведем вскры­тие, ты же сам это понимаешь.

Вэнс скользнул взглядом по соратни­кам. Все были на местах, все готовы к че­му угодно — и к бодрствованию, и к му­ченичеству.

— Семьи усопших требуют прекратить попытки осквернения могил, — бросил он в лицо шерифу.

— У Холлуэса не было никаких родст­венников. Он из сиротского приюта.

— Мы были его семьей. Мы все, вся наша церковь. Все «Министерство чу­дес». Мы заменили ему то, что отнял мир, позволивший надругаться над безза­щитными телами. Я предупреждаю вас, мы не потерпим зла. Мы и так уже пе­ренесли страшный удар — мы похорони­ли нашу сестру и нашего брата. Но мы храним любовь к ним в наших сердцах. Если вы не отступитесь, мы будем про­должать наши ночные бдения. Мы сдела­ем их круглосуточными. Мы сумеем оста­новить вас.

Шериф, сцепив челюсти, отошел в сто­рону и подозвал к себе обоих спецагентов. Ситуация была безнадежная: ждать — бес­смысленно, переговоры — как с глухими, арестовывать — не за что.

— Садитесь в машину и поезжайте в Управление, — буркнул Дэниэлс.

— Да, пожалуй, — хмыкнула Скал-ли. — Вряд ли мы сегодня сделаем еще что-то полезное.

Она ошиблась. По приезде выяснилось, что двое патрульных полицейских случай­но обнаружили молодого чудотворца Сэ-мюэла Хартли в богом забытом молодеж­ном баре, куда их вызвали из-за начавшей­ся драки. Когда дерущихся растащили, в самой середине клубка дергающихся тел и конечностей и обнаружился пропавший Во­ин Господень. Пьяный и основательно из­битый.

Бар «Кожаная Жилетка»

Кенвуд, штат Теннесси

5 марта 1994 21: 50

Осколков на полу валялось довольно много — подмести еще не успели, зато об­ломков мебели почти не было. Мебель здесь держали крепкую, проверенную, а до бильярдного стола, гордо расположив­шегося посреди зала, драчуны не докати­лись. На свое счастье — то самое, что спа­сает пьяниц из-под колес автомобилей и невредимыми проводит их по карнизам и крышам. Ибо местный бильярдный клуб славился не столько высоким мастерством игроков, сколько крепостью киев.

Малдер оценил обстановку и чистосер­дечно признался:

— Что-то непохоже, что здесь занима­ются спасением душ.

— Да уж, маловероятно, — согласилась

Скалли.

Шериф не склонен был вести пустопо­рожние разговоры.

— Где мальчишка? — рявкнул он.

— В сортире, — услужливо ткнул паль­цем бармен.

— Что здесь произошло?

— Чертовы дураки, устроили драку на пустом месте...

Дверь туалета хлопнула о стену, и в зал, покачиваясь, вывалился молодой темново­лосый парнишка в джинсах и уже при­вычной темно-синей рубашке. Даже в по­лумраке бара было видно, что рубашка сильно заляпана. Скорее всего, кровью. Разбитое лицо парня было хмурым, но куда менее напряженным, чем на видео­пленке.

—...Видимо, когда чересчур усердно поклоняешься Богу — как эти наши начет­чики, — не успеваешь научиться пить, — продолжал бурчать за спиной бармен.

Парень хлопнулся в кресло, ткнул в рас­пухшие губы сигарету. Скалли прищури­лась и мысленно свистнула: любой из четы­рех перстней, красовавшихся на пальцах восемнадцатилетнего мальчишки, можно было бы обменять на этот бар и получить что-нибудь в придачу.

— Где ты был, Сэмюэл? — вполне ми­ролюбиво спросил шериф. — Я тебя всюду искал.

— М-м? — протянул юный пророк, со­средоточившийся на зажигалке. Со второй попытки ему удалось прикурить. — Я раз­мышлял.

— Ах вот как. Ну теперь у тебя будет уйма времени для размышлений. Я должен тебя арестовать.

— За убийство? — парень даже не уди­вился, только глаза чуть сузились, когда он задал этот короткий вопрос.

— По подозрению в убийстве, — кор­ректно уточнил Дэниэлс, памятуя о двух федералах за спиной.

— Можно, я сначала пиво допью?

— Да, конечно. Валяй. Допивай, — ше­риф обошел задержанного и остановился за спинкой кресла. — Потом я сниму с тебя показания, а потом посмотрим, как там у вас обстоят дела с «кадиллаками»...

— Эй, шериф, — вмешался Призрак, быстро отводя Дэниэлса в сторонку, — ка­кие у вас основания для обвинения маль­чика в убийстве?

— А что вам еще нужно? Мальчишка практически сам сознался.

— Да вы посмотрите, он же пьян!

— Ну, пьян. Но вполне соображает. Сэмюэл действительно соображал впол­не сносно, хотя и медленно. Сейчас он вни­мательно разглядывал влажный фильтр си­гареты, потемневший от крови. Потом за­кинул голову и с наслаждением затянулся.

— И давайте договоримся раз и навсе­гда, — жестко выговорил шериф. — Ника­ких сомнений в его вине нет и быть не может.

— Допустим. Вот только как он это сде­лал?

Ответом был тяжелый взгляд шерифа.

— Вы разрешаете мне с ним поговорить до ареста? — настаивал Малдер.

— Как вам угодно, — криво, одними гу­бами, ухмыльнулся здоровяк.

Призрак метну лея назад, подтянул к се­бе стул, уселся верхом — так, чтобы смот­реть прямо в глаза парнишке.

— Сэмюэл, я агент Малдер, это агент Скалли. Мы из ФБР.

Дэйна повторила движение Малдера лишь с легким запозданием и с маленьким отличием — на стул она села как все при­личные люди. Призрак продолжал:

— Кажется, тебе здорово досталось? С этим трудно было спорить: огромный «фонарь» под глазом, несколько кровопод­теков и ссадин на скулах и подбородке, разбитый лоб, окровавленные лохмотья ко­жи на костяшках пальцев... И это только видимые повреждения. Что ж, может, и к лучшему, что парнишку отвезут сейчас в камеру. По крайней мере, его осмотрит по­лицейский врач.

— Наказание, мистер Малдер, — с не­понятной надменностью заявил Сэмюэл.

— А по-моему, это варварство, — сдер­жанно произнесла Дэйна.

— Ну вы же наверняка знаете, — улыб­нулся разбитыми губами юный пророк. — Сказано было: Он дает, и Он забирает об­ратно. Люди иногда гордятся мной, а ино­гда... Полезно, когда простые люди тебя избивают. Тогда у Господа Бога меньше забот.

— Каких забот? — не поняла Скалли.

— По унижению несчастного грешника.

— Виновного в убийстве? — подхватил Малдер, наклоняясь к парню и заглядывая ему в лицо.

— Да, сэр, — коротко ответил тот.

— Сэмюэл, но как это у тебя получи­лось? Как ты убивал?

— Очевидно, моя гордыня стала лазей­кой для дьявола.

Малдер откинулся назад, пытаясь со­владать с лицом. Гордыня была налицо:

мальчик явно искренне верил в то, что го­ворил:

— Я замутил реку собственной веры. И мой дар подвергся порче. Теперь он оск­вернен и искажен.

— Значит, вы утверждаете, что способ­ны убивать людей прикосновением, — веж­ливо перебила Скалли.

— Я много раз прикасался к больным и умирающим. Я чувствовал их болезнь и чувствовал, как она покидает их тела. А умирающие получали из моих рук даже жизнь. Господь дал мне этот удивительный дар.

— А все эти бриллианты и кольца вам тоже купил Господь? — Скалли позволила себе снисходительную усмешечку. — По-моему, в вашем поэтическом рассказе что-то пропущено.

Из состояния полутранса трудно перейти сразу к ярости, но неподдельный гнев сверк­нул в черных глазах чудотворца, когда он выпрямился и обвиняюще провозгласил:

— Вы смеете сомневаться в силе Господ­ней?

— Нет, — она покачала головой. — Я сомневаюсь в правдивости ваших утверж­дений.

Вспышка утихла, гроза так и не разра­зилась. Сэмюэл заговорил тише. Показное безразличие исчезло с его лица.

— Я видел больных в лазаретах и гос­питалях, на улицах и в домах престарелых, я много раз видел, как болезнь пожирает смертные тела. Я вижу болезнь человече­скую так же ясно, как вижу сейчас боль в этом человеке, вот в нем.

— Правда? — взгляд Призрака изме­нился — стал пристальнее и словно по­темнел. — И что же это за боль, если не секрет?

Юноша прикрыл глаза, сосредоточился. Голос стал звучным, интонации — неестест­венно-торжественными, как у старой гадал­ки. Малдер уже досадливо передернул пле­чами, когда на него обрушился смысл слов, тяжело, по одному произносимых мальчиш­кой-пророком:

— Ваша боль... связана... с братом или сестрой... Это старая боль. Застарелая, — теперь он смотрел Малдеру в глаза. — Боль, которую годы так и не исцелили.

— Это что, фокус такой? — не выдер­жала Дэйна. — Что за надувательство?

Черт его знает, как он угадал, этот юный шарлатан, но совпадение получилось ката­строфическое! Теперь Малдер ни о чем, кроме пропавшей Саманты, и думать не сможет. Хоть врачей вызывай!

— Нет. Это не фокус, мэм, — спокойно произнес мальчик, переведя взгляд на нее, и залпом отхлебнул полбанки пива.

— Я хочу услышать об этой боли попо­дробней. Расскажи мне, — попросил Фоке.

Скалли в сердцах вскочила. Ну что, он разве не понимает? Классический же трюк:

стоит угадать хоть одну важную деталь из прошлого — и все остальное легко достра­ивается по реакции! Что же, Малдер ни­когда цыганок не видел? С предсказатель­ницами не разговаривал? «Вижу рядом с ним женщину... блондинку... нет, брюнет­ку!.. высокую... нет, маленькую!.. далеко-близко, горячо-холодно...» Теперь, когда этот малолетний жулик нащупал слабое место Призрака, он из него веревки вить будет!

— Я вижу ее ясно как божий день, — щурясь, говорил Сэмюэл. — Это девочка'. Вы потеряли сестру.

Призрак смотрел на избитого пьяного мальчишку как завороженный.

— Вы потеряли сестру совсем малень­кой. Кто-то забрал ее.

— Дальше! — разлепил Малдер пере­сохшие губы.

— Кто-то чужой... Совсем чужой... Яр­кий свет...

— Шериф! — громко позвала Скалли. Она больше не могла попустительствовать этому безобразию.

— Вам нужно было приехать немножко раньше, — с видимым сожалением прого­ворил юноша. — Возможно, мне удалось бы исцелить вашу боль.

— Ладно, хватит, — обронил прибли­зившийся Дэниэлс.

— Да подождите же! — переполошено обернулся Фоке. — Мне нужна еще минутка.

Минутки ему не дали. Не Морис Дэниэлс, а сам мальчик. Он поднялся и сказал с вне­запно вернувшейся надменностью, в которой Фоке теперь явственно слышал горечь:

— Но я больше не могу вам помочь. Уже — не могу. Больше ничего не могу. Мой дар покинул меня.

— Наручники на него! ~ скомандовал шериф.

Сэмюэл спокойно подставил запястья под стальные браслеты, но поморщился, когда защелкнулся замок. Нальцы его, унизан­ные массивными перстнями, непроизвольно сжались.

— Ладно, пошли. — Шериф потащил арестованного к выходу, частя скороговор­кой: — Ты имеешь право молчать, ты име­ешь право на адвоката...

Мальчик вдруг вывернулся из-под руки шерифа, вцепившейся в полуоторванный синий воротник, и оглянулся:

— Мистер Малдер! Я скажу вам! Гос­подь наблюдает за своей паствой, он пода­ет нам знаки каждый день. Прислушайтесь к своему сердцу. Имеющий глаза да уви­дит.

В следующее мгновение его выволокли наружу.

Дэйна с беспокойством поглядела на на­парника... как следует подумала, набрала побольше воздуху и выпалила:

— Мне кажется, он шарлатан.

— Ты знаешь, — сглотнув, Малдер под­нялся и, избегая смотреть Скалли в гла­за, пошел к дверям, — я в этом не уве­рен.

Окружной суд,

предварительное слушание

Кенвуд, штат Теннесси

б марта 1994

Около четырех часов пополудни

Предварительное слушание до делу Сэ-мюэла Хартли получилось, мягко говоря, дурацким. Должностные лица в зале суда не могли избавиться от чувства неловкости. Почти все они хотя бы раз побывали на представлениях «Министерства чудес», по­чти все — или хотя бы их близкие родст­венники — были лично знакомы с людьми, убежденными, что Сэмюэл излечил их от тяжкой болезни. И вот теперь этот мальчик сам обвинил себя в двух убийствах, кото­рые для человека разумного не могли пред­ставиться ничем, кроме чудовищного со­впадения. Показания свидетелей обвинения звучали как детский лепет; перекрестный допрос превратился в цирк; прокурор про­изнес длинную туманную речь о необходи­мости торжества правосудия, но так и не смог мотивировать обвинения ничем, кроме глубокой убежденности шерифа и призна­ния самого обвиняемого; адвокату с трудом удалось остановить поток панегириков в адрес юного чудотворца... И все служители Фемиды, в особенности судья, старательно придерживались привычной юридической терминологии — чтобы не соскользнуть в осознание бредовости ситуации.

Обвиняемый смотрел на происходящее с тихим отчаянием. Эти люди ровно ни­чего не понимали, они говорили о каком-то другом Сэмюэле — в лучшем случае о том, каким он был раньше. Ему хоте­лось кричать: «Разве вы не видите? Я не тот, я грешник, я мирянин, не смейте меня выпускать! Иначе я так и не смогу очи­ститься...»

—...учитывая исключительно пример­ную репутацию подсудимого, — речь адво­ката подходила к концу, — и в высшей степени косвенный характер улик по этому делу, я прошу отпустить моего клиента до суда под честное слово, без залога...

— Судья, это неправильно! — подсу­димый вскочил со скамьи, готовый раз­разиться обличительной речью в свой ад­рес.

— Сэмюэл! — предостерегающе вы­крикнул отец Хартли. Это не помогло.

— Если вы отпустите меня, на вашу го­лову падет гнев Божий!.. — выкрикнул пророк.

— Достаточно! — судья грохнул молот­ком о столешницу. — Здесь не балаган. Вы находитесь перед лицом закона. Вам по­нятно?

Юноша яростно сверкнул заплывшим глазом. Он изо всех сил пытался выгля­деть преступником, хамить и грубить, он даже оделся сегодня в вызывающе ярко-красную рубашку... Бесполезно. С грубо­стью ничего не вышло, она оказалась про­тивна его человеческой природе. А синяки на физиономии и бинты на руках вызыва­ли у этих слепцов не осуждение, а сочув­ствие.

— Да, сэр, — сдержанно ответил Сэмю­эл и опустился на место.

Извинившись перед судьей, светловоло­сая женщина-адвокат уселась рядом с кли­ентом.

— Ваша честь, — взял слово проку­рор, — несмотря на признание подсудимо­го в том, что он виновен, мы не видим необходимости держать его в тюрьме до су­да. Однако мы требуем залог не меньше ста тысяч долларов.

— Хорошо, не возражаю, — подвел итог судья. — Суд не считает необходимой ме­рой пресечения содержание под стражей. Суд устанавливает сумму залога в сто тысяч долларов. Залог должен быть внесен непосредственно...

Судья вдруг резко дернулся, замахал руками и вскочил:

— Боже мой! Что это такое?! Он был не одинок в своем изумлении и испуге. Все присутствующие — и Скалли с Малдером в том числе — вдруг оказа­лись в туче налетевших бог знает откуда бесчисленных насекомых. Саранча! Воз­дух наполнился треском и шуршанием со­тен крылышек, все поверхности были ис­пещрены жесткими блестящими тельцами. Женщины верещали. Насекомые ползали по столам и под ногами, путались в воло­сах, забирались под одежду. Огромная са­ранча с размаху влепилась в щеку святого отца Хартли и повисла, вцепившись в ко­жу колючими лапами.

Сэмюэл безумными глазами оглядел разыгравшуюся вакханалию и полез на стол. Теперь он возвышался над всеми — как пастух над мечущимся в панике ста­дом.

— Ну! Что еще требуется, чтобы вы уверовали? Сам Господь дал показания против меня! Пока вам в задницу не вце­пятся, вы что, самых простых вещей по­нять не в состоянии? Слова внезапно иссякли. Он воздел ку­лаки к небу, напрягся в беззвучной исступ­ленной молитве.

Несколько человек сообразили наконец спастись бегством, за ними бросились все остальные.

На выходе Келвин Хартли наткнулся на шерифа. Сжал кулаки, хотел сказать что-то резкое, но подоспевший Вэнс, предан­ной тенью следовавший за священником, тронул его за плечо — и оба покинули зал, так и не сказав ни слова.

На широком лице шерифа не отрази­лось ничего, кроме, разве что, недоуме­ния.

Номер Малдера в мотеле «Незабудка»