Явление третье

В камеру входит человек с красным капюшоном на голове. Это Палач.

Палач. Еще рано.

Жанна (испуганно отступает вглубь). Ты кто такой?

Палач. Не бойся. Я палач.

Жанна. Палач. О, Господи! (Оглядывается, ищет Бога.)

Палач. Рано еще разжигать костер.

Жанна. Тогда зачем ты пришел?

Палач. Чтобы подготовить тебя. (Оглядывается, при­слушивается.) Что-то мне все время кажется, что здесь кто-то есть...

Жанна (обводит камеру глазами). Нет никого.

Палач. Нет никого, нет никого, а я чувствую — он где-то притаился, подслушивает. Ведь что такое тюрьма? Это одно большое ухо — тут все отовсю­ду прослушивается... (Шепотом.) Я стоял за дверью и слушал тебя. Молодец! Именно так! Смерть... (Замолкает, прислушивается.) Да здравствует... (Та же игра.) Вся Франция — это одно огромное ухо — вс, ех отовсюду прослуши­вают. А меня ты не бойся — я патриот! (Под­нимает кулак.) Смерть! Да здравствует! Смерть! Да здравствует!.. Ты знаешь, я тобой восхищаюсь. Как ты держалась на процессе, а? В порошок стер­ла этих говенных профессоров из Сорбонны, камня на камне от них не оставила! Уж, кажется, про­стая девчонка — а какой ум, какой язык! Откуда все это? Говорит, как по книжке читает. Браво!

Жанна. А что, заметно?

Палач. Что?

Жанна. А что вот как по книжке?

Палач. А, ну это так говорится. Не написана еще такая книжка. И я вообще-то неграмотный, это пословица такая есть и люди так говорят.

Жанна. А еще что говорят люди?

Палач. А что еще?

Жанна. Ну, еще что-нибудь говорят?

Палач (оглядывается, шепотом). Ходят тут разные разговоры среди народа... (Замолкает.)

Жанна. Какие разговоры?

Палач. Тихо! (На цыпочках обходит камеру, прикла­дывая ухо к стенам.) Говорят...

Жанна. Ну что, что говорят?

Палач. Говорят, что ты... это...

Жанна. Что? Что я?

Палач (оглядывается, прислушивается, почти без­звучно). Что ты не Жанна д'Арк.

Жанна. Как это? Как это я не Жанна д'Арк?

Палач. Да вот так.

Жанна. Тогда почему меня хотят сжечь, если я не Жанна?

Палач. Нет, ты вроде Жанна, но не из Домреми, не пастушка, а...

Жанна. Что «а»? А кто же я?

Палач. А другая...

Жанна. Какая другая?

Палач. Ну... другая Жанна. Но, знаешь, я не верю, не верю им! Не верю... но...

Жанна. Что «но»?

Палач. Но откуда у простой девчонки такой ум, такой язык, а? Что ты на это скажешь?

Жанна. Где же тогда настоящая Жанна д'Арк?

Палач. Говорят... А, все это глупости...

Жанна. Что? Что говорят?

Палач. Что ее давно убили у Компьена, когда она с мечом в руках сражалась за освобождение Парижа, и ее тайно зарыли в какой-то канаве...

Жанна. Тогда зачем они хотят меня сжечь? Жан­на д'Арк убита — и все, конец! Ведь они именно этого хотели — убить Жанну д'Арк! Зачем же они завтра возведут меня на костер, если я уже мертва?

Палач. Ну, как тебе сказать... (Тоном заговорщика.) Для меня ты жива... Я патриот. Да здравствует... (Замолкает, оглядывается.)

Жанна. Кто да здравствует?

П ал ач (одними губами). Жанна д'Арк...

Жанна (громко). Ты говоришь: «Да здравствует Жанна д'Арк»?

Палач (испуганно). Тихо ты!

Жанна. Вот ты говоришь: «Да здравствует Жанна д'Арк», — а сам завтра сожжешь ее на костре.

Палач. Ну, это разные вещи.

Жанна. Какие разные вещи? Говоришь, «да здрав­ствует» — и убиваешь.

Палач. Что делать, профессия такая. Профессия это одно, а убеждения — другое.

Жанна. Значит, по убеждениям ты патриот, а по профессии убийца патриотов? Как же ты терпишь такое раздвоение души?

Палач. Что делать, терплю. Сейчас у всех души раздвоены.

Жанна. Так уж и у всех?

Палач. Да, у всех, даже у Кошона.

Ж а н н а. У судьи Кошона?! Свиньи Кошона? Как может раздвоиться свинья? На две свиньи, что ли? (Смеется.)

Палач. Нет, правда, Кошон тоже патриот. (Подни­мает кулак.) Смерть! Да здравствует! Смерть! Да здравствует!

Жанна. Да хватит тебе! Кошон — патриот? Хорошо, что ты сказал мне об этом прежде, чем я умру, иначе бы я умерла от смеха!

Палач. Да-да, он подвел подкоп под Англию, да как — никто не догадался...

Жанна. Конечно, если все английские агенты такие, как он, — бедная Англия! Он и ее продаст ни за грош!

Палач. Да нет, тут другое.

Жанна. Ну говори — послушаем.

Палач. А ты не видишь?

Жанна. Я этим не занимаюсь. Говори.

Палач. Ты знаешь, сколько он потребовал у англи­чан за то, чтобы осудить тебя на смерть?

Жанна. Сколько?

Палач. Ну-ка, угадай!

Жанна. Не могу.

Палач. Десять тысяч франков!

Жанна. Десять тысяч?!

Палач. А они ему: «Да ты что, рехнулся, Кошон? У нас на содержание взрослого солдата уходит десять франков, а ты за какую-то девчонку тре­буешь десять тысяч! Сбрось хотя бы до пяти!» А он: «Ни за что! Десять тысяч, и ни франка меньше, или я объявлю ее святой!» Ну, они и дали ему десять тысяч.

Жанна. Так много?

Палач. Вот именно. Значит, что получается? Один солдат стоит им десять франков, так? Следо­вательно, изымая из английской казны десять тысяч, Кошон лишает Англию возможности содер­жать десять тысяч солдат! На десять тысяч сол-

дат меньше в английском войске против Фран­ции — это патриотично или нет?

Жанна. Ну, допустим.

Палач. Это с одной стороны. А с другой — куда идут эти десять тысяч из английской казны?

Жанна. В карман Кошону.

Палач. А Кошон кто?

Жанна. Педераст.

Палач. Француз он! Следовательно, куда идут деньги? Во Францию! А это значит, что Англия беднеет, Франция богатеет. Это патриотично или нет? (Поднимает кулак.) Смерть! Да здравствует!..

Жанна. Богатеет Кошон, а не Франция.

Палач. Это тебе так кажется, потому что ты... конечно, извини меня, но ты глупая простая девушка. А тут вещи посложнее. Ну, как бы тебе объ­яснить? (Ищет пример.) Вот тебе случалось про­ходить мимо какого-нибудь французского дворца?

Жанна. Случалось.

Палач. Или мимо дома какого-нибудь богатого фран­цуза?

Жанна. Было такое.

Палач. Ну и когда ты проходишь мимо и видишь эти богатые дворцы и дома — не дрогнет ли что-то в твоей бедной французской душе?

Жанна. Еще как дрогнет!

Палач. Вот видишь! Эти богатые французские двор­цы и дома наполняют твою французскую душу гордостью, и ты говоришь: «Да, это так, мы и вправду бедняки и рабы, но и у нас есть дворцы, и у нас есть богатые люди, которые строят себе роскошные дома!»

Жанна. Нет, ты послушай, Господи, что он говорит!

Палач. Так что Кошон и ему подобные, которые грабят и наживаются, они грабят и наживаются не для себя, а для того, чтобы поднять дух народа! Теперь ты поняла, о чем речь?

Жанна. Поняла! Грабят для себя, думают при этом о народе, а думая о народе — грабят для себя... Бедный Кошон — какое раздвоение!

Палач. И у меня, у меня то же самое! (Подни­мает кулак.) Смерть! Да здравствует! Смерть!.. Вот так: я восхищаюсь тобой, люблю тебя, душа моя полна гордости нашей Жанной — а завтра я поведу тебя на костер и глазом не моргну, вопре­ки тому, что я обожаю тебя, потому что, если я тебя не сожгу, ты не будешь Жанной д'Арк и некого будет обожать, а если так, то почему бы тебе не сгореть на костре и не стать Жанной д'Арк, чтобы все обожали тебя, а для того, чтобы тебя обожали, ты должна сгореть, иначе я не смогу обо­жать тебя, и для того, чтобы я мог обожать тебя, я должен тебя сжечь. Прости меня, но ты сама видишь — другого выхода нет. (Поднимает кулак.) Смерть! Да здравствует!.. В общем, обо­жаю я тебя или не обожаю, я должен тебя сжечь, хотя мне этого совсем не хочется. Думаю одно, делаю другое — просто раздирает меня на части мое раздвоение. Очень это болезненный процесс, чтобы ты знала.

Жанна (после паузы). Я знаю.

Палач. Ты? Да откуда ты знаешь? Ты вылитая Жанна, от головы до пят!

Жанна. Кто знает...

Палач. Все знают. Потому и хотят тебя отправить на костер.

Жанна. А если... если меня не сожгут, я уж не буду Жанной д'Арк — так ты сказал?

Палач. Выходит, так.

Жанна. Не буду Жанной д'Арк... Не буду Девой Франции... Не буду Девой Жанной...

Палач. А, это все равно — будешь ты Девой или не будешь ты Девой...

Жанна. Все равно? (После паузы.) А может быть, не все равно? Раз даже тебе, палачу, не все равно.

Палач. Да, не все равно.

Жанна. А мне?

Палач. Наверное, и тебе тоже...

Жанна. Ну, а если так? Что тогда, мой палач? «Смерть!» или «Да здравствует Дева!»?

Палач (как бы по секрету). Слушай... А это верно, что...

Жанна. Ты о чем?

Палач. Что ты дева?

Жанна. Что-что?

Палач. Это верно, что ты не...

Жанна. Что «не»?

Палач. Что ты не... Что ты девица... девственница, ну... что никто небя не... (красноречивый жест.) А?

Жанна. Господи!

Палач (подступая к ней). Да оставь ты своего Госпо­да, ты меня слушай... Господь не сможет сделать с тобой это дело...

Жанна. Какое дело?

Палач (похотливо). А такое, которое не для таких дохляков, как твой Господь!

Жанна. Не надо! Он может услышать!..

П а л а ч. Ах так! Может услышать, говоришь? Англича­не уж сто лет лезут к нам, а он все тянет резину! Лежит себе в раю под каким-то деревом и палец сосет... Будешь надеяться на него — так и умрешь без... Это ведь самое сладкое на свете, как же ты умрешь, не испытав такого? Не-ет, я не допущу несправедливости! Дать умереть любимой Жан­не д'Арк, и чтобы она не испытала самого слад­кого на свете — не-ет! (Двигается на нее, она отступает назад.) Ты жертвуешь собой для наро­да, значит, и для меня, как же я могу не пожерт­вовать собой для тебя — я же патриот! (Подни­мает кулак.) Смерть! Да здравствует! Смерть!...

Раскинув руки, Жанна отступает к нарам.

Ох, сладкая девонька! Ох, где твоя щелоч­ка? Не очень-то похоже, что тебе девятна­дцать?.. Ну, давай-ка...

Жанна. Если бы тебя продержали в этой дыре две­надцать месяцев, ты бы потянул на все сто девят­надцать!

Палач. Не волнуйся, девонька, у меня не заржавеет... (Наступает, расстегивая штаны.) Сейчас ты у ме­ня так заверещишь, так затрясешься, что забу­дешь и про костер и про все остальное... Это самое... такое оно сладкое, что, как делаешь это, про все и думать забываешь... (Валит ее на нары, она сопротивляется.) Я буду делать с тобой это всю ночь, да так буду делать, что на рассвете с песней кинешься в костер! С песней! На страх и ужас врагам и предателям! И что я за патриот, если не сумею взбодрить Деву Франции в ее последний смертный час! (Мнет ее, пытается раз­деть.) Снимай штаны!

Бог (из-под нар). Не трогай Деву!

Палач (отскакивает назад.) Кто там?!

Жанна. Бог.

Палач. Что? Бог? (Застегивает штаны.) Ты погляди на нее — Дева называется (Вынимает из ножен короткий меч, кричит.) Выходи!

Жанна. Выходи, Господи.

Палач (осторожно подступает к нарам, выставив вперед меч). Сейчас ты у меня увидишь Господа, сейчас я тебя отправлю к нему! (Орет.) Выходи, мать твою!

Жанна. Убери меч.

Палач (обходя нары со всех сторон). Ну-ка, выходи побыстрей — интересно поглядеть, кто это опере­дил меня... Выходи, говорят тебе, мать твою так! (Шурует мечом под нарами.) Я хочу видеть, кто посмел посягнуть на Деву, нашу Деву Франции!

Жанна (дергает его за руку). Убери свой меч!

Палач (отталкивает ее). Не лезь!

Жанна. Да это же Бог...

Палач. Тут Бог я! Сейчас мы его насадим на вертел!.. (С силой сует меч под нары.)

Жанна (закрывая лицо руками, пронзительно кри­чит). Не-е-ет!

-Палач (в испуге отскакивает назад и роняет меч). Ты что кричишь дура! Я даже меч выронил... (Пы­тается поднять его.}