Глава одиннадцатая. Жаль только, что песня оказалась слишком короткой

Жаль только, что песня оказалась слишком короткой. Я решила было вставить несколько слов от себя, но такая вольность могла испортить общее впечатление. Немного недовольным голосом я пропела свой любимый куплет: «If you touch me, you’ll understand what happiness is. Look, a new day has begun», [36] и ещё раз подумала о том, что эта песня вовсе не о кошках.

Наверное, дело в пунше, то есть наверняка, всё дело в пунше! Но, кажется, гостям моё пение понравилось никак не меньше, чем итальянские оперные арии. Во всяком случае, аплодировали они очень громко. Пока леди Бромптон семенила к нам, я наклонилась к Гидеону и растроганно сказала:

— Вот спасибо! Так мило, что ты меня поддержал! Оказывается, ты так хорошо играешь!

Он снова прикрыл лицо ладонями, будто пытаясь осознать, что же натворил.

Леди Бромптон обняла меня, а мистер Мершан не преминул поцеловать меня в обе щеки. Он назвал меня «золотым звоночком» и умолял продолжать пение.

Настроение у меня было преотличное, поэтому я, не задумываясь, запела бы дальше, но тут Гидеон быстро пришёл в себя, резко вскочил и схватил меня за руку.

— Эндрю Ллойд Уэббер, [37] без сомнения, был бы очень тронут, если бы узнал, что его произведение даже в этом обществе произвело такой фурор, но сейчас моей сестре необходим отдых. На прошлой неделе она перенесла тяжелейшее воспаление голосовых связок, поэтому врачи предписали ей во что бы то ни стало беречь голос, ведь иначе она может лишиться его навсегда.

— О нет, только не это, — воскликнула леди Бромптон. — Отчего же вы сразу не предупредили нас? Бедное дитя!

Тем временем я тихонько напевала «I feel pretty» из мюзикла «Вестсайдская история». [38]

— Я… Кажется, ваш пунш — это действительно очень особенный напиток, — сказал Гидеон. — По-моему, он помогает людям забыть о всякой предосторожности.

— О да, так оно и происходит, — сказала леди Бромптон. Лицо её при этом засияло. Немного понизив голос, она продолжала: — Только что вы раскрыли тайну успеха моих званых ужинов. Весь высший свет Лондона завидует нашим радостным торжествам, все страстно желают оказаться в числе наших гостей. Но мне понадобилось много лет, чтобы усовершенствовать рецепт этого пунша. Поэтому лишь на смертном одре я раскрою тайну его приготовления.

— Как жаль, — сказала я. — Но не могу не согласиться, ваше суаре оказалось куда приятнее, чем я могла себе представить! Меня уверяли, что будет скучная, натянутая атмосфера…

— Её гувернантка — немного консервативная особа, — перебил меня Гидеон. — К сожалению, нужно признать, что общественная жизнь в Дербишире немного отстала в развитии.

Леди Бромптон захихикала.

— О да, в этом сомневаться не приходится. А вот и лорд Алестер!

Она поглядела на дверь, в которую как раз вошёл лорд Бромптон вместе с новоприбывшим гостем. Это был мужчина средних лет (точно определить его возраст было довольно сложно, потому что голову его украшал белоснежный парик). Его сюртук был густо усыпан драгоценными камнями и отделан блестящей вышивкой, казалось, этот наряд сияет, как ярчайше созвездие. Блеск его одежды оттеняло ещё и то, что за новым гостем неотступно следовал какой-то мужчина, одетый во всё чёрное. Он был укутан в чёрный плащ, волосы у него тоже были иссиня-чёрными, а лицо — бледным, с оливковым оттенком. Уже издалека я заметила его огромные чёрные глаза, которые очень напоминали бесстрастные чёрные дыры, прямо как у графа Ракоци. Он ярко выделялся в этом обществе разодетых и увешанных бриллиантами господ.

— Я уж было подумала, Алестер так и не почтит нас своим присутствием. Хотя веселья бы это не убавило, если хотите знать моё мнение. Его участие в светских раутах никогда не способствовало душевным разговорам и радостному настроению. Попробую-ка я уговорить его выпить бокальчик пунша и как бы невзначай пригласить к карточному столу…

— А мы попробуем поднять его настроение своей музыкой, — сказал мистер Мершан и сел за спинет. — Не окажите ли вы мне такую честь, леди Лавиния? Может, Cosi fan tutte? [39]

Гидеон обвил мою руку вокруг своего локтя и отвёл меня на несколько шагов.

— И сколько же ты, чёрт возьми, успела выпить?

— Пару бокальчиков, — призналась я. — Мне кажется, кроме алкоголя в этом пунше есть ещё какой-то секретный ингредиент. Может, это абсент? Как в том грустном фильме с Николь Кидман, «Мулен Руж». — Я вздохнула, — «The greatest thing you’ll ever learn is just to love and be loved in return». [40] Могу поспорить, ты и это сыграешь, если захочешь.

— Так, заруби себе на носу: я ненавижу мюзиклы, — сказал Гидеон. — Как твоё самочувствие, продержишься ещё пару минут? Наконец-то приехал лорд Алестер, давай поздороваемся и можем уезжать.

— Что? Уже? Как жаль, — сказала я.

Гидеон укоризненно покачал головой.

— Сдаётся мне, ты совсем утратила чувство времени. Вот бы сейчас засунуть твою голову под холодную воду.

К нам подошёл граф Сен-Жермен.

— Это было очень… необычное выступление, — сказал он и, подняв бровь, глянул на Гидеона.

— Мне очень жаль, — сказал Гидеон, глубоко вздохнув. Затем он посмотрел на новых гостей. — Лорд Алестер выглядит теперь несколько обмякшим.

Граф рассмеялся.

— Не стоит питать иллюзий. Мой враг всё ещё в прекрасной форме. Ракоци встретил его сегодня после обеда у Гальяно, Алестер упражнялся в фехтовании. Никто из этих молодых щёголей с ним, конечно же, не сравнится. Пойдёмте скорее, не могу дождаться, когда наконец увижу его лицо.

— Он сегодня такой милый, — прошептала я Гидеону, пока мы шли следом за графом. — Знаешь, в прошлый раз он нагнал на меня жуткого страху, а вот сегодня я чувствую себя с ним, как с родным дедушкой. Нравится он мне, сама не знаю почему. Так мило, что он подарил тебе скрипку Страдивари. Она стоит, наверное, кучу денег, особенно если выставить её на eBay. Ой, ну как же здесь всё шатается.

Гидеон положил руку мне на талию.

— От тебя мокрого места не останется, когда мы отсюда выберемся, это я тебе обещаю, — пробормотал он.

— А по моему голосу слышно, сколько я выпила?

— Пока нет, — сказал он. — Но думаю, скоро начнёшь мямлить или икать.

— Я же говорил, он прибудет с минуты на минуту! — лорд Бромптон положил одну руку на плечо человека в блестящем сюртуке, а вторую — на плечо графа. — Мне доложили, что вас уже представили друг другу. Лорд Алестер, вы никогда не упоминали, что лично знакомы с известнейшим графом Сен-Жерменом.

— Это знакомство никогда не было предметом моей гордости, — спесиво ответил лорд Алестер, а мужчина в чёрном хриплым голосом дополнил:

— Всё верно.

Его чёрные глаза впились в графа, они сверлили его так, что не оставалось сомнения, насколько сильно этот человек ненавидит нашего спутника.

Мне в голову вдруг пришла мысль, что под чёрным плащом незнакомца вполне могла бы скрываться шпага, и он может обнажить её в любую минуту. Непонятно, зачем ему вообще понадобился этот плащ.

Ведь, во-первых, в помещении было довольно-таки тепло, а во-вторых, среди празднично одетых господ он выглядел, по меньшей мере, неприлично и странно.

Лорд Бромптон весело улыбался всем присутствующим, будто бы не замечая накалившейся обстановки.

Граф вышел вперёд.

— Лорд Алестер, как я рад вас видеть! Несмотря на то, что мы с вами виделись несколько лет назад, я ни на миг не забывал о нашем знакомстве, — сказал он.

Я стояла за графом Сен-Жерменом, поэтому его лица мне видно не было, но казалось, что он улыбается. Его голос был радостным и дружелюбным.

— Я до сих пор вспоминаю наши разговоры о рабстве и морали. Как же меня тогда удивило, насколько хорошо вы смогли отделить одно от другого. Просто копия отца!

— Граф ни о чём не забывает, — с восхищением сказал лорд Бромптон. — Его способности поистине феноменальны! За последние дни, находясь в его обществе, я узнал больше, чем за всю жизнь. Вот вы знали, к примеру, что граф умеет создавать искусственные драгоценности?

— Да, это мне известно, — взгляд лорда Алестера стал ещё более холодным. А его спутник тяжело задышал, казалось, он вот-вот впадёт в настоящее бешенство.

Я во все глаза уставилась на его плащ.

— Наука — это, кажется, не самый большой конёк лорда Алестера, насколько я припоминаю, — сказал граф. — О, простите мою бестактность, — он отошёл в сторону и мы с Гидеоном оказались на всеобщем обозрении. — Я хотел бы представить вам этих прелестных молодых людей. Сказать по правде, это было единственной целью, ради которой я сегодня прибыл сюда. В моём возрасте человеку свойственно избегать всякого общества и пораньше отходить ко сну.

Взглянув на Гидеона, новый гость недоверчиво сощурился.

Лорд Бромптон втиснул своё тучное тело между мной и Гидеоном.

— Лорд Алестер, позвольте представить вам сына виконта Баттона. И его подопечную, восхитительную мисс Грей.

Мой реверанс получился несколько менее вежливым, как того требовал этикет. Во-первых, держать равновесие мне было всё труднее, а во-вторых, этот лорд вёл себя так напыщенно, что я напрочь забыла, какую бедную сиротку и подопечную виконта Баттона я должна сейчас сыграть. Эй, вы там, я ведь тоже внучка настоящего лорда, у которого заслуг не меньше вашего, да и вообще, происхождение в нашем веке вообще никакой роли не играет. Вы что, не в курсе, что все люди равны, а?

Если бы лорд Алестер так смотрел на меня в какой-нибудь другой обстановке, при иных обстоятельствах, от ужаса у меня бы кровь застыла в жилах. Но замечательный пунш действовал как первоклассное средство для увеличения храбрости. Поэтому в ответ я посмотрела на него самым высокомерным взглядом, на который только была способна. Хотя это был, в общем-то, напрасный труд, потому что загадочный гость не спускал глаз с Гидеона, а на меня долго не обращал ровным счётом никакого внимания. В это время лорд Бромптон с весёлым видом рассказывал какие-то небылицы.

Никто не удосужился представить чёрного спутника лорда Алестера, и никто, кажется, не заметил, как он уставился на меня через плечо лорда Алестера и зашептал:

— Демон с глазами цвета сапфира! Ты скоро отправишься в преисподнюю.

Что-что? Нет уж, такого я не потерплю.

Я попробовала поискать помощи у Гидеона, который как раз нацепил натянутую улыбочку. Но Гидеон заговорил, только когда лорд Бромптон решил удалиться из нашего круга, чтобы позвать свою супругу и… принести пару бокальчиков пунша.

— Прошу вас, не утруждайте себя, лорд Бромптон, — сказал он, — мы вынуждены раскланяться. Моя сестра ещё не слишком хорошо себя чувствует после затяжной болезни, длительное пребывание в обществе не пойдёт ей на пользу, — он снова положил руку мне на талию, а другой схватился за моё предплечье. — Как видите, она не слишком уверенно стоит на ногах.

Вот тут он прав как никогда! Пол под моими ногами действительно шатался как во время корабельной качки. Я с благодарностью прислонилась к Гидеону.

— О, я сейчас вернусь! — выкрикнул лорд Бромптон. — Моя жена наверняка сможет уговорить вас остаться ещё хотя бы ненадолго.

Граф Сен-Жермен с улыбкой посмотрел ему вслед.

— Какой же он всё-таки душевный человек, его природная тяга к гармонии не вынесет наших пререканий.

Лорд Алестер продолжал сверлить Гидеона откровенно злобным взглядом.

— В прошлый раз он путешествовал под именем маркиза Веллдона, насколько я помню. А сегодня он, значит, сын виконта. Даже ваш протеже — плут и обманщик. Как это прискорбно.

— Это называется «дипломатический псевдоним», — по-прежнему улыбаясь, сказал граф. — Как я погляжу, вы в этом не сильны, ну что ж… Однако, я слышал, маленький поединок по фехтованию, который случился между вами одиннадцать лет назад, доставил вам чрезвычайное удовольствие.

— Для меня каждый поединок — удовольствие, — сказал лорд Алестер. Он вёл себя так, будто не слышит, как его спутник прохрипел:

— Уничтожить врагов Божьих мечами ангелов и архангелов!

А лорд Алестер, как ни в чём не бывало, продолжал:

— С тех пор я научился ещё некоторым приёмам. А для вашего протеже, кажется, со времени нашей встречи прошло всего несколько дней. Значит, как я мог убедиться на собственном опыте, он не успел усовершенствовать своё мастерство.

— Убедиться на собственном опыте? — переспросил Гидеон и презрительно засмеялся. — Для этого вам следовало бы самому вступить со мной в поединок, а не подсылать к нам ваших людей, которые затем могли поведать вам о моих успехах в фехтовании. Что еще раз убеждает нас в том, насколько удачнее складывается дело, если берёшь его в свои руки.

— Полагаю, вы намекаете на…? — глаза лорда Алестера сузились. — Ах да, на тот случай в Гайд-парке в прошлый понедельник. Не могу не согласиться, вы совершенно правы, мне следовало взять дело в свои руки. Хотя, в прочем, это была лишь спонтанная идея. Но без помощи чёрной магии и… барышни, вы бы всё рано не справились.

— Я рад, что вы так честно обо всём этом говорите, — сказал граф. — Поскольку с тех пор, как ваши люди хотели лишить жизни моих юных друзей, я стал немного не сдержан… Мой вам совет: вымещайте свою агрессию на мне. Разумеется, вы понимаете, что я не потерплю подобной выходки ещё раз.

— Вы делаете то, что считаете нужным, а я поступаю так, как мне велят долг и сердце, — ответил лорд Алестер, а его спутник прохрипел:

— Смерть! Смерть демонам! — вид у него был до того загадочный, что под плащом у него вполне могло скрываться что-то вроде лазерного меча джедая. Он уж точно изрубил бы нас на кусочки, дай ему только волю. Я не была намерена далее терпеть его странное поведение.

— Нас друг другу не представили, но я должна сознаться, что некоторые правила современного этикета даются мне с большим трудом, — сказала я и посмотрела ему прямо в глаза. — Весь этот разговор о смерти и демонах кажется мне абсолютно неуместным.

— Не говори со мной, ты, демон! — грубо сказал Дарт Вейдер. — Твои глаза-сапфиры не могут меня видеть! А твои уши не могут меня слышать!

— Да, хорошо бы, — сказала я, и мне вдруг очень сильно захотелось обратно домой.

Или уж обратно на диван с жёсткой спинкой. Весь зал колыхался вокруг меня, как корабль во время шторма.

За это время Гидеон, граф и лорд Алестер, казалось, забыли, о чём шла речь. Они больше не перебрасывались своими таинственными фразами, а с удивлением смотрели на меня.

— Мечи моих потомков изрубят ваши тела, Флорентийский Альянс отомстит за содеянную жестокость и сотрёт ваш след с лица земли, — сказал Дарт Вейдер, обращаясь ко всем сразу.

— С кем ты говоришь? — прошептал Гидеон.

— С вот с этим, — указывая на Дарта Бейдера, сказала я, и ещё крепче вцепилась в локоть Гидеона. — Должен же кто-то сказать ему, что такие плащи — это полный… такие плащи давно уже вышли из моды. И что я уж точно не демон, и мне не хочется, чтобы его потомки изрубили моё тело и стёрли меня с лица земли. Ай!

Рука Гидеона крепко сжала моё предплечье.

— Что это за представление, граф? К чему эти выходки? — спросил лорд Алестер, поправляя импозантную брошку на своём шейном платке.

Граф даже не смотрел на него. Его острый взгляд из-под тяжёлых век был обращён на меня.

— Очень, очень занимательно, — тихо сказал он. — Очевидно, она может заглянуть прямо вглубь вашей чёрной заблудшей души, лорд Алестер.

— Она выпила так много вина, что боюсь, это всего лишь разыгравшееся воображение, — сказал Гидеон и прошипел мне на ухо: — Замолчи, сейчас же!

От ужаса у меня затряслись поджилки, потому что до меня вдруг дошло, что никто вокруг не видел и не слышал этого чёрного Дарта Вейдера, а всё потому, что он был просто дурацким привидением! Если бы не пунш, я бы уже давно догадалась, что к чему. Как я могла быть такой глупой? Ни его одежда, ни причёска совершенно не соответствовали этому времени. А уж когда он завёл свои высокопарные речи, мне и подавно следовало бы понять, кто или что стоит передо мной.

Лорд Алестер гордо вскинул голову и заявил:

— Нам обоим доподлинно известно, чья душа здесь принадлежит дьяволу, граф. С Божьей помощью я сделаю всё, чтобы эти… создания не появились на свет!

— Изрубить их мечами священного Флорентийского Альянса! — елейно дополнил Дарт Вейдер.

Граф засмеялся.

— Вы всё ещё не поняли законов времени, Алестер. Уже тот факт, что эти двое стоят здесь, перед нами, доказывает, что вам это не удастся. Возможно, вам не стоит так сильно полагаться на помощь Провидения в подобных делах. А также и на моё терпение.

Его взгляд и голос стали вдруг холодными и жёсткими, и я заметила, как лорд вздрогнул и отшатнулся.

С лица Алестера мгновенно исчезло всякое высокомерие, сменившись неприкрытым страхом.

— Вы поменяли правила игры, а потому поплатитесь за это собственной жизнью, — сказал граф таким же ледяным тоном, как и во время прошлой нашей встречи, когда он испугал меня до полусмерти. Вдруг я снова уверилась в том, что он вполне мог бы собственноручно перерезать кому-нибудь глотку.

— Меня не страшат ваши угрозы, — прошептал лорд Алестер, но его испуганное лицо при этом свидетельствовало об обратном.

Побледнев, он схватился за горло.

— Неужто вы хотите оставить нас прямо сейчас? — шурша юбками, к нам подплыла леди Бромптон и дружелюбно посмотрела на всех присутствующих.

Лицо графа Сен-Жермена снова разгладилось, напряжение и холод ушли, и он снова излучал лишь добродушие.

— Ах, вот и наша очаровательная хозяйка дома. Должен признать, молве стоит верить, если речь идёт о вас, миледи. Я давно уже так не веселился.

Лорд Алестер потирал шею. Постепенно щёки его снова порозовели.

— Сатана! Сатана! — изо всех сил закричал Дарт Бейдер. — Мы изрубим тебя на куски и вырвем твой лживый язык…

— Мои юные друзья, равно как и я, очень опечалены, что нам пришло время откланяться, — улыбнувшись, продолжал граф, — но вы вскоре встретитесь, на балу у лорда и леди Пимпельботтом.

— Мой дом всегда открыт для вас, — сказала леди Бромптон. — Буду рада вновь видеть вас и ваших милейших юных друзей на наших вечерах.

— Мы польщены вашим приглашением, — сказал Гидеон и осторожно отпустил мою руку, будто проверяя, устою я на ногах или нет. Зал всё ещё немного покачивался, как палуба корабля, а мысли в моей голове, казалось, давно слегли от тяжёлой морской болезни (если уж придерживаться корабельной терминологии). Но когда мы прощались, мне всё-таки удалось взять себя в руки и продемонстрировать всё, чему меня научили Джордано и, конечно же, Джеймс. Лишь лорда Алестера и продолжавшее изрыгать проклятия привидение я не удостоила даже взглядом. Я присела в реверансе сначала перед лордом Бромптоном, затем перед его супругой, поблагодарила их за прекрасный вечер и даже не поморщилась, когда лорд Бромптон оставил мокрый след от поцелуя на моей руке.

Перед графом я сделала очень глубокий реверанс, но ещё раз посмотреть ему в глаза я так и не решилась. Он тихо сказал:

— Увидимся вчера вечером.

В ответ я лишь кивнула и опустила глаза, дожидаясь, когда Гидеон снова окажется рядом и подаст мне руку. Преисполненная благодарности, я позволила ему вывести меня из зала.

— Чёрт возьми, Гвендолин, это тебе не вечеринка у подружки! Как ты могла так себя вести? — Гидеон резко набросил мне на плечи накидку. Вид у него был такой, будто он с удовольствием налетел бы на меня сейчас и как следует поколотил.

— Прости, пожалуйста, — в очередной раз сказала я.

— Лорда Алестера сопровождают паж и кучер, — таинственно прошептал Ракоци, который, прямо как чёрт из табакерки, внезапно возник перед Гидеоном. — Все входы и выходы из церкви тщательно охраняются.

— Тогда мы можем идти, — сказал Гидеон и взял меня за руку.

— Я мог бы понести даму, — предложил Ракоци. — Кажется, она не слишком уверенно стоит на ногах.

— Заманчивая идея, но нет, спасибо, — сказал Гидеон. — Пару метров она преодолеет на своих двоих, ведь правда?

Я решительно кивнула.

Дождь усилился. После светских бесед в ярко освещённом зале дома Бромптонов путь по улице показался мне ещё более неприятным, чем раньше.

Тени ожили снова, мне снова мерещилось, что за каждым поворотом кто-то стоит, готовый вот-вот броситься прямо на нас…

«И стереть с лица земли…» — казалось, шептали тени.

Гидеону дорога, по всей видимости, тоже не доставляла особого удовольствия. Он шёл так быстро, что я с трудом поспевала за его широким шагом, за всё время он не проронил ни слова. К сожалению, холодный дождь не помог мне вернуть ясность мыслей, а земля так и не прекратила покачиваться.

Поэтому когда мы наконец-то оказались в церкви, я испытала невероятное облегчение. Гидеон силой усадил меня на одну из скамеек перед алтарём. Затем он отошёл на несколько шагов и о чём-то заговорил с Ракоци, а я закрыла глаза и принялась изо всех сил ругать себя за такое безрассудство. Конечно, у этого пунша были и положительные свойства, но лучше бы я всё-таки не нарушала нашей с Лесли антиалкогольной клятвы. Только вот заранее-то ведь никогда не знаешь, как всё обернётся.

За несколько часов в этой церкви ничего не изменилось: перед алтарём горела одна-единственная свеча, и, кроме небольшого пространства вокруг этого слабого мерцающего огонька, вся остальная церковь была погружена в кромешную темноту. Ракоци распрощался с нами словами: «Все окна и двери находятся под охраной моих людей до тех самых пор, пока вы не прыгнете обратно». При этом меня обуял дикий страх. Я подняла взгляд на Гидеона, который подошёл к скамье.

— Здесь так же страшно, как и снаружи… Почему бы ему не остаться с нами?

— Он просто очень вежливый, — Гидеон скрестил руки на груди. — Не хочет слышать, как я буду на тебя орать. Но не волнуйся, мы здесь одни. Люди Ракоци обследовали каждый сантиметр этой церкви.

— Сколько ещё нам ждать? Когда мы прыгнем обратно?

— Уже скоро, Гвендолин. Надеюсь, ты наконец уяснила себе, что сегодня вечером ты сделала всё в точности до наоборот, и не оправдала ничьих ожиданий.

— Ты не должен был оставлять меня одну. Могу поспорить, такое поведение тоже не входило в общие планы на сегодняшний вечер.

— Только не надо перекладывать всю вину на меня! Сначала ты напилась чуть ли не до потери пульса, потом затянула песню из мюзикла, а в довершение всего ещё и вела себя с лордом Алестером, как последняя помешанная. Что ты там болтала о мечах и демонах?

— Это не я. Это всё чёрное и страшное привиде… — тут я прикусила губу. Гидеон всё равно уже считал меня девочкой со странностями.

Но моё внезапное молчание он истолковал по-своему:

— Только не здесь! Постарайся сдержаться! Если тебя тошнит, отойди от меня подальше, — он смотрел на меня с лёгким презрением. — Какой кошмар, Гвендолин, я понимаю, конечно, что напиться на вечеринке иногда приятно, но только не на этой!

— Меня вовсе не тошнит, — во всяком случае, пока не тошнит. — И я вовсе не напиваюсь на вечеринках, что бы там тебе не нарассказывала Шарлотта.

— Ничего она мне не рассказывала, — сказал Гидеон.

Я засмеялась.

— Ну да, конечно. И она совсем даже не говорила, что мы с Лесли встречались со всеми мальчиками из нашего класса и даже с некоторыми из параллельного, ведь так?

— Зачем ей такое говорить?

Дай-ка я тебе отвечу: наверное, потому что она — скрытная рыжая ведьма? Я решила почесать затылок, но не смогла пробраться пальцами сквозь гору локонов на своей голове. Поэтому я вытащила шпильку и использовала её в качестве подручного чесательного средства.

— Мне очень жаль, правда! О Шарлотте можно говорить всё, что угодно, но зато пунша она даже не нюхала.

— Это правда, — сказал Гидеон и неожиданно улыбнулся. — Как бы ещё эти люди смогли услышать хоть что-то из Эндрю Ллойда Уэббера на двести лет раньше срока?

— Точно…. Даже если завтра мне захочется провалиться сквозь землю от стыда.

Я закрыла лицо руками.

— Вообще-то, я близка к этому уже сейчас, если начинаю думать о том, что только что произошло.

— И это хорошо, — сказал Гидеон. — Значит, действие алкоголя постепенно ослабевает. У меня тут остался один неразрешённый вопрос: зачем тебе вдруг понадобилась расчёска?

— Вместо микрофона, — пробормотала я сквозь пальцы. — О нет! Какая же я тупица!

— Но зато у тебя приятный голос, — сказал Гидеон. — Даже мне, человеку, который ненавидит мюзиклы всей душой, твоё пение очень понравилось.

— Как ты смог сыграть эту песню настолько чисто, если ты её ненавидишь? — я положила руки на колени и посмотрела в его глаза. — Ты был просто великолепен! Есть ли на свете хоть что-то, чего ты не умеешь? — ужас, я веду себя, как малолетняя фанатка.

— Нет! Можешь считать меня всемогущим, — он улыбнулся. — Уверен, у тебя это получится. Вставай, уже пора. Нам надо вернуться на условленную позицию.

Я поднялась на ноги, изо всех сил стараясь не шататься.

— Вот сюда, — скомандовал Гидеон. — Пойдём скорее! И не смотри на меня таким скорбным взглядом! В сущности, этот вечер удался на славу. Правда, всё пошло немного не так, как задумывалось. Но все пункты плана мы выполнили. Всё, стой здесь, — обеими руками он обнял меня за талию и притянул к себе так, что моя спина прижалась к его груди. — Можешь опереться на меня, не стесняйся, — он на секунду замолчал. — И прости, пожалуйста, что я был к тебе так суров.

— Ладно, забыли, — ну, тут я немного приврала. Но впервые с момента нашего знакомства Гидеон попросил прощения за свой поступок, может, всё дело было в количестве спиртного, может, в последствиях его действия, но я очень растрогалась от его слов.

Некоторое время мы стояли молча, глядя на мерцающий свет перед алтарём. Казалось, что тени между колоннами двигаются вместе с пламенем свечи, они изменяли очертания и оставляли тёмные узоры на полу и на потолке.

— Этот Алестер — почему он так сильно ненавидит графа? Это что-то личное?

Гидеон намотал на палец один из локонов, который спадал мне на плечи.

— Как сказать. Некоторые высокопарно называют эту группу Флорентийским Альянсом. Но на самом деле, это сборище давно уже превратилось в небольшое семейное предприятие. Когда граф прыгнул в шестнадцатый век, он невзначай повздорил с семейством конта [41] ди Мадроне из Флоренции. Скажем так, его способности были растолкованы неверно. Путешествия во времени не сочетались с религиозными воззрениями ди Мадроне, кроме того, произошло ещё одно недоразумение с дочерью этого аристократа. В общем, конт решил, что перед ним демон, и поэтому сам ди Мадроне призван отправить нечисть в преисподнюю, — его голос вдруг зазвучал очень близко от моего уха, и прежде, чем продолжать, он коснулся губами моей шеи. — Когда конт ди Мадроне умер, его завет перенял сын, затем сын его сына и так далее. Лорд Алестер — последний из фанатичных охотников за демонами, будем называть вещи своими именами.

— Поняла, — сказала я. Хотя тут я немного преувеличила. Но слова Гидеона как-то дополняли картину услышанного и увиденного мною раньше. — Скажи, ты что, меня сейчас целуешь?

— Нет, почти нет, — пробормотал Гидеон, приблизив губы к моей коже. — Ни в коем случае я не хотел бы воспользоваться тем, что ты пьяна и считаешь меня всемогущим. Но мне так тяжело…

Я закрыла глаза и уронила голову ему на плечо, а Гидеон прижал меня к себе ещё крепче.

— Я уже говорил, с тобой нелегко иметь дело. Когда я оказываюсь с тобой в церкви, мне в голову постоянно лезут глупые мысли…

— Ты кое-чего обо мне не знаешь, — сказала я, не открывая глаз. — Иногда я… я вижу людей, которые давно уже умерли… то есть, иногда я их вижу, а ещё слышу, что они говорят. Кажется, этот мужчина, которого я видела рядом с лордом Алестером — это и был итальянский конт.

Гидеон ничего не ответил. Возможно, он обдумывал, как бы помягче намекнуть мне на поход к психиатру.

Я вздохнула. Надо было всё-таки промолчать. Теперь, в довершение всего, он ещё и считает меня сумасшедшей.

— Всё, готовься, Гвендолин, — сказал он, немного отодвинулся и повернул меня лицом к себе. Было слишком темно, я не могла разглядеть выражение его лица, но было видно, что Гидеон не улыбался. — Те несколько секунд, которые ты проведёшь без меня, постарайся, пожалуйста, устоять на ногах. Сможешь?

Я покачала головой.

— Очень в этом сомневаюсь.

— Сейчас я тебя отпущу, — сказал он и в тот же миг растворился в воздухе. Я осталась совершенно одна в этой церкви со всеми её тёмными устрашающими тенями. Но через несколько секунд я ощутила знакомую тошноту, и тени завертелись у меня перед глазами.

— А вот и она, — сказал голос мистера Джорджа. Я зажмурилась. Церковь была ярко освещена. После приглушённого света в доме леди Бромптон современные галогеновые светильники сильно били по глазам.

— Всё в порядке, — сказал Гидеон, бросив при этом испытующий взгляд на меня. — Можете закрывать вашу аптечку, доктор Уайт.

Доктор Уайт пробурчал что-то неразборчивое.

Алтарь действительно был утыкан всевозможными приспособлениями, которые больше подходили для операционного кабинета.

— О боже, доктор Уайт, это у вас что, кровоостанавливающий зажим? — Гидеон засмеялся. — Любопытно, однако, узнать, какого же вы мнения о суаре восемнадцатого века.

— Я хотел подготовиться к любому развитию событий, — сказал доктор Уайт, складывая свои инструменты обратно в сумку.

— Мы с нетерпением ждём вашего отчёта, — сказал Фальк де Виллер.

— Для начала мне бы очень хотелось избавиться от этих одёжек, — Гидеон развязал шейный платок.

— У вас там всё… прошло гладко? — спросил мистер Джордж, искоса поглядывая на меня и нервно потирая руки.

— Да, — сказал Гидеон, срывая с себя платок. — Всё получилось в точности согласно нашему плану. Правда, лорд Алестер прибыл немного позднее, чем мы ожидали, но мы всё-таки успели с ним пообщаться, — он улыбнулся мне. — А Гвендолин великолепно справилась со своим заданием. Настоящая воспитанница виконта Баттона и то не смогла бы держаться уверенней.

Мои щёки залились краской, и я ничего не могла с этим поделать.

— Я с радостью доложу об этом Джордано, — сказал мистер Джордж с гордостью в голосе и подал мне руку. — Ничего другого я и не ожидал.

Кэролайн разбудила меня тихим шёпотом:

— Гвенни, хватит петь! Так нельзя! Вставай, пора в школу!

Я резко села на кровати и уставилась на неё.

— Я действительно пела?

— Что?

— Ты сказала, что мне хватит петь.

— Я сказала, что тебе пора в школу.

— Значит, я не пела?

— Ты спала, — сказала Кэролайн. — Давай скорее, а не то опоздаешь. А мама передала тебе, что брать её шампунь некрасиво!

Стоя под душем, я изо всех сил старалась не думать о событиях прошедшего дня. Но у меня это получалось очень плохо, поэтому несколько драгоценных минут я грустно стояла, прислонившись головой к дверце душевой кабины. Про себя я в это время повторяла лишь одну фразу: «Мне всё это приснилось, мне всё это приснилось». Голова просто раскалывалась от боли.

Когда я, наконец, спустилась в столовую, завтрак, к счастью, уже подходил к концу.

Химериус висел на люстре и покачивал головой.

— Ну что, протрезвела, маленькая пьянчужка?

Леди Ариста смерила меня внимательным взглядом с головы до ног.

— Ты специально нанесла тушь только на один глаз?

— О нет, — я хотела было развернуться и выбежать вон, но мама сказала:

— Сначала позавтракай! Ресницы сможешь накрасить и потом.

— Завтрак — это лучшее время для приёма пищи, — дополнила тётя Гленда.

— Чепуха! — сказала бабушка Мэдди. Она сидела перед камином в кресле-качалке, поджав под себя ноги, как маленькая девочка. Одета бабушка Мэдди была в любимый розовый халат. — Ведь, пропустив завтрак, ты потребляешь меньше калорий, а значит, их можно потом наверстать вечером за стаканчиком вина. Или даже за двумя или тремя стаканчиками.

— Кажется, тяга к спиртному — это у вас семейное, — сказал Химериус.

— Да, хорошим доказательством тому может послужить её фигура, — прошептала бабушка Гленда.

— Возможно, я действительно немного толстовата, но вовсе не глуховата, Гленда, — сказала бабушка Мэдди.

— Лучше бы ты поспала сегодня подольше, — заметила леди Ариста. — Для всех присутствующих завтрак проходит гораздо спокойнее, если ты в это время сладко спишь.

— Увы, сегодня я себе этого позволить не могла! — сказала бабушка Мэдди.

— Ночью у неё опять было видение, — объяснила Кэролайн.

— Вот именно, — вздохнула бабушка Мэдди. — Это было очень грустное видение. Оно потрясло меня настолько сильно, что я не смогла уснуть. Сначала это рубиновое сердце, оно так и переливалось на солнце… лежало оно очень высоко, на самой вершине скалы.

Я не была уверена, что действительно хочу знать продолжение этой истории.

Мама улыбнулась мне и сказала:

— Подкрепись хоть чуть-чуть, доченька. Съешь хотя бы что-то из фруктов. И постарайся особо не вслушиваться в разговор.

— А потом, откуда ни возьмись, появился этот лев… — бабушка Мэдди вздохнула. — С чудесной золотой гривой…

— У-у-у-у-у, — протянул Химериус. — Бьюсь об заклад, глаза у него были зелёные.

— У тебя на лице след от фломастера, — сказала я Нику.

— Т-с-с-с, — прошептал он. — Сейчас будет самое интересное.

— Когда лев увидел там это сердце, он столкнул его своей лапой прямо в пропасть, глубоко-глубоко вниз, — сказала бабушка Мэдди и со скорбью заломила руки. — Достигнув земли, оно разлетелось на сотни мельчайших осколков, а когда я присмотрелась внимательнее, оказалось, что это не камни, а капли крови.

Я почувствовала, как к горлу подступает ком. Вдруг меня начало тошнить.

— Ой, — сказал Химериус.

— А потом? — спросила Шарлотта.

— Это всё, — сказала бабушка Мэдди. — Конец. Оно и так довольно страшное, это видение.

— О, — разочаровано протянул Ник, — а начиналось всё так отлично.

Бабушка Мэдди смерила его рассерженным взглядом.

— Я же не сценарии для фильмов пишу, мой мальчик!

— Вот и хорошо, — пробормотала тётя Гленда. Затем она обернулась ко мне, раскрыла рот, собираясь, было, что-то сказать, но тут же захлопнула его опять.

Вместо неё заговорила Шарлотта.

— Гидеон сказал, что на суаре ты неплохо справилась со своим заданием. Должна сказать, для меня эта новость стала огромным облегчением. Думаю, для всех она стала облегчением.

Я сделала вид, что не услышала её слов, и с укором подняла глаза наверх к люстре.

— Ещё вчера хотел тебе сказать, что наша зубрилка ходила в гости к Гидеону. Но… как бы лучше выразиться… ты была немного не в форме, чтобы воспринять хоть какую-то информацию.

Я засопела.

— Ну что я могу сделать, если твой принц зовёт её к себе на ужин, — Химериус сорвался с люстры и перелетел на свободный стул возле бабушки Мэдди. Он чинно уселся на сидение и смотал вокруг задних лапок свой чешуйчатый хвост. — То есть, я хотел сказать, что на его месте любой поступил бы так же. Ведь сначала она, как прилежная нянечка, целый день возится с его младшим братом, а затем ещё драит его квартиру и гладит рубашки.

— Что?!

— Говорю же, я тут ни при чём. Он, кстати, был так благодарен, что попытался как можно быстрее сообразить на троих кастрюлю макарон… Ох и хорошее же у него было вчера настроение. Можно было даже предположить, что он принял немножко на грудь. А сейчас быстро захлопни рот, на тебя уже все смотрят.

Так оно и было.

— Пойду-ка я накрашу второй глаз, — сказала я.

— Можешь ещё чуть-чуть подрумянить щёки, — сказала Шарлотта. — Мой тебе совет.

— Ненавижу! Ненавижу её! — сказала я. — Ненавижу! Ненавижу!

— Ну, ты даёшь! И всё из-за того, что она погладила его дурацкие рубашки? — Лесли укоризненно покачала головой. — Это и впрямь… глупо!

— Он приготовил для неё ужин! — причитала я. — Она целый день провела в его квартире!

— Да, но зато в это время он обнимался с тобой в церкви, — сказала Лесли и вздохнула.

— Не обнимался.

— Ну, может и так, но наверняка хотел бы пообниматься.

— А ещё он поцеловал Шарлотту!

— Подумаешь, чмокнул в щёку на прощание, — пробурчал Химериус мне прямо на ухо. — У меня такое чувство, что если я повторю всё это ещё хотя бы раз, то лопну на месте. Всё, я сваливаю. Эта девчачья чепуха мне уже в печёнках сидит, — нескольких взмахов его крыльев было достаточно, чтобы оказаться на коньке школьной крыши. Там он и устроился.

— Не хочу слышать об этом ни словечка, — сказала Лесли. — Сейчас важно, чтобы ты вспомнила до мельчайших подробностей, о чём вчера говорили на этом суаре. Я имею в виду такие подробности, которые действительно важны, ну, ты понимаешь, в которых речь идёт о жизни и смерти!

— Я рассказала тебе всё, что слышала и видела, — заверила я её и потёрла ладонью лоб. Благодаря трём таблеткам аспирина голова больше не болела, но она будто налилась свинцом, а в ушах не прекращалось тихое гудение.

— Хм, — Лесли наклонилась над своими записями. — Почему ты не спросила Гидеона, при каких обстоятельствах одиннадцать лет назад он встретил этого лорда Алестера, и о каком поединке шла речь?

— Есть ещё много вещей, о которых я его не спросила, поверь!

Лесли снова вздохнула.

— Я составлю тебе список вопросов. А ты при случае сможешь ввернуть один-другой, когда представится благоприятный случай, если, конечно, гормоны позволят, — она засунула блокнот в рюкзак и посмотрела на ворота школы. — Мы должны поторопиться, а не то опоздаем на урок. Очень хочется посмотреть, как Рафаэль Бертелен в первый раз переступит порог нашего класса. Вот бедняжка, школьная форма для него, наверное, сродни тюремной.

Мы сделали ещё небольшой крюк, чтобы пройти мимо арки, в которой обитал Джеймс. В утренней суете никому не было дела, с кем я там разговариваю. К тому же, Лесли повернулась так, что казалось, будто я беседую с ней.

Джеймс приставил к носу свой благоухающий платок и огляделся по сторонам.

— Как я вижу, на сей раз ты не привела с собой эту невоспитанную кошку.

— Только представь, Джеймс, я была на званом ужине у леди Бромптон, — сказала я. — И приседала в точно таких реверансах, как ты меня учил.

— Так, так, леди Бромптон, — сказал Джеймс. — Об обществе, которое собирается на её вечерниках, ходят не слишком завидные слухи. Должно быть, программа была очень насыщенной.

— Так и есть. Я очень надеюсь, что все вечера именно так и проходят.

— Слава Богу, нет! — Джеймс вытянул губы трубочкой.

— Ну, в общем, как бы там ни было, в следующую субботу я приглашена на бал к твоим родителям, лорду и леди Пимпельботтом.

— Не могу себе этого представить, — сказал Джеймс. — Моя матушка много усилий прилагает к тому, чтобы прослыть в обществе безукоризненной хозяйкой дома.

— Ну, спасибочки, — сказала я и развернулась, чтобы идти дальше. — Какой же ты всё-таки сноб!

— Оскорбление? — крикнул Джеймс мне вслед. — Кто такой сноб?

Когда мы подошли к кабинету, Рафаэль уже был там. Он стоял, прислонившись к двери, и вид у него был такой унылый, что мы остановились.

— Привет, я Лесли Хэй, а это моя подруга Гвендолин Шеферд, — сказала Лесли. — Мы познакомились в пятницу перед кабинетом директора, помнишь?

Его лицо осветилось лёгкой улыбкой.

— Я рад, что хоть вы меня узнали. Потому что у меня целое утро с этим проблемы.

— Да, — созналась Лесли. — Вид у тебя как у стюарда на круизном теплоходе. Но ты скоро привыкнешь.

Улыбка Рафаэля стала немного шире.

— Только следи, чтобы школьный галстук не попал в суп, — сказала я. — Со мной такое частенько случается.

Лесли согласно кивнула.

— Обычно еда в нашей столовой просто отвратительная. Но в остальном здесь всё не так уж и плохо. Уверена, ты очень скоро освоишься.

— Ты, наверное, не бывала на юге Франции, да? — спросил Рафаэль, в голосе его слышалась горечь.

— Нет, — сказала Лесли.

— И это заметно. Никогда бы я не смог почувствовать себя как дома в стране, где дни напролёт идёт дождь.

— Нам, англичанам, всегда так неприятно, когда кто-то заводит разговоры о погоде, — сказала Лесли. — А вот и миссис Каунтер. Тебе повезло, она очень любит всё французское. Так что ты ей обязательно понравишься, особенно если невзначай ввернёшь парочку французских словечек во время разговора с ней.

— Так и сделаю, Mignonne, [42] — сказал Рафаэль.

— Я знаю, — сказала Лесли и потянула меня к нашей парте. — Вот только на меня французские словечки не действуют.

— Он запал на тебя, — сказала я и бросила книжки на парту.

— А мне по барабану, — сказала Лесли. — Он всё равно не в моём вкусе.

Я рассмеялась.

— Ну конечно!

— Да ладно тебе, Гвен, одна из нас уже лишилась рассудка. Знаю я таких парней, от них одни проблемы. Да и вообще, всё с ним понятно, ведь Шарлотта сказала ему, что меня легко добиться, поэтому-то он за мной и увивается.

— А ещё потому что ты похожа на своего пса Берти, — сказала я.

— Вот-вот, и поэтому тоже, — Лесли рассмеялась. — Кроме того, сейчас за него возьмётся Синтия, и он обо мне быстренько забудет. Только погляди, она сегодня специально ходила в парикмахерскую, чтобы сделать укладку.

Но Лесли ошиблась. Было видно, что разговор с Синтией не доставляет Рафаэлю ни малейшего удовольствия. Когда началась перемена, мы побежали на школьный двор, чтобы устроиться под каштаном и как следует поразмыслить над шифром из «Зелёного всадника». Но тут к нам вразвалочку подошёл Рафаэль, он присел рядом и сказал:

— О, круто, геокэшинг.

— Что? — Лесли сердито посмотрела в его сторону.

Рафаэль кивком указал на листок с цифрами.

— Вы что, не знаете, что такое «геокэшинг»? Это такая туристическая игра, в ней главное — быстро бегать и пользоваться GPS-навигатором. Уж очень ваши цифры похожи на географические координаты.

— Да нет, это просто… что, правда?

— Дай-ка взглянуть, — Рафаэль взял листок и поднёс к глазам. — Да. Если допустить, что ноль перед буквами — это верхний индекс, тогда он может означать «градус». А палочки сверху — это минуты и секунды.

С лестницы доносился пронзительный голос Синтии.

Она о чём-то взахлёб рассказывала Шарлотте, бурно при этом жестикулируя, а Шарлотта исподлобья поглядывала на нас.

— О боже! — Лесли заёрзала на скамейке от возбуждения. — Тогда здесь написано 51 градус, 30 минут, 41, 78 секунд северной широты и 0 градусов, 08 минут, 49, 91 секунд западной долготы?

Рафаэль кивнул.

— Значит, речь идёт о каком-то месте? — спросила я.

— Да-да, — сказал Рафаэль. — И место это довольно небольшое, примерно четыре квадратных метра. А что там находится? Тайник?

— Если бы мы только знали, — сказала Лесли. — Мы ведь даже не в курсе, где именно расположено это место.

Рафаэль пожал плечами.

— Узнать это — пара пустяков.

— И как же? Нам понадобится GPS-навигатор? А как он работает? Я в этом совершенно не разбираюсь, — быстро затараторила Лесли.

— Зато я разбираюсь. Я мог бы вам помочь, — сказал Рафаэль.

Я снова глянула, что же происходит на лестнице. Теперь там стояла ещё и Сара, и они втроём, Сара, Синтия и Шарлотта, злобно косились на нас. Лесли ничего не замечала.

— Ладно. Но мы собираемся заняться этим сегодня после уроков. Нам нельзя терять ни минуты.

— Мне тоже нельзя, — сказал Рафаэль. — Встречаемся в четыре в парке. До того времени я постараюсь как-нибудь избавиться от Шарлотты.

— Задание не из лёгких, — я сочувственно посмотрела на Рафаэля.

Рафаэль улыбнулся.

— Кажется, ты меня недооцениваешь, маленькая путешественница во времени.

~~~

Мы можем проследить, как чашка падает со стола и разлетается на куски, но нам никогда не удастся увидеть, как осколки соединяются воедино и целая чашка взлетает на стол. Подобное предположение беспорядочности и энтропии отличает прошлое от будущего и тем самым задаёт вектор движения времени.

Стивен Хокинг