Русская колония в Тунисе.

В отличие от Египта туда прибывали спорадически небольшими партиями, там последняя стоянка черноморской эскадры (вышли из Крыма 2 ноября 1920 г.). Эскадра состояла из 132 боевых кораблей и транспорта. На момент отплытия на борту было 140к человек (не считая команд) – остатки добровольческой армии. Франция оказала флоту покровительство, снабжала эскадру, которая в конце концов прибыла в декабре 1920 г. в порт Бизерта (север Туниса). Снабжали одеждой и символическим жалованием. Переселенцы жили нелегко, рассеивались по городам и странам Магриба. В мае 1922 г. всего 1, 5к состояли на довольствии беженцев. Многие уезжали на работу во Францию, Сербию и т.д. Флот обеспечивал образование и медицинское обслуживание. По 1925 г. в Бизерте действовал морской корпус, вывезенный из Севастополя. Работал по программам французских средних школ, подготовил за 5 выпусков 300 офицеров. Корпус воссоздал библиотеку, привезенную из Севастополя, была маленькая типография, печатавшая учебники. Среди преподавателей – звезды, адмиралы. Учащиеся за собственные деньги поддерживали корабли, консервировали боевую технику, почти 5 лет держали эскадру без финансирования. Издавали журнал «Морской сборник», оказывали врачебную помощь до весны 1922 г. всем. На транспорте «Добыча» до осени 1922 г. даже велись хирургические операции. Любимцем публики был духовой оркестр крейсера «Корнилов», который каждый день кроме зимы давал концерты в городском саду. Но беженцы стремительно размывались, офицеры находили себе работу.

1920-е гг. в Тунисе – сельскохозяйственный бум, нужно много топографов и землемеров. Для офицеров-моряков это не проблема. Российские врачи организовали клинику, офицеры становились предпринимателями.

29 октября 1924 г. морской префект Франции в Тунисе, вице-адмирал Аксельманс объявил, что Франция признала СССР, совок сразу подал претензию на корабли эскадры. В конце 1924 г. приехала советская комиссия забирать эскадру с академиком Крыловым во главе, второй глава – родной брал последнего командующего эскадрой Беренц.

6 июня 1925 г. эскадра прекратила существование, но большая часть кораблей была продана на металл. В 1936 г. последним продан дредноут «Генерал Алексеев», французы сняли с него 305-мм орудия, отвезли в Брест.

Почти все россияне выехали во Францию, им предлагали бесплатный проезд до Марселя или Тулона. Многие офицеры и мичманы работали, сохраняли традиции, создали Объединение гардемарин, кадетов и охотников русского императорского флота в Париже.

В 1937 – 1938 гг. в Бизерте построена маленькая церковь св. князя Александра Невского, все предметы – подлинные предметы с эскадры (люстры, якоря, иконы, Андреевский флаг с линкора «Георгий Победоносец»).

В 1949 г. часть перемещенных лиц (военнопленные прежде всего) из Зальцбурга была переселена в Тунис и Марокко. Церкви Туниса оказались в подчинении РПЦ (зарубежной), не произошло советизации церквей. Русская колония, усиленная эмигрантами, не поддерживала советских священников. Руководство РПЦ(з) построило в Тунисе кафедральный собор и организовало там епархию всего Магриба. Сегодня в Тунисе очень малочисленная русская ассоциация, все церкви перешли в ведение РПЦ МП.

Марокко.

Январь 1922 г. – первые эмигранты. В основном – офицеры черноморской эскадры. Работали строителями, инженерами, топографами и т.п. Полина де Мазьер (дочь графа Шереметьева) писала, что все марокканские порты построены с участием русских офицеров. Марокко считалось хорошей страной для жизни. В конце 1920-х гг. вторая волна эмигрантов, приехавших из Франции. Париж был, конечно, Меккой, но неприветливой. Марокко было протекторатом, где россияне чувствовали себя комфортно. Многие приехали из Сербии и Болгарии. Селились в крупных промышленных центрах, главный – Касабланка, портовых городах – Кенитра (порт Лиатэ), Танжере – городе контрабандистов (был свободным портом под совместным управлением европейских держав).

Под Кенитрой в конце 1920-х гг. возникла русская деревня, рубленная из пальмовых стволов, больше 300 человек. Другое такое поселение – около города Рабата, где возникли «дворянские выселки». Морис Дезире (выходец из России французского происхождения) приобрел небольшое владение, назвав его Устиновка (по былой памяти). Рядом возникли другие участки, один-два – и коттеджный поселок.

Немногим удалось достигнуть высокого общественного статуса. Владимир Синитович?), переехал в Марракеш, устроил там образцовое хозяйство по апельсинам и оливкам, торговал с Францией. Был известен некто Башкиров, консервировавший фрукты, был Николай Полев, офтальмолог, открывший клинику в Рабате. Церкви было две – в Касабланке и Рабате, активно действовал врангелевский РОВС, церковно-приходской хор церкви Воскресения в Рабате. Выписывали много книг на русском языке – детские, учебники, классика.

Был Русский бал (недалеко от султанского дворца в Рабате). Декоратор Владимир Жедринский (в 1941 г. начал работать в муниципальном театре в Касабланке, где трудился до 1959 г. – уехал во Францию).

Этот регион оставил след и у Зинаиды Серебряковой – два раза посещала Северную Африку, в 1928 и 1932 гг.

После ВОВ много россиян появилось в Марокко, в основном – из Франции. ТАм русская община обрела такую материальную платформу, как нигде. В пригородах Касабланки несколько русских магазинов – гречка, черный хлеб, водка. Каждый магазин перед Пасхой объявлял запись на куличи. Когда в 1958 г. Марокко признало СССР, эмигранты уехали во Францию, опасаясь депортации. Только Марина Дмитриевна Шереметьева и ее дочь Полина де Мазьер осталась в Марокко. Потом после 1991 г. Марину Дмитриевну восстановили в российском гражданстве.