Тридцать два

Сидни и остальных алхимиков не обрадовало, что мы не собираемся прихватить их с собой.

— Я сделала бы это, — заверила я ее, все еще не в себе от того, что поведал Иэн. — Но знаешь, как трудно было проникнуть сюда! И если мы выйдем вместе с вами, нас всех схватят. Кроме того, скоро это не будет иметь никакого значения. Как только мы расскажем при дворе то, что знаем, и восстановим мое доброе имя, стражам больше не будет до вас дела.

— Меня не стражи волнуют, — ответила она этим своим якобы равнодушным тоном, но я видела в ее глазах блеск вполне обоснованного страха.

Интересно, кого она боится? Алхимиков? Или еще кое-кого?

— Сидни, — заговорила я, хотя и понимала, что нам с Майклом нужно убираться отсюда, — что на самом деле сделал для тебя Эйб? Здесь пахнет чем-то большим, чем просто перевод.

Сидни печально улыбнулась.

— Это не имеет значения, Роза. Что бы меня ни ожидало, я справлюсь. А теперь уходите, ладно? Помогите своим друзьям.

Мне хотелось вытянуть из нее подробности, хотелось успокоить ее, но, судя по выражению лица Майкла, он был согласен с ней. В результате мы наскоро попрощались и ушли. Ситуация на парковке в наше отсутствие изменилась мало. Дмитрий расхаживал туда и обратно, явно недовольный тем, что не принимает участия в активных действиях. Джил стояла около Сони, как будто нуждалась в защите, Адриан держался в стороне от всех и едва удостоил взглядом подъехавшую машину Майкла.

Однако, когда мы рассказали о том, что выяснили, среагировал именно Адриан.

— Немыслимо! Не верю. — Он затоптал окурок. — Твои алхимики ошибаются.

Я и сама почти не верила, но у меня не было оснований думать, что Иэн лжет. И, по правде говоря, если Адриану было трудно примириться с этим, что бы он подумал, если бы мы рассказали ему о наших первоначальных подозрениях? Я смотрела в ночной мрак, стараясь свыкнуться с мыслью о том, кто убил Татьяну и подставил меня. Это было трудно даже для меня. Жуткое предательство.

— Мотивы налицо… — неохотно признала я. Как только Иэн описал женщину, десяток поводов для убийства встали на свое место. — И они политические. Эмброуз был прав.

— Описание Иэна — надежное доказательство. — Дмитрий был потрясен не меньше остальных. — Однако темные места остаются, многое не вписывается в эту схему.

— Да. — В особенности меня беспокоило одно. — Например, почему именно меня подставили.

На это ни у кого ответа не было.

— Нужно возвращаться ко двору, — сказал в конце концов Майкл. — Меня могут хватиться.

Я улыбнулась Джил, стараясь подбодрить ее.

— И ты получишь возможность дебютировать.

— Не знаю, что кажется более безумным, — заметил Адриан. — Установление личности убийцы или что малолетка — Драгомир.

Его обращенные ко мне слова прозвучали холодно, но Джил он одарил нежным взглядом. Несмотря на свое отношение ко всем другим новостям, он почему-то ни на миг не усомнился в ее происхождении. Сам страдая от чего-то в этом роде, он легко поверил в измену Эрика, а глаза Джил довершили остальное. Думаю, откровения Иэна ранили Адриана сильнее, чем он показывал. Боль усиливало то, что он хорошо знал убийцу тети. Как и понимание того, что происходит между мной и Дмитрием.

К огорчению Майкла, Соня предложила не ехать с нами ко двору. Мы не могли взять обе машины, а ее вмещала лишь пятерых. Она посчитала, что от нее пользы будет меньше всего. Последовали новые объятия, поцелуи, слезы, и она пообещала Майклу, что они непременно снова встретятся, как только вся эта неразбериха уляжется. Оставалось надеяться, что так и будет.

Амулет должен был помочь мне беспрепятственно проехать через ворота, а вот с Джил дело обстояло сложнее. Ее похищение стало одной из свежих моройских новостей, и если бы кто-то из стражей у ворот узнал ее, нас задержали бы в тот же миг. Мы готовы были рискнуть, рассчитывая на то, что стражи будут очень торопиться и просто не заметят ее, но на меня и Дмитрия они уж точно обратят внимание. Это означало, что замаскировать требовалось прежде всего Дмитрия… что было невозможно без помощи Адриана. Адриан не был таким специалистом в создании иллюзий, как Соня, однако вполне мог изменить внешность Дмитрия в глазах других. Примерно так он использовал магию духа во время моего бегства из тюрьмы. Вопрос был в том, станет ли Адриан делать это для нас. Он не сказал никому о том, что понял происходящее между мной и Дмитрием, но все почувствовали, что напряжение внезапно возросло.

— Мы должны помочь Лиссе, — начала я его уговаривать, когда он не ответил на мою просьбу. — Время истекает. Пожалуйста, помоги нам.

Я готова была даже унизиться — если это то, чего ему хотелось.

По счастью, обошлось. Адриан сделал глубокий вдох и на мгновение закрыл глаза. Уверена, он жалел, что у него нет ничего покрепче сигарет. Наконец он кивнул.

— Поехали.

Мы оставили Соне ключи от второй машины; она провожала нас сияющим взглядом. Дмитрий, Майкл и я большую часть поездки занимались анализом собранных данных. Женщину, описанную Иэном, не по всем статьям можно было обвинить в убийстве.

Я сидела позади с Адрианом и Джил, наклонившись вперед и загибая пальцы.

— Мотив? Да. Возможность? Да. Расплата с Джо? Да. Доступ в апартаменты Татьяны… — Я нахмурилась, внезапно вспомнив, что подслушала благодаря Лиссе. — Да.

Дмитрий бросил на меня удивленный взгляд.

— Правда? Этого я не знал.

— Уверена, я понимаю, как она это сделала, — сказала я. — Однако анонимное письмо к Татьяне смысла не имеет. Как и утаивание того, что у Лиссы есть родственница… и попытка убить ее.

«И оклеветать меня».

— Может, мы имеем дело не с одним человеком, — предположил Дмитрий.

— Заговор? — испуганно спросила я.

Он покачал головой.

— Нет. Я имею в виду, что еще кто-то таил злобу на королеву, но не в той степени, чтобы убить ее. Два человека, два плана. Очень вероятно, что они даже не знали друг о друге. Мы перемешали факты.

Я замолчала, обдумывая его слова. Это имело смысл, и я не упустила тот нюанс, что, говоря «кто-то еще», он имел в виду Даниэллу. Мы были правы относительно причин, по которым она недолюбливала Татьяну, — обучение мороев умению сражаться, недостаточно жесткий возрастной закон, поощрение исследований стихии духа… Однако всего этого для убийства мало. Гневное письмо, взятка, данная ради безопасности сына? Леди Даниэлла скорее прибегла бы к этим методам, чем к убийству.

В наступившей тишине я услышала, как Джил и Адриан негромко переговариваются.

— Как мне себя вести? — спросила Джил.

Ответ прозвучал быстро и уверенно:

— Так, как будто ты имеешь право быть здесь. Не давай запугивать себя.

— А что Лисса обо мне думает?

Адриан ответил не сразу.

— Не имеет значения. Просто веди себя как я сказал.

Внутри у меня все свело. Он, беспутный, самодовольный и легкомысленный, дает ей искренний совет. Да, все это к нему относится, но сердце у него доброе. Сердце, которое я только что разбила. Я права — потенциал у него огромный. Адриан прекрасный человек, способный совершать замечательные поступки.

Оставалось надеяться, что я не отбросила его назад. По крайней мере, не стоит говорить ему, что мы подозреваем его мать в убийстве… пока.

При виде ворот смолкли все. Перед ними выстроился ряд машин, и мы медленно ползли вперед, все больше нервничая. Наскоро заглянув в сознание Лиссы, я удостоверилась, что ничего существенного пока не произошло. Хаотичная ситуация сохранялась, хотя сердитое выражение лица Натана подсказывало, что он собирается закрыть заседание и продолжить завтра. Я не могла решить, хорошо это или плохо.

Стражи, конечно, узнали Майкла и, несмотря на всю свою бдительность, ни в чем его не заподозрили. Он расплывчато объяснил, что его послали подобрать кое-каких людей. Страж, заглядывающий в машину, лишь скользнул взглядом по Дмитрию, по мне и — к счастью — по Джил. Адриан — хорошо известная фигура, доверие к нему перешло и на нас. После обязательной проверки багажника нас пропустили.

— О господи! Получилось… — пробормотала я.

Майкл повел машину на парковку стражей.

— И что теперь? — спросила Джил.

— Теперь мы восстановим родословную Драгомиров и назовем убийцу, — ответила я.

— Неужели это все? — саркастически спросил Адриан.

— Вы оба, конечно, понимаете, — заметил Майкл, — что в то мгновение, как иллюзия развеется, на вас набросятся стражи и вы окажетесь в тюрьме. Если не случится чего-нибудь похуже.

Мы с Дмитрием посмотрели друг на друга.

— Понимаем, — ответила я, стараясь не вспоминать об ужасном времени, проведенном в тюрьме с моей клаустрофобией. — Но если все получится, надолго мы там не задержимся. Они воспользуются добытыми нами сведениями и в конечном счете отпустят нас.

Мой оптимистичный тон не соответствовал внутренним ощущениям.

Припарковавшись, мы направились к зданию, где находился бальный зал; найти его не составляло труда — со всеми этими толпящимися вокруг людьми. Странное чувство. Не так давно я шла тем же путем, с почти теми же людьми, но в обратную сторону, прочь от двора. Тогда наша внешность тоже была магически изменена, но мы убегали, а теперь сознательно шли прямо навстречу опасности. Я была убеждена, что, если сумею неопознанной проникнуть внутрь и сообщу наши новости, все получится. При встрече с алхимиками амулет Сони сработал прекрасно, оснований сомневаться в нем не было. И все равно страх по-прежнему прятался в глубине сознания; что, если он помешает мне действовать? Что, если иллюзия растает и меня задержат до того, как я проникну в здание? Что они сделают? Арестуют меня или на всякий случай сразу застрелят?

Зрителей внутрь не пускали, но стражам разрешалось входить. Майкл снова убедил пропустить нас — используя мрачного Адриана как повод. Внучатому племяннику последней королевы отказать не могли, и при всем этом хаосе внутри появление новых стражей — имелись в виду Дмитрий и я — приветствовалось. На входе Адриан рукой обхватил Джил за плечи; стражи пропустили и ее.

Мы проникли в зал, и пока никто не догадывался, кто мы такие! Глазами Лиссы я уже наблюдала яростные споры, но видеть их воочию — это было совсем другое дело. Громче. Резче. Мы все обменялись взглядами. Я старалась взять себя в руки, готовясь к противостоянию с огромной аудиторией — черт, и это не в первый раз! — но даже для меня это стало серьезным испытанием.

— Нам нужен человек, способный привлечь внимание зала, — сказала я. — Кто-то, не боящийся устроить спектакль — кроме меня, конечно.

— Майкл? Где ты был?

Мы круто развернулись и увидели Эйба.

— Помяни дьявола, и он тут как тут, — заметила я. — В точности тот, кто нам нужен.

Эйб напряженно вглядывался в мое лицо. Если знать, что на человека наложено заклинание, можно видеть сквозь него. Также заклинания менее эффективны, если зрители хорошо знают того, на кого они наложены. Именно поэтому Виктор узнал меня в «Тарасто». Соня была для Эйба слишком сильна, чтобы он мог преодолеть ее наваждение, но он явно чувствовал — что-то не так.

— Что происходит? — спросил он.

— Как обычно, старик, — весело ответила я. — Опасность, безумные планы… Ты же знаешь, у нас это семейное.

Он снова прищурился, вглядываясь, но не смог проникнуть сквозь наваждение; скорее всего, я казалась ему расплывчатой.

— Роза? Это ты? Где ты была?

— Нам нужно привлечь внимание зала. — Интересно, именно так реагируют родители, обнаружив, что их детки нарушают комендантский час? Он осуждающе смотрел на меня. — У нас есть способ покончить с этими дебатами.

— Ну, у нас, по крайней мере, есть способ развязать другие, — сухо заметил Адриан.

— Я доверилась тебе во время слушания, — сказала я Эйбу. — Можешь сейчас довериться мне?

Лицо Эйба исказила гримаса.

— Ты, видимо, не очень-то доверяла мне, раз покинула Западную Виргинию.

— Это все технические детали, — настаивала я. — Пожалуйста, нам это необходимо.

— И у нас плохо со временем, — добавил Дмитрий.

Эйб обратил на него изучающий взгляд.

— Дайте-ка я угадаю. Беликов?

Отец говорил неуверенно — Адриан умело поддерживал наложенную на Дмитрия иллюзию, — но был достаточно умен, чтобы сделать вывод, кто может быть со мной.

— Папа, мы очень торопимся. Мы вычислили убийцу и нашли… — Как в двух словах рассказать ему о Джил? — Нашли способ изменить жизнь Лиссы.

Мало что могло поразить Эйба, но, думаю, слово «папа» произвело именно такой эффект. Он обежал взглядом зал, нашел кого-то и сделал резкое движение головой. Спустя несколько мгновений к нам пробилась моя мать. Замечательно. Он позвал; она пришла. В последнее время они много общались. Думаю, что у Лиссы может неожиданно появиться сестричка.

— Кто эти люди? — спросила мама.

— Угадай, — ответил Эйб. — У кого хватит глупости прорваться ко двору после успешного побега отсюда?

Глаза мамы стали как блюдца.

— Каким образом…

— Нет времени, — сказал Эйб. Взгляд, которого он удостоился в ответ, свидетельствовал о том, что она не любит, когда ее прерывают. Может, до сестрички (или братика) дело не дойдет. — Я предчувствую, что совсем скоро половина стражей в этом зале набросятся на нас. Ты готова?

У моей бедной законопослушной мамочки сделался страдальческий вид, когда она поняла, о чем ее просят.

— Да.

— Я тоже, — сказал Майкл.

Эйб оглядел всех нас.

— Бывает неравенство сил и похуже.

Он зашагал туда, где, прислонившись к подиуму, стоял Натан Ивашков — усталый, загнанный в угол, не знающий, что делать со всеми этими беспорядками вокруг. При нашем приближении кандидаты с любопытством посмотрели на нас, и внезапно я ощутила всплеск удивления — Лисса обладала способностью видеть сквозь наваждение, созданное с помощью духа. Я почувствовала, что дыхание у нее перехватило; страх, смятение, облегчение — все эти чувства сразу обрушились на нее. Она так обрадовалась при виде нас, что забыла и думать о выборах и начала подниматься. Я резко тряхнула головой, призывая ее своим поведением не выдавать нас; она помедлила, но потом снова села. Беспокойство и недоумение охватили ее — но она доверяла мне.

При виде нас Натан ожил, в особенности когда Эйб просто оттолкнул его с дороги и взял микрофон.

— Эй, что вы себе…

Я ожидала, что Эйб закричит, требуя, чтобы все заткнулись. Натан, естественно, тоже пытался сделать это, но безрезультатно. Поэтому я чуть не подскочила — как и все остальные, — когда он приложил к губам пальцы и издал самый оглушительный свист, который мне когда-либо приходилось слышать. Такой свист и в микрофон? Да. У меня заболели уши. Мороям, наверное, пришлось еще хуже; да еще и громкоговорители усилили эффект.

Зал смолк — в достаточной степени, чтобы Эйба услышали.

— Теперь, когда у вас хватает здравого смысла держать рты закрытыми, — заговорил Эйб, — у нас есть… кое-что сказать вам.

Он говорил своим обычным уверенным тоном вроде «все под контролем», но я понимала — ему пришлось многое взять на веру.

— Шевелитесь, — прошептал он, протягивая нам микрофон.

Я взяла его и прочистила горло.

— Мы здесь для того, чтобы… прекратить эти дебаты раз и навсегда. — Послышался ропот, и я повысила голос, пока аудитория снова не взорвалась. — Нет никакой необходимости менять законы. Василиса Драгомир имеет право на голос в Совете — как и право полноценно участвовать в выборах. У нее есть семья. Она не единственная Драгомир.

Теперь по залу пробежала волна шепотков — но ничего общего с прежним ревом; главным образом потому, что морои любят интриги и хотели узнать, как будут развиваться события. Периферийным зрением я заметила, что стражи окружают нас неплотным кольцом. Их насторожили не яростные споры; они, как всегда, заботились о безопасности своих подопечных.

Я поманила к себе Джил. На мгновение она замерла, но потом, возможно вспомнив, что говорил ей в машине Адриан, встала рядом со мной. Такая бледная, что я испугалась, не упадет ли она в обморок. Я сама была на грани этого. Напряженность царила просто сокрушительная. Нет, я зашла слишком далеко.

— Это Джиллиан Мастрано Драгомир, незаконнорожденная дочь Эрика Драгомира, но она его дочь и официальный член семьи.

Я ненавижу слово «незаконнорожденная», но в данном случае требовалось его употребить.

В наступившей тишине Джил наклонилась ко мне и микрофону.

— Я Драгомир. — Она говорила отчетливо, хотя руки у нее дрожали. — Наша семья имеет кворум, что дает моей с-сестре все права.

Опасаясь взрыва, Эйб втиснулся между мной и Джил и схватил микрофон.

— Для тех, кто этому не верит, тест ДНК отметет любые сомнения.

Дерзость Эйба восхищала меня. Эта информация стала известна ему всего минуту назад, и, однако, он преподносил ее с такой уверенностью, как будто сам проделал все необходимые тесты в своей домашней генетической лаборатории. Какая вера! И выгода, которую он не мог упустить. Мой старик обожает секреты.

Новости вызвали ту реакцию, которую я ожидала. Как только аудитория мало-мальски осознала информацию, то разразилась шквалом выкриков.

— У Эрика Драгомира не было никакой другой дочери, незаконнорожденной или нет!

— Все это вздор!

— Продемонстрируйте доказательства! Где они, ваши тесты?

— Ну… он был не прочь пофлиртовать…

— У него действительно была другая дочь.

Последнее заявление заставило всех смолкнуть, таким властным тоном оно было произнесено, и к тому же исходило от Даниэллы Ивашковой. Она встала, и даже без микрофона ее голос разносился по всему залу. Она была достаточно значительным человеком, чтобы завладеть вниманием аудитории. Многие королевские морои просто не могли не прислушаться к ней. Зал затих, и Даниэлла продолжила:

— У Эрика Драгомира была незаконнорожденная дочь от женщины по имени Эмили Мастрано — балерины, если я не ошибаюсь. Он хотел сохранить это в тайне и одновременно предпринять кое-какие меры, чего не мог сделать лично. Я была одной из тех немногих, кто помог ему в этом. — Горькая улыбка тронула ее губы. — И, честно говоря, я не возражала бы, если бы это осталось тайной.

В голове у меня что-то щелкнуло. Теперь я понимала, кто выкрал бумаги у алхимиков. И зачем. Стояла такая тишина, что меня услышали бы и без микрофона.

— И вы постарались, чтобы все документы исчезли.

Даниэлла зафиксировала взгляд на мне.

— Да.

— Потому что, если род Драгомиров угаснет, с ними уйдет умение использовать стихию духа и Адриан будет в безопасности. Магия духа слишком быстро привлекла огромное внимание, и вам требовалось избавиться от всех доказательств происхождения Джил, чтобы подорвать доверие к Василисе. — Выражение лица Даниэллы подтвердило мою правоту. На этом следовало остановиться, но любопытство взяло верх. — Тогда зачем вы сейчас признали это?

— Потому что ты права. Достаточно одного теста ДНК, чтобы подтвердить твою правоту.

Те, кто с благоговением ловил каждое ее слово, удивленно раскрыли рты, спрашивая себя, что все это означает. Другие отказывались верить и сохраняли презрительную мину. Даниэлла, без сомнения расстроенная тем, что истина выплыла наружу, все же выглядела смирившейся и готовой принять ее. Однако вскоре ее улыбка увяла — когда она пристально вгляделась в меня.

— Что я хотела бы знать — это кто, во имя всего святого, ты такая?

Не вызывало сомнений, что большую часть аудитории тоже это интересовало. Я заколебалась. Амулет Сони позволил мне добиться шаткого признания принадлежности Джил к роду Драгомир. Если система будет действовать дальше как положено и если Лисса одержит победу, как мне того хотелось… у меня будет достойный королевы адвокат, который поможет мне восстановить доброе имя.

Однако, глядя на этих людей — многих из которых я знала, уважала и которые тем не менее не сомневались в моей виновности, — я почувствовала, как внутри нарастает гнев. Не имело значения, чем он был вызван, стихией духа или нет. Бесило то, с какой легкостью меня обвинили и отшвырнули прочь. Не хотелось дожидаться, пока вопрос будет улажен в каком-нибудь тихом офисе стражей. Хотелось сейчас встретиться с ними лицом к лицу. Хотелось, чтобы они поняли, что я невиновна — в убийстве королевы, по крайней мере.

Поэтому, подтверждая записи в своем личном деле о рискованном, безрассудном поведении, я сдернула браслет Сони.

— Я Роза Хэзевей.