Сказка о Цыпленке, который Научился летать 1 страница

Владислав ШИНКАРЕНКО

КАК ПИСАТЬ

В ГАЗЕТУ

Это одно из самых веселых учебных пособий. Оно раскрывает тайны журналистского мастерства так увлекательно, что с интересом читается не только школьниками, но и студентами. Вот уже десять лет его успешно используют на факультете " Кибернетика" Московского государственного института радиотехники, электроники и автоматики (МИРЭА), на кафедре информатизации журналистики.

Автор пособия — заведующий этой кафедрой. Первую свою заметку он опубликовал еще в школьные годы. С 17 лет стал работать в редакции. В 21 год принят в Союз журналистов. Сейчас ему 65 лет. Он написал тысячи газетных материалов и десятка два разных книжек, преимущественно научных. Доктор исторических наук, профессор, академик Международной Академии информатизации.

Данное пособие ранее издавалось трижды — в 1990, 1994 и 1995 годах. И все это время автор продолжал работать над его улучшением. В настоящем виде пособие издано в 2000 году по решению Президиума Академии средств массовой информации.

0т автора — вместо предисловия

Учебное пособие должно начинаться с предисловия. Такие правила. Предисловие пишут для того, чтобы помочь учащимся лучше разобраться в предложенном учебном материале. А заодно оправдаться перед критиками, намекнув им с самого начала, что данное пособие не претендует на высокое звание учебника.

Но жизнь ведь не всегда развивается по правилам. Да и газета требует творческого подхода. Вот я и подумал, что если вместо предисловия предложу вниманию своих юных читателей одну небольшую сказку, написанную мной в свое время исключительно в учебных целях, то тем самым, может быть, наиболее убедительным способом решу обе задачи, которые обычно решает автор предисловия.

СКАЗКА О ЦЫПЛЕНКЕ, КОТОРЫЙ НАУЧИЛСЯ ЛЕТАТЬ

Он весь день простоял у забора, глядя в щелочку. Он вздыхал:

— Ну почему я не Орленок?
А Орлята готовились в полет.

— Левое крыло вверх, раз-два! — гремело в округе. — Правое
крыло... Шире взмах!

И начинало Цыпленку казаться, что это он скоро взлетит на облака и там, на облаках, на белых подушках, будет клевать свое любимое, желтое, как он сам, пшено.

— Птицы! — он вышел на середину двора. — Я ведь тоже птица
— научите меня летать!

—Подумаешшшь, — прошипел Гусь.
Утка крякнула.

—Гардэ! — сказал Попугай

Никто из них не хотел летать. Когда клетку Попугая случайно оставили открытой, он заперся сам. Кто знает, что там на улице? А здесь все-таки каша на тарелочке.

Тут во двор прилетели Воробьи.

—Научите меня летать, — попросил Цыпленок. — Я такой же
маленький, как и вы. Я на вас похож.

—Это ты сейчас такой. Но ты вырастешь и будешь клевать наши зерна.

—Я никогда не обижу Воробья!

—В детстве так думают все. Даже Ястреб.

Это говорили одни. А другие считали иначе. И те, кто считал иначе, стали драться с теми, кто иначе не считал. Воробьи — известные драчуны. Как только полетели первые перья, все они забыли о Цыпленке.

— Не горюй, малыш, — сказала Сорока. — Взлетишь выше солнца. Достанешь крылом звезды.

Цыпленок покраснел от смущения.

— Сейчас, малыш, мы полетим с тобой на Большую Медведицу. Сейчас будет старт.

Но Цыпленку не хотелось в первый раз улетать так далеко.

— А можно мы сначала на забор?

— Можно, малыш. Все можно! Ты только подожди мена минутку, — и Сорока улетела.

По пути она встретила Ястреба.

— Цыпленок хочет летать!
— Ну да?

— Чес-слово! Пристал ко мне — еле отвязалась. Хочу, говорит,
взлететь выше солнца, хочу крылом достать Большой Медведицы.

— Оччень хорошо, — сказал Ястреб. — Тем более, я еще не завтракал...

А Цыпленок ждал Сороку в ямке под забором да так и заснул. И приснилось ему, что не хуже любого Воробья он взлетает на забор, что высоко в небе парит подобно Орлу.

Мужественного Цыпленка приглашают в Орлиное Гнездо.

— Я горжусь тобой, мальчик, — говорит Орел. — Когда летают
Орлы — это не удивительно. А вот когда в небо поднимаются Цыплята, Орлов становится больше.

" О великий Орел! — задыхаясь от счастья, подумал Цыпленок. — Отсюда ему видно все. Он видит наш двор и, может быть, замечал меня, когда я был еще совсем маленьким и не собирался летать. О великий Орел! "

— Цып-цып-цып, — послышалось рядом.
Цыпленок попробовал открыть глаза, но не смог.

— Цып-цып-цып, — снова позвал Ястреб.
Просыпаться не хотелось—такой чудесный сон.

— Сорока заболела. Полетишь на звезду со мной.
Цыпленок наполовину вылез, а Ястреб наполовину приоткрыл клюв, когда сверху кто-то отчаянно крикнул:

— Глупый, да он же тебя съест!

Долго сидел Цыпленок, боясь пошевелиться. Наконец, тот самый голос сказал:

— Все, можно вылезать. Он улетел.
Цыпленок не поверил:

— Ты, наверное, тоже хочешь меня съесть.

— Я ем комаров, мошек. Посмотри, разве я похожа на Ястреба? Цыпленок выглянул я согласился:

— Нет, ты похожа на Воробья. Только у него один хвост, а у тебя два. И он другого цвета.

— Ничего себе сходство! — засмеялась Ласточка. — Ты совсем не знаешь птиц.

— Я знаю Гуся, Попугая и Утку. Я знаю Сороку и всю воробьиную стаю. И вот теперь — Ястреба... А еще, — Цыпленок помялся и добавил, — я знаю Орла.

— Тебе только кажется, что ты знаешь Орла, — сказала Ласточка. — Его никто не знает.

— Не понимаю. Он что, ни с кем не хочет знакомиться?

— Думай, тогда поймешь.

— Мне бы летать, — вздохнул Цыпленок.

На задворках не встречалось пшено, но зато здесь водились мухи и мошки. Здесь Цыпленок увидел птицу, которая была как две капли воды похожа на Ласточку. На всякий случай он все же юркнул в лопухи и оттуда поинтересовался:

— Ты кто?

— Стриж, — ответила птица.

— А что ты ешь?

— Комаров, мошек.

— Как и Ласточка! — обрадовался Цыпленок. — Я тоже ем комаров. Он вышел из лопухов и спросил:

— Ты научишь меня летать?

— Этому нельзя научить. Этому каждый учится сам. Да и зачем тебе?

— На белых облаках — желтое пшено.

— Кто тебе сказал?

— Не помню... Но это и неважно. Главное, что оно там есть.

— Каждый день я поднимаюсь к облакам, — сказал Стриж, —но
пшена там не видел.

А во дворе уже все знали, как Ястреб чуть не съел Цыпленка. Об этом раструбила Сорока.

— Га-га-га, — смеялся Гусь. — Научился?

— Гардэ!
Утка крякнула.

Трудная жизнь началась у Цыпленка. Его ругал Попугай и щипал Гусь. Защитить было некому — Петуха давным-давно унес Ястреб.

Однажды Гусь сказал:

— В следующий раз Ястребу надо отдать нашего летуна. Нельзя,
чтобы погибала нужная птица.

Цыпленок опустил голову. " Может, хоть Стриж что-нибудь посоветует? " — подумал он. Но на задворках гулял Индюк.

— Здравствуйте, Индюк, — вежливо обратился Цыпленок к
важной птице.

— Я не Индюк. Я Павлин.

— Здравствуйте, Павлин. Слыхали, завтра Ястреб прилетит меня есть?

— Дайте ему хорошенько, — посоветовал Индюк.

Черная тень скользнула по земле — и все вымерло.

— Где жжже Цыпленок? — зло шипел Гусь.

Цыпленок в это время продирался сквозь густые заросли — прочь со двора.

— Ты не то ищешь, — сказал ему на лугу Козленок. — Тебе нужен хвост.

— Зачем?

— Чтобы отмахиваться от мух и слепней.

— Меня не трогают мухи.

— Ты их не знаешь. Они и до тебя доберутся.

Цыпленок поселился на лугу. Под кустом он устроил себе гнездышко и ловил мошек. Иногда ему попадалась бабочка. Пшена — не было. Сюда заглядывали Воробьи, рассказывали, что делается дома. А дома его считали погибшим.

— Это Сорокина работа. Ну, мы ее поймаем! — грозились Воробьи.
Но Цыпленок в это не очень верил.

Как-то ему посоветовали:

— Ты поговори с Совой.

— А что Сова!

Он стал совсем самостоятельным.

— Мудрая птица. Днем спит, ночью летает и все видит.

Цыпленок постучал клювом по сухой ветке и спросил:

— Вы дома?

Из дупла недовольно ответили:

— Приходите вечером.

Цыпленок поежился. Он уже пережил одну ночь в лесу и теперь хотел засветло добраться хотя бы до опушки. Но пришлось ждать, пока зайдет солнце: Сова не переносила дневного света.

И вот, спотыкаясь в темноте о сухие сучья, Цыпленок снова подошел к дубу. У мудрой птицы закружилась голова. Она подумала: " Я мышковала сорок лет. Я сохранила сорок тонн хлеба. Так неужели я не заслужила право съесть этого малюсенького Цыпленка? "

А он говорил:

— Я убежал со двора, и все считают меня погибшим...

" Тем лучше, — решилась Сова. — Теперь можно точно сказать, что они не ошиблись".

— Птица рождена для полета — и Курица, и даже Индюк, хоть
он и строит из себя Павлина.

— Что, что?! — переспросила Сова.

Цыпленок прошел сквозь лес и остался жив. Мало того, какие он ведет разговоры! " Он какой-то не такой, — с тревогой подумала Сова.

— Он очень подозрительный. Может быть, его подослали враги? По- жалуй, я не стану его есть. Лучше поймаю еще две-три мыши".

А вслух сказала:

— Зачем тебе крылья, когда у тебя такой язык!

И вылетела на работу.

Наутро, живой и невредимый, Цыпленок выбрался из леса. На опушке он попил из лужицы и решил немного отдышаться. И тут в лужу плюхнулся Поросенок с крылышками. Он обдал Цыпленка густой грязью и засмеялся:

— Да ты не обижайся! Я всех обливаю. Я люблю грязь — я же Поросенок.

— Но я не люблю.

— Неправда. Все любят грязь, только не сознаются.

— Зачем тебе крылышки?

— Чтобы перелетать из лужи в лужу.
Поросенок хрюкнул и вспорхнул.

" Может быть, я все-таки зря? — подумал Цыпленок. — Может быть, Гусь и Попугай правы? "

Когда по ночам на луг стали все чаще и чаще наползать туманы и с куста, под которым жил Цыпленок, струйками стекала вода и все становилось мокрым и холодным, Цыпленок начинал думать: " А может, так и надо — отдать меня Ястребу? ".

Его тянуло домой.

Это был уже не Цыпленок, а Петушок, и дома его не узнали. Только Попугай, который помнил решительно все на свете, закричал:

— Гардэ!

Гусь вытянул шею и присмотрелся.

— Пришшшел, — прошипел он.

С Гусем за это время произошла странная перемена: он уменьшился и был теперь не такой грозный.

—Он остался таким же, — сказала Утка. — Это ты вырос.

—Но он умнее?

—У него опыт. Ведь ты не первый захотел летать.

—Вон оно что... А где же те?

—Одного унес Ястреб, другого заклевал Гусь. Третий пропал неизвестно где. Говорили, он ходил к Сове.

—Я не знаю Орла. Но я знаю, он не трогает Цыплят.

—У него большая семья. Он режет баранов.

—И ты молчала!

—Были причины.

—Гусь?

—Да, и это. У него длинная шея, а у меня короткие ноги.

На какое-то время во дворе установился мир. Цыпленок подружился с Курами, часто рассказывал им про луг, про свой куст, который теперь пожелтел и готовился сбросить листья, но особенно любил вспоминать лес.

— В лесу жили дикие Куры, — говорил он. — Они умели летать.
Ждали Ястреба.

Однажды мимо прошмыгнула Сорока, и тут же разнесся слух, что Ястреб где-то рядом.

— Врет, как всегда, врет! — орали Воробьи.

Но на этот раз Сорока не соврала. Ястреб возник в одно мгновение, и Воробьи бросились врассыпную.

— Кто куда! Кто куда! — закудахтали Куры, прячась по углам.

Только Попугай был спокоен — ему ничто не угрожало. Из клетки он с интересом наблюдал весь этот переполох и пробовал угадать, кто же из соседей попадет в когти.

Замешкалась Утка. Ее подвели короткие ноги.

Рассказывают, что именно в этот миг, когда Утка, пытаясь освободиться, только взбивала пыль, Цыпленок почувствовал себя Орлом. Он сильно взмахнул крылами, взвился в воздух и налетел на Ястреба.

Что было дальше?

Цыпленок клюнул хищника в голову, ударил крылом и поцарапал когтями.

На этом сказка кончилась—и началась жизнь.

Как ты думаешь, мой друг, что же там произошло в самом конце? Не по сказке, а по жизни. Наверное, все-таки трудно поверить в то, что смелый Цыпленок, который налетел, клюнул, ударил, поцарапал, — что он все-таки победил Ястреба? Или не трудно?

Откровенно говоря, здесь есть веер вариантов, причем довольно разных. Вот некоторые из них.

1. Цыпленок геройски погиб за правое дело. Ястреб убил его одним ударом своего мощного клюва и тут же съел. А Утку отнес детям.

2. Цыпленок, используя фактор внезапности, обратил Ястреба в бегство и тем самым спас Утку. Опозорившийся Ястреб либо навсегда покинул данную местность, либо вообще покончил жизнь самоубийством.

3. Цыпленка вначале отвлек Попугай, крикнувший не вовремя свое " Гардэ! ", затем сзади его клюнул Гусь, а сверху хвостом задела Сорока. В результате Ястреб успел задушить и унести Утку.

1. Цыпленка дружно поддержали Куры, которые тоже захотели летать, а также Ласточка и Стриж. Утка сумела освободиться и особым приемом выбила Ястребу глаз. Почувствовав прилив храбрости, на него бросились и Воробьи. Все вместе они заклевали хищника.
2. Пролетавший мимо Орел обратил внимание на птичью
   свалку во дворе, вспомнил, что его Орлятам бараны уже давно
   приелись, камнем упал вниз, всех в один миг перебил, собрал в
   кучу и отнес в Орлиное Гнездо.

Итак, какой конец, по-твоему, наиболее подходящий?

Или у тебя есть свой собственный вариант?

Если есть свой, то пришли его, пожалуйста, по адресу: 117454, Москва, просп. Вернадского, 78, МИРЭА, факультет кибернетики, кафедра информатизации журналистики. Учти, что это тебе зачтется, если будешь поступать сюда учиться.

Между прочим, обрати внимание: речь сейчас идет об одном из важнейших элементов любого печатного сообщения. Подобные задачки, то есть поиск наиболее точного конца, газетчик решает всякий раз, когда берется за перо. Как видишь, есть основания считать, что наши занятия уже начались.

Но на мой вопрос, если он вызывает затруднения, можешь пока не отвечать. Можешь сначала прочитать пособие. Не важно, целиком или по частям. В любом случае надеюсь, что оно поможет тебе разобраться не только с этим вопросом, но и со многими другими, которые так или иначе связаны с тем, как писать в газету.

Итак, за дело!

Автор.

Москва, июнь 2000 г.

Содержание

1.Двенадцать пучков соломки дорогому читателю

В газету пишут многие, но не многие печатаются. А почему? Дело совсем не в том, что в газете нет места для всех. Просто большинство не выдерживает экзамена, который устраивает редакция. Экзамен этот неофициальный, но его обязательно сдает каждый, кто пишет в газету.

Дорогой читатель! Не знаю, в каком ты классе, но раз уж ты читаешь эти строки, значит решил, что пришла и твоя пора. Желаю тебе успеха. И одновременно хочу напомнить известную народную мудрость. Если бы знать, где упасть, соломки бы подстелил. Как правило, так говорят тогда, когда человек уже упал и соломка ему больше не нужна.

Думаю, ты не хочешь попасть в подобную ситуацию? Конечно, ты понимаешь, что соломку надо стелить загодя. Правда, не знаешь, ни где ее взять, ни куда положить. Но это, к счастью, поправимо. Я тут насобирал для тебя двенадцать пучков соломы и сейчас на твоих глазах буду раскладывать их как раз по тем самым местам, где тебе предстояло упасть.

Прежде всего тебя, конечно, интересует, что это за места. Ну что же — не буду томить. Это те главные ошибки, которые тебе предстояло сделать и которые могли помешать тебе напечататься.

Знай же, редакция отвергает заметки, как правило, по причине того, что эти заметки:

1. не содержат новости;

2. прячут новость глубоко в тексте, скрывая ее за обилием лишних слов

3. не дают ясного представления о том, что произошло;

4. написаны ни для кого: как говорят, ни к селу ни к городу;

5. не вызывают интереса у читателей;

6. не вовремя (с опозданием) поступают в редакцию;

7. скучные и вялые — в духе канцелярских бумаг;

8. перегружены специальными терминами и цифрами;

9. состоят из приевшихся, избитых выражений;

10. требуют сокращения и переписывания;

11. снабжены унылым заголовком;

12. не указывают четкого обратного адреса, фамилии и имени автора, кратких сведений о нем.

Это — типичные ошибки, их допускают многие. Не только школьники, но и взрослые. А ты их уже не допустишь, если, конечно, захочешь. Будем считать, что тебе повезло: теперь все зависит только от тебя.

2.Не стоит суетиться на пороге славы

Что можно сделать ни с того, ни с сего? Тут все зависит от фантазии и случая. Можно, к примеру, получить единицу. Напороться нежданно-негаданно на каверзный вопрос— и тут же пойти ко дну, геройски заявив напоследок: «Единица — вздор, единица — ноль». Но вот описать, как была получена эта случайная единица, намного труднее. И даже вообще невозможно без подготовки.

Обязательно имей это в виду, дорогой читатель, если собрался писать в газету. Словишь единицу — не спеши хвататься за перо. Остынь. Найди сначала лист бумаги и соберись с мыслями.

Конечно, кое-что можно сочинить и с бухты-барахты. Что-нибудь вроде: «Петька — дурак» или «Петька+Машка=любовь». Но при всей своей важности такие сообщения редко попадают на газетную полосу. Уж очень они коротки для газеты.

Вернемся, однако, к той единице. Если ты на самом деле ее получишь и твердо решишь поведать о ней миру, то постарайся представить себе, как на это среагирует мир. Ты ведь стоишь на пороге мировой славы, и поэтому не стоит суетиться. Подумай. Взвесь, какие будут последствия от твоей публикации. Не вызовет ли это новые осложнения на Ближнем Востоке? А как поведет себя Европа? Что скажет Япония? Латинская Америка? Все это важно предусмотреть заранее, чтобы потом, когда заметка будет напечатана, не кусать локоток.

Вообще, если желаешь людям добра, никогда не пиши наобум. Не начинай писать только потому, что ручка уже в руках, бумага на столе и очень хочется все быстрее закончить. Помни, что твое слово может перевернуть мир.

Не допускай, чтобы за тебя писала ручка. Мало ли что она там напишет! Каждое слово, вышедшее из-под твоего пера, это — твое слово, и ты за него несешь полную ответственность и перед современниками, и перед потомками.

Поэтому, прежде чем писать, наметь себе хоть какой-то план. Не уподобляйся той обезьяне, которую придумали математики. Они утверждают: есть вероятность того, что обезьяна, бьющая наугад по клавишам пишущей машинки, может случайно напечатать «Войну и мир». Действительно, теоретически это не исключено. А как на практике? Вероятность успеха столь ничтожна, что бедной обезьяне пришлось бы ловить свой шанс многие миллиарды лет.

Отсюда вывод. Если у тебя в запасе есть несколько миллиардолетий, то ты вполне можешь поработать и наугад. А если нет, то я бы тебе этого не советовал.

Я советовал бы поступить по-другому. Взять себе в качестве образца не обезьяну, а кого-нибудь из нашего племени. Из гомосапиенс. Причем из таких сапиенс, которые имеют в этом деле опыт.

Много полезного можно узнать у писателей. Особенно из дневников, писем, из произведений, где они рассказывают о своей работе, дают советы начинающим.

Вот, к примеру, признание Максима Горького: «Прежде чем начать писать, я всегда задаю себе три вопроса: что я хочу написать, как написать и для чего написать». Пользуйся же подсказкой! Ответь на эти три вопроса — и ты получишь общий план своего будущего произведения.

Правда, иной раз такого общего плана бывает мало. Вот характерный случай из практики «Мы/Wе», о котором рассказал в «Известиях»(1990, 4 июля) работник этого издания.

«К один из дней в комнату, где мы работали впятером — двое американцев и трое советских редакторов, зашла сотрудница вашингтонского бюро Херста Фейт Кинан. Зашла, чтобы вручить каждому размноженный на компьютере план заказанной ей статьи о СПИДе в США. Как, мол, годится? У всех возникли дополнительные пожелания. Фейт аккуратно их записала, а через полчаса пришла с новым планом, а на следующее утро — с готовой статьей. В ней так или иначе был учтен каждый из восемнадцати, кажется, пунктов, одобренных нами».

3. Расскажи о себе

У тебя есть о чем сообщить в газету? Если есть, не теряй времени. Отложи в сторону чтение, наметь план и берись за перо. А то пока будешь читать, кто-нибудь тебя обгонит. Возьмет и напишет то, что хотел написать ты. Помнишь, как Ломоносов и Лавуазье в разных местах и в разное время открыли один и тот же закон? В повседневной жизни такие случаи бывают значительно чаще, чем в науке. Все хорошие идеи витают в воздухе, и, если тебе удалось поймать хоть одну из них, тащи ее скорее в редакцию.

Но если тащить нечего, продолжай чтение. Читай внимательно, обдумывай прочитанное — и ты обязательно решишь эту проблему. Поставь себе вопрос так. Что ты знаешь такого, чего не знает никто? Если правильно настроишь свою память, то она тебе быстро подскажет один, два, а то и три сюжета, достойные публикации.

Опытные журналисты советуют писать о том, что лучше всего знаешь. Следуя их совету, пиши о самом себе. Ясно, что как раз себя ты знаешь лучше всех. Никому на свете не известно о тебе столько подробностей, сколько известно тебе самому. А твои мысли вообще тайна из тайн. Воспользуйся же этим и поскорее расскажи миру, какого необыкновенного человека он обретает в твоем лице.

Не бойся, что тебя назовут нескромным. В конце концов каждый человек необыкновенен. Каждый неповторим и поэтому удивителен. Не бывает двух одинаковых людей. Они все разные — и этим интересны. А тот, кто говорит: «Я такой, как все», — либо невежа, либо просто лгун.

Твои одноклассники — разве они все одинаковые? Каждым из них уже накоплен свой богатый жизненный опыт. И ты не исключение. Вот прямо сейчас, сию минуту, ты можешь с полным основанием дать любой газете, по меньшей мере, три мате- риала о себе.

Во-первых, можешь предложить свои мемуары. Да, именно мемуары! Не думай, что этот жанр только для стариков. Если как следует покопаться в твоем прошлом, не сомневаюсь, там найдется немало поучительного для человечества.

Во-вторых, ты можешь представить соображения на злобу дня. Например, высказать свое отношение к летающим тарелкам, министру иностранных дел, учителю истории, который ни за что ни про что поставил тебе единицу.

В-третьих, у тебя есть полное право на собственный прогноз будущего. Нужна ли нам денежная реформа, и если нужна, то что она даст? Чем закончится очередной матч «Спартака» и «Динамо»? Посетят ли нас инопланетяне в нынешнем году, и если да, то где произойдет их высадка? По этому и многим другим вопросам твое мнение может перевесить мнение сотен тысяч других людей, если, конечно, оно подтвердится.

Как видишь, три материала тебе уже обеспечены. Будешь спорить? Скажешь, что ничего подобного? Мол, нету никакого богатого опыта и т.д.? Все есть! Надо только суметь это " все" извлечь из самого себя. Вот тебе небольшой пример, показывающий, как это делается на практике. Мои собственные мемуары, освещающие один из моментов жизни на отрезке, который называют дошкольным возрастом...

Мемуары

КАК Я ПОЛЮБИЛ НОТАЦИИ

Помню, жили мы тогда в Кривом Роге. Время было не то, чтобы голодное, но близкое к этому. И жил с нами в семье кот по имени Пингелап. Он был первым, кто открыл мне в жизни многое из того, чего раньше я не понимал. Бывало, в критический момент, в острой конфликтной ситуации, ловлю я этого кота за шиворот, прижимаю где-нибудь в угол возле кухни и давай чехвостить, давай его воспитывать, учить уму-разуму. Учил его не больно, но громко — так, чтобы обязательно услыхала мама.

Мол, как же тебе не стыдно, паршивый котище, шастать без спросу на кухню и лопать там без зазрения совести помидоры, которые принесли с базара? А огурец? Это же подумать только — сожрать целый огурец! Да как он в тебя вместился? А редисочка, а морковка? Ну и т.д. и т.п. Легко догадаться, что содержание моих нотаций существенно менялось в зависимости от рыночной конъюнктуры и маминых поставок.

Сейчас, хоть и с опозданием, но я все-таки должен внести в этот вопрос полную ясность. Иначе меня замучает совесть. Конечно, читатель уже все понял, как в свое время поняла моя мама. Кот морковку не ел. Он исправно ловил себе мышей, а наши овощи его вообще не интересовали. Но он был добр ко мне и терпелив. Он внимательно выслушивал нотации и, понимая всю сложность несытого послевоенного бытия, ни разу меня не выдал.

Спасибо, тебе Пингелап! Тебя давно уже нет на этом свете, но ты живешь в моем сердце. Ты научил меня ценить нечто большее, чем морковку. Ты приобщил меня к духовным ценностям, показал образец бескорыстной дружбы. Кроме того, благодаря тебе, Пингелап, я с детства полюбил нотации.

Побольше бы нам таких котов!

В последней строке, содержащей прямой призыв, откровенно говоря я не совсем уверен. Может быть, без нее можно и обойтись. Пусть решит редакция. Что же касается меня, то я свое дело сделал, чего, кстати, и тебе желаю, мой дорогой читатель.

В заключении скажу следующее. Ты можешь писать о чем угодно, хоть о молекулах, хоть о кикиморах — но ты все равно будешь писать о себе. Даже если ты решишь обрисовать космического пришельца, не имеющего с тобой ничего общего, ты все равно напишешь о себе. Иначе не получится. Ведь ты будешь описывать свое видение космического пришельца. Помни это — и старайся всегда писать правду. Тогда и добьешься успеха.