На дороге

К. вышел на крыльцо под пронзительным ветром и вгляделся в темноту.

Злая, злая непогода. И почему-то в связи с этим он снова вспомнил, как

хозяйка настойчиво пыталась заставить его подчиниться протоколу и как он

устоял. Правда, пыталась она исподтишка и тут же отваживала его от

протокола; в конце концов трудно было разобраться, устоял ли он или же,

напротив, поддался ей. Интриганка она по натуре и действует, по-видимому,

бессмысленно и слепо, как ветер, по каким-то дальним, чужим указаниям, в

которые никак проникнуть нельзя.

Только он прошел несколько шагов по дороге, как вдали замерцали два

дрожащих огонька; К. обрадовался этим признакам жизни и заторопился к ним, а

они тоже плыли ему навстречу. Он сам не понял, почему он так разочаровался,

узнав своих помощников. Ведь они шли встречать его, как видно, их послала

Фрида, и фонари, высвободившие его из темноты, гудевшей вокруг него, были

его собственные, и все же он был разочарован, потому что ждал чужих, а не

этих старых знакомцев, ставших для него обузой. Но не одни помощники шли ему

навстречу, из темноты появился Варнава. " Варнава! -- крикнул К. и протянул

ему руку. -- Ты ко мне? " Обрадованный встречей, К. совсем позабыл

неприятности, которые ему причинил Варнава. " К тебе, -- как прежде, с

неизменной любезностью сказал Варнава. -- С письмом от Кламма". " С письмом

от Кламма! -- крикнул К., вскинув голову, и торопливо схватил письмо из рук

Варнавы. -- Посветите! " -- бросил он помощникам, и они прижались к нему

справа и слева, высоко подняв фонари. К. пришлось сложить письмо в несколько

раз -- ветер рвал большой лист из рук. Вот что он прочел: " Господину

землемеру. Постоялый двор " У моста". Землемерные работы, проведенные вами до

настоящего времени, я одобряю полностью. Также и работа ваших помощников

заслуживает похвалы. Вы умело приучаете их к работе. Продолжайте трудиться с

тем же усердием! Успешно завершите начатое дело. Перебои вызовут мое

недовольство. Об остальном не беспокойтесь -- вопрос об оплате будет решен в

ближайшее время. Вы всегда под моим контролем". К. не отрывал глаз от

письма, пока помощники, читавшие гораздо медленнее, трижды негромко не

крикнули " ура! ", размахивая фонарями в честь радостных известий. " Спокойно!

-- сказал К. и обратился к Варнаве. -- Вышло недоразумение! -- сказал он, но

Варнава его не понял. -- Вышло недоразумение", -- повторил он, и снова на

него напала прежняя усталость, дорога к школе показалась далекой, за

Варнавой вставала вся его семья, а помощники все еще так напирали, что

пришлось оттолкнуть их локтями; и как это Фрида могла послать их ему

навстречу, когда он велел им остаться у нее. Дорогу домой он и сам нашел бы,

даже легче, чем в их обществе. А тут еще у одного из них на шее размотался

шарф, и концы развевались по ветру и уже несколько раз попали К. по лицу,

правда, второй помощник тут же отводил их от лица К. своими длинными,

острыми, беспрестанно шевелящимися пальцами, но это не помогало. Видно, им

обоим даже нравилась эта игра, да и вообще ветер и тревожная ночь привели их

в возбуждение. " Прочь! -- крикнул К. -- Почему же вы не захватили мою палку,

раз вы все равно вышли меня встречать? Чем же мне теперь гнать вас домой? "

Помощники спрятались за спину Варнавы, но, как видно, не очень испугались,

потому что ухитрились опереть свои фонари на правое и левое плечо своего

начальника, правда, он сразу их стряхнул. " Варнава", -- сказал К., и у него

стало тяжело на душе оттого, что Варнава явно его не понимал и что хотя в

спокойные часы его куртка приветливо поблескивала, но, когда дело шло о

серьезных вещах, помощи от него не было -- только немое сопротивление, то

сопротивление, с которым нельзя было бороться, потому что и сам Варнава был

беззащитен, и хоть он весь светился улыбкой, помощи от него было не больше,

чем от света звезда вышине против бури тут, на земле. " Взгляни, что мне

пишет этот господин, -- сказал К. и сунул письмо ему под нос. -- Его

неправильно информировали. Я никаких землемерных работ не производил, и ты

сам видишь, чего стоят мои помощники. Правда, перебои в работе, которая не

производится, никак не возможны, значит, даже неудовольствия этого господина

я вызвать не могу, а уж об одобрении и говорить нечего. Но и успокоиться я

тоже никак не могу". " Я все передам", -- сказал Варнава, который все время

глядел поверх письма, прочесть его он все равно не мог, так как листок был

слишком близко к его лицу. " Эх, -- сказал К. -- Ты все время мне обещаешь,

что все передашь, но разве я могу тебе действительно поверить? А мне так

нужен надежный посланец, сейчас больше, чем когда-либо". К. в нетерпении

закусил губу. " Господин, -- сказал Варнава и ласково наклонил голову, так

что К. чуть было снова не поддался соблазну поверить ему. -- Конечно, я все

передам, и то, что ты мне поручил в прошлый раз, я тоже обязательно

передам". " Как? -- воскликнул К. -- Ты еще ничего не передал? Разве ты не

был в Замке на следующий день? " " Нет, -- сказал Варнава, -- мой отец стар,

ты ведь сам его видел, а работы там как раз было много, пришлось мне

помогать ему, но теперь я скоро опять пойду в Замок". " Да что же ты наделал,

нелепый ты человек! -- крикнул К. и хлопнул себя по лбу. -- Не знаешь, что

дела Кламма важнее всех других дел? Занимаешь высокую должность посланца и

так безобразно выполняешь свои обязанности? Кому есть дело до работы твоего

отца? Кламм ждет сведений, а ты, вместо того чтобы лететь со всех ног,

предпочитаешь выгребать навоз из хлева". " Нет, мой отец -- сапожник, --

невозмутимо сказал Варнава, -- у него заказ от Брунсвика, а я ведь у отца

подмастерьем". " Сапожник, заказ, Брунсвик! -- с ненавистью повторил К.,

словно навеки изничтожая каждое это слово. -- Да кому нужны сапоги на ваших

пустых дорогах? Все вы тут сапожники, но мне-то какое дело? Я тебе доверил

важное поручение не затем, чтобы ты, сидя за починкой сапог, все позабыл и

перепутал, а чтобы ты немедленно передал все своему господину". Тут К.

немного стих, вспомнив, что Кламм, вероятно, все это время находился не в

Замке, а в гостинице, но Варнава, желая доказать, как он хорошо помнит

первое поручение К., стал повторять его наизусть, и К. снова рассердился.

" Хватит, я ничего знать не желаю", -- сказал он. " Не сердись на меня,

господин", -- сказал Варнава и, словно желая бессознательно наказать К.,

отвел от него взгляд и опустил глаза в землю -- впрочем, может быть, он

просто растерялся от крика. " Я на тебя вовсе не сержусь, -- сказал К., уже

пеняя на себя за весь этот шум. -- Не на тебя я сержусь, но уж очень мне не

повезло, что у меня такой посланец для самых важных дел".

" Слушай! -- сказал Варнава, и казалось, что, защищая свою честь, он

говорит больше, чем следует. -- Ведь Кламм не ждет никаких известий и даже

сердится, когда я прихожу. " Опять известия! " -- сказал он как-то, а по

большей части он как увидит издали, что я подхожу, так встает и уходит в

соседнюю комнату и меня не принимает. И вообще нигде не сказано, чтобы я

сейчас же являлся с каждым новым поручением; если бы было сказано, я бы уж

непременно являлся, но об этом ничего не сказано; если бы я даже совсем не

явился, мне бы и замечания не сделали. Если я и передаю поручения, то только

по своей доброй воле".

" Хорошо", -- сказал К., пристально наблюдая за Варнавой и стараясь не

обращать внимания на помощников: те по очереди, медленно, словно подымаясь

откуда-то снизу, высовывались из-за плеча Варнавы и с коротким свистом,

подражая ветру, быстро ныряли за его спину, словно испугавшись К., -- так

они развлекались все время. " Не знаю, как там полагается у Кламма,

сомневаюсь, что ты все точно понимаешь, и даже если бы понимал, то мы вряд

ли могли бы что-нибудь изменить. Но передать поручение ты можешь, об этом я

тебя и прошу. Совсем короткое поручение. Можешь ты его передать завтра, с

утра, и сразу, завтра же, принести мне ответ или по крайней мере сообщить,

как тебя там приняли? Можешь ли и хочешь ли ты сделать это? Ты мне окажешь

огромную услугу. А может быть, и у меня будет случай отблагодарить тебя как

следует, может быть, я и сейчас могу выполнить какое-нибудь твое желание? "

" Конечно, я выполню твое поручение", -- сказал Варнава. " И постараешься

выполнить его как можно лучше; передай все самому Кламму, получи ответ от

него самого, и все это поскорее, завтра, с самого утра. Скажи,

постараешься? "

" Постараюсь, как могу, -- сказал Варнава, -- но ведь я всегда

стараюсь". " Давай не будем сейчас спорить, -- сказал К. -- Вот мое

поручение: Землемер К. просит у господина начальника разрешения явиться к

нему лично и заранее принимает все условия, связанные с таким разрешением.

Он вынужден обратиться с этой просьбой, потому что до сих пор все посредники

оказались несостоятельными; в доказательство достаточно привести то, что он

до сих пор не выполнил ни малейшей землемерной работы и, судя по заявлению

старосты, никогда выполнить ее не сможет, потому он со стыдом и отчаянием

прочел последнее письмо господина начальника, и только личное свидание с

господином начальником тут поможет. Землемер понимает, насколько велика его

просьба, но он приложит все усилия, чтобы как можно меньше обеспокоить

господина начальника, и согласен подчиниться любому ограничению во времени,

а если сочтут необходимым, то пусть установят то количество слов, которое

ему будет разрешено произнести при переговорах, он полагает, что сможет

обойтись всего десятью словами. С глубоким почтением и чрезвычайным

нетерпением он ожидает ответа. -- В забывчивости К. говорил так, будто стоит

перед дверью Кламма и обращается к дежурному у дверей. -- Вышло куда

длиннее, чем я думал, -- сказал он, -- но ты должен все передать устно,

писать письмо я не хочу, оно опять пойдет по бесконечным канцеляриям".

И К. только нацарапал все на листке бумаги, положив его на спину одного

из помощников, пока другой светил фонарем, но писал он уже под диктовку

Варнавы -- тот все запомнил и по-школярски точно все повторил, не обращая

внимания на неверные подсказки помощников. " Память у тебя великолепная, --

сказал К. и отдал ему листок. -- Пожалуйста, прояви себя так же великолепно

и во всем остальном. А чего ты пожелаешь? Неужели у тебя никаких желаний

нет? Скажу откровенно: я был бы спокойнее за судьбу своего поручения, если

бы ты высказал какие-нибудь пожелания". Сначала Варнава молчал, потом

сказал: " Мои сестры тебе кланяются". " Твои сестры? -- сказал К. -- Ага,

помню, такие крепкие, высокие девушки". " Обе тебе кланяются, -- сказал

Варнава, -- но особенно Амалия, это она мне принесла сегодня письмо для тебя

из Замка". Ухватившись за эти слова -- остальное ему было не важно, -- К.

спросил: " А она не могла бы передать мое поручение в Замок? Может быть, вы

пойдете вдвоем, попытаете счастья по очереди? " " Амалии не разрешается

входить в канцелярию, -- сказал Варнава, -- а то она с удовольствием бы все

сделала".

" Может быть, я завтра к вам зайду, -- сказал К. -- Только раньше ты

приходи с ответом. Буду ждать тебя в школе. Кланяйся и ты от меня своим

сестрицам". Казалось, Варнава был просто осчастливлен обещанием К., и после

прощального рукопожатия он еще мельком погладил К. по плечу. И словно стало

все как прежде, когда Варнава во всем блеске появился среди крестьян на

постоялом дворе; К., хотя и с улыбкой, принял этот жест как награду. И,

смягчившись, он уже на обратном пути не мешал помощникам делать все, что им

заблагорассудится.

--------