Глава 9. — Ужинать будешь? — спросила Галина, выходя в холл и обнимая мужа, когда Алексей, наконец, соизволил появиться дома.

— Ужинать будешь? — спросила Галина, выходя в холл и обнимая мужа, когда Алексей, наконец, соизволил появиться дома.

Ему показалось, что она принюхивается и присматривается. Но от него ничем не пахло посторонним, разве что свежестью и лесом.

— Буду, — кивнул он в ответ. Алексей и раньше не страдал отсутствием аппетита, а после прогулки за город на мотоцикле мог съесть целого барана.

Ничего не заметив и не унюхав подозрительного, Галина выпустила супруга из объятий. Ей это только кажется, что у него кто-то есть, решила она, и принялась быстро сервировать стол на двоих.

— Ты будешь ужинать со мной? — удивился Алексей, заглянув на кухню, прежде чем отправиться мыть руки. Раньше жена никогда не дожидалась его, если он задерживался.

— Знаешь, — ответила Галина, — я дала согласие на работу, и через несколько дней уезжаю опять в Италию, где меня ждет работодатель. Когда еще удастся вот так с тобой посидеть за столом по-семейному?

— А почему так мрачно? — не понял ее Алексей. Ему казалось, что супруга должна радоваться и веселиться, а она почему-то грустит.

— Не знаю, — пожала она плечами. — Странное какое-то состояние. Не понимаю, что происходит.

— Все будет хорошо, — Алексей поцеловал ее в щеку и сел на рядом стоящий стул.

— Ты мне что-то не договариваешь, — сказал он, прожевав кусок отлично запеченной говядины.

Галина кивнула в ответ.

— Что-то с Олегом? — нахмурился Алексей. Он испугался за жену, что ее мог преследовать несостоявшийся любовник.

Галина отрицательно помотала головой.

— А что?

Она опять пожала плечами.

«Недотрах», — грубо подумал он, как и у него. От этого изменчивость настроения и недовольство жизнью, так и до депрессии недалеко. Но он-то, ладно, сейчас выйдет из-за стола, немного отдохнет и позвонит Владу. Они встретятся с ним завтра или послезавтра в его маленькой уютной квартирке, специально предназначенной для этого. Он искренне надеялся, что домработница, которая там убиралась и вытирала пыль два раза в неделю, свою зарплату отрабатывала честно, и перед парнем краснеть не придется. Точно такая же квартирка для свиданий была куплена и Галине, только в другом районе города. Они взрослые, вполне обеспеченные люди, вращаются в определенном деловом и светском кругу, и светиться перед хозяевами съемных квартир им негоже…

Вернувшись домой, Рафаэль бросил шлем на незастеленную кровать и, даже не переодевшись, тут же встал к мольберту с незаконченным мужским портретом.

На прогулке в лес он, наконец-то, подметил то, что почти все время ускользало от него. Улыбка. Она у Алексея была необычная, немного смущенная. Но улыбался он часто, и тут же лучики морщинок разбегались из уголков глаз, придавая ему озорной мальчишеский вид.

Рафаэль рисовал, пока рука не устала. Он отложил кисть в сторону и полюбовался готовой работой. Теперь он был доволен — портрет удался. Это не была фотография, именно портрет мужчины, который заставлял почему-то его сердце биться сильнее. Осталось только добавить фон, и можно считать работу практически полностью готовой. Рафаэль снова взял кисть и быстро резкими мазками набросал на заднем плане сосны и березы — до ума картину можно доводить бесконечно. Надо заставить себя ее дорисовать, вставить в рамку и убрать в сторону, чтобы руки не тянулись изменять и улучшать. И тогда можно начинать писать следующий портрет, который уже крутился у него в голове.

Отступив к окну, а затем к двери Рафаэль еще раз взглянул на картину издалека. Сейчас при вечернем искусственном освещении его все устраивало — но стоило взглянуть на портрет при дневном свете, тогда станут видны все огрехи. Но сейчас он был страшно собой доволен — еще похвалил бы кто-нибудь, и художнику больше ничего для счастья не надо.

На работе Тамара Павловна за разработку коробки ему пообещала премию — деньги были лучшей похвалой и признанием таланта. На премию Рафаэль собирался купить ноутбук, взамен разбитому — заявки на заказы шли, а он даже толком с телефона ничего выяснить не мог, а с рабочего компьютера стеснялся, мол, проработал без году неделю, а уже личные письма шлет.

Рафаэль вернулся к мольберту и присел возле него без сил. Он протянул руку, чтобы проверить, насколько сыры еще краски, и не удержавшись, легко прикоснулся к нарисованным улыбающимся губам, оставляя едва заметный след, хотя прекрасно знал, что проверять надо в самом незаметном месте, в углу картины, например. Но исправлять «дефект» не спешил — палец, испачканный в краске, поднес к своим губам…

Рафаэль тряхнул головой, пытаясь избавиться от наваждения. Что это с ним? Он даже возбудился, представив, что целует улыбающегося мужчину. Попытался даже разозлиться на себя, но ничего не получилось — Алексей не шел из головы.

Тогда он снял портрет с мольберта и поставил его лицом к стене, чтобы не мешал работать, а сам водрузил новый холст на подрамнике, извлек из вороха бумаг на единственном столе, служившим ему и обеденным, и рабочим одновременно, сделанную заранее фотографию молоденькой обнаженной девушки в одной лишь шубке, и с остервенением принялся рисовать ее — пусть заказчик будет счастлив, такие «лубочные» картинки ему давались без проблем. Завтра к вечеру портрет голой неизвестной будет уже готов, дня два уйдет на проработку деталей, и вуаля, на съемной квартире богатенького немолодого папика будет висеть портрет его нежной возлюбленной.

Алексей, сидя за столом в своей комнате, рассеянно водил карандашом по листу бумаги, чертя вензеля. Владу он так и не позвонил, уже взял трубку в руку и даже набрал номер, но тут же нажал «отбой» — не сможет он его удовлетворить. Тело ничего не требовало, а вот душа… Алексей вдруг осознал, что совершенно не хочет его, а того, другого, что живет в доме напротив. И почему-то близость с Владом воспринималась им, как измена Роману, а не наоборот. Глупость полная: он ничего никому никогда не обещал — секс без обязательств, исключительно для здоровья. Об этом прекрасно был осведомлен Влад. Точно такие же отношения, если они случатся, будут и с Романом. Но почему-то сейчас Алексею хотелось совсем другого, чтобы приходя домой, его встречал любимый человек, а не тарелка борща.

Его мысли переключились на Галину. Интересно, а она его любит хоть немножко, хоть капельку?

Алексей поднялся и пошел на балкон выкурить сигаретку перед сном.

— Не спится? — спросила супруга. Она, закутанная в теплый домашний халат, направлялась туда же за тем же самым.

— Тебе, вижу, тоже, — улыбнулся Алексей. — Скоро осень…

— Осень уже, — перебила его Галина, — причем не только на дворе, но и на сердце.

— Что с тобой?

Алексей сгреб в охапку жену.

— Что происходит с тобой? — повторил он свой вопрос.

— Мне кажется, я тебя теряю, — быстро проговорила Галина и тут же прикурила сигарету.

— В комнате дымить не будем, — Алексей быстро вывел ее на балкон.

У него было несколько минут, пока горела сигарета, чтобы придумать, что сказать жене. В чем-то она была права — последнее время они стали отдаляться друг от друга. Прежняя теплота и душевность в их отношениях сошла на нет.

— Может, ребеночка усыновим? — спросил он очень тихо, чтобы его не было слышно с соседнего балкона.

— Нет, — резко ответила Галина. — Этот вопрос закрыт раз и навсегда… Хочешь ребенка, роди.

Выяснять отношения, где их могли услышать, Алексею не хотелось. Сейчас они докурят и спокойно обо всем поговорят в комнате. Зря он задал этот вопрос. Галина сразу сказала ему, что усыновление не выход для нее. Она не сможет полюбить чужого, только поэтому согласилась стать его женой.

— У тебя появилась женщина? — спросила Галина, как только они вернулись в комнату.

— Целых три! — расхохотался Алексей. — Галина, Галка, Галчонок, скажи, ты меня любишь? — перестав смеяться неожиданно спросил он, снова сгребая жену в охапку.

— Лешка, мне страшно, — прошептала она, кладя голову мужу на плечо.

— Чего ты боишься? — спросил он.

— Боюсь состариться и остаться одна, совсем одна, — вдруг расплакалась Галина. — Я на днях выдернула седой волос.

Алексей нежно погладил супругу по голове.

Нет ничего страшнее для красивой женщины — видеть, как она стареет, и проходит ее былая красота. Ему ли не знать это, владельцу сети салонов красоты?

— Галя, не думай об этом, — попросил он ее. — Скорее небеса упадут на землю, чем в моей жизни появится другая женщина. Я как не любил их, так и не люблю. Ну, кроме тебя, разумеется. Ты единственная, которую я обожаю всей душой. Мужчину всей своей жизни так и не встретил, да и однополые браки у нас не разрешены. Так что, стариться будем вместе.

Про женщин Алексей не лгал — кроме своей жены других женщин он на дух не переносил. Секретаршу не держал, на работе с женщинами общался исключительно по необходимости и по делу и в первую очередь видел в них только коллег и ценил лишь деловые качества.

Галина судорожно вздохнула, но плакать перестала.

— Когда ты уезжаешь? — спросил Алексей. Он надеялся новая работа, новые знакомства помогут Галине немного развеяться и отвлечься от дурных мыслей. Да и он не будет себя ощущать виноватым перед ней и попробует разобраться во внезапно вспыхнувших совершенно новых для него чувствах.

— Уже скоро, — ответила она. — Через пару недель.

Две недели он может и потерпеть — станет приходить домой вовремя, сразу после работы, не заходить в кафе, чтобы увидеться с Романом, да и вообще будет вести себя, как обычно. На две недели Романа вон из головы, а там видно будет.

— Значит, у нас тобой есть целых две недели, — сказал он вслух, — чтобы походить вместе в кино, в театр, на концерты. Осень — почти везде новые программы и постановки. Ты как?

Алексей был неплохим психологом: если в театр, то значит, новое платье и туфли — в старом Галину уже видели и станут обсуждать, что она, жена известного бизнесмена, не может позволить себе платье от кутюр и стильную пару обуви. Шопинг, как принято говорить, отвлечет супругу от мрачных мыслей. Он понимал также, что ее тяготит боязнь не справиться с новым делом, отсюда и мысли о старости и собственной ненужности.

— Можно, — кивнула Галина и почувствовала, как настроение постепенно начало улучшаться.