Мисс Грейнджер, — мягко произнес он, — Гермиона,- почти выдохнул ее имя, — простите меня. Я сказал гадость, которой вы совершенно не заслуживаете.

Она молчала, а он с замиранием сердца ждал ее ответа. Не отдавая себе отчета в том, что делает, зельевар поднял руку и погладил ее по голове. И вдруг она прильнула к нему, обхватив руками, и, задрожав всем телом, шумно зарыдала. Поток горячих слез хлынул ему на грудь.

Прости меня, пожалуйста, прости, — как заклинание шептал он, гладя ее по голове, перебирая каштановые волосы обеими руками, — Гермиона, девочка моя.

Она подняла заплаканное лицо и, посмотрев ему прямо в глаза, прошептала:

Северус...

Услышать свое имя из ее уст оказалось до дрожи приятно. Он склонился к ее лицу, нашел губами ее губы, нежно прикоснулся к ним, ощутив солоноватый привкус. Гриффиндорка вздрогнула и подалась вперед, жаждущие поцелуя губы приоткрылись. Северус осторожно переместил правую руку на затылок Гермионы, прижимая девушку к себе. Он прильнул к ее губам, обжигая ее своим горячим дыханием. Его язык аккуратно, но настойчиво раздвинул губы Гермионы и скользнул внутрь. Руки волшебницы обвили его шею, она еще плотнее прижалась к нему, отвечая на поцелуй. Гермиону обдало жаркой волной, она почувствовала, как пол уходит из-под ног. Никогда она не испытывала ничего подобного, никто и никогда ее так не целовал. Внезапно Северус отстранился. Поймав ее удивленный взгляд, он зарылся лицом в ее волосы и зашептал ей в ухо прерывающимся голосом:

Нас могут увидеть... К тому же... меня ждет МакГонагалл... надо разобраться с этим мерзавцем. Пойдем... провожу тебя... в ее кабинет.

С трудом оторвавшись от нее, он взял девушку за руку и торопливо зашагал к кабинету директора. Северус отрывисто бросил горгулье у входа:

Рождественские хлопушки, — и легонько подтолкнул Гермиону к открывшемуся проходу.

Северус, — прошептала она умоляюще.

Жди нас здесь, мы скоро придем. Все будет хорошо, не бойся, — он улыбнулся и, резко повернувшись, торопливо зашагал по направлению к кабинету Хокса.

Гермиона вздохнула и стала медленно подниматься по ступенькам винтовой лестницы.

***

Северус летел как на крыльях. Сердце бешено колотилось, а в голове вертелась лишь одна мысль «Гермиона, Гермиона, моя Гермиона». Но чем дальше он шел, тем сильнее его одолевали сомнения. А что, если ее реакция это лишь последствия пережитого шока? Ей просто хотелось, чтобы кто-то пожалел и поддержал ее и ничего больше. «А ты размечтался, старый дурак» — ругал он себя. «Но она целовала меня» — возражал он сам себе. «Это просто шок, истерика, а в таком состоянии люди чего только не делают, в том числе и вещи, за которые им потом будет стыдно всю жизнь». Истерзанный этой мучительной борьбой с самим собой он появился на пороге кабинета Хокса мрачнее тучи.