Ты ведь вырос здесь, да? — задумчиво произнесла Гермиона, — Пытаюсь представить, каково тебе было. Здесь все выглядит таким. таким. безрадостным и унылым. Извини.

Ты права, — ровно произнес Снейп, — ты совершенно права. Я никогда не был счастлив в этом доме. Эта комната и в прежние времена была моей спальней. Когда я был поменьше, я частенько стоял у этого окна и смотрел, как мальчишки-маглы играют на улице. Им было весело вместе. Мне тоже хотелось радости, веселья, друзей. Но у меня никогда не было друзей. Никогда. Меня все сторонились, шарахались как от зачумленного. Как-то раз я даже подошел к этим мальчишкам, в надежде, что меня, возможно, примут в игру. Но они прогнали меня, сказав, что с таким уродом, как я, они играть не будут, — Гермиона вздрогнула от этих слов, будто ее ударили по лицу. Северус продолжал говорить монотонным тихим голосом, словно он рассказывал про кого-то другого, — Они бросали в меня камнями, чтобы я убирался восвояси. В этом доме постепенно я привыкал к своему одиночеству, к собственной ненужности никому, даже родителям. Мой отец был маглом и не слишком то радовался тому, что мать оказалась колдуньей. Я был невольным свидетелем их постоянных ссор. Они ругались так, что мне хотелось убежать, куда глаза глядят. В конце концов, он бросил ее и ушел, я же вообще никогда его не интересовал. Единственной моей радостью, единственной надеждой на лучшее была мечта о Хогвартсе. Я с нетерпением ждал своего одиннадцатилетия, — его руки сжали плечи девушки, — А потом я встретил ее. Ее семья жила на соседней улице. Я сразу понял, что она колдунья. Она была прекрасна. Такая нежная, добрая, похожая на прекрасный цветок. Я долго следил за ней, не решаясь подойти и заговорить. Боялся, что она тоже меня оттолкнет, — он еще сильнее стиснул плечи Гермионы, но голос звучал по-прежнему спокойно, — Но она была не такой, она не отшатнулась как все прочие, ей было интересно со мной. Впервые в жизни ко мне относились как к человеку. К сожалению, у нее была премерзкая сестра-магл, которая постоянно шпионила за нами, не давала нам прохода. И вот настал самый счастливый день в моей жизни, мы отправились в Хогвартс. Я был уверен, что теперь начнется прекрасное время, мы с ней в Хогвартсе, и все будет замечательно. Однако, все повернулось не так, — его пальцы с такой силой сжали плечи девушки, что она закусила губу, чтобы не вскрикнуть от боли. Северус, казалось, ничего не замечал. Гермиона подумала, что никогда и никому он не рассказывал вот так о своей жизни. Никогда не изливал свою боль, предпочитая хранить ее в своем сердце. Сейчас ее сердце ныло и болело, забирая его боль, от которой он избавлялся, наконец-то выговорившись. Она знала, о чем пойдет речь дальше, страшилась услышать это из его уст, но не решилась остановить его. Северус помолчал немного, затем продолжил. — Мы попали на разные факультеты и ее самыми близкими друзьями оказались люди, ненавидящие меня. Я платил им тем же. Они наградили меня отвратительной кличкой и шпыняли при каждом удобном случае. Все свободное время я проводил за книгами, заполняя таким образом окружавшую меня пустоту. Мы с ней продолжали общаться, но все больше отдалялись друг от друга. Пока я не совершил непоправимое, — Гермионе показалось, что сейчас ее плечи разлетятся на кусочки, но она продолжала слушать, с трудом сдерживая слезы, — После очередного унижения от этих мерзавцев я, вне себя от гнева, нанес ей ужасное оскорбление. Наши пути разошлись навсегда. Она вышла замуж за моего злейшего врага, а я стал Пожирателем Смерти. А потом она умерла. Из-за меня. Но мне показалось, что это я умер, или, может быть, весь мир умер для меня. Меня словно похоронили заживо.

Руки, сжимавшие ее плечи, внезапно расслабились. Гермиона, изо всех сил стараясь не зарыдать, повернулась к нему. Снейп безразличным взглядом смотрел поверх ее головы куда-то в окно. Она нежно провела рукой по его волосам, перебирая черные пряди, а потом, встав на цыпочки, прикоснулась губами к его губам. Северус вздрогнул и посмотрел на нее так, словно впервые видел. Он заметил слезы в ее глазах, и на лице его промелькнула недовольная гримаса. Он отстранился и холодно произнес: