Проучить! — Джинни закатила глаза к потолку, — Мерлин! И кого же? Снейпа!!! Где была твоя хваленая голова?!

Джинни, перестань, — попытался остановить ее Гарри, — ты же видишь, Гермиона и так переживает.

Переживает! — фыркнула Джинни, — А я не переживаю? Ведь мы во всем этом участвовали...

Вообще, конечно, Гермиона, — мягко сказал Гарри, — ты знаешь своего мужа лучше, чем кто-либо другой. Можно было предвидеть, что он будет в ярости...

В ярости да, — перебила девушка, — но угрожать подлить мне в еду веритасерум... Это слишком даже для него...

Чего это вдруг слишком? — снова встряла Джинни, — Он же слизеринец...

Все трое погрузились в мрачное молчание. Гермиона тихонько сопела, смотря в пол.

Знаете что, — Джинни вдруг с оживлением поднялась, — Раз уж все равно так все сложилось, давайте-ка я испеку пирог, и мы хоть отпразднуем победу Гриффиндора, чем сидеть тут и киснуть.

Гермиона слабо улыбнулась.

С патокой? — с надеждой спросил Гарри.

Нет, дорогой, — Джинни весело рассмеялась при виде гримасы, которую скорчил юноша, — Пирог сегодня для Гермионы, а она любит с яблоками.

Джинни занялась пирогом. Через пару минут на кухне возник Кричер, ворчливо посетовавший на то, что «хозяйка Джинни» все делает сама, не доверяя старому эльфу. Джинни улыбнулась и предложила ему приготовить им ужин, на что он с радостью согласился.

Гермиона просидела у друзей до ночи, постепенно успокаиваясь и приходя в себя в их обществе. Гарри и Джинни, как могли, развлекали ее разговорами, шутили, вспоминали забавные эпизоды из их насыщенной школьной жизни. Время приближалось к двенадцати, когда волшебница, наконец, покинула дом на площади Гриммо и аппарировала в Хогвартс.

***

Нагулялись? — холодный голос Снейпа, неожиданно раздавшийся в пустынном холле, заставил Гермиону вздрогнуть, — мисс Грейнджер, — выплюнул он.

Девушка замерла как от пощечины. Северус приблизился к ней. Он был чрезвычайно бледен, в черных глазах плескалась злость, и от него пахло огневиски. Гермиона, ничего не ответив, окинула его презрительным взглядом и зашагала в подземелья. Зельевар с яростью смотрел ей в спину. Ее вьющиеся каштановые волосы, которые он так любил, рассыпались по плечам, покачиваясь в такт ее шагам. При мысли о том, что эти волосы только что гладила рука другого мужчины, у него потемнело в глазах. До боли отчетливо он представил ее в чужих объятиях. Чужие губы, чужие руки скользят по ее телу. И она отдается этому мужчине, целует и ласкает его. Едва не задохнувшись от нахлынувшего волной бешенства, Северус стремительно последовал за женой. Ему безумно хотелось сделать ей больно, заставить ее страдать так же, как страдал он.

Оказавшись в кабинете, Гермиона сразу заметила стоявшую на столе почти пустую бутылку и стакан. Значит, он сидел здесь целый вечер и напивался. О, Мерлин! Из-за какого-то дурацкого матча, да пропади он пропадом этот квиддич!