Практические задания. Упражнение 1.Аналогичен ли морфемный состав следующих слов?

а. Словоизменительные – например, число существительного или время и наклонение глагола во французском / русском языке.

b. Словообразовательные – например, уменьшительность, имя деятеля, прилагательные возможности на -able во французском языке.

4. Синтаксические грамматические морфологические значения:

а. Словоизменительные – например, род и число прилагательного или же лицо и число глагола во французском (русском) языке.

b. Словообразовательные – например, имя действия (dé placement ‘перемещение’), имя качества (correction ‘правильность’) или относительные прилагательные (urbain ‘городской’) во французском языке.

5. Семантические лексические неморфологические значения: “полнозначные слова” всех языков.

6. Синтаксические лексические неморфологические значения: управляемые предлоги и союзы.

7. Семантические грамматические неморфологические значения:

а. Словоизменительные – например, артикли во французском и в английском (если они рассматриваются как показатели словоизменительной категории детерминации при существительном); сложные времена глагола в романских, германских и других языках.

b. Словообразовательные – дериватемы, выражаемые в виде отдельных словоформ (это – аналитическое словообразование, параллельное аналитическому словоизменению). В амхарском языке словоформа balє, буквально обозначающая ‘господин / хозяин / правитель’ (ср. baal ‘повелитель’ в качестве обозначения семитских божеств), функционирует как французские суффиксы имени деятеля -iste, -eur, -ien или русские -тель,
-щик, -ник: mєkina ‘автомобиль’ ~ balє mєkina ‘автомобилист’ ….

8. Синтаксические грамматические неморфологические значения:

а. Словоизменительные – например, значения частицы to, вводящей английский инфинитив (если эту частицу считать показателем инфинитива); аналитические падежи: например, в тагальском языке.

b. Словообразовательные – например, значения отдельных словоформ, функционирующих в качестве показателей номинализации предложений; такова русская лексема ТО: То, что он отсутствовал, удивило всех. ~ Его отсутствие удивило всех.

… Из этих двенадцати теоретических классов 11 классов, как мы видим, существуют и должны изучаться в лингвистике. Однако в более узких рамках морфологии мы привлекаем к рассмотрению не все эти классы. По определению, для морфологии представляют интерес главным образом грамматические морфологические значения (классы 3а–b и 4а–b) с добавлением к ним грамматических неморфологических значений (классы 7а–b и 8а–b), которые зачастую перемешиваются с первыми» [Мельчук 1997: 315].

3. Обязательность как «грамматическая анкета», от ответа на который говорящий не может уклониться. Грамматическая категория как множество граммем, обязательных при некотором классе словоформ. Эквиполентность грамматических оппозиций. «Предложение сообщает ряд сведений различной природы об окружающем мире. … Сообщаемые в предложении сведения имеют разный статус по отношению к исходному замыслу говорящего, а именно среди них есть такие, сообщить которые говорящий намеривался, а есть и такие, сообщить которые он, может быть, и не намеревался, но от сообщения которых он, тем не менее, говоря по-русски, не мог уклониться [“желая употребить какую-либо форму существительного, говорящий по-русски обязан выразить в ее составе число и падеж”]. Вот эти “вынуждено” сообщаемые им сведения (“вынужденные” грамматикой языка) и считаются грамматическими значениями (по крайней мере – в более мягкой формулировке – именно они образуют ядро грамматических значений), и именно к таким значениям и применяется понятие обязательности» [Плунгян 2000: 101].

«Обязательным является, строго говоря, не само значение, а некоторое множество взаимоисключающих значений, в которое оно входит. Никакие два значения из этого множества не должны выражаться в одной и той же словоформе одновременно, но какое-то одно из этих значений должно выражаться в словоформе всегда. Такое множество взаимоисключающих обязательных значений традиционно (по крайне мере, со времен античных грамматиков) называется грамматической категорией. Такие значения принято, вслед за американским лингвистом К. Пайком, называть граммемами» [Плунгян 2000: 107]. «Для того чтобы установить, является ли некоторое значение морфологически обязательным, нужно убедиться, что оно, во-первых, входит в некоторую категорию с еще одним по крайне мере одним значением (то есть синтагматически не совместимо с другими значениями этой категории) и, во-вторых, что эта категория обязательна, то есть, что существует такой класс словоформ, который всегда содержит одно и только одно значение из данных категорий» [Плунгян 2000: 107].

«Грамматическая категория – система противопоставленных друг другу рядов грамматических форм с однородными значениями. … Необходимым признаком грамматической категории является единство значения и его выражения в системе грамматических форм как двусторонних (билатеральных) языковых единиц» [ЛЭС 1990: 115].

4. Грамматические категории и «наивная картина мира». «Языки мира различаются: 1) по количеству и составу грамматических категорий (ср., напр., специфическую для некоторых языков – славянских и других – категорию глагольного вида; категорию “грамматического класса” – человека или вещи – в ряде иберийско-кавказских языков; категорию определенности / неопределенности, присущую преимущественно языкам с артиклем; категорию вежливости, или респективности, характерную для ряда языков Азии, в частности японского и корейского, и связанную с грамматическим выражением отношения говорящего к собеседнику и лицам, о которых идет речь); 2) по количеству противопоставленных членов в рамках одной и той же категории (ср. шесть падежей в русском языке и до сорока – в некоторых дагестанских); 3) по тому, какие части речи содержат ту или иную категорию (так, в ненецком языке существительные обладают категориями лица и времени)» [ЛЭС 1990: 115]. «Различия в наборе грамматических категорий – может быть, самые яркие и самые глубокие из различий между естественными языками. У каждого языка имеется свой набор предпочтений (определяемый в конечном счете особенностями культуры и мировосприятия данного народа); грамматику языка в этом смысле можно представить себе как некторую анкету или список вопросов, на которые говорящий, желая составить на этом языке правильное высказывание, обязан дать ответы. Тематика таких “вопросов анкеты” отражает приоритеты языкового сознания говорящих на данном языке (точнее, может быть, было бы говорить не о сознании, а о “коллективном подсознании”, так как в явном виде, конечно, эти приоритеты языковым коллективом, как правило, не осознаются; лингвисты в таких случаях предпочитают употреблять термины типа “наивная картина мира”, “наивные концепты” …)» [Плунгян 2000: 109]. По емкому выражению Р.О. Якобсона, «основное различие между языками состоит не в том, что может быть и что не может быть выражено, а в том, что должно или не должно сообщаться говорящими» [Якобсон 1972: 233].

5. Основа и флексия. «В языке с морфологическим выражением грамматических значений морфемы, выражающие грамматические значения имени и глаголов, никогда не выступают изолированно, а сопровождаются морфологическими показателями соответствующих граммем. Именные и глагольные словоформы в таких языках членятся на две части: основу (состоящую из корня и, возможно, каких-то неграмматических, т.е. словообразовательных аффиксов) и флексию (состоящую из грамматических показателей)» [Плунгян 2000: 115]. «Основой словоформы w называется та ее часть, которая не включает в себя никаких словоизменительных аффиксов и никаких иных грамматических словоизменительных знаков [редупликаций, апофоний, конверсий], которые входят в состав словоформы w и выражают те или иные граммемы, характеризующие эту словоформу как целое. … Основа словоформы может представлять собой структуру одного из следующих четырех видов:

– простая основа, которая совпадает с корнем;

– производная основа, состоящая из корня со словообразовательными аффиксами;

– сложная основа, состоящая из нескольких корней;

– смешанная основа, т.е. производная и сложная одновременно» [Мельчук 2001: 91].

Термин флексия И.А. Мельчук не использует: «В литературе можно встретить другое употребление терминов: словоизменительные аффиксы иногда называются флексиями. Мы не следуем этой практике, так как этот термин применяется прежде всего к словоизменительным суффиксам, тогда как в языках бывают также словоизменительные префиксы, унификсы, циркумфиксы и трансфиксы» [Мельчук 2001: 167].

6. Парадигма как множество словоформ, различающихся флексиями. «Парадигма – 1) в широком смысле любой класс лингвистических единиц, противопоставленных друг другу и в то же время объединенных по наличию у них общего признака или вызывающих одинаковые ассоциации, чаще всего – совокупность языковых единиц, связанных парадигматическими отношениями; 2) модель и схема организации такого класса или совокупности; 3) в более узком смысле – синоним термина “морфологическая парадигма” (система форм одного слова)» [ЛЭС 1990: 366]. «Парадигмой [морфологической] называется множество словоформ с одинаковым лексическим значением (= с общей основой) и разными грамматическими значениями (= с разными флексиями) [Плунгян 2000: 116]. «Морфологическая парадигма отражает реализацию грамматических категорий (рода, числа, падежа и т.д.) и характеризуется:

· наличием стабильной, инвариантной части (корня, основы), выражающей идею тождества лексемы во всех ее грамматических видоизменениях;

· фиксацией конечного перечня грамматических значений и их комбинаторики и, следовательно, наличием в парадигме точно определенного числа звеньев или позиций, что и делает парадигму закрытым классом форм;

· однозначным соответствием позиции и связанного с нею специального форманта;

· строгим порядком расположения членов» [ЛЭС 1990: 366].

«Парадигму часто представляют графически как своего рода таблицу с несколькими входами; строки и столбцы этой таблицы содержат названия граммем, а в клетках таблицы фигурируют флексии (или целые словоформы), выражающие соответствующие комбинации граммем» [Плунгян 2000: 116]. «Обычно в клетке парадигматической таблицы содержится не более одной лексы[12]. В некоторых более или менее исключительных случаях в клетке может содержаться несколько лекс, являющихся свободными вариантами» [Мельчук 1997: 340]. Например: книгой / книгою, головой / головою.

7. Лексема; словоформа, представляющая лексему. «С понятием парадигмы тесно связано и понятие лексемы (фактически лексема и парадигма – две стороны одной и той же “морфологической медали”); лексема – общая часть парадигмы, т.е. слово в отвлечении от его грамматических значений» [Плунгян 2000: 116]. «Лексема – это множество словоформ и / или словосочетаний, отличающихся друг от друга только словоизменительными значениями» [Мельчук 1997: 103]. «Лексема – слово, рассматриваемое как единица словарного состава языка в совокупности его конкретных грамматических форм и выражающих их флексий, а также возможных смысловых вариантов; абстрактная двусторонняя единица языка» [ЛЭС 1990: 267]. «Если парадигма является, так сказать, наблюдаемым объектом (это особым образом организованное множество реальных словоформ), то лексема представляет собой некоторую абстракцию: это парадигма “минус” ее переменные грамматические элементы. У лексемы нет непосредственного материального носителя. … Когда словари и грамматические описания апеллируют к лексеме, а не к словоформе… они обычно предъявляют – в рамках некоторых общепринятых условных процедур анализа – тот или иной представитель лексемы, т.е. материальный объект, который “замещает” лексему или “представляет” ее в соответствии с явным или неявным соглашением… Обычно в качестве таких представителей лексемы выступают объекты двух типов: либо это просто одна из словоформ в парадигме, либо основа всех или некоторых словоформ» [Плунгян 2000: 116].

8. Классы парадигм со сходными свойствами: грамматический разряд и словоизменительный тип. «К основным задачам “теории парадигм” можно было бы отнести … выявление “классов эквивалентности” на множестве всех парадигм данного языка, то есть парадигм, имеющих одинаковую структуру (= одинаковый набор клеток с одинаковыми названиями) и одинаковое наполнение. Эквивалентность первого типа (т.е. структурная эквивалентность парадигм) описывается понятием “парадигматической схемы”; множество лексем с одинаковой парадигматической схемой составляет грамматический разряд» [Плунгян 2000: 118]. «С точки зрения словоизменения основным делением слов является деление на грамматические разряды. Под грамматическим разрядом понимается совокупность слов, у которых набор клеток, образующих парадигму, одинаков» [Зализняк 1973: 4].

«С другой стороны, парадигмы даже внутри одного грамматического разряда могут иметь – в силу алломорфического варьирования – разное материальное наполнение; парадигмы с совпадающим содержимым своих клеток (= с одинаковыми флексиями) образуют словоизменительный тип; именно таким образом формируются традиционные типы склонения и спряжения флективных языков» [Плунгян 2000: 119].

9. Дефектные парадигмы. В целом под дефектами парадигмы понимается «появление “аномальных” пустых клеток в составе парадигмы. … Заметим, что отсутствие форм в данном случае трактуется именно как аномальное явление, а не как свидетельство принадлежности данной лексемы к другому грамматическому разряду» [Плунгян 2000: 119] (ср.: отсутствие краткой формы у качественного прилагательного голубой – аномалия; появление кратких форм у слов типа пятый, волчий в принципе невозможно).

«Существует два основных типа дефектности:

А) СИСТЕМАТИЧЕСКАЯ дефектность, когда некоторая граммема вообще не может быть выражена в составе данной парадигмы; в результате в парадигматической таблице оказывается пустой целая строка или целый столбец:

· СЕМАНТИЧЕСКАЯ систематическая дефектность – возникает из-за семантической несовместимости какой-либо граммемы и лексического значения лексемы (ср.: отсутствие множественного числа у существительных, обозначающих состояния и другие неисчисляемые сущности – жар, белизна, быстрота, здоровье);

· ФОРМАЛЬНАЯ систематическая дефектность – создается формальной невозможностью (фонологической или акцентуационной) построить соответствующую лексу для некоторой комбинации граммем, которая сама по себе является вполне приемлемой в языке L и совместима с данной лексемой (отсутствие актива / невозвратной формы у глаголов, которые всегда стоят в пассиве / в возвратной форме, имея, впрочем, вполне активный и невозвратный смысл – смеяться, казаться, бояться);

Б) СЛУЧАЙНАЯ дефектность, когда в парадигме не выражается какая-то одна конкретная комбинация граммем, а вне ее соответствующие граммемы находят свое выражение; в этом случае в парадигматической таблице остается незаполненной только одна клетка (ср.: у глаголов победить и убедить нет 1-го лица единственного числа будущего времени: * побежу, * убежу)» [Мельчук 1997: 243].

Среди других особенностей структуры парадигм, ощущаемых как в каком-то смысле аномальные отклонения от эталона, наиболее важную роль играет системная и/или случайная омонимия граммем в парадигме (”совпадающие клетки”), часто описываемая с помощью понятия нейтрализации (заимствованного из фонологической концепции Н.С. Трубецкого) или предложенного Л. Ельмслевым понятия синкретизма (ср. синкретизм граммем, т.е. совпадение форм родительного, дательного, предложного падежа единственного числа у существительных женского рода 3-го склонения).

10. Словообразовательные значения как промежуточный класс между лексическими и грамматическими значениями. Противопоставление словообразовательных значений лексическим и грамматическим может вестись по целому комплексу признаков (число таких признаков и степень значимости каждого по-разному оцениваются в лингвистической литературе). Принципиально важным для такого противопоставления является то, насколько широко понимается грамматическое значение. Так,
И.А. Мельчук включает в состав грамматического значения все типы нелексических значений, поэтому словообразовательные и словоизменительные значения трактуются как подтипы внутри этого единого типа значений. Традиционно словообразовательные значения выводятся из состава грамматических и определяются как «необязательные морфологические значения» – «промежуточный класс между лексическим и грамматическими значениями» [Плунгян 2000: 140].

А) «Лексические значения выражаются корневыми, словообразовательные – некорневыми морфемами (т.е. несегментными морфемами или – чаще – аффиксами).

Б) Словообразовательные значения, таким образом, по способу выражения все же ближе к грамматическим; их отличие от грамматических значений прежде всего в том, что они не являются обязательными и в силу этого не образуют ни категорий, ни парадигм.

В) Грамматические значения [ граммемы ] устанавливают отношения солидарности (‘принадлежности к той же категории’) и формируют эквиполентные оппозиции; словообразовательные значения [ дериватемы ] устанавливают отношения производности и формируют привативные оппозиции» [Плунгян 2000: 121].

И.А. Мельчук выделяет семь основных свойств дериватем, подчеркивая, что «ни одно из этих свойств, взятое в отдельности, не может однозначно определять дериватему. Однако взятые в совокупности, они позволяют наметить границы между дериватемами и граммемами» [Мельчук 1997: 282].

В.А. Плунгян подчеркивает, что «в рамках выбранного нами подхода все эти критерии имеют только эвристическое значение, так как для нас различие между грамматическими значениями (граммемами) и словообразовательными значениями (дериватемами) всецело определяется их обязательностью; все остальные отличия либо следуют из свойства обязательности, либо не имеют универсального характера (т.е. способны противопоставить лишь часть дериватем или граммем)» [Плунгян 2000: 121].

В целом «в трактовке противопоставления “граммема ~ дериватема” в лингвистике можно усмотреть два противоположных подхода:

– Одни авторы полагают, что между граммемами и дериватемами пролегла настоящая пропасть (изменение слов не имеет никакого отношения к образованию слов) и что поэтому словообразование должно быть исключено из морфологии. Для них морфология в собственном смысле имеет дело только со словоизменением.

– Другие авторы не видят никакого серьезного различия между граммемами и дериватемами и настаивают на отмене этого разграничения. Они указывают на отсутствие непреодолимой преграды между этими двумя классами значений и в особенности на то, что диахронически процессы могут идти в обоих направлениях: “граммема” → “дериватема” и “дериватема”→ “граммема”» [Мельчук 1997: 284].

11. «Сильные» граммемы, «семантические» граммемы и дериватемы. Изолирующие (аморфные) языки. «Внутри грамматических значений выделяются два класса:

· класс “сильных” грамматических значений [граммем], никогда не выражаемых с помощью дериватем (если они вообще выражаются в языке (в особенности, морфологически), то ничем иным как означаемым граммем они быть не могут);

· класс значений промежуточной природы [“семантические” граммемы], которые могут быть грамматикализованы, если в соответствующем языке для них будет создана обязательная категория» [Плунгян 2000: 123].

В теории грамматики специфика “сильных” граммем отражалась с помощью достаточно разнообразного набора терминов; наиболее известными являются их обозначения как “реляционных” (термин Э. Сепира), “формообразовательных” (термин русской грамматической традиции, связанный, в частности, с именем Ф.Ф. Фортунатова) или синтаксических значений. … В большинстве отечественных работ по теории грамматики используется именно он (синтаксические граммемы). … Основной особенностью синтаксических [“сильных”] граммем является та, что они, строго говоря, не выражают никаких значений в собственном смысле, т.е. не соотносятся (в отличие от граммем числа, времени или вида) ни с какими свойствами реального мира. Эти граммемы являются только (или по преимуществу) средствами морфологического маркирования синтаксических отношений согласования или управления между словоформами в тексте; иными словами, они служат не для описания действительности, а для связи элементов текста друг с другом. Использование синтаксических граммем в морфологии является своего рода “страховочным механизмом” языка, когда средствами морфологии дублируются синтаксические отношения. … Языковая система может успешно функционировать и без них. Языки, лишенные синтаксических граммем (таких, как род, падеж, залог и др.), достаточно многочисленны; такие языки принято называть изолирующими» [Плунгян 2000: 123].

12. Словоизменительные и словоклассифицирующие грамматические значения. «Помимо противопоставления синтаксических и несинтаксических грамматических значений существует также независимое от него противопоставление словоизменительных и словоклассифицирующих грамматических значений» [Плунгян 2000: 124]:

· словоизменительные грамматические значения обладают свойством «различать разные словоформы одной лексемы (= разные формы одного и того же слова»; «граммемы соответствующей категории обладают так называемым свойством регулярности, то есть каждая (или почти каждая) из этих граммем может присоединяться к каждой (или почти каждой) основе из соответствующего класса: так, большинство русских существительных имеет полный набор падежных форм и, наоборот, большинство русских падежных граммем присоединяются к основам всех русских существительных;

· словоклассифицирующие грамматические значения принадлежат классифицирующим грамматическим категориям: «определенное множество лексем данного языка без остатка разбивается на непересекающиеся подклассы, каждый из которых характеризуется своим значением некоторой грамматической категории; эта категория приписывается, таким образом, лексемам, а не словоформам и задает грамматическую классификацию лексики» [Плунгян 2000: 125] (ср.: категория грамматического рода русских существительных).

«Классифицирующие категории … чаще всего оказываются синтаксическими. В случае несинтаксической грамматической категории перед нами, скорее всего, переходный феномен, отражающий промежуточный этап эволюции словообразовательного значения в словоизменительное, первую ступень его грамматикализации (что вполне применимо к русскому виду)» [Плунгян 2000: 126].

13. Понятие «грамматической периферии». «В истории языков грамматические категории не возникают внезапно; они являются результатом длительной эволюции исходно различных элементов, постепенно начинающих образовывать некоторую “обязательную конфигурацию” (которая с течением времени может измениться или распасться). Именно поэтому грамматические категории не являются жестко заданными и неизменными логическими структурами. … Компактное множество взаимоисключающих и обязательных морфологических показателей, образующих парадигму с ясной структурой, – идеальный случай “прототипической” грамматической категории; но наряду с такими случаями в языках имеется и целый ряд других более маргинальных образований. К наиболее важным отклонениям от “прототипической” грамматической категории (к “грамматической периферии”) относятся:

· неморфологически выражаемые грамматические значения;

· регулярные, но необязательные морфологические значения (“квазиграммемы”);

· случаи импликативной реализации граммем;

· ограниченно (или частично) обязательные значения» [Плунгян 2000: 130].

14 Неморфологическое (аналитическое) выражение грамматических значений. «Аналитическим принято называть неморфологическое выражение грамматических значений» [Плунгян 2000: 124]. «Вообще под аналитическим, противопоставляемым синтетическому, обычно имеется в виду следующее: ‘две (или более) синтаксически связанные словоформы там, где можно было бы ожидать только одну словоформу’. Таким образом, значение называется выраженным аналитически, если оно выражено отдельной словоформой, в то время как оно могло бы быть выражено – в рассматриваемом языке – частью словоформы» [Мельчук 1997: 334].

«Аналитический показатель граммемы относительно легко выделяется только в том случае, если какие-то другие граммемы данной категории имеют морфологическое выражение (ср. аналитический показатель будущего времени в русском языке, аналитический показатель перфекта в английском и т.п.; этот принцип иногда называют “критерием Смирницкого”. … Однако существование полностью аналитической парадигмы (в которой противопоставлены друг другу несколько взаимоисключающих аналитических показателей) более проблематично, хотя, по-видимому, в таких языках, как хауса, волоф (в Западной Африке) или самоа (в Полинезии) глагольные и именные парадигмы, если они существуют, являются именно аналитическими. С другой стороны, одиночный неморфологический показатель, явным образом не противопоставленный никаким другим, никогда не может рассматриваться как грамматический – даже если он выражает потенциально грамматическое значение (типа многократности или длительности, отрицания или вопроса, возможности или желания и т.п.)» [Плунгян 2000: 131].

15. Регулярные, но необязательные морфологические значения (“квазиграммемы”). «Значение называется квазисловоизменительным значением, или квазиграммемой, если, не будучи граммемой, оно достаточно похоже на граммемы и выражается регулярным образом (подобно граммемам)» [Мельчук 1997: 287]. «С диахронической точки зрения такие значения, бесспорно, являются этапом, непосредственно предшествующим образованию полноценных грамматических категорий: это как бы уже полностью сформировавшиеся граммемы, но еще не “собранные” в категории. … В плане языковой эволюции квазиграммема – это не столько “вырожденная”, сколько именно еще “не рожденная” граммема. … Основной особенностью квазиграммем является их одинокий характер: они не формируют категорий и образуют привативные, а не эквиполентные оппозиции» [Плунгян 2000: 133]. К квазиграммемам могут быть отнесены регулярные и неидиоматичные деривационные морфемы в алтайских, уральских, дравидийских и других языках, например, «показатель агентивности или каузативности может в таких языках свободно присоединяться к любой глагольной основе (если это допускается семантикой)» [Плунгян 2000: 133].

16. Импликативная реализация граммем. «Обязательность грамматической категории G₁(для элементов из класса K) предполагает такую ситуацию, когда какая-то одна из граммем G₁ выражена при всех случаях употребления соответствующего элемента из K (“носителя категории”) в тексте. Между тем существуют такие случаи, когда грамматическую категорию считают обязательной несмотря на то, что в ряде контекстов никакая из ее граммем не выражена при носителе категории. Один из таких случаев (который мы предлагаем называть “ импликативной реализацией” грамматической категории) состоит в том, что в “спорных контекстах” употребление граммем категории G₁ запрещено: оно блокируется граммемами некоторой другой грамматической категории G₂. Так, в русских глагольных словоформах в принципе различается либо лицо/число, либо род/число подлежащего; лицо (но не род) различается в формах презенса (я приду, он/она придет); род (но не лицо) различается в формах прошедшего времени (я/ты пришел/пришла, он пришел, она пришла). При буквальном понимании терминов и род, и лицо для русского глагола окажутся не обязательными; но мы видим, что невозможность выразить эти значения всякий раз, так сказать, вынужденная: обе грамматические категории (вообще говоря, безусловно совместимые и друг с другом, и с разными граммемами времени – вспомним ситуацию в арабском языке) оказываются в данном случае подчинены выражению категории времени: презенс блокирует выражение рода, прошедшее время – выражение лица. … Наличие одной категории (или граммемы) тем самым имплицирует отсутствие другой – отсюда и название “импликативная реализация” для этого класса случаев» [Плунгян 2000: 136].

17. Случаи ограниченной (частичной) обязательности: “лексическая обязательность” и “контекстная вытеснимость”. «Если обязательность принимается как градуальное свойство, то, следовательно, должны существовать примеры “более обязательных” и “менее обязательных” значений…

Первый класс случаев касается существования таких семантических элементов, которые хотя и являются в полном смысле слова обязательными, но выступают в этой роли по отношению к очень узкому классу лексем. … Данное явление иногда называют “ лексической обязательностью”. … Лексическая обязательность особенно характерна для некоторых областей лексики с относительно дискретной структурой, таких как глаголы движения, имена родства, цветообозначения и т.п.» [Плунгян 2000: 138]. «Второй класс случаев касается “настоящих” грамматических показателей, которые, однако, в отличие от обычных граммем, в определенных условиях не употребляются (т.е. существуют контексты, в которых ни одна из граммем соответствующей категории невозможна, а нужный смысл выражается другими средствами). Хорошим примером являются правила употребления показателей детерминации в английском языке. Другой характерный пример “ контекстуальной вытеснимости” граммем – невозможность в некоторых языках употребить показатель грамматического времени в контексте обстоятельств времени типа ‘завтра’ или ‘сейчас’, эксплицитно задающих временную рамку высказывания. Во всех рассматриваемых случаях лексические показатели как бы вторгаются в парадигму, образуемую граммемами, принимая на себя функции соответствующих по смыслу граммем» [Плунгян 2000: 139].