Византия во второй половине VII — первой половине IX в.

Следующий период в истории Византии (до конца XII в.) рас­падается на три этапа. Рубеж между первыми двумя приходится на середину IX в., между вторым и третьим — на конец XI в. Если в предшествующие три столетия империя пережила глубокий пере­ворот в социально-экономической структуре и в политической системе, приобрела черты средневековой монархии, то теперь наступила эпоха ее расцвета, взлета ее могущества и богатой многогранной культуры.

По своему общественно-политическому строю Византийская империя представляла собой отныне особый вариант средневеко­вого государства, сочетавшего традиции позднеримской государ­ственности, следы влияния восточных деспотий и признаки фео­дальных монархий Западной Европы. Однако к концу этого этапа Византия вновь столкнулась с тяжелым кризисом, обусловлен­ным скорее не спадом экономики, а внутриполитическими при­чинами и вторжениями новых врагов. Для XII столетия характер­но дальнейшее значительное сближение общественной (хозяйст­венной и политической) структуры империи со структурой западноевропейских стран — процесс, который стимулировался целой серией реформ, проведенных императорами династии Комнинов. Положение было временно стабилизировано, но реформы не смогли остановить ослабления центральной власти, внутренней дезинтеграции и упадка боеспособности армии и военного флота.

Экономическое положение империи. Крупные социально-экономические перемены произошли прежде всего в аграрной сфере. Подобно раннефеодальной Западной Европе, Византия также пережила период относительного экономического и социального преобладания деревни над городом. В буре варварских нашест­вий, в условиях ослабления центральной власти свободное крес­тьянское землевладение стало основной формой земельной соб­ственности и организации сельского хозяйства. Колонат исчез. Крупные имения сохранились лишь спорадически — они принадлежали в основном фиску, церкви и монастырям.

Наиболее подробные сведения о жизни византийской деревни содержит «Земледельческий закон» VIII в., представляющий со­бой, как и западные «варварские правды», запись обычного пра­ва, которая приобрела характер официального правового сборни­ка. Он был очень популярен в империи, в том числе в районах, населенных славянами. Соседская община переживала время ин­тенсивного развития. Накопление экономических ресурсов происходило тогда преимущественно в деревне, где окрепшее крес­тьянское хозяйство производило значительные излишки продук­тов земледелия. Следствием этого был ускорившийся процесс имущественной дифференциации среди общинников. В резуль­тате укрепления частной собственности общинника на пахотный участок (периодические переделы в общине были уже исключе­нием) он стал близким к западноевропейскому аллоду.

В деревне на одном полюсе возник слой зажиточных крестьян, арендовавших или скупавших участки соседей и использовавших труд наемных работников и рабов (главным образом для ухода за скотом). На другом полюсе увеличивалось число общинников, неспособных обработать свою землю из-за отсутствия или потери тягловых животных, недостатка инвентаря и семян, а порой и рабо­чих рук. Росло также число крестьян, потерявших свои участки и вынужденных наниматься к богатым. Часть крестьян вообще поки­дала деревню в поисках средств к жизни в городах. В VIII—IX вв., однако, соседская община была еще относительно устойчивой и жизнь византийской деревни сравнительно благополучной.

Существенно иным было хозяйственное положение городов в ту же эпоху. Набеги варваров, разрыв торговых связей, сокраще­ние спроса на дорогие изделия со стороны обедневшей и умень­шившейся численно знати (многие ее представители погибли в войнах и во время террора Фоки) ударили прежде всего по эко­номике города. Мелкие и средние города, особенно на Балканах и на востоке Малой Азии, аграризировались, т.е. их население занималось почти исключительно сельским хозяйством. Уровень ремесла резко снизился, торговля почти замерла.

Однако упадок городов, особенно крупных, не был абсолютным. Потребности двора и патриархии, заказы на вооружение и снаряжение армии и флота, спрос иноземцев на предметы роскоши не дали угаснуть ремеслу в таких городах, как Константинополь, Фессалоника, Никея, Эфес, Трапезунд. Центр внешней торговли в VIII в. стал постепенно перемещаться на Балканы. Возрастало значение путей из славянских стран и из Западной Европы, ведших к Фессалонике и Константинополю, оживилась торговля с Венецией, Равенной и Амальфи, а на рубеже VIII-IX вв. — с арабами. Име­ло значение и наличие дешевой рабочей силы в укрепленных круп­ных городах (ставших убежищем для массы людей, потерявших свои очаги и имущество), а также дешевизна на городском рынке поступавших из деревни продуктов. Не случайно оживление то­варно-денежных отношений, возрождение городских форм жиз­ни, подъем ремесла и торговли имели место в IX в. прежде всего в столице империи — Константинополе, быстро обретавшем бы­лую славу мастерской великолепия.

Военно-административные реформы. Фемный строй. Значитель­ные изменения произошли в VII-IX вв. и в управлении импе­рией. Потеря восточных провинций с преобладающим негреческим населением повлекла за собой повышение удельного веса гре­ческого этноса среди подданных императора. С верностью трону именно греков судьбы империи оказались отныне связаны тес­нее, чем когда-либо раньше. Не случайно поэтому при Ираклии произошел окончательный переход с латинского языка на гречес­кий в государственном делопроизводстве, а сам монарх сменил латинский титул «император» на греческий — «василевс».

Смена титула имела и другой глубинный смысл: статус правите­ля империи уже не связывался с идеей выборности государя как представителя интересов всех подданных, как главная должность в империи (магистрат). Император стал средневековым монар­хом, исполнителем воли господствующего слоя. Компромисс с римской традицией выразился в добавлении к титулу определе­ния «римский» (официальной была формула — «василевс ромеев»), т.е. само государство продолжало рассматриваться как Рим­ская империя, а ее подданные — как римляне.

Наиболее радикальные преобразования начались, однако, в структуре провинциального управления. Критическое положение империи требовало концентрации власти на местах, и принцип разделения властей стал сходить с политической арены. Границы провинций подверглись перекройке, а вся полнота военной и граж­данской власти в каждой из них вручалась теперь императором наместнику-стратигу (военачальнику). Стратигу были подчинены также судья и чиновники фиска провинции, а сама она получила отныне наименование «фема» (так называли первоначально отряд местного войска).

Ядро войска фемы составили стратиоты — воины-крестьяне, как правило, достаточно состоятельные, чтобы приобрести положен­ное вооружение, снаряжение, а также боевого коня (если служи­ли в кавалерии). Семья стратиота должна была располагать необ­ходимым числом рабочих рук (включая наемных работников или рабов), чтобы не нести ущерба в отсутствие хозяина, призванного в фемное ополчение для похода или воинских учений (обычно весенних).

Имя крестьянина-стратиота вносилось в военные списки (ката­логи). В VII—VIII вв. воинская служба стала наследственным жре­бием внесенной в каталог семьи (освобожденной ото всех нало­гов, кроме поземельного, и от отработок в пользу казны), незави­симо от неблагоприятных перемен в хозяйстве стратиота. В IX в., однако, обязанность служить в фемном войске все теснее связы­вается с наличием у крестьянской семьи участка земли опреде­ленного размера — воинская повинность становится поземель­ной. Иногда государство само предоставляет землю поселянам при условии несения военной службы. Так, в конце VII—VIII в. десят­ки тысяч покоренных силой или подчинившихся добровольно славянских семей были переселены на северо-запад Малой Азии (в Вифинию) и наделены землей на условиях несения воинской службы. Впоследствии, с успехами интеграции славян в число подданных империи, их делали налогоплательщиками казны и все чаще вносили в местные фемные воинские каталоги.

Первые фемы возникли при Ираклии в Малой Азии после 634 г. — Армениак, Опсикий, Анатолик, затем — в 70-х годах, — Фракия, защищавшая подступы к столице. К середине IX в. фемный строй утвердился на всей территории империи. Новая орга­низация военных сил и управления позволила империи отразить натиск врагов, а затем перейти к возвращению потерянных зе­мель. Скоро обнаружилось, однако, что и фемный строй таит в себе опасность для центральной власти: стратиги крупных малоазийских фем обрели огромную власть, ускользая из-под контро­ля центра. Они вели даже войны друг с другом. Поэтому импера­торы стали в начале VIII в. дробить крупные фемы, вызвав недо­вольство стратигов, на гребне которого к власти пришел стратиг фемы Анатолик Лев III Исавр (717—741).

Внешнеполитическое положение империи. Три главных врага уг­рожали империи в этот период: протоболгары, славяне и арабы. В 681 г. между Дунаем и Балканским хребтом, на территории, заселенной славянами, возникло и отстояло в борьбе с войсками империи свое право на бывшие земли Византии новое государст­во — Болгария. Основано оно было пришедшим из Приазовья во главе с ханом Аспарухом племенным объединением протоболгар, которые частью привлекли к себе в качестве союзников, частью подчинили местных славян. Уже в 681 г. империя была вынужде­на платить протоболгарам ежегодную дань. Болгария стала до начала XI в. основным соперником Византии на Балканах, расши­ряя свои земли за счет империи и подчиняя себе независимые славинии Северной Фракии и Македонии.

Наступающей стороной были обычно протоболгары, конницу которых поддерживали в походах пехотные отряды из славян — подданных хана Болгарии. С конца VII до середины IX в. ее войска много раз вторгались на земли Византии, доходя до стен Кон­стантинополя и угрожая ему захватом. Так было, в частности, в 814 г., когда только внезапная смерть хана Крума помешала ре­шительному штурму столицы. В борьбе с этим ханом в 811 г. погиб император Никифор I (802-811), вторгшийся в пределы Бол­гарии (войско его было уничтожено на обратном пути в балкан­ском ущелье).

Против славинии Северной Фракии, Южной Македонии, Гре­ции и Пелопоннеса в течение двух столетий было предпринято несколько крупных военных кампаний. К середине IX в. большая часть славиний была подчинена, и принявшие христианство сла­вяне стали подданными императора. Лишь часть славиний в мало­доступных местах сохраняла полуавтономию, поднимала восста­ния и отказывалась от несения казенных повинностей.

Наиболее опасным врагом на востоке вплоть до середины IX в. оставались арабы. В 670-х годах они несколько раз подступали к Константинополю, осаждая его и с суши и с моря. Тогда визан­тийцы впервые применили «греческий огонь». Горючая смесь из нефти, селитры и серы через особые трубы с силой выплескива­лась на суда или осадные орудия, обращая их в пепел. Нельзя было спастись и вплавь: состав горел на воде. Секрет изготовления «греческого огня» тщательно охранялся: в течение нескольких ве­ков это оружие приносило византийцам победы, особенно на море. В 718 г. Лев III отбросил арабов, целый год осаждавших столи­цу империи. В 740 г. он снова разбил их. Во 2-й четверти VIII в. армия империи дошла до Евфрата и Армении, вернув часть вос­точных земель. Однако в конце этого века арабы снова усилили натиск. В 823—826 гг. они на 130 лет отняли у империи о. Крит. Только к середине IX в. границы с Арабским халифатом были стабилизированы.

Иконоборчество. Социальные конфликты и ереси. Бывший стратиг-мятежник, Лев III как никто другой понимал огромную опас­ность трону со стороны своих прежних соратников: завязывался конфликт между гражданской (чиновной, по преимуществу - столичной) знатью и военной (в основном провинциальной) арис­тократией. Этот конфликт на четыре последующих столетия стал стержнем политической жизни империи: в борьбе за трон каждая из группировок стремилась обеспечить себе преимущественное право на присвоение доходов казны и ренты с крестьян. Лев III видел свою задачу в том, чтобы устранить угрозу со стороны военных, не ослабляя силы войска и не нанося ущерба чиновной зна­ти. Удовлетворить интересы тех и других казалось удобным за счет монастырей, накопивших огромные богатства.

В 726 г. специальным эдиктом Лев III объявил почитание икон и мощей святых идолопоклонством, поддержав таким образом позицию, которую отстаивала часть малоазийского белого духо­венства. Оно было крайне обеспокоено тем, что в результате раз­гула суеверий, охвативших широкие слои народа, огромное влия­ние в провинциях приобрели монастыри. Они всячески разжига­ли фанатизм, пропагандировали культ святых, оттеснив белое духовенство на второй план. Дары и пожертвования щедрым по­током текли в монастырскую казну.

Выдвинутый императором тезис — кто за почитание икон и мощей, тот против трона и державы — был предельно ясен для размежевания сторон (иконоборцев и иконопочитателей). Борьба длилась более столетия, и вовлечены в нее были все слои населе­ния. Ей сопутствовали конфискации, ссылки, пытки, истребле­ние инакомыслящих. Закрывались монастыри, монахов насиль­ственно зачисляли в войско, принуждали вступать в брак. Монас­тырские сокровища переходили в императорскую казну и к военной верхушке. С конца VIII в. иконоборчество стало ослабе­вать. Его основные задачи были выполнены: монастыри ослабле­ны и поставлены под надзор государства и церковной иерархии, сепаратистские тенденции крупных религиозных центров подав­лены, над стратегами усилен контроль центральной власти. VII Вселенский собор (787 г.) осудил иконоборчество. Второй период иконоборчества, наступивший в 815 г., был уже лишен прежнего ожесточения. И внутренняя обстановка, и международное положение требовали консолидации сил господствующих кругов империи.

В 812—823 гг. столицу осадил узурпатор, один из мятежных военачальников в Малой Азии, славянин по происхождению, Фома Славянин. Его поддержали знатные иконопочитатели, некоторые стратиги Малой Азии и часть славян на Балканах. Заключил он союз и с арабским халифатом. Однако осада не удалась, Фома был побежден, схвачен и предан казни.

Иконоборчество навсегда сошло с исторической арены. В це­лом оно не нашло широкой поддержки в империи. В 843 г. икопочитание было торжественно восстановлено, иконоборцы, и живые, и умершие, были преданы церковью анафеме.

Немало сил потребовала и борьба с приверженцами дуалисти­ческой павликианской ереси. Они считали весь видимый матери­альный мир, включая светскую власть и официальную церковь, творением дьявола, миром зла, противостоящим потусторонне­му, духовному миру добра. Павликиане создали на востоке Ма­лой Азии своеобразное государство с центром в городе Тефрика, распространяя порой свое влияние на значительную часть полуострова. В жестокой борьбе с ними армия империи уничтожила несколько десятков тысяч еретиков. Только в 879 г. Тефрика была взята, а их вождь Хрисохир убит.