Но какой?

Каждый день, находясь на взводе, организм был готов среагировать на любые непредвиденные обстоятельства или случай.

И они наступили.

3-го августа 1992-го года мы с напарником отправились в рейс.

Он был за рулём.

После двух часов езды мы шли с горки с довольно приличной скоростью, в районе 75-80 км/ час.

Моросил дождь, и была небольшая дымка.

В поворот, который был впереди нас, мы не вписались, и нашу машину выбросило с дороги.

У меня до сих пор стоит перед глазами эта картина, как наш 6-тонный грузовик переворачивает в воздухе.

Он на огромной скорости врезается в верхушку дерева и срезает её.

Моего напарника выбрасывает наружу через лобовое стекло.

И дальше для моего сознания всё происходит как в замедленной киносъёмке.

У меня просыпается необычайное хладнокровие и мозг, каким-то чувством ощущает, что мне необходимо в этой перевёрнутой и летящей машине оттолкнуться от крыши, чтобы я находился между пассажирским сидением и лобовой панелью.

Иначе спинка пассажирского сидения при ударе машины об землю разрежет меня на две части.

Кто ездил на ИФЕ-50, тот знает, что пассажирское сиденье там откидывается.

Я сделал это, и оттолкнулся.

После этого я стал находиться между полом и спинкой сиденья.

Сиденье захлопнулось и вдавливало меня в пол.

Оно сжимало меня, я слышал, как у меня хрустели кости, и в машине сносило крышу.

Я находился в неумещаемом пространстве.

Одна мысль вертелась в голове: «держаться до последнего и не терять сознания».

Дышать было абсолютно нечем.

Из двигателя по мне текло горячее масло.

Боли от ожога не чувствовалось, хотелось одного: чтобы масло не попало мне в нос.

Мне удалось продержаться всё это время и не потерять сознания до приезда помощи.

Мне было знакомо это чувство панического ужаса и страха перед потерей сознания, оно волна за волной накатывалось, и огромным усилием воли постоянно отгонялось.

Всё это время, я боролся с ним.

Находясь в перевёрнутом состоянии (вниз головой), только сознание с трудом регулировало дыхание, и его потеря выключала меня из борьбы.

Машину подняли краном, меня вытащили из-под сиденья машины, отвезли в больницу.

Врачи констатировали перелом одиннадцатого и двенадцатого грудных позвонков.

Тела абсолютно не чувствовалось.

И третий раз в результате несчастного случая я оказывался в реанимации.

После укола морфина моё сознание стало работать чётко и ясно.

Посмотрев на себя со стороны, я увидел, как нормальный, здоровый человек в несколько секунд превратился в кусок никому не нужного дерьма.

Я лежал весь обожжённый, посеченный осколками стёкла, с катетором и абсолютно не чувствовал своего тела до плеч и мог пошевелить только пальцами на руках.

Но в то же время я страшно гордился собой, что мой мозг сумел рассчитать силу и время и смог в эти доли секунды не потерять самообладания, а оттолкнуться от крыши летящей и переворачивающейся в воздухе машины.

Мозг просчитывал, как мне выбраться из этой ситуации.

Врачи мне ясно сказали, что инвалидное кресло мне обеспечено, это в лучшем варианте.

Такой исход меня не устраивал.

И вот здесь, в этом конкретном случае, я обратился к тем знаниям, которые были приобретены за 10 лет изучения палмистри.

Мозг думал, и моя практика мне это подсказывала, что с разрывом линии Жизни на правой руке, если произошло событие, люди не живут.

Этот разрыв необходимо соединить.

По времени пространство разрыва линии составляло 4 года.

У организма не было этого времени, были дни, в лучшем случае недели.

И с первого дня мозг автоматически принял решение мысленно представлять эту разорванную линию Жизни и усилием воли попытаться соединить её.

Выхода у меня не было, а времени оказалось теперь предостаточно.

Всё это давалось на первой неделе с необычайным трудом, но в этом мне помогала брошюрка, выпущенная в начале века, «Дыхание йогов», хотя я и знал её наизусть, но медсестра на одной из смен никогда не отказывала мне, в просьбе прочитать ту или иную главу из этой брошюры.

К тому времени, моя наука очень хорошо научила меня разбираться в людях.

И лучше всего это получалось после укола морфина, когда сознание не тревожила боль.

В течение этой недели, находясь между жизнью и смертью, выработалась методика.

Она впоследствии легла в основу метода изменения прохождения линий и не раз выручала меня в тяжёлых жизненных ситуациях.

Мне потребовалось 11 месяцев, чтобы выбраться из этой ситуации, в которую окунула меня жизнь, и стать полноценным человеком.

По-новому взглянуть и сравнить возможности нашего мозга и возможности современной медицины, которая выписала мне билет в один конец, на инвалидную коляску.

А теперь этот случай, уважаемые читатели, мы разберём документально и обратимся к той науке, которая никогда не врёт и никогда не ошибается.

Посмотрите на рисунок №3 (страница 95).

На этом рисунке вы видите отпечаток моей правой руки.

На рисунке 3а фрагментами выделены и пронумерованы линии, на которые вам следует обратить внимание.