Глава 10 Солёные орешки

Знаете, что я вам скажу? Дэр-о-дэра не всегда принадлежал этим грязным каннибалам, да-да! Мой дед рассказывал, как его прадед жил там, в небольшой рыбацкой деревушке на окраине острова. Согласно преданиям, это стало возможным только благодаря святому отцу Белой Длани, основателю селения, который мог усмирить любое животное и знал абсолютно всё о джунглях, животных и растениях. Но однажды из густой листвы вышли они. Святой отец сделал всё возможное, чтобы договориться с дикарями, но они связали и увели его с собой, а на мирных жителей напали. Нетрудно было догадаться по их украшениям из человеческих костей, что попасться им в плен – намного хуже смерти, поэтому все, у кого хватило мозгов и быстроты ног, бежали.

Стыжусь ли я? Да если бы пятки моего предка не сверкали в тот день с такой частотой, разве сидел бы я с вами и давал бы вам это, как его… интервью?

Густав Грозный «Импанбана: истории первых поселенцев».

- Перелом не сильный, Кьялх. Я наложил шину, но весь следующий месяц больше никаких пари с мальчишками, пока кости в руке не срастутся, хорошо?

Генри движениями профессионала перебинтовывал руку чернокожего мальчишки лет десяти, который смущенно смотрел на пальцы своих босых ног. Хижина, в которой герцог принимал пациентов, была довольно просторной. Здесь было несколько лежанок, стол с инструментами и всё остальное, что могло понадобиться - кое-какие нехитрые медикаменты и перевязочные материалы. Ренли, развалившись в углу, сидел и потягивал сок манго из половинки скорлупы кокоса. Выглядел старый «волшебник» крайне довольным собой и жизнью в целом, пока переводил речь Генри его пациентам.

- Guitta ke ma? – Генри осваивал местный язык довольно быстро, но Ренли всё равно не упускал случая пошутить над его произношением. Кьялх отрывисто кивнул, посмотрел на него и улыбнулся:

- Teku, frode gan! – Ренли не счёл нужным переводить, да в этом и не было необходимости. За последнее время Генри часто слышал эту фразу.

Мальчишка, бережно придерживая перемотанную руку, вышел из хижины, где его встретил радостный гул друзей. Генри начал раскладывать инструменты на столе по порядку и незаметно вздохнул. Недостаточно незаметно для внимания Ренли:

- Что не так, о великий frode gan?

Генри запустил в него тряпкой. Старик ловко увернулся и рассмеялся, а герцог, не отвлекаясь от занятия, продолжил:

- Не пойми меня неправильно: я люблю помогать людям. Просто мне вот интересно - как долго меня ещё собираются держать здесь взаперти?

Морщинистое лицо Рагоста приняло непривычно серьёзное выражение. Он взял в руки апельсин и стал его чистить, выкидывая кожуру в окно:

- Скажи спасибо, Генри, что с тебя не содрали шкуру прямо там, на площади, после этой твоей выходки, - Ренли стал делить очищенный апельсин на дольки. - До сих пор поверить не могу, что тебе это с рук сошло. Заперли его, видите ли, - он посмотрел уже с откровенной обидой. – Нет бы, спасибо сказать, за то, что я составил тебе компанию! Да если бы не потрясающий переводчик в моём лице, ты бы половину пациентов лечил от геморроя, пока бы те держались за голову.

Генри пропустил шпильку мимо ушей. Теперь инструменты лежали ровно так, как надо: по возрастанию, идеально параллельно друг другу. Ещё с детства для герцога было важно, чтобы его вещи лежали на своих местах и определённым образом. Генри прислонился к стене спиной и скрестил руки на груди:

- Я не мог поступить иначе, - он немного помолчал, а затем сказал уже тише, - Рен, те дети в клетке…

- Давай не будем об этом. Для твоего же блага, приятель.

Герцог поджал губы, но не стал развивать эту мысль. Он омыл руки в тазике с тёплой водой, протёр лоб куском ткани и упал на подстилку из больших листьев:

- Иногда я забываю о том, кто они. Я вижу просто людей, понимаешь? Счастливых детей, неугомонных подростков, обеспокоенных взрослых, ворчливых стариков, - он задумчиво смотрел в плетёный потолок. – Думаю, это особенность всех врачей. Убийцы, священники, воры, многодетные матери, знатные и простолюдины, богатые и бедные – мы всех лечим одинаково.

Ренли сел, почесал небритый подбородок и бросил взгляд на аккуратно разложенные инструменты:

- Где ты выучился всему этому?

Генри положил руки за голову и прикусил губу:

- Мои родители из хорошей семьи. С раннего детства моя жизнь была уже распланирована и мне это жутко не нравилось. У меня был старший брат Уильям, на чьих плечах лежала большая ответственность перед семьёй, я наследовал её только после брата. Мне хотелось другой жизни, и я отправился учиться на военного врача. Хотел попасть на фронт, на настоящую войну. Хотел делать что-то важное.

Генри немного помолчал, потирая пустое место от кольца на пальце:

- Мой брат тяжело заболел. Врачи ничего не смогли сделать. Когда его не стало, мне надлежало занять его место, и я не смог отправиться на передовую. Вместо этого оказался в плену бесконечных правил, обязанностей и притворства, - он грустно улыбнулся. - Желание почувствовать себя свободным и привело меня сюда. Глупо, правда?

Ренли подошёл к другу, сел рядом и похлопал его по плечу:

- Не настолько, как тебе кажется. Знаешь, я ведь тоже мог отказаться от экспедиции сюда, - он улыбнулся Генри, и тот кивнул в знак понимания.

Снаружи раздался чей-то тонкий голосок. Ренли прислушался и подмигнул герцогу:

- Постоянный посетитель на подходе.

В хижину робко заглянула маленькая курносая девочка и, увидев Генри, с громким визгом прыгнула на него. Герцогу пришлось постараться, чтобы её поймать, пока Ренли хохотал от души. Девочка свернулась в клубочек в сильных мужских руках:

- Genri!

- Привет, Ниара, - девочка была одного возраста с Кьялхом, невысокая и очень милая. В отличие от сверстниц, предпочитающих длинные юбки из широких листьев, Ниара носила просторные штаны с подтяжками из верёвок. Без шляпки её видела разве что мама. Ее мания на изготовление и ношение причудливых головных уборов являлась своего рода притчей во языцех. Сегодня это была шляпка, украшенная розовыми и жёлтыми перьями, и когда непоседа прыгала – казалось, что её головной убор пытается взлететь.

Ренли подошёл и дружески потрепал Ниару по волосам, от чего та довольно заурчала:

- Ну, и с чем ты сегодня пришла к frode gan? – вопрос был задан на языке К’хорна. Получив тихий ответ, Ренли расхохотался. Генри недоумённо посмотрел на него:

- Что? Что она сказала?

Рагост враз посерьёзнел:

- Доктор, пациентка утверждает, что у неё резкая недостаточность веселья. Что вы рекомендуете в таких случаях?

Генри плутовато улыбнулся:

- Ах, так, значит! – и стал щекотать Ниару, пока та извивалась и довольно повизгивала, как маленькая свинка.

Старик покачал головой, взял себе зелёный банан и лёг на свою лежанку:

- Помнишь, я говорил тебе, что тебя здесь быстро полюбят? Так вот, я не учёл твоего природного дьявольского шарма. Тебя уже вся деревня знает и как минимум одну треть жителей ты уже принимал в качестве пациентов. А такие как она, - он кивнул в сторону Ниары, - никак не перестанут благодарить тебя, за то, что вылечил её маму.

- Завидуешь?

Пока Ренли ворчал себе под нос что-то вроде «чему там завидовать», в хижину вошла Бву’я. Увидев Генри, играющего с Ниарой, она невольно улыбнулась и стала что-то быстро говорить старику. Тот почесал затылок:

- Вождь вызывает нас к себе. Обоих.

Генри, щекотавший повизгивающей Ниаре пузико, удивлённо посмотрел на него:

- Мы же и так всегда ходим вдвоём.

- Да, но обычно я присутствую только как переводчик. А сейчас он требует и меня.

- Расслабься. Ведь ты же «волшебник», тебе не к лицу нервничать.

- Иди к чёрту, Генри. Пойдём уже.

Герцог жестом предложил маленькой Ниаре взять его за руку, и она моментально в неё вцепилась обеими ладошками. Ренли посмотрел на них и протянул ладонь Бву’е, но в ответ получил убийственный взгляд. Они вышли из хижины вчетвером, и яркое солнце ослепило привыкшие к полумраку хижины глаза.

«Ренли был прав», - думал Генри, пока они шли по узким улочкам и большинство жителей приветливо ему махали. Ниара некоторое время ехала верхом на шее Генри, дёргая того за уши, но затем ловко спрыгнула и убежала. «Я не могу изменить их натуру, но я могу привыкнуть к ним. И когда-нибудь, когда я заслужу уважение всей деревни, я попрошу их отпустить меня домой».

С этими приятными мыслями дорога до хижины вождя оказалась очень короткой. Внутри всё было так же, как он и запомнил, хотя черепов на стене, кажется, прибавилось. После традиционных приветствий Кровавый Бык обратился к Генри тирадой, из которой тот понял буквально пару слов. Герцог выжидательно посмотрел на Ренли, который набрал побольше воздуха в грудь, и перевёл:

- Каждый год Кровавый Бык и самые сильные охотники деревни совершают паломничество. Глубоко в джунглях живут старейшины, могущественные основатели племени.

Генри выглядел слегка озадаченным:

- Почему они не живут здесь, в деревне?

Кровавый Бык отрывисто ответил на переведённый ему вопрос. Ренли почесал затылок, прежде чем сказать:

- Говорит, что они не люди.

Вождь резко встал и разразился ещё одной тирадой. Старик переводил без остановки:

- Он так же говорит, что тебя это не касается. Кровавый Бык берёт тебя потому, что его нога всё ещё нуждается в регулярном уходе.

Генри постарался никому не выдать то, насколько эта новость его взбудоражила. «Наконец-то! Никакого заключения – джунгли, солнце, приключения!» Вслух он сказал:

- Передай вождю, что я с удовольствием принимаю на себя роль полевого доктора на время паломничества.

Ренли проницательно посмотрел на друга и перевёл, хотя и не так витиевато. Вождь коротко кивнул Генри и, перестав обращать на него внимание, обратился к Ренли. Герцог не понимал смысла разговора, но со стороны выглядело так, словно вождь за что-то отчитывает старика. А тот оправдывается, словно мальчишка, разбивший глиняный кувшин.

Когда их, наконец, отпустили и они вышли на улицу, Генри первым делом спросил:

- В чём дело? О чём вы разговаривали?

В глазах Ренли было столько страха, что герцог невольно отшатнулся:

- Я тоже иду с вами в этот поход.

Генри хлопнул его по плечу и рассмеялся от облегчения:

- Ну и что в этом такого страшного? Боишься диких животных? С нами же будут самые опытные охотники деревни.

Ренли остановился, и Генри пришлось сделать то же самое. Старик вцепился руками в плечи герцога и стал дико трясти:

- Ты не понимаешь! Старейшины хотят видеть меня! Хотят убедиться в том, что я тот, за кого себя выдаю! А если обман раскроется – меня съедят в тот же день!

***

Капля пота скользнула по морщинистому лбу, стекла по переносице на кончик крючковатого носа и повисла на нём. Хозяин носа вытер её рукавом и пробормотал:

- Ну и душно же здесь.

- Да, да, конечно, Крыса, сто раз мы это слышали уже.

В просторном подвальном помещении и правда было довольно жарко. С одной стороны стояли кресла, мебель и стол, за которым сидели игроки в карты. А в другом конце стояло больше количество коробок, подписанных: «Quo Imithi».

Крыса прокашлялся, взял два столбика монет со своей стороны стола и выдвинул в центр:

- Поднимаю.

Компаньоны оценивающе уставились на него. Худощавый Академик, поправив разбитые очки, по привычке зачёсывал волосы с висков на лысину и изучал Крысу. В компании он считался самым умным, в отличие от Бада, громилы с медведя размером и такого же волосатого. Тот смотрел на Крысу маленькими глазками, но вряд ли мог кого-то просчитать – скорее это делалось для того, чтобы остальные не сочли его тупым. Четвёртый за столом, смазливый белокурый Лорен, смотрел только на струны своей гитарки. Он периодически бренчал, хвастаясь тем, какую вчера подцепил красотку и как ловко избежал встречи с её мужем.

Академик нахмурился:

- Блефуешь, Крыса. Как пить дать – блефуешь, чёрт тебя дери.

Тот пожал плечами:

- Тебя никто не заставляет отвечать на ставку.

Бад подвинул свои последние два столбика монет к общей кучке:

- Я поднимаю. Ой, это, отвечаю, то есть.

Лорен бросил на Крысу один взгляд и дважды постучал указательным пальцем по столу – пас. Академик посмотрел на него:

- Ты думаешь, он не блефует?

Красавчик пожал плечами и улыбнулся, продолжая бренчать и мурлыкать себе под нос какую-то песенку. Академик чертыхнулся и ответил на ставку:

- Ладно, скотина, показывай карты.

Крыса перевернул свои карты и улыбнулся щербатым ртом, в котором не хватало доброй половины зубов. Бад печально перевернул свои карты, а Академик грязно выругался и бросил свои в Крысу:

- Чёртов жулик! – он повернулся к Лорену. – Нет, ну ты видел? У тебя-то что?

Белокурый улыбнулся и перевернул одну свою карту и вдруг над столом повисло молчание. Крыса сглотнул: «Если вторая карта – туз, то я проиграл». Академик, по-видимому, думал о том же самом, а Бад изумлённо глядел то на одного, то на другого, силясь понять – почему все так притихли.

- Лорен, не тяни кота за яйца!

- Да, показывай!

- Я не понял, а кто выиграл-то?

Лорен ловко балансировал второй картой на кончике пальца, улыбаясь. А затем бросил её на стол рубашкой вниз и все моментально в неё уставились.

Не туз.

Академик немедленно разразился такими бранными выражениями, каких и сапожник бы постеснялся:

- Ну и какого ляда ты выпендривался? Не мог сразу показать все карты?

Красавчик смахнул прядку с лица и пробренчал короткую мелодию:

- А какой в этом интерес? – он оглядел всех собравшихся. – Ну что? Мне скучно.

- Скучно, говоришь?

Собравшиеся моментально развернулись на звук этого голоса. Для самого высокого человека Хардагрим всё равно бы показался великаном и дело было не только в росте. Одну шею можно было сравнить разве что со стволом дерева; огромные мощные руки, а ширины грудной клетки хватит на двоих. В левом ухе огромная золотая серьга, которую, по слухам, он снял с пиратского капитана Билла по прозвищу Сороконожка.

Хардагрим вышел из тени, подошёл к столу и положил руку на плечо Лорена:

- Так значит, тебе с нами скучно?

Тот потупил взгляд и пробормотал великану куда-то в пупок:

- Я совсем не это… Слушай, я просто на нервах, ладно? Из-за этой облавы Решателей в порту мы сидим здесь уже третьи сутки, как крысы в норе. Я хочу выйти на улицу. Я знаю один бордель, где за тройную цену тебе предложат малышку Жизель, у которой в лунном календаре ещё нет ни одной пометки, - он подмигнул. – Если ты понимаешь, о чём я.

Взгляд Хардагрима ясно говорил – он понял. Великан обвёл глазами остальных подопечных:

- Вам тоже скучно, ребятки?

Академик елейно улыбнулся и сказал:

- Ну что ты, босс…

- Вообще, есть немного, - Академик ткнул Бада локтём в бок, но тот не понял намёка. – Я бы тоже хотел на улицу, заняться настоящим делом. Вот смотрите, - он закатал рукав на правой руке, показывая длинную серию параллельных ровных шрамов, некоторые из которых были красные и незажившие. – За каждую убитую женщину я оставляю на руке шрам. Но Бад уже много дней не оставлял пометок.

Все притихли и ждали, что скажет великан. Хардагрим подошёл к столу, налил себе выпить из пыльного графина и, повернувшись, облокотился спиной о стену:

- Ну что ж, парни, спешу вас порадовать. Я был в городе и услышал кое-что интересное. В Храм Милосердной Матери завтра сделают щедрое подношение. Охраны там – старые беззубые монашки с палками. Завтра ночью заберёмся к ним, перебьём и утащим деньги, - он изогнул одну бровь и улыбнулся. – Теперь вы счастливы, джентльмены?

Ответом ему был одобрительный гул, который прервал шум наверху. Звук был такой, словно входную дверь высадили с одного удара. Хардагрим бы в это поверил, если бы не знал, что дверь делалась специально на заказ против всяких буйных пьяниц. Все притихли, пока сверху раздавались гулкие звуки. Кажется, кто-то негромко о чём-то спрашивал, а фальцет хозяина трактира возмущённо его перебивал. Затем хозяин неожиданно замолк на полуслове, и послышались отчётливые характерные звуки драки. Хардагрим с детства участвовал в подобных пьянках и знал эти звуки: вот кто-то сломал столешницу, а вот кто-то разбил о стенку стул. Наконец, всё стало тихо.

Бад подёргал великана за рукав:

- Босс, может, нам стоит…

- Тихо! Зуб даю – это Решатели нас ищут. Чёрт, должно быть, нас сдали те мальчишки беспризорники. Ух, я с них шкуру спущу, когда…

В люк на потолке постучали. Несколько напряжённых секунд четвёрка боялась даже дышать. Время шло, ничего не происходило. Академик очень тихо сказал:

- Должно быть, ушли.

С оглушительным треском люк взорвался на куски древесины и разлетелся в щепки. Хардагрим упал спиной на Бада, Академик спрятался за Лорена, который отложил гитару в сторону и потянулся за мечом. Через поднявшееся облако пыли кто-то спрыгнул вниз:

- Тук-тук.

Хардагрим изо всех сил вгляделся в контур вторженца и разглядел черноволосого юношу с откровенно скучающим выражением лица. А тот не обращая внимания на их выпученные глаза, продолжал:

- Трактир «Солёные орешки», подвал, всё верно? А то бармен отказался консультировать меня по этому вопросу, знаете ли, - он фыркнул и скрестил руки на груди. - В наше время совершенно не уважают клиентов, ну что за манеры.

Великан поднялся и обнаружил для себя, что макушка паренька даже до груди ему не достаёт. Он начинал приходить в себя:

- Ты… Ты кто, чёрт возьми, такой, малец?

Юноша, по всей видимости, ждал этого вопроса, потому что приосанился и выдал:

- Я Чёрный Габриэль, Костяной Лорд. Слыхал о таком?

- Нет, - Хардагрим дезориентировано оглядел своих подопечных, но те только пожали плечами:

- Я тоже нет.

- И я нет.

- Как он сказал, Швабриэль?

Назвавшийся Габриэлем что-то раздражённо пробубнил себе под нос, и уставился на Хардагрима:

- Я так понимаю, каланча, ты тут за главного? Мне нужна сыворотка, которую вы собезьянили в порту, - он поглядел за их спины. - Полагаю, это вот она в тех симпатичных ящиках?

Но терпение Хардагрима уже достигло предела. «Чтобы какой-то дохляк стоял и измывался надо мной на глазах моих ребят? Да я его на куски порву!» Великан выхватил нож из-за голенища сапога и резко прыгнул в сторону черноволосого юноши под одобряющий клич подопечных.

Габриэль поднял брови и выхватил у него нож в движении, оставив Хардагрима по инерции лететь прямо в стену. Тот ударился лицом о деревянную балку и зажал рукой брызнувшую кровь из сломанного носа, показывая второй рукой на наглеца:

- Убить его!

Академик достал из-под стола заряженный арбалет, прицелился и выстрелил. Габриэль, сделав незаметное движение шеей, увернулся от болта и что-то бросил в арбалетчика. Хардагриму показалось, что это здоровенный рыбацкий крючок на цепи. Оружие тем временем намертво вцепилось Академику в горло, юноша дёрнул цепь и поймал окровавленную гортань рукой. Бад с диким воплем напал на него, вооружённый огромным кузнечным молотом. Габриэль пригнулся и, ловко проскочив между длинных ног, уцепил оба крюка за промежность напавшего. Выражение боли на лице Бада не поддавалось описанию, он так сильно прикусил себе язык, что кровь брызнула изо рта, пока он падал на колени. А когда Габриэль равнодушным движением дёрнул свои крюки к себе, подвал чуть не взорвался от чудовищного крика.

Костяной Лорд поморщился:

- Надеюсь, у вас тут хорошая звукоизоляция, а то не видать вам пирогов от соседей.

Хардагрим встал. На его глазах этот дерзкий шкет убил двух его подчинённых. «Не прощу!» Он схватил его руки в свои мощные ладони и засмеялся:

- Ну что, гадёныш, допрыгался? Сейчас я покажу тебе, что такое играть с большими мальчиками.

И замахнулся, чтобы ударить лбом его в нос, но закричал от резкой боли. Габриэль тоже сжал его руки, но сила у юноши была противоестественная. Хардагрим с ужасом чувствовал, как тот буквально отрывает ему мясо с костей и закричал:

- Да что ты такое, чёрт тебя подери?

Габриэль придвинул своё лицо к его уху и тихо, но отчётливо произнёс:

- Покупатель, - громкий хруст возвестил о переломе обеих рук. Хардагрим упал на пол, скуля и плача от боли. Габриэль наклонился и сорвал с уха ту самую золотую серёжку:

- Неплохая вещица. Возьму себе, если ты не против, - он оглядел комнату и заметил прячущегося за креслом Лорена. – Что-то я не понял. То есть, мне самому к тебе идти?

Лорен выскочил и поднял руки ладонями перед собой:

- Стой! Стой, пожалуйста, остановись! Не убивай меня, прошу.

Габриэль скрестил руки на груди и внимательно посмотрел на него:

- Удиви меня – скажи, почему.

Лорен медленно, не поворачиваясь спиной к Габриэлю, подошёл к куче с лекарствами и взял коробку. Держа её на вытянутых руках, он медленно пошёл к нему, обливаясь потом:

- Я слышал, что тебе нужно. Вот, это - нужное лекарство. Пожалуйста, господин, я с ними всего лишь третий день, я даже не участвовал ни одной краже.

Габриэль, не сводя с него внимательного взгляда, взял коробку и проверил содержимое.

- Если это не то, что мне надо, я найду тебя и руки к заднице пришью.

Лорен попятился и попытался улыбнуться:

- Ну что вы, господин, уверяю вас – это единственные медикаменты из последней партии с Имитхи. Так вы позволите мне уйти?

Габриэль долго смотрел на него, слишком долго. Лорен обливался потом и молился про себя, пока не услышал:

- Пшёл с глаз моих.

Дважды повторять не пришлось, белокурый бросил меч, схватил гитару и, не переставая лепетать «спасибо», выбрался через дыру в потолке и убежал. А Габриэль ещё раз оценивающе оглядел коробку в своих руках и пробормотал:

- Рыжий, ты мой должник.

Через полчаса он постучал в дверь домика на окраине города. Открыла дверь девушка, у которой, несмотря на поздний час, сна не было ни в одном глазу:

- Ты купил?

- Ага, купил. Держи, - он протянул ей коробку. – И вот это тоже.

Акора посмотрела на протянутые ей деньги и глаза ей расширились:

- Что это? Сдача? – она бережно взяла деньги и пересчитала. – Так много? Но мне говорили, что у Хардагрима самые высокие цены в городе...

Габриэль фыркнул и скрестил руки на груди:

- Такому милахе как я невозможно не сделать скидку. Я надеюсь, это заслуживает пары пирожков?