Глава 1. Переговоры.

Сколько Максим находился без сознания, он определить не мог, удар прикладом пришелся на заднюю сторону головы, там, где под черепной коробкой располагается мозжечок. Немного тошнило, сильно болели ребра, наверное, пинали его эти пиндосы*, когда сбили с ног. Хотелось пить, он попробовал повернуться, но мешали связанные руки, от неловких движений в голове опять что-то стрельнуло, и на него снова навалилась черная мгла. «Только бы не подумали, что умер, а то сожрут, если не просто выкинут собакам, «— подумал Максим, проваливаясь в забытье.

…Перед ним снова вставала картина прошедшего дня. День обещал быть обыкновенным; все приготовления к поездке на переговоры проходили в нормальном режиме, с повседневной суматохой, построением колонны к выезду, проверкой оружия, памятным групповым фотографированием, погрузкой горячего обеда (банглы* в этом отношении молодцы, всегда горячее питание с собой таскают — и для офицеров, и для солдат).

Максим ещё раз дал ЦУ своим наблюдателям*: проверить готовность машин, не забыть карты маршрута, портативные «Моторолы», два ящика с «Фантой» и «Колой» для противоположной стороны — пить обычно предлагаемое повстанцами пальмовое вино (жуткая муть даже длясоветско-российских офицеров) было чревато страшным расстройством желудков суток на трое. Потом пошел для последнего инструктажа к украинским коллегам, которые исключительно по-братски смогли предоставить охрану из трех спецназовцев, молодцеватых и бравых на вид.

Все трое, два Олега и Саня, были выпускниками прославленного Киевского ВОКУ, разведфака, правда, заканчивали его уже в самостийной Украине. Поэтому прибыли в миссию* в составе украинской ремонтной группы, где числились инструкторами по стрелковой подготовке, а на деле командовали взводом отборных украинских спецназовцев, которые сопровождали украинские грузовики под ооновскими флагами по наиболее опасным маршрутам этой «милой» африканской страны и обеспечивали охрану командования украинских миротворцев.

Старлей Саня был под два метра, бронник надел прямо на тельняшку — жарко, стоял в теньке местного чахлого баобабчика, нежно поглаживая свой ПК и запасную коробку с патронами; майор Олег — командир их группы, с интересом посматривал на бангладешцев и их вооружение (СКСы с навинчивающимися противопехотными гранатами, АК-47, РПГ-7, ПК с треногами). Они тоже входили в состав охраны делегации. Командовал ими шустрый молодой капитан, по слухам, до командировки в ЮНАМСИЛ* охранявший бангладешского премьера. Вид у них был достаточно боевой, по-видимому, удовлетворивший командира украинских спецназовцев. Капитан Олег, третий украинский офицер этой группы, взявший в УКРБАТЕ* видеокамеру, с удовольствием снимал все приготовления к выезду и её участников.

«Ну, что, братья по крови и духу, разуму и половым влечениям, — начал свой инструктаж Максим, — давайте обсудим детали. В вашу боевую готовность я верю, да и банглы, вроде, лучших дали, но вы на подобном выезде в первый раз, поэтому ещё раз уточним маршрут, пункты прохождения, дислокацию правительственных войск и повстанцев и что делать в случае шухера».

Разговор длился около 15 минут. Затем Максим переговорил по-английскио том же с капитаном Джахунгиром, командиром бангладешского взвода, и дал ему время довести инструктаж до своих подчиненных на бенгали. А сам ещё раз посмотрел на кенийца Майкла, уругвайца Хулио и танзанийца Асимбу — свою команду для возобновления переговоров с повстанцами в зоне ответственности сектора Локо-Порт.

«Ну что, господа военные наблюдатели, по машинам, соблюдать дистанцию, поддерживать связь, «— скомандовал Максим, и миссия по организации переговоров тронулась в путь.

Колонна была небольшой: два «Лэнд Крузера» военных наблюдателей и три небольших джипа бангладешцев. Вскоре они уже выехали из Локо-Порта, и дорога заструилась через джунгли, периодически выскакивая на небольшие открытые пространства, занятые деревушками с крошечными рисовыми полями и огородиками. На маршруте последним пунктом, занятым правительственными войсками (пехотной ротой 9-гобатальона Локопортской бригады), была деревня с нехитрым названием Кибелу. Сделав короткую остановку и поприветствовав командира роты, коренастого, черного, как смола, африканца лет сорока, Максим спросил про обстановку в районе переговоров. Ответ, как всегда, был успокоительным и однозначным: все в норме.

Предупредив по рации свой отряд, что территория, контролируемая правительством, закончилась, и что следующая деревня уже под повстанцами «RUF» (по-английски — Революционный объединённый фронт освобождения Леон-Сьерры), Максим включил первую передачу и медленно двинулся на выезд из деревни. Слева мелькнул маленький окопчик с двумя часовыми. Стараясь спрятаться от пронизывающих солнечных лучей, они лениво помахали удаляющейся колонне миротворцев.

Вскоре показалась деревушка Камембе, которая находилась уже под контролем повстанцев. За 15 метров до первого дома, бамбуковой хижины, через всю дорогу проходило противотранспортное препятствие, сооружённое борцами за свободу, — канава, глубиной около 70 см и шириной метра полтора, с острыми колышками на дне, прикрытая плетёнкой, засыпанной сверху землей и травой. Сооружение с первого взгляда примитивное, но достаточно эффективное — незаметное и непроходимое для автотранспорта: на скорости не проскочить, может вообще передний мост сорвать, а медленно ехать — прокол обоих передних колес обеспечен надёжно и надолго.

Приходилось объезжать подобные казусы по обочине, надо было делать это осторожно, повстанцы были горазды на различные пакости. Однако, пенёк у въезда в деревню, являвшийся своего рода КПП, на этот раз пустовал. Обычно тут сиживал часовой, существо с АК-47, лет пятнадцати, одетое в рваную майку «Чикаго Булс» и китайские сланцы. Надо было быть опытным специалистом по боевым действиям в джунглях, чтобы узреть в подобных отроках смелых, беспощадных солдат, готовых идти до конца.

Максим дал отмашку остановиться и вылез из машины. Ситуация с отсутствием обычного часового повстанцев ему не понравилась. Но отменять поездку на переговоры из-за такой причины было крайне нежелательно. Его бы никто не понял в штабе миссии, там сейчас вовсю теребили ребят в провинциях, призывая к быстрейшему налаживанию контактов с повстанцами на местах, особенно после недавних событий*, повлекших за собой срыв всего мирного процесса.

Рация уже работала плохо из-за отсутствия ретрансляторов в этом районе. Максим передал всем быть начеку, и колонна потихоньку двинулась дальше через деревню к большому карьеру через дорогу, вырытому партизанами джунглей ещё два года назад, когда война в этом маленьком, но алмазоносном районе мира бушевала с неослабевающим размахом.

Подъехав к карьеру, колонна остановилась и, следуя указаниям Максима, перестроилась для обратного движения, чтобы в случае нападения или обстрела сразу начать движение без заторов и паники. Максим собрал вокруг себя всех, кто собирался сопровождать его к назначенному месту для переговоров — мосту Мангле через реку Гобое. Мост был классным, построенный ещё при англичанах, из крупных каменных блоков. Слава богу, повстанцам хватило ума не разрушать его, а только перекрыть к нему подъезды карьерами с обеих сторон.

В этом районе действовала бригада RUF под командованием полковника Байбуре, сурового молодого человека 25 лет по кличке «Мясник», он лично показывал пример подчиненным в расправах с пленными. Бригада была сформирована по стандартам правительственных войск, и, несмотря на недостаток униформы и соответствующей обуви, имела хорошее вооружение для войны в джунглях и отличную дисциплину, скрепленную кровью и лишениями десятилетней войны. Подавляющему большинству повстанцев было 14–15 лет, а опыт боевых действий у них был 7–8 лет, они не знали другой жизни, и им нечего было терять.

Украинские спецназовцы выстроились в форме треугольника вокруг Максима и его военных наблюдателей, что обеспечивало максимальное прикрытие в случае засады. Олег снимал всё происходящее на камеру, а бангладешцы во главе с капитаном Джахунгиром, который оставил часть своих солдат для охраны машин, заняли походный порядок по периметру вокруг группы Максима и украинцев, готовые к эскорту. «Ну что, ребята, с богом, пошли, «— сказал негромко Максим, и вся группа, обойдя карьер с правого фланга, двинулась к мосту. Максим закурил, сказывалось нервное напряжение.

Погода была просто замечательной, совсем не располагавшая к каким-либо неприятностям. Солнце светило ярко, но дул несильный ветерок, приятно холодивший кожу, в зарослях буша раздавалось пение местных пернатых жителей.

Пройдя метров 100 и завернув за поворот, Максим и его команда увидели мост и то ли партизан джунглей, то ли местных сельчан, маячивших на другом конце этого сооружения. Местом для переговоров, по договорённости, являлась обочина на противоположной от повстанцев стороне, куда подходил Максим со своим эскортом. В это время дня там была уже тень, и несколько валявшихся брёвен располагали к ведению непринуждённой беседы за дело мира и прогресса в этой бывшей колониикогда-то великой британской империи.

Однако, это место было уже занято: человек 30 солдат в униформе перекрыли все подступы к мосту, справа и слева от моста кусты также шевелились, показывая активность и серьезность намерений правительственных войск.

«Кто старший у вас? Я подполковник Макс, начальник военных наблюдателей в секторе Локо-Порт, «— спросил Максим, выдвигаясь вперед. Из тенька, слева от моста поднялась высокая фигура в камуфляже, приблизилась к Максиму и отдала честь.

«Здравствуйте, сэр, лейтенант Мугабе, заместитель командира роты. Я получил приказ выдвинуться к мосту и занять оборону. Мы удачно разоружили повстанцев в Камембе, захватив двоих в плен. Вот и всё».

«Кто приказал вам начать подобные действия и таким образом нарушить проведение переговоров?» — спросил Максим сердито. Он понимал, что, скорее всего, это местная самодеятельность. Если бы это был приказ из Либертитауна*, то их бы предупредили.

«Лейтенант, я говорю очень серьёзно, пожалуйста, отведите своих людей с моста и доложите своим, что я и военные наблюдатели оон прибыли на место для ведения переговоров, и если вы будете нам мешать, или повстанцы откажутся общаться с нами из-за вашего присутствия, то по приезду в штаб сектора, я позвоню в Либертитаун и всё расскажу. Я ведь понимаю, что эта демонстрация силы — личная инициатива командира роты, максимум батальона».

Завидев Максима и других ооновцев, с другой стороны моста к ним двинулась группа из 12–15 партизан, половина из которых была вооружена. Максим решил дождаться их на своей стороне моста, давая, таким образом, время украинцам и бангладешцам для занятия выгодных с точки зрения обороны позиций вокруг предполагаемого места встречи. Украинские спецназовцы образовали своеобразный круг вокруг Максима, максимально прикрывая его, а бангладешцы заняли оборону по обе стороны от моста.

Повстанцы приближались, одного Максим сразу узнал, майора Пойзона, по-английски «яд», паренька лет 20, в трофейном бронежилете, пилотке, со стеком в руке на английский манер и безоружного. Они уже встречались раньше, поэтому Пойзон тоже узнал Максима, но не улыбался как обычно.

«Здравствуй, полковник, мы ждали только вас, а ты привел с собой ещё и солдат правительственных войск, зачем?» — спросил Пойзон. За спиной у него уже маячило до 50 человек, половина с оружием, АК-47 и РПГ-7. Максим также поприветствовал майора и предложил в такой ситуации проводить переговоры на середине моста, с обеих сторон только командиры и без оружия. А охрану обоюдно отвести на противоположные стороны моста. Пойзон согласился, и, пока приносили и ставили на середину моста две скамейки, и переговорщики рассаживались, Максим начал разговор.

«Майор, какие правительственные войска? Для меня это такой же сюрприз, как и для тебя. У меня достаточно своей охраны, как ты видишь, очень хорошей и подготовленной, но я приехал на переговоры о мире, а солдаты правительственной армии уже уходят».

Действительно, вероятно, получив соответствующие инструкции по рации, лейтенант разворачивал и уводил своих солдат с моста, освобождая место для миротворцев. Однако, совсем не ушел, а расположился со своими, примерно двумя взводами на отрезке дороги между мостом и карьером. Пойзон тоже видел эти действия.

«Тогда зачем они пришли, нарушив зону разъединения, и что стало с моими людьми в Камембе?» — снова спросил Пойзон. Тон у него был достаточно недружелюбным. Уругваец Хулио и танзаниец Асимба, оба капитаны, чувствовали это и с тревогой оглядывались, надеясь побыстрее закончить эту неприятную беседу и вновь оказаться у машин, которые остались за карьером вместе с частью охраны и майором Майклом из Кении.

«Я во всём разберусь, ты же знаешь меня, Пойзон, — ответил Максим. — И если, что не так, солдаты уйдут к себе в гарнизон, а твоих людей я заберу у них, хотя, если пожелают, отправлю в лагерь DDR*. Ты не возражаешь, если мы будем продолжать видеосъемку? Ведь это реальное доказательство, кто прав, кто виноват.»

«Согласен. Я знаю тебя и верю твоему слову, Лев с Севера (так Максима прозвали повстанцы), но я не верю правительству, мы с ними воюем уже 10 лет, всякое бывало.»

«Я понимаю, ты и твои люди рассержены и озлоблены происходящим, поэтому для переговоров выберем другой день, а сегодня я попытаюсь убрать солдат и буду между вами, пока они не уйдут в свой передовой лагерь, а потом вернусь в штаб сектора и доложу об этом бардаке.»

Максим старался говорить спокойно, всем видом показывая миролюбивое настроение его команды и решимость разобраться в происходящем быстро, без последствий. Это давалось нелегко, все нервничали, было видно, что напряжение не спадает, и любое необдуманное слово, или, хуже того, жест или неосторожное движение могли спровоцировать конфликт.

«Мы уходим, Пойзон, ты, пожалуйста, оставайся со своими людьми на мосту, я и моя охрана будем гарантами безопасности между твоими ребятами и солдатами. Начнёте стрелять, вы или они, попадёте в нас, тогда уж, всем крышка, а виноватого все равно найдём и накажем. Вертолёт вызовем, например.»

Попрощавшись, Максим, сопровождаемый Асимбой и Хулио, пошел на свою сторону моста, где, подозвав лейтенанта, ещё раз настоял на немедленном отводе солдат на прежние позиции во избежание перестрелки и конфликта. После недолгих переговоров, периодически запрашивая по рации своих, солдаты с лейтенантом двинулись в обратный путь, договорившись оставить пленных бангладешцам, охранявшим машины колонны на противоположной стороне карьера. Дождавшись, пока подразделение правительственных войск покинет территорию повстанцев, и, помахав рукой Пойзону, Максим дал команду колонне двигаться обратно в штаб сектора.

Напряжение, владевшее всеми, спало. Все начали улыбаться, вспоминая неприятные часы, когда одно неосторожное движение или слово могли вызвать огонь со стороны повстанцев. «Спасибо ребята, вы все были молодцами, благодаря вашей четкости в действиях и решительному виду, ни повстанцы, ни солдаты не посмели предпринять какие-либопровокационные действия, «— сказал Максим участникам миссии. И украинцы, и бангладешцы уже вовсю переговаривались, шумно обсуждая происшедшее. «Это тебе, командир, спасибо, твой опыт, популярность у партизан повернули ход события в нашу сторону, «— наперебой заговорили все.

«Ладно, благодарю за службу, все будут отмечены в рапорте, а сейчас сделаем так: Джахунгир, езжай к себе в батальон, на сегодня ваша служба завершена, спасибо, дорогой, с меня бакшиш; Олег и хлопцы, вас мои наблюдатели добросят до аэродрома и вызовут вертолёт, чтобы сегодня вечером вы нормально отдохнули у себя на базе, по приезду к вам с меня проставочка, как полагается. Асимба, Хулио, Майкл, вы езжайте в штаб сектора, а я, пожалуй, рвану в Либертитаун, в штаб миссии, к вечеру вернусь. А то всё равно заставят приезжать и рассказывать, что, да как.»

Выехав из зоны, контролируемой повстанцами, и добравшись до перекрёстка, ведущего в Локо-Порт, Максим попрощался со всеми и повернул на своём служебном «Лэнд Крузере» на разбитую войной и временем асфальтовую дорогу, ведущую в Либертитаун.

· пиндосы — прозвище африканцев, данное им советскими военными советниками и специалистами ещё во времена активнойвоенно-технической помощи СССР национально-освободительнымдвижениям на африканском континенте.

· банглы — бангладешцы, военнослужащие миротворческого контингента из Бангладеш.

· наблюдатели — военные наблюдатели оон, офицеры-миротворцыбез оружия.

· миссия — имеется ввиду миротворческая миссияоон в Леон-Сьере.

· ЮНАМСИЛ — миротворческая миссия оон в Леон-Сьере.

· УКРБАТ — украинский батальон миротворческой миссииоон в Леон-Сьере.

· 6 месяцев назад повстанцы нарушили перемирие, атаковав подразделения оон и правительственные войска в наиболее важных в стратегическом отношении местах. Большого успеха они, правда, не добились, но переговоры по подписанию мирных соглашений были сорваны, и доверие сторон, участвующих в конфликте, друг к другу было сильно подорвано.

· Либертитаун — столица Леон-Сьерры, где располагался центральный штаб миротворческой миссии оон в Леон-Сьере.

· лагерь DDR — специально созданная структура для процесса разоружения, демилитаризации и реинтеграции повстанцев в мирную жизнь страны (по-английски аббревиатура DDR — disarmament, demobilization, reintegration).