Эпитафия

Перевод М. Кудинова

Смеялся он и пел, ребенок этот милый.

Природа, о зачем его ты взять решила?

Имея столько звезд, смеющихся во мгле,

Имея столько птиц, что распевают звонко,

Зачем взяла ты вдруг у матери ребенка

И спрятала его среди цветов в земле?

Увы! От этого богаче ты не стала,

Не стала веселей… Ты даже и не знала,

Что сердцу матери так много значил он

И что его уход — великих мук причина.

То сердце, как и ты, — бездонная пучина,

Но в пустоте ее — одни лишь боль и стон.

Май 1843 г.

* * *

«В минуты первые я как безумец был…»

Перевод М. Кудинова

В минуты первые я как безумец был, [477]

И слезы горькие три дня подряд я лил.

Вы, у кого господь надежду отнял тоже,

Вы, потерявшие то, что всего дороже,

Отцы и матери, терзались ли вы так?

Хотел я голову разбить себе, чтоб мрак

Сознанье погасил… Потом я взбунтовался.

Глазам не веря, я глядел и предавался

То возмущению, то скорби… Я твердил:

«Возможно ль, чтоб господь такое допустил

И стало б на земле отчаянье всевластно?»

Казалось мне, что сон увидел я ужасный,

Что не могла она покинуть всё и всех,

Что рядом в комнате ее раздастся смех,

Что смерти не было и не было потери

И что она сейчас откроет эти двери…

О сколько раз я говорил себе: «Молчи!

Она тебя звала, звенят в дверях ключи,

Лишь подними глаза — и встретишься с ней взглядом:

Она ведь не ушла, она здесь где-то рядом».

Джерси, Марин-Террас,

4 сентября 1852 г.

* * *

«Когда мы вместе обитали…»

Перевод М. Кудинова

Когда мы вместе обитали

В краю холмистом прошлых дней,

Где лес шумел, синели дали

И рядом с домом пел ручей,

Ей десять лет в ту пору было,

Мне тридцать минуло едва…

О, сколько свежести таила,

Как пахла на лугах трава!

Работа легкой мне казалась,

Сверкало небо, как венец,

И сердце счастьем наполнялось,

Когда звала она: «Отец!»

Как часто, в мысли погруженный,

Я слышал звонкий голосок

И, светом взгляда озаренный,

От всех печалей был далек.

Принцессы вид она имела,

Когда мы вместе шли гулять,

Цветы срывала то и дело,

Мечтала бедным помогать.

Когда ж мечта ее сбывалась,

Она от всех таилась глаз…

О, многим ли из нас случалось

Творить добро не напоказ?

По вечерам со мною рядом

Присесть к столу ее влекло;

Не дорожа своим нарядом,

К нам бились мотыльки в стекло.

В ее речах был звук свирели,

Ей были ангелы сродни,

На мир глаза ее смотрели,

И не умели лгать они.

Я жил еще на свете мало,

Когда, дарована судьбой,

Она моей зарею стала,

Моею утренней звездой.

О, как луна в небесной сини

Всходила, улыбаясь нам!

Как мы бродили по долине!

Как бегали мы по лесам!

А после, возвращаясь к дому,

Где огонек мерцал в окне,

Мы шли дорогою знакомой,

Прислушиваясь к тишине.

Мы шли с горящими глазами,

И был ее мне лепет мил.

Я душу детскую словами

Проникновенными лепил.

Как взгляд ее тогда был светел!

Как мне хотелось ей помочь!

Все это, словно тень иль ветер,

Мелькнуло и умчалось прочь…

Вилькье, 4 сентября 1845 г.

* * *

«Живешь, беседуешь, на облака взираешь…»

Перевод М. Кудинова

Живешь, беседуешь, на облака взираешь,

Порою Данте и Вергилия читаешь,

Садишься иногда в наемный экипаж

И едешь за город, где воздух и пейзаж

Тебя в хорошее приводят настроенье;

Случайный женский взгляд в душе твоей волненье

Рождает; пенье птиц тебя влечет в поля;

Ты любишь, ты любим… Счастливей короля

Ты просыпаешься, ты окружен семьею,

Тебя целует мать, ты говоришь с сестрою,

За утренним столом тебя газеты ждут;

Твой наполняют день любовь, надежды, труд;

Бушует жизнь вокруг, тебя порою раня,

Бросаешь ты слова в бурлящее собранье;

Пред целью избранной, перед судьбой своей

Ты мал и ты велик, ты слаб и всех сильней,

Ты повелитель бурь, волна в житейском море,

И все меняется, и радость ждет и горе,

Ты падаешь, встаешь, упорствуя в борьбе…

А после тишина: приходит смерть к тебе.

11 июля 1846 г.,

возвращаясь с кладбища

* * *

«Я завтра на заре, когда светлеют дали…»

Перевод М. Кудинова

Я завтра на заре, когда светлеют дали,

Отправлюсь в путь. Ты ждешь, я знаю, ждешь меня!

Пойду через леса, поникшие в печали,

Быть от тебя вдали не в силах больше я.

И буду я идти, в раздумье погруженный,

Не слыша ничего, не видя листьев дрожь;

Никем не узнанный, усталый и согбенный,

Я не замечу дня, что будет с ночью схож;

Не гляну на закат, чьей золотою кровью

Вдали окрасятся полотна парусов,

И наконец придя к тебе, у изголовья

Твоей могилы положу букет цветов.

3 сентября 1847 г.