Стенограмма доклада наркома НКВД Н. И. Ежова на февральско-мартовском Пленуме ЦК ВКП(б) 1937 года 3 страница

7. Прямой контакт и соглашение с руководителем военно-фа­шистского заговора предателем Тухачевским в целях срыва под­готовки Красной Армии к войне и для открытия нашего фронта полякам во время войны.

8. Глубокое внедрение участников организации в компартию Польши, полный захват в свои руки руководящих органов партии и польской секции ИККИ, провокаторская работа по разложению и деморализации партии, срыв единого и народного фронта в Польше, использование партийных каналов для внедрения шпи­онов и диверсантов в СССР, работа, направленная на превраще­ние компартии в придаток пилсудчины с целью использования ее влияния для антисоветских действий во время военного нападе­ния Польши на СССР.

9. Полный захват и парализация всей нашей разведывательной и контрразведывательной работы против Польши и систематиче­ское использование проникновения членов организации в ВЧК— ОГПУ—НКВД и Разведупр РККА для активной антисоветской работы.

Основной причиной безнаказанной антисоветской деятельно­сти организации в течение почти 20 лет является то обстоятель­ство, что почти с самого момента возникновения ВЧК на важ­нейших участках противопольской работы сидели проникшие в ВЧК крупные польские шпионы — Уншлихт, Мессинг, Пиляр, Медведь, Ольский, Сосновский, Маковский, Логановский, Баран­ский и ряд других, целиком захвативших в свои руки всю про-тивопольскую разведывательную и контрразведывательную рабо­ту ВЧК-ОГПУ-НКВД.

Возникновение организации и методы внедрения польской агентуры в СССР

«Польская организация войскова» возникла в 1914 году по инициативе и под личным руководством Пилсудского как наци­оналистическая организация активных сторонников борьбы за независимость буржуазной Польши, вышколенных в боевых орга­низациях польской социалистической партии (ППС), на которую, главным образом, опирался Пилсудский, и в специальных воен­ных школах, создававшихся им для подготовки костяка будущей польской армии.

Эти школы создавались Пилсудским в 1910—1914 годах в Гали­ции, где они носили полуконспиративный характер и пользовались субсидиями и практическим содействием со стороны разведыва­тельного отдела австро-венгерского генерального штаба. Еще до империалистической войны в распоряжении Пилсудского находил­ся ряд офицеров австро-венгерской разведывательной службы, обу­чавших пилсудчиков военному делу, а также технике разведки и диверсии, так как кадры, образовавшие несколько позднее «ПОВ», предназначались для действий в союзе с австро-германской арми­ей на тылах русских войск и для комплектования польских легио­нов в предвидении войны с царской Россией.

Поэтому уже тогда, помимо территории царской Польши, чле­ны «ПОВ» посылались в Россию, вербовались здесь на месте, исходя из принципа создания своих организаций где только мож­но, преимущественно в крупных городах, для учета и мобилиза­ции своих людей в целях связи и разведки.

Одновременно «ПОВ» являлась орудием для политической мобилизации Пилсудским сил, участвующих под его руковод­ством в борьбе за независимость Польши. В связи с этим «ПОВ» тайно проникла во все польские политические партии — от край­них левых до крайних правых, всюду вербуя активных деятелей этих партий в свои ряды на базе признания непререкаемости ав­торитета и личной воли Пилсудского и идеи борьбы за велико­державную Польшу в границах 1772 года.

По этой линии «ПОВ» еще с довоенных лет накапливала бо­гатую практику внутрипартийной и межпартийной провокации, являющейся основным методом пилсудчины в ее борьбе с рево­люционным движением.

Во главе «ПОВ» тогда находился центральный штаб, носивший название «Коменда начельна» (сокращенно — «КН»), который руководил деятельностью местных пилсудчиковских организаций, носивших то же название, с добавлением порядкового номера, например, в Белоруссии — «КН-1», на Украине — «КН-3» и т. д. Каждая из этих местных «коменд» представляла собой областной территориальный округ «ПОВ», делящийся на местные коменда­туры «ПОВ», количество которых на данной территории опреде­лялось в зависимости от местных условий и задач, преследуемых пилсудчиной в данном районе.

В конце 1918 года в связи с образованием Польши, возглав­ленной Пилсудским как единоличным диктатором со званием «начальника государства», главное командование «ПОВ» в полном

составе влилось в генеральный штаб Польши и образовало раз­ведывательный отдел штаба.

В период временного отстранения Пилсудского от власти в Польше (1922—1926) главное командование «ПОВ», в целом уст­раненное тогда эндеками из правительственных органов Польши и только частично сохранившее все влияние в разведывательном отделе генерального штаба, продолжало свою диверсионно-разве­дывательную работу на территории СССР независимо от офици­альных органов польской разведки и подготавливало новый при­ход к власти Пилсудского.

После так называемого майского переворота 1926 года, снова приведшего Пилсудского к власти, руководящая головка и актив «ПОВ» заполнили собой всю государственную верхушку и фаши­стский правительственный аппарат Польши; значительная же часть актива «ПОВ» сохранилась в подполье для борьбы с рево­люционным движением в Польше методами провокации и рево­люционной инспирации, а также, главным образом, для нелегаль­ного внедрения различными путями в СССР.

Деятельность конспиративной организации Пилсудского на нашей территории значительно активизируется в 1917 году, ког­да в связи с событиями империалистической войны в различных пунктах нашей страны скопились значительные квалифицирован­ные кадры приближенных Пилсудского из среды военнопленных легионеров (легионы Пилсудского, сформированные «ПОВ», вхо­дили в состав австро-венгерской армии) и беженцев с террито­рии царской Польши, оккупированной тогда немцами.

Таким образом, уже ко времени Октябрьской революции Пил-судский имел в России значительные кадры участников «ПОВ» как из среды местного польского населения, так, главным обра­зом, из среды поляков, эвакуированных из Польши.

Поскольку, однако, основные кадры «ПОВ» времен империа­листической войны состояли из людей, более или менее извест­ных своими открытыми польско-патриотическими убеждениями, и учитывая победоносный рост влияния большевистской партии, Пилсудский летом 1917 года предпринял специальные вербовоч­ные меры проникновения в РСДРП (большевиков). В этих целях, по личному указанию Пилсудского, его приближенные разверну­ли широкую вербовочную работу среди польских социал-демо­кратов и в ППС-левице, позднее слившихся и образовавших ком­партию Польши.

В течение 1917 года находившиеся тогда в Москве и Петро­граде члены центрального руководства «ПОВ» — Пристор (впоследствии польский премьер-министр), Пужак (секретарь ЦК МПС), Маковский (член московского комитета ППС, впослед-

ствии пом. нач. КРО ОГПУ и резидент И НО ОГПУ по Польше), Голувко, Юзефовский (волынский воевода), Матушевский (по­зднее начальник 2-го отдела польского генерального штаба) — вовлекли в «ПОВ» ряд польских социал-демократов и членов ППС-левицы, проникших позднее на видные посты в советский государственный аппарат: Уншлихта (быв. зам. пред. ОГПУ и РВС), Лещинского (секретарь ЦК Компартии Польши), Долец-кого (руководитель ТАСС), Бронковского (зам. нач. Разведупра РККА), Муклевича (нач. морских сил РККА, зам. наркома обо­ронной промышленности), Лонгву (комкор, нач. управления свя­зи РККА) и ряд других, образовавших в 1918 году московский центр «ПОВ» и возглавивших руководство всей деятельностью «ПОВ» на территории СССР.

Одновременно, в начале 1918 года, Пилсудский дал директи­ву ряду персонально подобранных членов «ПОВ», состоявших в ППС и находившихся в СССР, внедриться в советский государ­ственный аппарат посредством инсценировки своего разрыва в ППС и перехода на советские позиции. К числу таким способом внедрившихся в советскую систему польских агентов относятся: бывший член Московского комитета ППС Логановский М.А. (перед арестом зам. секретаря парткома пищевой промышленно­сти), Маковский, Войтыга (проникшие в КРО и ИНО ОГПУ— НКВД), Баранский (начальник отделения ИНО ОГПУ—НКВД) и ряд других.

Стремясь захватить в свои руки нашу разведывательную и кон­трразведывательную работу против Польши, Пилсудский, наряду с внедрением в ВЧК указанных выше членов «ПОВ», предпри­нимает в течение 1919—1920 годов и в последующее время ряд мер к внедрению в ВЧК высококвалифицированных кадровых разведчиков — офицеров 2-го отдела польского главного штаба, которые при содействии Уншлихта, Пиляра, Мессинга, Медведя и других крупных польских агентов проникли на руководящие должности в советской разведке и контрразведке.

Так, И. И. Сосновский (перед арестом зам. нач. Управления НКВД по Саратовской области), являвшийся в 1919 году эмис­саром Пилсудского и резидентом 2-го отдела польского главного штаба на территории Советской России, получил тогда директи­ву начальника 2-го отдела майора Матушевского внедриться в аппарат ВЧК. Используя свой арест особым отделом ВЧК летом 1920 года, Сосновский, при содействии Пиляра, инсценировал свой разрыв с польской разведкой и «ПОВ», руководящим дея­телем которой он являлся, выдал с разрешения 2-го отдела ПГП ничтожную часть своей сети и внедрился в работу в центральный аппарат ВЧК. Вскоре же Сосновскому удалось внедрить в ВЧК

целую группу крупных польских офицеров-разведчиков: подпол­ковника 2-го отдела польгенштаба Витковского (занимавшего должность начальника польского отделения особого отдела ВЧК, перешедшего затем на работу в Наркомтяжпром), Кияковского (нач. англо-романского отделения КРО ВЧК), Роллера (перед арестом — нач. Особого отдела Сталинского края), Бжезовского (зам. нач. Особого отдела Украины) и др.

Ряд других членов «ПОВ», начиная с Бронковского, проник­шего при содействии Уншлихта на должность зам. нач. Разведуп-ра РККА, внедрились во всю систему Разведупра, захватили в свои руки и парализовали всю разведывательную работу против Польши (Будкевич — нач. отдела и заграничный резидент), Жби-ковский, Шеринский, Фирин, Иодловский, Узданский, Максимов и др.

Одним из видов использования этих крупных польских шпи­онов на заграничной работе И НО и Разведупра была широкая подставка двойников в состав наших резидентур за границей. В дальнейшем посредством инсценировок провалов подставлен­ные разведкой двойники перебрасывались в СССР для шпион-ско-диверсионной работы.

На ответственные руководящие посты в Красной Армии в раз­ное время проникли и работали польские агенты: Уншлихт — зам. пред. РВС, Муклевич — нач. морских сил, Лонгва — нач. Управ­ления связи РККА, Коханский — комкор, Козловский — комис­сар ряда частей и многие другие польские агенты, проникшие в самые различные части РККА.

Основной кадр польских агентов, проникших в Наркоминдел, создал работавший в нем в период 1925—1931 годов Логановский, причем и здесь польская агентура концентрировалась на участке работы НКИД, связанной с Польшей (референтами по Польше были шпионы Морштын, Кониц), и ряде других важнейших на­правлений (полпред Бродовский, полпред Гайкис, полпред Кар­ский).

Захватив с давних пор руководящие органы компартии Польши и польскую секцию ИККИ в свои руки, «ПОВ» систе­матически перебрасывала своих участников — шпионов и дивер­сантов в СССР под видом политических эмигрантов и обменивае­мых политзаключенных, специально инсценируя аресты и осужде­ния членов «ПОВ», проникших в компартию.

Независимо от «ПОВ» метод переброски шпионов в СССР под видом политэмигрантов широко использовался польской полити­ческой полицией (дефензивой), имеющей в компартиях Польши, Западной Украины и Западной Белоруссии значительные по коли­честву кадры своей провокаторской агентуры из среды польских,

белорусских, украинских националистов, проникших в различные революционные организации.

Одновременно различные органы польской разведки (преиму­щественно местные аппараты 2-го отдела польглавштаба — вилен-ская и львовская экспозитуры, пограничные разведывательные пункты-разведпляцувки, политическая полиция тыловых и погра­ничных районов Польши) систематически, в массовом масшта­бе, перебрасывают в СССР шпионов и диверсантов под видом перебежчиков.

Преступные цели своего прибытия в СССР эти «перебежчи­ки» прикрывали различными мотивами и предлогами (дезертир­ство с военной службы, бегство от полицейского преследования, от безработицы — в поисках заработка, для совместного прожи­вания с родственниками и т. д.).

Как сейчас выясняется, польские шпионы и диверсанты, пе­ребрасываемые в СССР под видом перебежчиков, несмотря на наличие у них самостоятельных путей связи с Польшей, в ряде случаев связывались на нашей территории с участниками «ПОВ», действовали под их руководством, а масса перебежчиков в целом являлась для организации источником активных кадров.

Ряд квалифицированных польских шпионов, переброшенных в СССР под видом перебежчиков — солдат, дезертировавших из польской армии, оседали в Саратовской области, где действова­ли польские агенты Пиляр и Сосновский.

Политэмигранты и перебежчики образуют костяк диверсион­ной сети поляков в промышленности и на транспорте, комплек­тующий диверсионные кадры из среды местных националистов-поляков, что наиболее важно, за счет самых различных неполь-ских, глубоко законспирированных антисоветских элементов.

Организацию «ПОВ» на Украине возглавлял Лазоверт (Госар­битр УССР), под руководством которого находился частично лик­видированный в 1933 году центр «ПОВ» на Украине (Скарбек, Политур, Вишневский), а в Белоруссии — Бенек (наркомзем БССР), который, так же, как и Лазоверт, являлся участником московского центра «ПОВ» с 1918 года.

Подготовка антисоветского переворота в первый период революции

Первый этап активной деятельности «ПОВ» в Советской Рос­сии включает в себя действия, направленные в начале 1918 года к срыву Брестского мира и подготовке вместе с бухаринцами и левыми эсерами антисоветского переворота, с целью втянуть Со­ветскую Россию в продолжение войны с Германией, поскольку к тому времени Пилсудский уже переориентировался на Антанту и

направлял деятельность своих организаций по директивам фран­цузского штаба.

Члены организации — Уншлихт, Лещинский и Долецкий, вме­сте с Бухариным и левыми эсерами разработали план ареста Сов­наркома во главе с Лениным. В этих целях Пестковский, по по­ручению Уншлихта, установил связь с представителем француз­ской разведки в Москве генералом Лявернь и руководством левых эсеров; Бобинский сколачивал вооруженные отряды для участия в левоэсеровском восстании; в польских частях, сохранившихся от времени Керенского, велась работа по подготовке их прово­кационного военного выступления против немецких войск на демаркационной линии.

Потерпев неудачу в осуществлении плана антисоветского пе­реворота и возобновления войны с Германией, московская орга­низация «ПОВ», действуя по директивам Ляверня и нелегально прибывшего на советскую территорию адъютанта Пилсудского — видного члена «ПОВ» Венявы-Длугошевского, переключилась на подготовку интервенции против Советской России, создавая под видом формирования польских частей Красной Армии свою во­оруженную силу.

Сформировавшаяся в конце 1918 года так называемая Запад­ная стрелковая дивизия, укомплектованная преимущественно поляками, была в своей командной головке целиком захвачена членами «ПОВ» (комдивы Маковский и Лонгва, комиссары Ла-зоверт и Славинский, комбриги Маевский и Длусский, комисса­ры бригад Сцибор, Грузель и Черницкий, командиры полков, — все без изъятия были членами «ПОВ»), создававшими группы «ПОВ» в различных частях дивизии.

Пораженческая работа в период советско-польской войны

Основным полем деятельности московской организации «ПОВ» с начала 1919 года становится Западный фронт, где орга­низация, используя пребывание ряда своих участников на руко­водящих постах в штабе фронта (Уншлихт — член РВС фронта, Муклевич — комиссар штаба фронта, Сташевский — начальник разведывательного отдела штаба фронта, Будкевич — комиссар штаба 16-й армии), в Особом отделе фронта (Медведь, Ольский, Поличкевич, Чацкий), в правительственных органах Белоруссии (Циховский — председатель ЦИКа Литбелреспублики), широко развернула работу, направленную к поражению Красной Армии и облегчению захвата поляками Белоруссии.

Первым, наиболее крупным актом деятельности организации на фронтах была сдача Вильно полякам, совершенная Уншлихтом, захватившим в свои руки руководство обороной Литбелрес-ублики.

В различных частях Западного фронта организация сконцент­рировала значительное количество своих сторонников. Собрав их из различных местностей страны под видом мобилизации поля­ков-коммунистов на фронт, насадила своих людей в различные советские учреждения фронта и возглавила работу местной орга­низации «ПОВ» в Белоруссии («КН-1»), созданной поляками не­зависимо от московского центра.

В дальнейшем, во время советско-польской войны, организа­ция под руководством Уншлихта не только снабжала польское командование всеми важнейшими сведениями о планах и дей­ствиях нашей армии на Западном фронте (Уншлихт передал по­лякам план наступления на Варшаву), но проводила планомер­ную работу по влиянию на оперативные планы фронта в нужном для поляков направлении и развернула широкую диверсионно-повстанческую работу на тылах Западного фронта.

В свете установленных сейчас следствием фактов совершенно несомненно, что ликвидируемая организация «ПОВ» во главе с Уншлихтом сыграла крупную роль в деле срыва наступления Красной Армии на Варшаву.

Фашистская националистическая работа среди польского населения СССР

В период гражданской войны, наряду с диверсионно-повстан-ческой деятельностью, широкую националистическую работу сре­ди местного польского населения вели созданные независимо от московского центра «ПОВ» местные организации «ПОВ» в Бело­руссии («КН-1»), на Украине («КН-3»), в Сибири и др. местах.

После окончания советско-польской войны местные органи­зации «ПОВ» перестраиваются в соответствии с условиями мир­ного времени, и руководство всей их антисоветской деятельнос­тью сосредоточивается в московском центре «ПОВ», который развернул широкую, ведущуюся до сих пор фашистскую нацио­налистическую работу среди польского населения СССР.

Особенно активно с конца 1920 года начинается широкое вне­дрение польской агентуры на руководящие посты всей системы партийно-советских учреждений по работе среди польского насе­ления СССР и использование этой системы для проведения ра­боты «ПОВ».

Члены «ПОВ» Гельтман и Нейман проникают на должности секретарей польбюро при ЦК ВКП(б), Вноровский, Вонсовский, Мазепус — в польбюро ЦК КП(б) Белоруссии, Скарбек, Лазоверт

и другие — в польбюро ЦК КП(б) Украины, Домбаль — редак­тором газеты «Трибуна Радзецка» в Москве, Принц и Жарский — редакторами польской газеты в Минске, другие члены «ПОВ» захватывают руководство в редакциях польских газет на Украи­не, в польсекциях Наркомпросов, а также польские издательства, техникумы, школы и клубы в различных местностях СССР.

Пользуясь по своему служебному положению правом распре­деления кадров, Гельтман и Нейман направляли из Москвы чле­нов «ПОВ», прикрывавшихся партбилетами, на партийную, куль­турно-просветительную, педагогическую, хозяйственную работу в самые различные районы СССР, где только есть польское насе­ление, не только на Украину, в Белоруссию и Ленинград, но и на Урал, в Сибирь, ДВК — где польская разведка ведет активную, не вскрытую до сих пор работу в контакте с японской разведкой.

Свое внедрение в эту систему партийно-советских учреждений организация активно использовала для создания местных низо­вых групп «ПОВ» и разворачивания широкой шовинистической и полонизаторской работы, продолжающейся до сих пор и име­ющей своей целью подготовку прежде всего диверсионно-по-встанческих кадров и вооруженных антисоветских выступлений на случай войны.

Эти же цели преследовались созданием под воздействием «ПОВ» польских национальных сельсоветов и районов в погра­ничной полосе, зачастую в местностях с меньшинством польского населения, что также обеспечивало «ПОВ» одну из возможнос­тей полонизаторской работы среди украинцев и белорусов-като­ликов.

Свое проникновение в систему советско-партийных учрежде­ний по работе среди польского населения «ПОВ» широко исполь­зовала для проведения всесторонней шпионской работы через свою массовую агентуру в различных местностях страны.

Использование польской разведкой троцкистской и иных антисоветских организаций

В своей практической диверсионной, шпионской, террористи­ческой и пораженческой работе на территории СССР польская разведка широко использует прежде всего троцкистских найми­тов и правых предателей.

В 1931 году Уншлихт и Муклевич, связавшись с антисоветским троцкистским центром в лице Пятакова, а затем и с Каменевым, договорились с ними о совместной вредительской подрывной ра­боте членов «ПОВ» и троцкистов-зиновьевцев в народном хозяй­стве страны и, в частности, в военной промышленности.

В сентябре 1932 года Уншлихт вошел в контакт также с цент­ром правых предателей, получив согласие Бухарина на объедине­ние диверсионно-вредительской работы правых и «ПОВ».

Наконец, в 1933 году с ведома Пятакова Уншлихт связывает­ся с изменником Тухачевским, получает от него информацию о его сношениях с германскими фашистами и договаривается с ним о совместных действиях, направленных к ликвидации советской власти и реставрации капитализма в СССР. Уншлихт договорил­ся с Тухачевским о снабжении последним польской разведки важ­нейшими шпионскими сведениями по РККА и об открытии по­лякам нашего Западного фронта в случае войны.

Все местные организации «ПОВ» вели антисоветскую работу в теснейшей связи с троцкистами, правыми и различными анти­советскими националистическими организациями на Украине, в Белоруссии и др. местах.

Шпионская работа польской разведки в СССР

Независимо от шпионской работы своей низовки, московский центр «ПОВ» осуществлял, вплоть до ликвидации, систематиче­ское снабжение польской разведки всеми важнейшими сведени­ями о военном, экономическом и политическом положении СССР, включая оперативно-мобилизационные материалы штаба РККА, к которым Уншлихт, Муклевич, Будкевич, Бронковский, Лонгва и другие участники московского центра имели доступ по своему служебному положению.

Параллельно этому московским центром «ПОВ» и резиден­тами 2-го отдела ПГШ велась крупная вербовка шпионов из среды непольских элементов. Уншлихт, например, в 1932 году завербовал для польской разведки начальника Артиллерийского управления РККА Ефимова и получал от него исчерпывающие сведения о состоянии артиллерийского вооружения Красной Ар­мии. Другой участник московского центра «ПОВ» Пестковский провел ряд вербовок в Коминтерне, научных институтах и дру­гих учреждениях, причем вербовал большей частью неполяков непосредственно для польской разведки как таковой, и только в некоторых случаях прямо в «ПОВ», поскольку варшавский центр санкционировал организацию включать в отдельных слу­чаях в «ПОВ» также и непольские элементы (русских, украин­цев). Крупную шпионскую сеть в Наркоминделе создал Логанов-ский.

Особенно большую вербовочную работу провели резидент 2-го отдела ПГШ И. Сосновский и его заместитель по рези-дентуре подполковник 2-го отдела В. Витковский.

Сосновский завербовал и использовал для польской разведки пом. нач. Разведупра РККА Карина (оказавшегося немецким агентом с 1916 года), пом. нач. Разведупра РККА Мейера, по­мощника прокурора СССР Прусса, зам. нач. Дмитровского лаге­ря НКВД Пузицкого и ряд других лиц, занимавших ответствен­ные должности в РККА, ОГПУ—НКВД и центральных прави­тельственных учреждениях.

В. Витковский, внедренный Сосновским в ВЧК в 1920 году, был позднее переброшен для шпионской работы на транспорте и руководящих органах народного хозяйства, где он ко времени ареста создал крупную диверсионно-шпионскую сеть, состоявшую преимущественно из специалистов. Серьезным накалом проник­новения в Красную Армию польской шпионской агентуры, сохра­нившейся в ней до сих пор, была существовавшая в Москве с 1920 по 1927 год так называемая школа Красных коммунаров, именовавшаяся перед расформированием объединенной военной школой им. Уншлихта.

Эта военная школа, особенно в первый период своего суще­ствования, комплектовалась за счет поляков, направляющихся в нее, главным образом, польским бюро при центральных и мест­ных партийных органах.

Проникшие в польбюро члены «ПОВ» направляли в школу участников организации, а также кадровых агентов польской раз­ведки, оставшихся в СССР под видом не желающих возвращать­ся в Польшу военнопленных периода советско-польской войны или прибывших под видом перебежчиков; в самой же школе су­ществовала крепкая группа «ПОВ», проводившая самостоятель­ную вербовочную работу.

Школа готовила командный состав пехотной, кавалерийской и артиллерийской специальностей, направлявшийся в самые раз­личные части РККА, куда, естественно, попадали и оканчивав­шие школу польские шпионы.

Связь с Варшавой осуществлялась организацией регулярно, с применением самых различных и многообразных способов.

В СССР систематически приезжали видные представители вар­шавского центра «ПОВ» и 2-го отдела Польглавштаба, которые связывались здесь с Уншлихтом, Пестковским, Сосновским, Вит-ковским, Бортновским и др.

Эти представители приезжали в СССР под разными официаль­ными предлогами (в качестве дипкурьеров, для ревизий польских дипучреждений, по коммерческим делам), под личными прикры­тиями (в качестве туристов, для свидания с родственниками, транзитом, а также нелегально). Специально для постоянной свя­зи с Сосновским и Ольским в составе польского военного атташата в Москве находились командированные из Варшавы при­ближенные к Пилсудскому офицеры 2-го отдела ПГШ Коваль­ский и Кобылянский, встречи с которыми были легализованы путем проведения фиктивных вербовок их Ольским и Соснов­ским для ОГПУ.

Ряд членов организации имел конспиративную связь с поль­ским военным атташатом в Москве и другими членами посоль­ской резидентуры (Висляк, Будкевич, Домбал, Науискайтис, Кобиц и др.).

Другие участники «ПОВ», пробравшиеся на должности, давав­шие им возможность официальных встреч с составом иностран­ных посольств, пользовались этими встречами для разведыватель­ной связи (Логановский — на официальных приемах, Морш-тын — по работе в НКИД, Пестковский — в различных польско-советских комиссиях и т. д.).

Члены организации, находившиеся на заграничной, советской официальной или негласной работе, связывались там с предста­вителями «ПОВ» и 2-го отдела ПГШ (Логановский, Баранский и др. в Варшаве, Боржозовский Г. — в Финляндии, Чехословакии и Японии, Лещинский — в Копенгагене, Будкевич — во Фран­ции и т. д.).

Наконец, у ряда крупных резидентов (Сосновский, Пестков­ский) существовали сложные шифры и пароли для связи.

Через все эти каналы связи в Варшаву систематически пере­давались все добывающиеся шпионские сведения и информа­ция о деятельности организации, а из главного центра «ПОВ» и 2-го отдела ПГШ получались денежные средства и директи­вы о направлении активной деятельности организации.

Вредительская и диверсионная работа польской разведки в народном хозяйстве СССР

Сразу же после окончания гражданской войны польская раз­ведка через московский центр «ПОВ» и по другим параллельным линиям начала вредительскую работу, направленную в первый период к срыву восстановления промышленности СССР.

В 1925 году приезжавший в Москву представитель варшавского центра «ПОВ» М. Сокольницкий передал Уншлихту директиву об усилении вредительской работы, дополненную вскоре указанием о переходе к диверсионным действиям.

В соответствии с этими директивами московский центр «ПОВ» развернул и осуществлял вплоть до своей ликвидации широкую диверсионно-вредительскую деятельность, направленную к под­рыву обороноспособности СССР.

Ряд виднейших членов «ПОВ» был внедрен в руководящие органы РККА и РККФ, а также в гражданские учреждения, ве­давшие вопросами обороны страны (штат РККА, Управление военно-морских сил, сектора обороны, транспорта и металлургии Госплана СССР, Главморпром и др.).

В 1925 году при штабе РККА был сформирован военно-эко­номический отдел Мобилизационного управления.

На руководящую работу в этот период был внедрен член «ПОВ» С. Ботнер, являвшийся одновременно участником дей­ствовавшей на военно-научном участке польской шпионско-вре-дительской группы Горбатюка.

Совместно с последним Ботнер С. О. развернул в Мобупре штаба РККА серьезную вредительскую работу, рассчитанную на подготовку поражения Советского Союза в предстоящей войне.

Так, при разработке мобилизационных проблем, группа по­средством перенесения центра внимания на вопросы обеспечения тыла вредительски срезала заявки самой армии на военное вре­мя как якобы завышенные. Сроки мобилизационного разверты­вания промышленности удлинялись до года и более, что, по су­ществу, оставляло ряд предприятий неподготовленными к оборо­не. Разрешение вопросов обеспечения Красной Армии военной техникой и усовершенствования последней систематически сры­вались.

В 1927 году был создан сектор обороны Госплана СССР, ко­торому принадлежит крупнейшая роль в деле подготовки оборо­ны страны, мобилизации промышленности и транспорта.

Чтобы захватить в свои руки этот важнейший участок, мос­ковский центр «ПОВ» внедрил на руководящую работу в сек­тор обороны Госплана сначала упомянутого выше Ботнера, а затем, при его и Уншлихта содействии, туда проникли члены «ПОВ» Колесинский В. А., Муклевич Анна, Шеринский Заслав и др., а в 1931 году и сам Уншлихт, занимавший пост зам. председателя Госплана СССР. Эти лица, в свою очередь, во­влекли вновь в организацию ряд ответственных работников сектора обороны.