Гипостазирование

Гипостазирование – ошибка, заключающаяся в опредмечивании абстрактных сущностей, в приписывании им реального, предметного существования.

Эту ошибку допускает, например, тот, кто предполагает, что слову «закон», помимо отдельных законов, соответствует особый предмет – «закон» как таковой, имеющий только признаки, общие для всех законов, но не конституционный, не органический и не обыкновенный. Гипостазирование имеет место и тогда, когда утверждается, что наряду со здоровыми и больными людьми в реальном мире есть еще такие отдельные «существа» или «вещи», как «здоровье» и «болезнь».

Немецкий писатель Й. Гебель написал рассказ-притчу «Каннитферштан», на тему которого русский поэт В.А Жуковский создал стихотворную балладу. В рассказе говорится о немецком ремесленнике, приехавшем в Голландию и не знавшем языка гной страны. Кого он ни пытался спросить о чем-либо, все отвечали одно и то же: «Каннитферштан». В конце концов ремесленник вообразил себе особое всесильное и злое существо с таким именем и решил, что страх перед этим существом мешает всем говорить с

иностранцами. По-голландски же «каннитферштан» означает «не понимаю».

За внешней незатейливостью этого рассказа просматривается другой план. Всему, что названо каким-то именем или просто каким-то словом, напоминающим имя, обычно приписывается существование, причем существование в форме особого предмета. Даже слова «ничто» и «несуществующий объект» кое-кому представляются в виде отдельных предметов.

Откуда эта постоянная тенденция к опредмечиванию имен, к отыскиванию среди существующих вещей особого объекта для каждого имени? Так ведь можно дойти до поисков «кодекса вообще» или даже захотеть узнать «закон вообще», входящий в такой кодекс.

Введенное ранее противопоставление конкретных и абстрактных имен имело своей целью как раз предупреждение ошибки гипостазирован ия.

В «Оливере Твисте» Ч. Диккенса один из героев говорит: «Закон – осел, потому что он никогда не спит». В этом сведении разнородных, конкретных и абстрактных вещей к одной плоскости можно усмотреть гипостазирование.

Тенденция овеществлять, персонифицировать абстракции сложилась, судя по всему, очень давно. В те времена, когда создавался язык и все обретало свои названия, люди верили в духов, в заполненность ими всего и не проводили ясного различия между реальностью и вымыслом. Все, что обозначалось именем существительным, будь то даже лишенное всякой определенности «ничто», люди были склонны представлять себе существом или неодушевленным предметом.

Эта стремление представлять абстрактные сущности в овеществленной форме настолько глубоко вошло в обычный язык, что даже современный человек иногда грешит таким «безответственным овеществлением».

Опасность гипостазирования существует не только в обыденном рассуждении, но и в научных теориях. Гипостазирование допускает, например, юрист, когда говорит об идеальных нормах, правах и т.п. так, как если бы они существовали наряду с людьми и их отношениями. Эту же ошибку совершает этик, считающий, что «равенство», «справедливость» и т.д. существуют в том же смысле, в каком существуют люди, связанные этими социальными отношениями.

Идею, что общим именам соответствуют не только обозначаемые ими отдельные предметы или лица, но и какие-то особые «общие предметы», обосновывал Платон. Активные споры об объектах общих

имен велись в Средние века. Сторонники реализма считали, что общее существует до предметов (в уме бога, создавшего их), в предметах и, наконец, после предметов (в уме человека, фиксирующего их общность в каких-то чертах). Их противники, номиналисты, протестовали против опредмечивания абстрактных сущностей. С точки зрения номинализма реальны только единичные вещи, общее же существует только в уме человека, но не в самом мире.

Возражение против гипостазирования связано, в частности, с требованием «не удваивать сущности». Это требование известно под названием «бритвы Оккама» (У. Оккам – средневековый английский логик и философ). Если не только объекты, но и их свойства и отношения становятся самостоятельными предметами, это означает, что мир удваивается. Нельзя сомневаться в том, утверждали номиналисты, что существуют «круглые вещи», однако необходимо возражать против существования в качестве особого объекта также «круглости». Признание существования такого объекта означало бы, что вещи, называемые «круглыми», дополняются новой вещью, именуемой «круглостью».

Гипостазирование недопустимо в строгом юридическом рассуждении, где «удвоение мира» неминуемо ведет к путанице между реальными предметами и вымышленными.

Оно может, однако, успешно использоваться в художественной литературе, где такое смешение не только не страшно, но может придавать особый колорит повествованию: «Писатель сочиняет ложь, а пишет правду» (А.С. Пушкин). Например, мы привыкли к тому, что река имеет глубину, а предметы – тяжесть. Но у поэта свойства вещей могут оказаться более изначальными, чем они сами, и даже существующими помимо самих вещей: «Плывет глубина по осенней воде, и тяжесть течет, омывая предметы» и даже «летит полет без птиц» (И. Жданов).