Глава 19. Внизу скрипнула дверь, раздался негромкий стук каблуков по мраморной лестнице, негромкий шелест тяжёлой ткани

Внизу скрипнула дверь, раздался негромкий стук каблуков по мраморной лестнице, негромкий шелест тяжёлой ткани, словно вошедший снимал пальто. Драко сделал глубокий вдох, вытер взмокшие ладони о брюки. Он до сих пор не был уверен, правильно ли он поступает, находясь здесь и ожидая хозяйку дома, но, раз пришёл, отступать был поздно. К тому же, как говорит отец, Малфои никому не позволяют торговать ими.

Только последний торг отец почему-то оставил без внимания.

Если Евгения Розье и удивилась присутствию Драко в своём кабинете, то никак не подала виду.

- Драко Малфой, – усмехнулась она, замирая в дверях. – Посчитала бы за честь твой визит, только вот понимаю, что причиной ему не обычная вежливость.

- Не волнуйся, убивать я тебя не собираюсь, – отозвался Драко, сам поразившись тому, насколько спокойно и уверенно он лжёт. – Так что считай мои приход просто визитом вежливости.

- Мой опыт говорит мне не доверять Малфоем, – Евгения Розье отвернулась. – Из вас бы получились прекрасные дипломаты. Вы лжёте так, что, даже если я понимаю, что это ложь, мне всё равно хочется в неё поверить.

- Приму к сведению, – Драко повернулся в кресле и положил ноги на стол. – Что пообещал тебе Орден?

Ведьма бросила на него взгляд, но продолжила вынимать шпильки из причёски, словно они вели самую обычную светскую беседу.

- Беспрепятственный выезд из страны и защиту со стороны Министерства Бельгии.

- Дёшево продалась, – сплюнул Драко.

- А я вот не считаю свою жизнь такой дешёвой.

- Цену за твою жизнь будет устанавливать тот, кто будет её продавать.

- Ты, если не ошибаюсь, вообще отдаёшь её даром. – Розье повернулась к Драко лицом и равнодушно уставилась ему в глаза. – Кому? Отцу? Лорду? Лестрейнджам?

- Я тоже был там тогда.

- Тогда тебе повезло. – Женщина только вскинула брови и опять отвернулась. – Хотя многим повезло. Кажется, погиб только Лестрейндж?

Драко не ответил. Евгения прошлась по комнате, качнула маятник метронома на каминной полке, села в кресло.

- Ты даже не спросишь у меня, почему я сдала вас всех Ордену? – с полуулыбкой спросила она. – Ты ведь наверняка думаешь, что я должна их ненавидеть – как-никак, они убили моего мужа…

Она замолчала, глядя на огонь в камине, а Малфой так же молча рассматривал её. Розье была на четверть вейлой, поэтому выглядела намного моложе своих лет. На лице – ни единой морщины, в волосах нет ни намёка на седину. Драко знал, что она переспала с половиной Пожирателей, но всё равно никто не называл её шлюхой. Только Северус как-то придумал ей прозвище «Куртизанка». Прозвище приклеилось и переходило из уст в уста, но назвать так Розье в её присутствии никто не рисковал.

- Его тоже ты сдала? – Драко даже не догадался – он всегда подозревал, что Ивэна Розье подставил кто-то, кто был ему близок. А жена подходила на эту роль как никто лучше.

- О, ну что ты, – улыбнулась Евгения. – Он просто оказался в правильном месте в правильный час… Ладно, хватит тянуть время за светскими беседами, – вдруг жёстко сказала она. – Почему лис прислал своего щенка?

- Невысокого ж ты обо мне и моём отце мнения… – усмехнулся Драко, вставая.

- Какого есть, – отрезала ведьма. – Или я для тебя выпускной экзамен? Сможешь убить – получишь метку?

- О том, что я здесь, знает только отец. Хотя, думаю, Лорду будет приятно получить голову того, кто подставил его лучших людей.

- Выслуживаешься, да? – хмыкнула Евгения. – Жалкий щенок хочется показаться злобным волком. Ты смешён, Драко Малфой. Тянешься хвостом за отцом, куда голова – туда и хвост.

- В отличие от тебя, я знаю, на какой я стороне.

Звучало так, будто он оправдывался перед самим собой. Наивно и глупо. Розье тоже это поняла, рассмеялась.

- Нет, щенок, ничего ты не знаешь. Ты был на стороне Лорда только потому, что на его стороне был Люциус. А сейчас Люциус уже не так предан ему, а ты всё ещё цепляешься за призрачную веру в победу этого змееподобного сумасшедшего. Только ты Малфой, Драко. Вспомни, что говорил твой отец. Малфои всегда на стороне победителей. Не разочаровывай его, щенок.

Верхняя губа Драко дёрнулась, как у разъярённой собаки. Стоило очень больших усилий не выхватить палочку и не убить Розье сразу. А она словно прочитала его мысли, опять рассмеялась.

- Тебе не нравится, когда тебя так называют. Ну да, ты же песец. Только никакой ты не песец, Драко. Ты недопёсок.

~~~~

В ушах стоял голос Грейнджер: «Ты убивал, Малфой?» Он старался не слушать, заткнуть этот вопрос, заглушить его собственным криком, но он никуда не пропадал, издеваясь над ним, заставляя переживать всё снова и снова.

Ты убивал, Малфой?

Его тогда вырвало. Там же. В кабинете Евгении Розье, рядом с её телом. Вырвало прямо на ковёр, на собственную мантию. Не соображая, что он делает, он стащил с себя дорогую ткань, отбросил её в угол и, пошатываясь, направился прочь из этого дома.

Он сам не помнил, как аппарировал в Хогсмид, оттуда дошёл до школы и поднялся в Башню старост. Было воскресенье, ученики носились по коридорам, но на него никто не обращал внимания. А может быть, и обращали, но он этого не замечал.

А потом он поднялся в гостиную старост, рухнул на диван и, согнувшись пополам, уткнул лицо в колени, чувствуя, как промокает ткань брюк от слёз и начинает болеть от напряжения спина. На каминной полке тикали часы, и их негромкий звук напоминал о метрономе в кабинете Розье.

- Драко?

Твою мать. Грейнджер. Он даже не заметил её, когда ввалился в комнату. Или, может быть, её и в самом деле не было, а он просто не расслышал, как она вошла.

- Что случилось?

- Не спрашивай!

Грёбаная гриффиндорская святая. Всё равно, кому помогать. На её месте Малфой бы свалил как можно быстрее, лишь бы не находиться сейчас здесь. Так нет же – она просто не может уйти, если кому-то в её присутствии плохо. Долг не позволяет.

- Что произошло, Драко? Где ты был?

Он услышал, что она подошла ближе.

- Грейнджер, это не твоё дело!

Он вскинул голову, вперился в неё взглядом. Она, вздрогнув, остановилась. Правильно, Грейнджер, не подходи. Оставь меня совсем одного, чтобы я не думал о тебе, забыл о твоём существовании

Весь день он старательно гнал от себя мысли о ней. Боялся, сам не зная чего. Казалось, стоило на миг представить её образ перед глазами – и он сошёл бы с ума.

А сейчас он не сходил с ума только потому, что она стояла перед ним.

- Не спрашивай, Грейнджер, – прошептал он, отворачиваясь. – Я тебя очень прошу… Потому что я не смогу ответить.

А казалось бы, что прощё – рассказать ей, во всём признаться, добиться выражения страха на её лице. И пусть она потом с ужасом будет говорить своим друзьям, что они правы на его счёт – что он действительно убийца, Пожиратель смерти, сын своего отца. Каким детским и наивным казалось всё это сейчас. Смешно – начав играть во взрослые игры, они поняли, какими детьми были.

Грейнджер села рядом с ним, положила руку ему на плечо – Драко много раз видел, так она утешает своих друзей, когда у них происходит какое-нибудь горе. Но ему было всё рвано. Хотелось обнять её и просто забыть обо всём – о теле Розье, об отце, о войне, которая идёт где-то там, за стенами Хогвартса, но одновременно так близко, что, кажется, слышны выкрики смертельных проклятий.

- Мне сегодня надо будет уйти… – бесцветным голосом сообщил он, не глядя на девушку.

- Туда, да?

Он почувствовал, как её рука у него на плече напряглась, и почти проклял себя за то, что сказал ей. А ведь мог бы и не говорить. Хотя она всё равно бы узнала. Она почему-то всегда узнавала, когда он идёт туда.

- Я не хочу, Грейнджер. – Он, как слепой щенок, уткнулся лицом ей в колени. – Я устал. Мне всё это осточертело. Делают из нас убийц…

Её пальцы теперь перебирали ему волосы. Такое успокаивающее и в то же время не позволяющее забыться касание.

- Не ходи?

- Понимаешь же, не могу…

- Так что же ты так гордишься своей фамилией, если она не оставляет тебе никакого выбора…

- Не жди меня ночью, – произнёс Драко, поднимаясь. – Я не знаю, когда вернусь.

Грейнджер промолчала. Он прекрасно знал, о чём она думала – ночью опять будут смерти, а завтра кому-то из учеников придёт похоронка. Но не сделала ни малейшей попытки отговорить его от участия в этом. У него был свой долг, у неё – свой: утешать того, кто завтра останется сиротой.

~~~~

- Ты разговаривала с Малфоем? – спросил на следующий день за обедом Невилл, стараясь говорить тихо, чтобы его не услышали однокурсники.

- Что, прости? – Гермиона оторвалась от созерцания пустой тарелки перед собой и уставилась на Невилла.

Поговорить с Малфоем. О чём… Ах да, она должна была узнать насчёт оружия.

- Нет ещё. Я его почти не видела, некогда было.

А ведь действительно – она не видела Малфоя со вчерашнего вечера. На занятиях его не было, как и многих слизеринцев, утром в гостиную он тоже не выходил.

- А, ну ладно… – протянул Невилл. – Тогда как получится.

- Конечно, Невилл, – улыбнулась Староста девочек. – Обязательно.

Милый Невилл. С каких-то пор он незаметно стал одним из самых важных людей в Армии Дамблдора.

- Рон! – она толкнула локтём своего рыжеволосого друга. – Ты не забыл, что сегодня собрание старост факультетов?

- Гермивона, ну дай поефть! – возмутился парень, пытаясь прожевать куриное крылышко и одновременно запить его соком. Гермиона, нахмурившись, повернулась к Джинни.

- Гермиона, дай поесть, – на автомате перевела та и улыбнулась. – Не волнуйся, мы помним. После обеда, в кабинете Макгонагалл.

- Только не опаздывайте.

В кабинет транфигурации все пришли примерно в одно время, чудом не столкнувшись в дверях. Макгонагалл посмотрела на пёструю компанию поверх очков и, покачивая головой, удалилась в лаборантскую. Все расселись за первые парты.

- В общем, так… – начала Гермиона.

- А где Нотт и Паркинсон? – спросила Ханна Эббот с Хаффлпаффа, недоумённо вскидывая брови.

- Мы сегодня без Слизерина, поскольку речь о них и пойдёт, – сухо ответила Гермиона. – К тому же они, как мы знаем, предпочитают решать свои дела сами, так что не будем тратить их драгоценное время.

- Так о чём будет речь? – поинтересовался рейвенклововец с пятого курса, напарник Падмы Патил, имя которого Гермиона всё никак не могла запомнить, хотя он и бывал на собраниях Армии Дамблдора.

- Через три недели рождественские каникулы…

- Наконец-то! – прошептал Рон, за что был вознаграждён свирепым взглядом Гермионы и тычком под рёбра от Джинни.

- Вам надо составить списки студентов, которые остаются на каникулы в школе, и представить их профессору Макгонагалл. – Гермиона неуважительно уселась на стол любимого профессора. – Никаких школьных мероприятий, вроде балов, не будет, хотя в своих гостиных ученики могут устроить небольшое празднество. – Она позволила себе улыбнуться. – Только в разумных пределах. И ещё. Я бы посоветовала на каникулах как можно реже выходить из гостиной.

- Это почему? – спросил староста Хаффлпаффа. Гермиона с Падмой грустно переглянулись.

- Насколько я знаю, многие ученики Слизерина остаются в школе. А за безопасность здесь сейчас никто поручится не может. Поэтому передайте студентам, чтобы они вообще не выходили из своих гостиных после отбоя. Знаю-знаю, правила и всё такое… – Гермиона поморщилась, сама себе напомнив маму большого семейства, которая уговаривает детей ложиться спать в девять часов вечера. – Только сейчас не в правилах и не в Филче дело. Ходить по школе действительно опасно, тут уж поверьте на слово.

Рон, Джинни и Падма синхронно уставились в пол – они прекрасно понимали, почему Гермиона сказала так. А она могла только надеяться, что другие старосты её послушают – объявлять о том, что на Слизерине есть маггловское оружие, не хотелось. Последнее, что им сейчас было нужно – это паника.

- Это всё? – спросила Ханна.

Гермиона на миг задумалась, пытаясь вспомнить, ничего ли она не забыла.

- Да, это всё. – Она соскочила со стола. – Не забудьте передать студентам насчёт отбоя. Была б моя возможность – я бы вообще никого из гостиных не выпускала…

Старосты факультетов направились к выходу, Гермиона постучала в дверь лаборантской, чтобы сообщить Макгонагалл, что они закончили.

- Профессор…

- Зайдите пожалуйста, мисс Грейнджер, – негромко отозвалась преподавательница, поднимая усталые глаза на ученицу.

Гермиона неуверенно вошла в маленькую комнатку и огляделась. Стеллажи с книгами, несколько клеток с животными для практики, стол у окна, за которым и сидела Макгонагалл. Напротив стола на стене висели несколько фотографий – как обычных маггловских, так и колдографий. На всех была одна и та же пара – худая женщина в аккуратных очках и смущённо улыбающийся в камеру мужчина.

- Присаживайтесь.

Гермиона осторожно присела на краешек стула и уставилась на преподавательский стол, гадая, зачем она могла понадобиться профессору.

- Мисс Грейнджер, вчера было собрание Пожирателей…

- Я знаю, – почему-то перебила её Гермиона. – Малфой отсутствовал.

- Вот оно что… – выдохнула Макгонагал и с негромким стуком положила очки на стол. Казалось, она боялась хоть чем-то нарушить тишину, и от этого Гермионе становилось зябко.

- Что случилось, профессор?

- Мисс Грейнджер, мне… – Макгонагалл неожиданно замолчала, словно забыла слова, и, отвернувшись, что-то прошептала себе под нос: – Мерлин, как же тяжело…

Гермиона закусила губу, почувствовав, что дрожит. На её памяти это был первый случай, когда Профессор не знала, что сказать и как поступить.

- Гермиона, убили твоих родителей, – просто сказала Макгонагалл, вновь поворачиваясь к девушке.

- Ночью? – на автомате спросила Гермиона.

А потом – как удар в самое сердце. Родителей убили. Их больше нет. Теперь она – как Гарри, осталась одна. Нет, у Гарри хотя бы друзья есть. А она? От друзей она отдалилась, самым близким человеком для неё сейчас был ненавистный им всем слизеринец.

Макгонагалл что-то ещё сказала, но Гермиона не услышала. Встала, повесила сумку на плечо.

- Спасибо, профессор, – бесцветным голосом проговорила она.

- Возьмите, мисс Грейнджер. – Макгонагалл протянула ей письмо из Министерства. Её голос опять стал спокойным и уверенным.

- Зачем мне это? – спросила Гермиона, но всё же бумагу взяла. Не глядя, засунула в карман. – Когда их похоронят?

- В пятницу. Я отпущу вас из школы…

- Не нужно, – махнула рукой Гермиона. – Я не поеду.

Она видела, что Макгонагалл смотрит на неё с грустью и испугом. Гермиона сама бы сейчас себя испугалась – слишком уж спокойной, уравновешенной она была. А за таким затишьем всегда следует ураган. И кому, как ни Макгонагалл, догадываться, как этот ураган может проявиться.

- Гермиона, – окликнула она её, когда девушка уже собиралась выходить из кабинета. – Мне очень жаль. Если я чем-то могу помочь…

- Пустое, – грустно улыбнулась Гермиона. – Я не первая, и, боюсь, не последняя. Помощь нужна другим. А я уж как-нибудь справлюсь.

Чёрт, когда она так замкнулась в себе, что даже не принимает помощь человека, которого уважает больше всех в этом мире? Неужели она так много общалась с Малфоем, что переняла от него привычку держать всё в себе, не рассказывая даже самым близким друзьям?

Рон и Джинни ждали её в коридоре – но Гермиона, сама не ожидая от себя, рявкнула им: «Отвалите!» Уизли от неожиданности даже ничего не спросили, а Гермиона чуть ли не бегом бросилась к себе, желая больше всего оказаться одной, запереться в комнате и там, наконец, привести мысли в порядок.

В гостиной было открыто окно. Девушка бросила сумку на стол, достала сигареты, прикурила, уселась на пол под окном. Подтянула колени к груди и только тогда поняла, что её колотит. Зубы стучали друг о друга, мня фильтр сигареты.

Все чувства обострились до предела. Она слышала, как падает снег за окном; видела, как рассыпаются в пепел угли в камине. Помимо дрожи её пробирал озноб – Гермиона сжалась, обняв ноги руками, и сидела так, только изредка выпуская изо рта белый дым.

Хлопнула дверь в комнату Старосты мальчиков. Гермиона подняла глаза – Малфой прошёл по комнате, остановился перед ней, глядя на неё сверху вниз.

- Родителей убили, – хрипло сказала она, не дожидаясь, когда парень задаст вопрос.

Он со свистом втянул сквозь зубы воздух, отвернулся. Гермиона неловко поднялась на ноги, смяла окурок в пепельнице.

- Ты знаешь, кто? – спросила она.

Голос звучал как-то по-чужому. Холодно, уверенно. Её саму пугала та ясность, с которой она сейчас мыслила. Не было горя, не было отчаяния, было только трезвое осознание того, что отца и мать убили, а Малфой, возможно, знал, кто.

- Зачем тебе имена, Гермиона? – сухо спросил он, поворачиваясь к ней.

- А почему ты не хочешь сказать? Или ты сам участвовал в этом?

- Тебе не станет легче, – произнёс он, глядя её прямо в глаза.

Чёрт, им только исполнилось восемнадцать лет, а они уже чувствуют себя стариками. Хотя они и так уже давно попрощались с детством.

- Не хочешь оправдываться, Малфой? – выплюнула Гермиона. – Ну да, ты же мне ни хера не должен за то, что я тебе несколько раз помогала… – Она не выдержала, со всей силы ударила его кулаками в грудь. Удар получился глупым и типично женским – не столько ему сделала больно, сколько позволила себе сорваться.

- Уймись! – рявкнул слизеринец. – Меня там не было. Я не участвовал в чистке. Я не знал, что там были твои родители…

- А что ты знал? – запальчиво выкрикнула Гермиона. Прядь волос попала её в рот, вызывая отвратительное, тошнотворное ощущение. – Знал, что ночью они опять будут убивать? Знал, что погибнут невинные люди? Знал, кто это был? Да кто это был, Малфой, скажи, чёрт бы тебя подрал…

Она уже сама не понимала, что несёт бессвязный бред – мозг, отказываясь принимать информацию, просто не работал. Гермиона что-то ещё говорила, захлёбываясь слезами, пыталась ударить Малфоя, но ему ничего не стоило перехватить её руки.

- Замолчи! – он встряхнул её, словно куклу. – Не превращайся в истеричку!

Как ни странно, его окрик подействовал. Гермиона затихла, только молча плакала, пытаясь выплюнуть изо рта волосы.

- Кто это был, Малфой? Ты же знаешь.

Почему-то узнать имена убийц родителей было сейчас самым важным. Даже важнее самого факта их смерти.

- Макнейр, Нотт и Стэн Шанпайк, – тихо проговорил Малфой, прижав к себе девушку и гладя её по голове, как маленького ребёнка, разбившего коленку. – Только не мсти их детям, очень прошу тебя. Теодор в делах своего отца не замешан.

- Ты за него боишься? Или за себя?

- За тебя, дура!

Гермиона глубоко вздохнула, освободилась из объятий Драко. Вытерла лицо ладонями.

- Мне надо умыться, – сказала она.

- Да, приведи себя в порядок. И… слушай, Герм… – она по его лицу видела, что говорить ему трудно. – Мне жаль.

- Да пошёл ты к чёрту со своей жалостью!