Лекция восемнадцатая

ПОЛИТИКО-ПРАВОВОЙ РЕЖИМ СОВРЕМЕННЫХ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ

Если согласиться с тем, что в мировой политике сегодня происходят изменения качественного характера, то логично предположить, что это влечет за собой не менее радикальные изменения и свода правил, регулирующих поведение участников политического взаимодействия, образующего определенный политико-правовой режим современных международных отношений. Со времени выхода в свет работ основоположника международного права голландского юриста Гуго Гроция, то есть на протяжении 350 лет существования Вестфальской системы, и вплоть до наших дней ведется дискуссия об эффективности или даже самом существовании международного права как такового. Крайние позиции выражаются в утверждении одного крыла исследователей, что международное право должно играть определяющую роль в поведении государств в международных делах, и в утверждении другого, что это лишь набор легалистских аргументов для обоснования любой акции государства, к которой оно считает необходимым прибегнуть. Крупный советский специалист по международному праву Е. Б. Пашуканис считал право одной из форм внешней политики и писал о том, что “международное право есть способ оформления и закрепления в обычаях и договорах разнообразных политических и экономических отношений между государствами”. По мнению же многих западных ученых, право первично и по отношению к экономическим условиям, и к государству, и к политике. Указанное мнение лежит в основе многих течений юридической мысли прошлого и настоящего – юридического позитивизма, нормативизма, теорий “чистого” права. Так, юристы – позитивисты рассматривают право как самоочевидный факт, не нуждающийся ни в объяснении, ни в оправдании. Юридические нормы же рассматривались как следствие деятельности государства.

Нередко международное право сравнивают с правилами дорожного движения, которые принимаются всеми его участниками для общего удобства и безопасности. В государственном (внутреннем) праве установленные нормы права соблюдаются благодаря наличию общего «инспектора дорожного движения» - государства. Весьма высока степень подчинения правилам в международном частном праве, регулирующем отношения между негосударственными субъектами транснациональных отношений - отдельными гражданами, компаниями, организациями в таких, например, областях, как торговля, связь, туризм. Здесь эффективность обеспечивается высокой вероятностью исключения нарушителя правил из международного общения со всеми вытекающими отсюда экономическими и иными последствиями для компаний, юридических и физических лиц. Что касается публичного международного права, сфера применения которого - межгосударственные отношения, то оно характеризуется меньшей степенью исполнения. Во многом это объясняют отсутствием «верховного судьи и исполнителя» над государствами.

Действительно, основное ядро международного публичного права составляет вытекающий из обычая и заключенных договоров свод правил, призванных исключить вооруженную борьбу между государствами. Тем не менее, систематические военные конфликты и крупномасштабные войны являлись такой же неотъемлемой чертой истории международных отношений на всем ее протяжении, как и периоды мирных отношений между ними. Это вело к формированию довольно скептического или даже циничного отношения к международному публичному праву. Широко известно, например, высказывание бывшего министра иностранных дел Израиля Абба Эбана: «Международное право - это право, которого_злонамеренные (люди – М. М.) не придерживаются, а праведные - не принуждают его исполнять». Однако значительная часть государств в большинстве случаев все-таки придерживаются обычных и договорных норм международного права. Но беда в том, что исключением из этого правила являются войны, часто перечеркивающие все то позитивное, что накоплено в практике международного права в мирное время.

Существуют две полярные точки зрения на соотношение права и политики. Одна утверждает, что в основе политики, любых государственных форм лежит сознание, прежде всего правовое сознание. Другая видит в праве лишь форму, в которой проявляется политика как ее содержание. Истинная политика, по И. А. Ильину, есть искусство объединять людей, искусство права, искусство справедливости. “Всякая государственная форма есть прежде всего «порождение» или «произведение» правосознания... Итак, государство, государственная форма, правопорядок и вся политическая жизнь народа — суть всегда проявление, живая функция, живое создание множества личных правосознаний. Ее цель воспитывать и организовывать национальное правосознание, хотя последнее первично по отношению к политике и государству” – писал этот русский мыслитель. Он считал, что «человеческое правосознание возникает иррационально» и отличал «морское» правосознание греков и англичан, от «континентального» правосознания у русских и китайцев. «И нет ничего опаснее и нелепее, — констатировал философ, — как навязывать народу такую государственную форму, которая не соответствует его правосознанию (например, вводить монархию в Швейцарии, республику в России, референдум в Персии, аристократическую диктатуру в Соединенных Штатах и т. д.)».

У этого подхода есть решительные оппоненты. Позиция по указанному вопросу Е.Б. Пашуканиса — крупного советского специалиста по общей теории права и по международному праву, была диаметрально противоположной взглядам И.А Ильина. Советский правовед полагал право одной из форм политики, в частности, внешней. Он писал, что «международное право есть способ оформления и закрепления в обычаях и договорах разнообразных политических и экономических отношений между государствами». Словом, Пашуканис в вопросе о соотношении политики и права отдавал приоритет первой, политика у него первична, а право не может быть «выше» политики. Содержание и практическая реализация права, в конечном счете, определяется зрелостью политических отношений. По его мнению, «передовые» правовые нормы рискуют остаться на бумаге, если не созрели реальные политические условия для их воплощения в жизнь, точно так же, как может иметь место ситуация, когда правовое нормотворчество отстает от темпов политической жизни. Но и в том, и в другом случаях политика в принципе остается «первичной» по отношению к праву.