Обретение мощей прп. Тихона Лухского

Обретение мощей преподобного Тихона Лухского – особенное событие в истории Русской Православной церкви. И потому, что они пробыли под спудом более пятисот лет, и потому что Господь неоднократно не позволял обрести их раньше положенного срока.

А теперь я хочу поподробнее рассказать о том, как все это было.

Сначала поведаю об очень интересном событии, произошедшем в городе Лух перед нашим приездом. Местный блаженный принес в редакцию районной газеты следующее объявление, с наклеенной на нем маленькой фотографией настоятеля Тихоно–Лухской обители: «Всем! Всем! Всем! Отец Агафон обрел мощи преподобного Тихона Лухского! Обращаться в монастырь к отцу Агафону». После звонка в обитель объявление печатать отказались. И тогда блаженный принес в редакцию бутылку керосина и, разбив ее, устроил там пожар!

Напомню также и о том, что после открытия в 1995 году Тихоно–Лухской обители ее братия обращалась за помощью не только к Лухским преподобным – Тихону, Герасиму и Фаддею, но и к «духовнику Земли Русской» преподобному Серафиму Саровскому. И именно после молебнов к нему обитель получила столь необходимые средства на свое восстановление. После одного из таких молебнов, на счет монастыря совершенно незнакомой девушкой–оператором был перечислен остаток средств с закрываемого финской компанией счета в 17 тысяч долларов, а после другого, в ящике для пожертвований оказалась пачка в 10 тысяч долларов, которая никак не могла бы пролезть в его узкую щель. То есть, в восстановлении обители преподобный Серафим принимал самое непосредственное участие!

* * *

А свой рассказ о раскопках начну со свидетельства о том, что за несколько месяцев до них, батюшка Серафим дал мне указание изготовить красивый дубовый гроб–раку для своих подлинных мощей и сделать в нем съемную постельку на липучках для ее смены и стирки. Сразу же после этого сами собой появились благодетель, фирма–изготовитель и высококлассный верующий резчик Александр.

Рака была изготовлена, и мой неутомимый помощник Наталия В., командовавшая всеми этапами тех работ, ни с того ни с сего предложила отвезти ее для освящения в далекую Тихоно–Лухскую обитель. Недоумевая, я помолился преподобному Серафиму и получил от него благословение ехать в Лух. Понятно, что и настоятель Тихоно–Лухского монастыря схиигумен Агафон, которому мы позвонили, тоже дал добро на эту поездку.

Собравшись туда, я перелопатил все доступные мне материалы по истории этой обители и с удивлением узнал, что мощи преподобного Тихона до сих пор не обретены и находятся под спудом в неизвестном до сегодняшнего дня месте. Но мне и помысла в голову не приходило, что мы едем туда их обретать!

Однако, по приезду туда в ночь на праздник Святого Апостолы Фомы 19 октября 2011 года, я проснулся в гостевом домике обители и понял, что в комнате со мной рядом находится преподобный Серафим Саровский, и сейчас будет говорить. Он и начал произносить слова о том, что привоз его раки в обитель ОЗНАЧАЕТ БЛАГОСЛОВЕНИЕ НА ОБРЕТЕНИЕ МОЩЕЙ ПРЕПОДОБНОГО ТИХОНА ЛУХСКОГО. Что надо будет отслужить два молебна: об освящении его раки и об обретении мощей основателя этой обители. И добавил слова, которые потом не раз рефреном звучали в моей голове и сердце: «Обретешь мощи преподобного Тихона – ОБРЕТЕШЬ И МОИ, не обретешь мощей преподобного Тихона – НЕ ОБРЕТЕШЬ И МОИ».

Я недоумевал, как сообщить обо всем этом отцу Агафону, с которым только лишь вчера познакомился. И решил, что поскольку все это идет от Бога, то мне достаточно будет сказать об этом, как о возникшей в голове догадке о неслучайности привоза туда нашей раки, возможно связанного с необходимостью возобновления поисков и обретения мощей преподобного Тихона. Неожиданно отец Агафон ответил, что и сам подумал об этом. Но добавил, что так просто все не делается, и Святейший Патриарх Алексий дал ему благословение на обретение мощей с условием участия в нем профессора Беляева. Отец Агафон не раз звонил ему при мне, но тот, как оказалось впоследствии, по причине физической немощи так и не смог ответить на его звонок. После состоявшихся двух молебнов, во время которых рака стояла на месте бывшего надгробия над мощами преподобного Тихона, наша уверенность в необходимости раскопок только усилилась. После чего я сказал отцу Агафону: «А что мешает нам в ожидании приезда Беляева начать исследовать подвал придельного храма преподобного Тихона и попытаться обнаружить через него проход в подвал Крестовоздвиженского?» На что отец Агафон ответил согласием. В это время среди паломников обители нашелся поисковик Александр В., имеющий профессиональные навыки проведения раскопок. А если сюда добавить и мой немалый опыт уже состоявшихся обретений мощей, останков усопших, а также достаточно серьезное изучение антропологии святых мощей, то команда у нас получилась вполне профессиональной.

Из рассказов местных жителей было известно, что большевики пытались найти, а затем и уничтожить ненавистные им мощи преподобного Тихона Лухского. И, по некоторым свидетельствам, это удалось им сделать. Но, по утверждениям других, мощи были обнаружены полностью нетленными и замурованы на том же месте нашедшим их бригадиром МТС, но которое для нас было неизвестным. Холм за эти 500 лет значительно вырос, а над положенными под спуд мощами стоял уже третий храм. Поэтому для начала очень хотелось хотя бы просто попасть в возможно существующие подвалы этого храма и все там рассмотреть. Отец Агафон уверял, что на старом, теперь уже утерянном плане, был указан находившийся в западной стене какой–то вход. В то же время, в пристроенном к его паперти храме преподобного Тихона Лухского вход в подвалы находился прямо в полу. А через этот подвал можно было, как нам представлялось, попасть в соседний, не нарушая целостности полов обеих церквей.

Также было известно, что в этом подвале некогда безследно исчезли два молодых поисковика, скелеты которых были обнаружены уже в наше время после открытия обители. При этом зубы одного крепко–накрепко впились в доску. Что с ними там случилось, никто не знает, но, по рассказам местных жителей, в провал в полу колокольни в довоенное время опускали и местного тракториста Петра Жемчугова. После возникшего ужасного грохота и крика Петра, он был поднят на поверхность, но так до самой своей смерти не рассказал о том, что там видел. А по рассказам отца Агафона все его прежние 16–летние попытки обрести мощи преподобного также заканчивались неудачей. Один раз у нанятого им землекопа пошла кровь горлом, а второй неожиданно полностью забросал вырытый им обширный проход к тому самому, указанному на плане, спуску в подвал, и отказался от получения положенной ему немалой платы. А последней попытке отца Агафона найти мощи преподобного помешали – ни много ни мало – бьющие по стенам раскопа и самой обители молнии.

Однако, несмотря на все эти грозные знамения, настроение у нас было приподнятое, и, имея благословение батюшки Серафима, мы безо всякого смущения спустились под пол придельного храма. Комары, которых до этого там были целые тучи, как по мановению волшебной палочки, куда–то исчезли, а опасности встреч со змеями не предвиделось. Ибо, по известному преданию, преподобный Тихон, укушенный змеей, проклял их, и окрестный край в радиусе 40 верст вокруг обители был избавлен от них на целых 500 лет! Хотя за пределами этого радиуса их по сей день достаточно много.

Весь подвал представлял из себя систему узеньких полукруглых сводиков, через которые едва можно проползти худому человеку. Но по главному поперечному своду можно было передвигаться на коленях. Посовещавшись, мы решили пробиваться из него в соседний храм через набитый плотной глиной туннельчик, проходящий прямо под царскими вратами, раскопав его до высоты в полтора метра. Мы провели туда свет, изготовили экипировку для передвижения на коленях, перепробовали весь рубящий и шанцевый инструмент и остановились на обычной кирочке для каменщиков, которой откалывать прочные куски глины было наиболее удобно. Эта глина, к тому же, была пропитана мазутом, тоннами сливавшимся туда из размещавшейся в обители машинотракторной станции. Сверху он вообще застыл толстой асфальтной коркой. Было пыльно и жарко, но постепенно мы втянулись в работу, а наши болячки в виде одышки, артрозов и радикулитов таким же пречудным образом, как и комары, исчезли. Работая по 12–15 часов в сутки мы, в то же время, стали явственно ощущать полное обновление сил. Да так, что поздно вечером многим из нас казалось, что мы только что проснулись! Моя разболевшаяся было от непрерывного труда кисть правой руки полностью исцелела после обливания ее водой из колодца преподобного Тихона Лухского! Поэтому на вопрос отца Агафона о том, не боюсь ли я ослепнуть точно так же, как ослеп в 1569 году первый обретатель мощей преподобного игумен Константин, я ответил с улыбкой, что не боюсь.

Напомню, что с самого начала работы во мне как рефреном стали повторяться слова преподобного Серафима Саровского: «Обретешь мощи преподобного Тихона Лухского – обретешь и мои, не обретешь мощи преподобного Тихона – не обретешь и мои!». Это меня очень напрягало, но вместо ожидаемых подсказок лишь слышалось: «Копай, моя радость, копай!». Тогда я, следуя своему предыдущему опыту, стал внимательнее прислушиваться ко всему, что происходило вокруг. И в одно прекрасное раннее утро, когда стал уже на основании исторических документов предполагать, что подвалов под тем собором не существует вообще, столкнулся в дверях храма с местным келарем братом Петром и, пояснив ему суть наших дальнейших планов, услышал от него ту самую подсказку: «А что мешает нам, не пробивая стены между храмами, сразу пробить техническое отверстие в полу Крестовоздвиженского храма и узнать, есть ли там подвалы и начать оттуда пробираться к мощам?» И показалось мне, что это не Петр, а сам преподобный Тихон дает нам указание на то, что делать дальше!

Во время полунощницы я стал не только молиться, но и размышлять на тему, где бы это отверстие сделать? В моем помысле я размещал его подальше от предполагаемого местонахождения мощей, а помысел все время сдвигал его вплотную к ним. Решил, не думая больше ни о чем, оценить все на месте. Судя по старинному рисунку, надгробие с сенью стояло на солее в юго–восточном углу храма, а по словам отца Агафона бесноватые кричали в 3 метрах западнее, между близлежащей колонной и стеной. Попробовал помолиться и лечь на пол в этом месте. Ровным счетом ничего не почувствовал, Потом лег на солее, где мы ставили раку в момент освящения. Сосредоточился и вдруг четко услышал прозвучавшие внутри себя слова: «Я – здесь!» Что и подтвердилось потом обретением. А это значит, что эти слова были словами преподобного Тихона! После изучения этого места поняли, что пол в этом месте так и так придется менять, потому что под ним обнаружился потом просевший завал, оставленный искавшими мощи большевиками.

Вооружившись болгаркой, мы отступили чуть в сторону и выпилили первую половую плитку, а затем три соседних. И стали копать вниз. Сразу же наткнулись на две железные трубы, в которых лежали провода для бывших станков МТС. А на глубине 70 см встретили новое препятствие в виде плоского листа железа, который оказался красивой чугунной плиткой дореволюционного храма. Дальше уже пошла земля Российской Империи, но чуть южнее обнажился тот самый просевший завал, состоящий из кусков бывшего белокаменного надгробия, с красивым орнаментом на них, и красного кирпича, который мы и стали разбирать, углубляясь в середину завала. При виде всего этого большевицкого погрома и нахождения в нем кусочков бересты и церковной ткани, на нас временами нападали помыслы, что святотатцы все–таки добрались до мощей и уничтожили их. Но когда, разобрав завал до конца, я попал между двумя рядами белокаменных блоков, составляющих из себя основу уходящего вверх надгробия, на меня вдруг нахлынула такая волна благодати, что я невольно воскликнул: «О, Господи!». А потом оказалось, что я находился точно над гробиком преподобного, который лежал подо мной на расстоянии вытянутой руки! Вокруг этих блоков было полно следов и пепла от двух бывших монастырских пожаров, в то время как между ними был засыпан чистый светлый песок. Что означало только одно: ЭТО НАДГРОБИЕ ОСТАЛОСЬ НЕПОВРЕЖДЕННЫМ СО ВРЕМЕНИ ПЕРВОГО СГОРЕВШЕГО ХРАМА НИКОЛАЯ ЧУДОТВОРЦА! И при всех последующих перестройках осталось на своем месте. А к концу дня, после полного разбора завала, стало ясно, что большевики разбили всего лишь один погонный метр надгробия с западной стороны и, дойдя до песка, дальше копать не стали.

А из этого выходило, что все рассказы об обнаружении ими мощей преподобного и возможном уничтожении их оказались МИФОМ! То есть, мощи преподобного, по–прежнему, находятся в обители!!!

Тут же мое внимание привлекло читаемое братом Геннадием «Извествование (сказание) об обретении мощей преподобного Тихона чудотворца», помещенное в конце книги со службой ему, которую мы непрерывно читали. Об этом сказании я никогда не слышал, да и не мог нигде прочитать, потому что было оно только в этой книге. По сказанию выходило, что игумен Константин через 66 лет после смерти преподобного, видя совершавшиеся на его могилке чудеса, решил дознаться у старейших иноков об обстоятельствах похорон преподобного Тихона. И они сообщили, что похоронен он был в привезенном суздальским епископом «дощаном гробе» на глубине «выше сажени косой». Притом сверху и снизу гроба были «две скалы берестяные». Его потом достали и, хотя обнаружили нетление только лишь «свитки», то есть, одежды, вокруг разлилось дивное благоухание, а игумен Константин ослеп и «нападе нань страх велик, и трепет нестерпим вниде в кости его». И понял он, что это обретение было не по изволению святого. Но после слезной молитвы и молебного пения этот страх и трепет отошли от него, однако слепота все еще оставалась. В то время привезли из Луха двух тяжкобольных людей, и оба они тут же исцелели. И после этих чудес игумен Константин, получив некое «извествование», повелел «паки мощи преподобного Тихона погребсти в землю, но токмо гроб его ветхий и с мощми поставити в новый гроб». И после этого прозрел и был здрав до самой своей смерти.

Это сказание дало нам повод предположить, что преподобный был снова положен игуменом Константином в прежнюю могилу на прежнюю глубину. А верху и внизу гроба снова положили две «берестяные скалы». Ну, а «косая сажень» – это около 2 метров 35 сантиметров. То есть, копать нам предстояло еще очень глубоко, до 5 метров от уровня современного пола. И мы с отцом Агафоном договорились о следующем: как только дойдем до гробика преподобного, то сразу останавливаем все свои действия до приезда Беляева.

А в эти дни в Николо–Тихоно–Лухскую обитель внезапно привезли чудотворную икону Царя–Мученика Николая II, которую планировалось привезти совсем в другое время. Что еще больше добавило мистичности к происходившему в эти дни в монастыре. В Крестном ходе, вышедшем навстречу иконе, были и священники, и монашествующие, и трудники, и паломники, и юные кадеты, живущие при обители. Известно, что отсюда каждый год ходят Покаянные Крестные ходы в Ипатьев монастырь, а в Лухском монастыре освящен первый храм в честь Царственных Мучеников после их прославления. И потому икону из храма отца Александра Шаргунова здесь принимают не в первый раз. Необычным мне показался и расклад икон на аналое. Несмотря на празднуемую в этот день память апостола Иакова, его иконы на аналое не было. А рядом с привезенной иконой Царя Николая II лежали: слева старинная икона преподобного Серафима с кусочком его камешка, а справа чудотворная икона преподобного Тихона Лухского, названная «Неразрубаемой». Икона Царя сразу стала мироточить, и по ней потекли две параллельные струи мира! И когда я спросил отца Агафона: «А что, они всегда так раскладывают иконы при привозе этого образа из Москвы?», то отец Агафон ответил: «Нет, в первый раз, а до этого клали рядом только икону преподобного Тихона. И снова невольно было подчеркнуто участие во всем этом преподобного Серафима Саровского и явный образ участия в обретении мощей обоих этих великих святых и Самого Государя Императора!

* * *

Поскольку весь холм, на котором стоял храм, был песчаным, то, по опыту предыдущих раскопок, мы решили сбить из деревянных щитов опалубку, предохраняющую нас от обвалов стенок колодца, который думали углубить вниз еще на 3 метра. Но пока стенки раскопа еще держались и не особенно осыпались, мы работали без опалубки. И, расчищая его помаленьку в сторону запада, наткнулись на сохранившийся венец второго деревянного храма, а под ними остатки первого, сгоревшего в 1668 году. По кускам оплавленного кирпича было видно, что пожары были очень серьезными. А также наглядно было видно, что первый храм с утрамбованным земляным полом стоял на кирпичном фундаменте, а второй – прямо на разровненном пепелище. Видимо, они спешили из–за наступающей зимы, поэтому устраивать специальный фундамент не стали. Пол второго храма в честь Николая–чудотворца также был земляным, но расположен был на 70 см выше первого. Все это очень четко было видно на обнажившихся срезах стенок раскопа.

Теперь мы уже углубились в эпоху, предшествующую временам Иоанна Грозного, но и до этого все время что–то находили. То куски латуни от подсвечников, то конструкцию из листового железа, напоминающую шлем для воина, то неплохо сохранившиеся останки старинных кованых гвоздей. А также красивую розетку, похожую на украшение на колонне гробницы, кусочки церковной ткани или облачения, обгоревшие бревна и кирпич, и многое–многое другое.

Расширяя наш раскоп в юго–западную сторону, мы очистили весь полностью сохранившийся угол деревянной церкви, по которому стало видно, где находился притвор и начинался храм. А вот уже горизонтальная расчистка ниже фундамента первого храма обозначила четкие контуры края могилы преподобного Тихона. Она была своеобразной, потому что имела не прямоугольную, а овалообразную форму, очень аккуратно вырытую в плотном многослойном песке.

К 19 часам 25 октября мы начали углубление могилы на ту самую косую сажень. В этот момент, по управлению Божьему, в раскоп, впервые за все время работ, спустился отец Агафон, а я, подчищая площадку, наткнулся на показавшийся из песка человеческий череп, который почему–то лежал не у западного края могилы, а ближе к ее центру. Рядом с ним проступили очертания двух узких гробовых досок. Поскольку они прилегали вплотную к черепу, я решил, что это детское захоронение, но отец Агафон заметил, что череп слишком большой для ребенка. Постепенно расчищая гробик, мы увидели, что он вырос до размеров более полутора метров. Кости в гробике были положены вплотную друг ко другу, а вместе с ними лежали остатки каких–то деревянных досок, в то время как боковые доски практически не сохранились. Это поначалу показалось нам весьма загадочным: кто и зачем положил этого человека прямо над уходящей вниз могилкой преподобного Тихона?! Кости левой руки усопшего лежали поперек груди, а локтевая и лучевая кости правой руки были вплотную прижаты к правой плечевой кости, как будто бы для благословения. При этом кисти и ступни напрочь отсутствовали, также как позвонки и большинство ребер. Но зубы, частично пораженные кариесом, были целы все до единого. Череп при этом распался на три части: на черепную коробку, верхнюю и нижнюю челюсти, которые хорошо сохранились. На ногах прекрасно сохранились кожаные облатки, характерные для всех захоронений той эпохи. Из крупных костей рук и ног полностью сохранились все кости левой половины тела, а кости правой слегка истлели по краям суставов. Загадка загадкой, но могила уходила вниз, и нам нужно было копать дальше. По благословению отца Агафона были изготовлены специальные носилки, на них очень аккуратно были собраны и подняты наверх найденные костные останки, а также была расчищена довольно гладкая и прочно утрамбованная поверхность с остатками нижней гробовой доски. Для нас она пока не была доской гроба преподобного Тихона Лухского, который был очень высокого роста и мощи которого, согласно сказанию, были «поставлены» вместе с ветхим гробом в другой «дощаной гроб». И при всем том ни благодати, ни благоухания, которые мы время от времени испытывали до этого, не было и в помине. Но это, как оказалось впоследствии, было специальным действием Божиим, ибо если бы мы догадались, что это мощи самого преподобного, то сразу же остановили бы все раскопки и слова преподобного Серафима о том, что именно я должен был обрести эти мощи, НЕ ИСПОЛНИЛИСЬ БЫ. А так благодаря прикровению, ОНИ ИСПОЛНИЛИСЬ ПОЛНОСТЬЮ И СОВЕРШЕННЫМ ОБРАЗОМ!

Нам надо было уже идти на ужин, но я решил еще покопать и разрыть могилу хотя бы на метр. Засыпка могилы, состоящая из однородного песка с фрагментами красного кирпича и гальки, очень легко отделялась от прочных по сравнению с нею стенок могилы. Поэтому я отложил в сторону саперную лопатку и стал копать одной правой рукой, которая уходила все глубже и глубже. И вдруг... она уперлась в дно! Тут уже было не до ужина. Потому что наши раскопки в этом месте закончились, поскольку дальше пошел нетронутый материк! Но мы всё же покушали и стали обнажать дно этой могилы. Оно было своеобразным, с аккуратно вырезанным прямоугольным двадцатисантиметровым возвышением в середине под основание гроба. Видно было, что копавшие могилу очень старались, настолько осторожными и аккуратными были штрихи их лопат.

Но насколько длинным было это дно шириной в 1м 20 см? Ведь верх могилы мы оконтурили только на полтора–два метра, оставив в целости и сохранности нависавшую над нами западную часть фундамента. Дно могилы тянулось в толщу песка под солею, и я сперва раскапывал его саперной лопаткой, а потом перешел на штыковую, потому что угроза завала меня песком была реальной. Но вот моя лопата дошла до восточного края ложа, который тоже оказался также закругленным, и на нем снова возникли слои цветного песка. И там же появился край фундамента. Мы натянули рулетку и замерили дно могилы. Оно оказалось равным 2м 80см, как и длина фундамента над ней. Получалось, что вынутый нами гробик с останками человека, лежал идеально ровно по центру этого ложа в 70см от его дна. А далее вокруг лежал вековечный песчаный материк.

На мой вопрос, обращенный ко всем братьям, участвовавшим в раскопках: «Что делать?», один из них ответил просто: «Утро вечера мудреней!» И эти слова запали в мое сердце. Перед сном разговорился с археологом Александром, жившим в смежной со мной комнате. А не мощи ли преподобного Тихона, бывшего очень высоким для своего времени, мы обрели? Настолько точно они размещались по центру этого ложа, которое явно было приготовлено как идеальное основание под спуд, и именно точно над ними уходил вверх фундамент некогда стоявшего в храме надгробия. Но для этого требовалось замерить длину костей, чего мы сразу не сделали, посчитав их останками другого человека! Однако, теперь это можно было сделать только утром.

Во время вечерних и ночных молитв, с просьбой о помощи и подсказке, в голове звучало все то же самое: «Утро вечера мудреней!». С этим помыслом я засыпал и просыпался. А в 5.30 я был уже в соседнем храме на полунощнице. Помыслы все время крутились вокруг раскопок, но ничего нового не давали. Но вот запели песнь «Се, жених грядет в полунощи...» и... я, практически никогда не плачущий, зарыдал в полутемном храме, потому что ОСОЗНАЛ, что мы ОБРЕЛИ МОЩИ ПРЕПОДОБНОГО ТИХОНА ЛУХСКОГО!!!

А потом потихоньку вышел, зашел в Крестовоздвиженский храм и впервые в жизни приложился к найденным останкам, как к мощам преподобного Тихона Лухского, и почувствовал исходящую от них благодать. Приложенная к собственному бедру кость преподобного ошеломила меня своими размерами, потому что была на целых 5 сантиметров длиннее моей! Значит, сведения из летописи о его богатырском росте были неложными!

Надо также сказать, что в один из первых дней раскопок молодой вратарник Сергий видел сон, в котором все мы, участники этих раскопок, стоим в этом храме и рыдаем, потому что обрели мощи преподобного Тихона! Помня об этом рассказе, я решил не дожидаться всех участников раскопок (некоторые из них приходили в храм только к литургии), а позвал с собой находящегося рядом послушника Геннадия. И он пошел со мной в Крестовоздвиженский храм. Я ему ничего еще не говорил и был спокоен, а слезы мои, такие редкие в жизни, уже высохли, и желание вновь плакать совсем пропало. Но, когда я вошел вместе с ним в храм и, показав на стоявшие на солее носилки, сказал: «Геннадий, это мощи преподобного Тихона!», мы одновременно с ним в полный голос зарыдали и уже не слышали друг друга! Разойдясь в разные стороны храма, мы плакали очень долго, а эти слезы были очень благодатными.

А потом я увидел пришедшего на службу отца Агафона и сказал ему о том, что мы обрели мощи преподобного Тихона. Он же, посмотрев на меня, сказал, что в эту ночь долго не смог уснуть, и впервые за все последние годы к нему вернулась прежняя бодрость и сила. И, найдя в келии старые гантели, он ЦЕЛЫХ ПОЛЧАСА до хруста в костях занимался ими! И после этого уснул как младенец! А теперь вот узнал причину случившегося с ним в эту ночь необыкновенного события!

Еще до этого мы с ним обменялись идеями о положении мощей преподобного Тихона Лухского именно в новоосвященную раку, изготовленную для батюшки Серафима на время, пока не будет изготовлена рака для преподобного Тихона. Носилки с мощами преподобного мы перенесли в правую часть алтаря и поставили рядом с новой ракой, а потом отец Агафон и отец Евгений начали очищать и складывать их в анатомическом порядке.

А чуть позже ко мне подошел один молодой брат и рассказал потихоньку о том, что положил кусочек от надгробия преподобного к себе в нагрудный карман и он заблагоухал, а у него тут же прошло ущемление шейного позвонка. Это был первый случай исцеления. А потом количество исцеленных стало нарастать и нарастать!

И, в дополнение к этим чудесам, внезапно сильно заблагоухали мощи неизвестного святого, лежащего рядом в гробу, о чудесном обретении которых можно прочитать в книгах отца Агафона. Я к ним время от времени прикладывался, но благоухания от них практически не было. А тут резко и неожиданно очень сильный и приятный кремовый запах стали источать все до единой косточки полностью сохранившегося скелета. Так святой, скорее всего, один из игуменов обители, поддержал обретение мощей ее основателя! И это сильнейшее благоухание держалось очень долго, вплоть до того момента, когда мощи преподобного Тихона не были переложены во вновь изготовленную раку, во всем похожую на раку преподобного Серафима.

После всего этого я исполнился ПОЛНОЙ И ВСЕЦЕЛОЙ УВЕРЕННОСТЬЮ, ЧТО ВОТ ТАК ТОЧНО ОБРЕТУ, ПО СЛОВУ ПРЕПОДОБНОГО СЕРАФИМА, И ЕГО ПОДЛИННЫЕ ЦЕЛЬБОНОСНЫЕ МОЩИ, И ПЕРЕНЕСУ ИХ, ВМЕСТЕ С КРЕСТНЫМ ХОДОМ, В ГОРОД САРОВ, ГДЕ БАТЮШКА СЕРАФИМ, ПРЯМО НА ГЛАЗАХ ВСЕХ ПРИСУТСТВУЮЩИХ, ВОСКРЕСНЕТ ИЗ МЕРТВЫХ И ПЕРЕЙДЕТ ПЕШКОМ В ДИВЕЕВО ВМЕСТЕ С ПОСЛЕДНИМ ЦАРЕМ–ПОБЕДИТЕЛЕМ! АМИНЬ!

ВРЕМЯ ВОСКРЕСАТЬ