Апреля, 2015г.

Кома

Дверь в комнате открылась.

– Аркаш, почему ты ушёл из-за стола? – поинтересовалась Кристина. – Гости просят, чтобы ты скорее вернулся к ним.

– Кристина, подойди, пожалуйста, мне нужно тебе кое-что рассказать. – Попросил я.

Когда моя жена подошла и увидела меня сидящего в кресле, держащего в руках рамку с фотографией, она присела на край подлокотника, приобняла меня левой рукой, а правую держала на округлости своего живота. Она была на седьмом месяце беременности.

– Что ты хотел мне рассказать? Что это за фотография? Кто эти люди? – Кристина была взволнованной.

– Я никогда не рассказывал тебе этого, но до того как мы встретились с тобой у меня была семья. Жена – Ирина и сын – Мирослав.

– Семья? – недоумевала Кристина.

– Да. Ирину я потерял пятнадцать лет назад, она умерла во время родов. У нас родился мальчик, и я назвал его Мирославом. Так хотела Ирина. После свадьбы она часто мечтала назвать сына этим именем, а если появится дочь, то её непременно назовёт Надеждой. Нам обоим нравились эти имена.

– Аркаш, но я чувствую, что не только это ты хочешь мне рассказать, – проницательно взглянула на меня Кристина.

– Да. Ты права, милая! – я перевёл взгляд в окно. Из него выходил прекрасный вид на наш задний двор. – Видишь эту яблоню?

– Вижу, – она тоже взглянула в окно.

– Между ней и Мирославом есть огромная связь. Когда я узнал, что у нас с Ириной родится сын, я решил посадить яблоню. – Я поставил фотографию на прикроватный столик. – Так вот, вместе с этим деревом рос и мой сын. С шести лет этот мальчуган помогал мне по хозяйству: носил воду из колодца, убирался по дому, а когда приходило время для урожая, он первым бежал к яблоне, крича во весь голос: ПАПА-ПАПА, ЯБЛОКИ, ЯБЛОКИ ПОСПЕЛИ!!!

Обычно, мы набирали по четыре, а то и по все семь вёдер сочных зелёных яблок. Приносили и с удовольствием ели. Иногда я варил из них варенье для пирогов и булочек.

Мирослав взрослел не по годам и становился самостоятельным. С двенадцати лет он реже появлялся дома и куда чаще на улице. Я его понимал: прогулки, друзья. Но про домашние обязанности он старался не забывать.

Учебный год закончился, пришла пора летних каникул. Время от времени Мирослав отдыхал с друзьями на нашем заднем дворе: они шутили, общались, забывали о времени, играя на губной гармошке. Когда пришло время урожая, сын не спрашивал и тащил вёдра к яблоне; отказывался, когда друзья вызывались помочь. Считал, что они должны отдыхать, находясь в гостях. Он собрал без малого пять вёдер. Яблоки оставались лишь на верхушке. Не думая, что может оступиться, он полез на самый верх. Он часто лазал по яблоне, думал, что и в этот раз всё выйдет в пару рывков.

– Что же случилось, он всё-таки упал, да?

Я кивнул.

– Один из мальчишек забежал в коридор нашего дома с криком, что Мирослав не удержался. Я не думая, выбежал во двор. У яблони сгрудились мальчишки. Они стояли с опущенными головами, молчали и смотрели на Мирослава. Мне удалось прорваться сквозь них и увидеть бездыханное тело своего мальчика... – я рассказывал и чувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы. – Когда я попросил всех расходиться по домам, никто словно не слышал меня. Они ещё долго стояли рядом, но когда мне снова пришлось попросить их уйти, ребята убежали.

Сев на колени у тела Мирослава, я долго плакал, держа его за руку. В один миг, словно по щелчку выключателя, свет внутри меня потух. Окружающее потеряло свой привычный окрас. Мне самому не хотелось существовать на этом свете, потому что смысл жизни я потерял вместе с человеком, в котором он заключался.

– Любимый, всё будет хорошо, я рядом! – сказала Кристина в надежде меня успокоить.

– А через год после не счастья, на тринадцатый день рождения Мирослава, я вышел во двор собирать яблоки, сел отдохнуть под сенью дерева и увидел одно ярко-красное яблоко, единственное за всё время. Я решил попробовать его. В глазах внезапно потускнело, пасмурное небо окрасилось чёрным. Несколько секунд было темно. А после, я оказался у дома и смотрел на эту самую яблоню, под её сенью заметил сидящего парнишку, сначала я не сразу его разглядел. Но немного погодя, подойдя ближе, я узнал в мальчике Мирослава. Всё вокруг было чёрно-белым, как в старом фильме, и только мальчишка, словно светлячок ночью, горел голубым огоньком. Он сидел, прижав голову к коленям. Я попытался его окликнуть.

– Сынок? – спросил я.

Это был он.

– Привет, папа! Я знал, что ты придёшь, – он встал и, подойдя, обнял меня.

– Что? Но как? Я, что умер?

– Нет. Ты в коме. Я хотел встретиться с тобой. Я знаю, ты думаешь, что ты виноват в моей смерти, но это не так. Ты не виноват в том, что я упал тогда, так должно было случиться. Я привёл тебя сюда, чтобы попросить не мучить себя. Ты хороший человек и достоин семьи, ты не должен оставаться один, папа.

– Но как? Вы с мамой единственное, что было в моей жизни.

– Мы знаем, дорогой!

– Ирина? – увидев её, я чуть не упал на землю. Мне было не по себе. Она появилась словно из неоткуда. Она тоже светилась, но не голубым, а оранжевым огоньком.

– Да, любимый. Ты тоже был для нас единственным и незаменимым, но так устроена жизнь: люди уходят и им на смену должны прийти другие. Я ни дня не пожалела, что состояла с тобой в браке! Ты отличный муж! – отметила Ирина

– И классный отец! – добавил Мирослав. – Я всегда старался быть похожим на тебя! Всё, что ты дал мне в жизни – бесценно!

– Мы хотим сказать, что в смерти нет ничего страшного! Это лишь переход в иную фазу существования. Ты должен обрести радость, а именно – найти женщину, которая подарит тебе возможность испытать счастье: воспитать детей, вырастить внуков и передать им частичку своей души.

– А почему вы светитесь, словно светлячки?

– Когда Божьи существа переходят за линию смерти, каждый получает свой цвет свечения. Это определяет состояние человека: дети загораются голубым; взрослые, как мы с тобой – оранжевым, а пожилые – белым. – Объяснила Ирина.

– Папа, мы не сможем говорить слишком долго. Скоро тебе придётся вернуться обратно. Ты можешь присесть на колени? Я хочу сказать тебе несколько слов.

– Конечно, сынок, – я сел на колени, стал на одном уровне с моим сынишкой. Взглянул ему в глаза.

– Папочка, давай обнимемся? – предложил он.

– Давай, богатырь, – я развёл руки в стороны. Мирослав сделал ко мне два шага и прижался.

Спустя некоторое время, он поднял голову с моего плеча, снова взглянул мне в глаза и поцеловал меня в лоб. Ровно три раза.

– Теперь ты не будешь один!

К нам подошла Ирина. Я встал с колен, взял в руку ладонь сына.

– Тебе пора возвращаться, милый! Мы были рады увидеть тебя снова. Знай, что мы всегда будем здесь, в твоём сердце – Ирина приложила светящуюся руку к моей груди.

– Папа, – позвал меня Мирослав.

– Да, сынок? – я опустил голову, взглянув на сынишку.

– Мы тебя любим!

– И я вас тоже.

Темнота. А после яркий свет. Я снова сидел под сенью яблони и чувствовал себя бодрым. В руке то же ярко-красное яблоко. Мне хотелось вернуться обратно, я думал, что яблоко вновь перенесёт меня к родным, но это оказалось наивным предположением: когда я откусил яблоко снова, ничего не произошло.

– Что было дальше? – поинтересовалась Кристина.

– Ничего. Я просто вернулся домой, забрав с собой полтора ведра яблок, которые мне удалось собрать. Чтобы хоть как-то отойти, я попытался уснуть.

– Теперь мне стало ясно, почему ты и в прошлом году уходил из-за стола, сидел здесь и держал эту рамку с фотографией.

– Я должен быть благодарен тому случаю, может, без него, я бы и не встретил тебя.

– Наверное, ты прав. И мы бы не ждали сейчас малыша. Сегодня твои тридцать пятые именины. Ты должен вернуться обратно, в компанию друзей. Они уже заждались.

– Всё правильно, пойдём к столу.