А. В. Драное. Имплицитный автор —англ. Implied author, фр

ИМПЛИЦИТНЫЙ АВТОР — англ. IMPLIED AUTHOR, фр. AUTEUR IMPLICITE, нем. IMPLIZITER AUTOR, — в том же смыс­ле часто употребляется понятие " абстрактный автор", — пове­ствовательная инстанция, не воплощенная в худ. тексте в виде персонажа-рассказчика и воссоздаваемая читателем в процессе чтения как подразумеваемый, имплицитный " образ автора". По представлениям нарратологии, И. А. вместе с соответствующей ему парной коммуникативной инстанцией — имплицитным читателем — ответственен за обеспечение худож. коммуникации всего лит. произведения в целом. X. Линк пишет об И. А.: " Он является " точкой интеграции" всех повествовательных приемов и свойств текста, тем сознани­ем, в к-ром все элементы образа текста обретают смысл" (253, с. 22).

Наиболее последовательно концепция И. А. была разрабо­тана в начале 60-х годов амер. критиком У. Бутом, отмечав­шим, что писатель (" реальный автор") " по мере того, как он пишет, создает не просто идеального, безличного " человека вообще", но подразумеваемый вариант " самого себя", к-рый отличается от подразумеваемых авторов, встречаемых нами в произведениях других людей... Назовем ли мы этого подразу­меваемого автора " официальным писцом" или, приняв термин, недавно вновь оживленный Кэтлин Тиллотсон, " вторым я" автора, — очевидно, что тот образ, к-рый создается у читателя в процессе восприятия текста, является одним из самых значи­тельных эффектов воздействия автора. Как бы ни старался он

ИМПЛИЦИТНЫЙ АВТОР 47

быть безличным, его читатель неизбежно воссоздаст себе картину официального писца" (60, с. 70-71). Более того, подчеркивает Бут, в разных произведениях одного и того же писателя читатель сталкивается с различными И. А. Например, у Филдинга в " Джонатане Уайлде" подразумевае­мый автор " очень озабочен общественными делами и последст­виями необузданного честолюбия " великих людей", достигших власти в этом мире", тогда как И. А., " приветствующий нас на страницах " Амелии", отличается " сентенциозной серьезно­стью", а в " Джозефе Эндрусе" кажется " шутливым" и " беззаботным" (60, с. 72). В этих трех романах Филдинг создал три четко друг от друга отличающихся И. А.

Особенно четко выявляется И. А. при сопоставлении с ненадежным повествователем, суть к-рого определяется несовпадением его ценностных и нравственных установок или информации с тем, что сообщается всем содержанием книги, т. е. с " нормами повествования" подразумеваемого автора. Голл. исследователь Е. А. Хаард отмечает: " Если в конкрет­ных произведениях абстрактный автор рассматривается как обладающий " значимой позицией", то тогда формулировка вопроса " Кто он? " равнозначна формулированию темы произ­ведения, в чем, естественно, неизбежна определенная степень произвольности. Тем не менее в конкретных случаях возможно приписать абстрактному автору нек-рые элементы значения, например, ироническое отношение к наивному повествователю, ведущему рассказ от первого лица" (163, с. 111).

Главной проблемой в вычленении категории И. А. было ус­тановление дистанции между ним и повествователем, особенно в случае безличного, имперсонального повествования в третьем лице. В частности, амер. исследователь С. Чэтман подчеркива­ет, что в отличие от повествователя И. А. не может " ничего " рассказать" читателю, поскольку он, а вернее, оно, не обладает ни голосом, ни какими-либо другими средствами коммуника­ции" (77, с. 48). Это всего лишь " принцип", организующий все средства повествования, включая повествователя: " Строго говоря, все высказывания, разумеется, " опосредованы", по­скольку они кем-то сочинены. Даже диалог должен быть при­думан каким-либо автором. Но совершенно ясно (общепризнано в теории и критике), что мы дилжны проводить различие между повествователем, или рассказчиком, т. е тем, кто в данный момент " рассказывает" историю, и автором, верховным творцом фабулы, к-рый также решает, имеїь ли

48 ИМПЛИЦИТНЫЙ ЧИТАТЕЛЬ

рассказчика, и если да, то насколько важной должна быть его роль" (77, с. 33).

Другой стороной вопроса о выделении инстанции И. А, бы­ло его противопоставление фигуре реального автора. С точки зрения Чэтмана, те " нормы повествования", к-рые устанавли­вает И. А., не могут иметь ценностного или нравственного характера, и соответственно, писатель не несет ответственности за свои взгляды, как, например, Данте за " католические идеи" в " Божественной комедии", или Конрад за " реакционную пози­цию" в " Секретном агенте", поскольку " отождествить " имплицитного автора", структурный принцип, с определенной историч. фигурой, к-рой мы можем или не можем восхищаться морально, политически или лично — значит серьезно подор­вать нашу теоретическую концепцию" (77, с. 149).

В попытке провести резкую грань между реальным и им­плицитным автором наблюдается влияние теории деперсонали­зации, категориально обособляющей личность писателя от его произведения, " нейтрализующей" его влияние на собственное произведение. Само понятие И. А. возникло в процессе теоре-тич. осмысления факта несовпадения замысла писателя с его конечным результатом, о чем свидетельствует история лит-ры. Наиболее остро до нарратологии эта проблема была поставлена " критикой сознания", прежде всего в работах Ж. Пуле (291, 292), где всячески подчеркивалось значение " объективизации" творящего и воспринимающего сознания, вплоть до постулиро­вания возникновения гипотетического " Я" писателя внутри произведения, отличного от его " эмпирического Я".

И.П.Ильин

ИМПЛИЦИТНЫЙ ЧИТАТЕЛЬ — фр. lecteur implicite,

англ. IMPLIED READER, нем. IMPLIZITER LESER — повество­вательная инстанция, парная имплицитному автору и, по нарратологическим представлениям, ответственная за установ­ление той " абстрактной коммуникативной ситуации", в резуль­тате действия к-рой лит. текст (как закодированное автором " сообщение") декодируется, расшифровывается, т. е. прочиты­вается читателем и превращается в худож. произведение. Как терминологическое понятие И. Ч. наиболее детально было разработано немецким рецептивным эстетиком В. Изером (201, 203). И. Ч. иногда называется " абстрактным читателем" (В. Шмид, 327; X. Линк, 253).

КОММУНИКАТИВНАЯ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ 49

По определению Я. Линтвельта, " абстрактный читатель функ­ционирует, с одной стороны, как образ получателя информации, предполагаемого и постулируемого всем литературным произ­ведением, и, с другой стороны, как образ идеального реципиен­та, способного конкретизировать его общий смысл в процессе активного прочтения" (254, с. 18). И. Ч. должен в идеале понимать все коннотации автора, различные " стратегии" его текста, например, стилевой прием иронии.

И. Ч. наиболее четко выявляется при сопоставлении с " несостоявшимся читателем", в роли к-рого, например, высту­пает череда эксплицитных читателей романа Чернышевского " Что делать? " (" проницательный читатель", " простой чита­тель", " добрейшая публика" и т. д.). Задача И. Ч. характери­зуется здесь как необходимость определить свою позицию по отношению к взглядам всех этих " читателей" и синтезировать в единое концептуальное целое внутренний мир романа, дважды опосредованный для него: сначала " подачей" материала рас­сказчиком, а затем восприятием " читателей".