I - Египет

Древнеегипетский папирусный свиток с карикатурами. Британский музей

Если не считать упомянутых выше " охотничьих картин" каменного века, начертанных на стенах пещер Везерской долины во Франции и Альтамиры близ Сантандера (Испания), - картин, в которых пейзажный элемент, " декорация" вокруг изображенных зверей, отсутствует, - то самыми ранними " пейзажами" можно, при большой натяжке, считать рисунки на вазах, найденных в 1890-х годах де Морганом при раскопках гробниц доисторического времени в Верхнем Египте. Эти рисунки не поднимаются в своей условности и схематичности над татуировкой дикарей, но, тем не менее, они заслуживают внимания, ибо, при чрезвычайно ранней ступени развития (сосуды эти - произведения первоначального населения долины Нила, которое было покорено " историческими египтянами" за 4 или 5 тысяч лет до Р. X.), они указывают на желание изобразить некоторое " пейзажное целое". Мы видим на одной из ваз ряд горизонтальных прерывающихся полосок, долженствующих, как кажется, передать реку (между ними изображения рыбы и крокодила), ниже - группы страусов и изгороди, из-за которых торчат какие-то значки[1]. На другой вазе опять изгороди с заключенными птицами, зверями и подобиями каких-то зданий. Посреди внизу изображены, как кажется, пальма и две человеческих (женских?) фигуры с поднятыми для молитвы (или для танца?) руками. На третьей вазе вместе с изгородями, домами, значками и пальмами виднеются ряды женских фигур с поднятыми руками, фигурки меньшего роста, изображающие, как кажется, воинов, и, наконец, стада газелей и страусов, все в крайне условной схематичности. Рисунок начертан красным силуэтом по желтому фону.

Рыбная ловля. Барельеф на гробнице в Сакка

К этим изображениям на вазах примыкают всевозможные сюжеты, выцарапанные самым первобытным способом на скалах в Гебель-Гетемате (Верхний Египет) и открытые Легрэном. Там мы видим рыбаков, тащащих на привязи крокодила; охотников на жирафов, слонов; шакала, нападающего на антилопу; рыб, собак, страусов, раненого льва, парусные лодки и массу других изображений, исполненных совершенно в характере детских рисунков. Часть этих " сграффитов" относится к тому же времени, как и моргановские вазы, происходящие из Абидоса и Негады.

Живопись древнего " исторического" Египта не достигла самостоятельного развития. В художественной культуре Египта доминировала пластика и архитектура; живопись же являлась лишь вспомогательным декоративным средством, служившим для пущей роскоши впечатления или как бы земной скульптурой. В первом случае она раскрашивала барельефы и статуи или покрывала архитектурные части орнаментами, во втором - она растягивала по стенам некрополей и храмов фризовые картины, на которых изображались в строго силуэтном стиле (совершенно так же, как на койланаглифах[2]и барельефах) всевозможные сцены, имеющие отношение к занятиям погребенных лиц, позже к религиозным понятиям о загробной жизни[3]. Эти изображения обнаруживают большую сноровку и стильную грацию (особенно в памятниках времени Аменофиса IV), но при этом все же отличаются, на протяжении всей истории Египта, полной схематичностью и совершенным игнорированием иллюзий. Художникам важно было выразить то, что от них требовали общие обычаи или отдельные желания заказчиков, т.е., главным образом, голые факты, действия. Что же касается какого-либо настроения или какого- либо личного вживания в свой предмет, то их нечего искать в этих картинах, ибо нельзя же считать за таковые общий, действительно грандиозный и пленительный дух египетского искусства, исполняющий и его графические изображения. Некоторые индивидуальные черты обнаруживаются лишь в " семейных" картинах на стенах зданий в Эль-Амарне, посвященных жизни Аменофиса IV.

Естественно, что и пейзаж в египетском искусстве не мог получить большого развития. Он ограничивается лишь условными и очень сжатыми " намеками". Вертикальные зигзаги под кораблями изображают воду[4], геометрические, крайне упрощенные чертежи рисуют храмы и дома; сплоченные ряды колосьев должны передавать хлебные поля; редко встречаются пальмы, кусты и другие отдельно стоящие растения; не встречаются совсем изображения леса или скал, гор. Перспектива была абсолютно неизвестна египетским живописцам. Если египтянину нужно было представить фигуры, идущие рядом, то зачастую он ставил их одну над другой; в тех же случаях, когда одну из них он ставил за другую, он делал это без малейшего сокращения более отдаленной. Когда художник желал представить сложное целое из домов, садов и храмов, то он рисовал род условного плана, среди которого расставлял геометрические чертежи зданий и схемы деревьев (породы последних иногда переданы довольно ясно). Особенно характерны изображения прудов или озер в виде квадратов или прямоугольников, испещренных зигзагами и окруженных по сторонам рядами пальм, орнаментально расположенных макушками во все четыре или три стороны (в последнем случае нижний ряд обращен в ту же сторону, что и верхний; таков, например, фрагмент стенной живописи в Британском музее). Пропорции при этом самые условные. Высота фигур рыбаков, ныряющих в воду или стоящих на берегу, лишь немногим меньше, нежели ширина всего водного пространства[5].

Сад с птицами. Роспись виллы ливии из Прима Порта.

Лишь в искусстве передавать движения животных египтяне ушли далеко вперед от этих схем. Мы уже указывали на изумительное совершенство, с которым исполнены изображения бизонов и мамонтов в первобытных пещерах департамента Дордоньи и близ Сантандера. В неолитическую эпоху затем передача животных исчезла почти совершенно. Но уже в самых ранних памятниках исторического Египта изображения животных появляются снова, обнаруживая при этом поразительную остроту наблюдательности художников. Начертания животных, правда, не меняют профильного поворота, но, сколько в этих " силуэтах" огня, стремительности, как чудесно соблюдены грациозные пропорции телосложения, как нарисованы изящные мордочки антилоп, аристократические головки лошадей (появившихся в изображениях позже других животных), неуклюжие движения гиппопотамов или ослов, полет птиц! Индивидуализации или экспрессии и здесь нет, но, тем не менее, жизнь в эти изображения (а также в некоторые " жанровые" сцены, разыгранные людьми) вложена, и она действует чарующим образом среди общей церемониальной холодности и вечно тождественных жестов. Особенной жизненностью отличаются быстро набросанные рисунки на папирусных свитках, в которых животные иногда разыгрывают юмористические сцены[6]. Здесь проглядывает отражение " вздорной" повседневной жизни древнего Египта, и это отражение неожиданно сближает нас с тем миром, кажущимся вообще какой-то недоступной твердыней религии и царственности.