Вступление. У всех народов, где только проживают евреи, существует с незапамятных времен поверье или предание, что жиды умерщвляют мученически христианских младенцев

У всех народов, где только проживают евреи, существует с незапамятных времен поверье или предание, что жиды умерщвляют мученически христианских младенцев, нуждаясь для каких-то таинственных обрядов в невинной христианской крови. Только в новейшее время чувства человечества до того стали возмущаться против подобного обвинения, что в Европе начали решительно отвергать его, как бессмысленную сказку и клевету.

Обвинение, конечно, ужасное, но между тем не беспримерное в летописях религиозного изуверства: не только индийские идолопоклонники подвергают сами себя и других ужасным мучениям, в чаянии будущих благ, и не только между ними есть секты, постоянно занимающиеся убийством для спасения души, но и в Европе, между христианами, возникала секта ассасинов, воздвигались в течение двух или трёх веков инквизиционные костры, и в самой России появились в прошедшем столетии самосжигатели, тюкалыцики и сократилыцики: первые сжигались сами, целыми деревнями; вторые убивали друг друга, те и другие для спасения души.

Не один только глас народа обвиняет евреев в таком ужасном деле; они многократно обвинялись в том перед судом. Большею частью собственного их признания не было, несмотря ни на какие улики; но были и такие примеры, где жиды были изобличены и сами сознались.

Один подобный случай был бы, по-видимому, достаточен для того, чтобы признать действительное существование такого злодейского изуверства; но заступники евреев говорят: признание было вынуждено пыткой и потому ничего не доказывает.

Допустив, однако же, и это оправдание, и всё то, что когда-либо было говорено и писано по сему поводу в пользу жидов, всё ещё останется одно обстоятельство, на которое никогда не было обращено надлежащего внимания, и которое не только остаётся не разъяснённым, но даже почти получает качество и степень полной улики; а именно: не подлежит никакому сомнению, что время от времени находимы были трупы без вести пропавших младенцев, в таком искаженном виде и с такими признаками наружных насилий, кои вполне согласуются с образом мученической смерти и того рода убийства, в коем обвиняются евреи; во-вторых, происшествия эти были исключительно в таких только местах, где живут евреи; спрашивается затем, какому же обстоятельству приписать возобновляющиеся по временам случаи мученической смерти младенца, рассудительно и осторожно замученного до смерти, если обвинение несправедливо? Какую можно придумать причину или повод для такого злодейского истязания ребенка, если это не изуверство?

Наружные признаки трупа показывали каждый раз положительно, что смерть никак не могла быть случайная, а умышленная; и притом обдуманная и продолжительная: все тело истыкано или исколото, иногда клочки кожи вырезаны, язык и детородные части отрезаны, или сделано у мальчиков еврейское обрезание; иногда некоторые члены обрезаны, или ладони проколоты насквозь; нередки знаки и синяки от тугих перевязок, наложенных и опять снятых; вся кожа в ссадинах, будто обожжена или сильно терта; наконец, труп даже обмыт, на нём нет крови, равно как и на белье, и на платье, которое было снято на время убийства и после опять надето.

Чем ребенок или родители его могут подать повод к такому злодейству? Без цели это не могло быть сделано нигде [и] никогда, а тем менее ещё повторяться в разных местах почти одинаково. Простой убийца во всяком случае довольствовался бы одним убийством, и какая-то таинственная, важная в глазах преступников цель не может быть здесь отринута.

Слабое, неудовлетворительное розыскание следователей, разные ухищрения и уловки жидов, наглое и упорное запирательство их, нередко подкуп, уверенность большей части образованных людей, что обвинение это есть гнусная клевета и, наконец, человеколюбие уголовных законов наших не только спасали евреев доселе каждый раз от заслуженной казни, но они, происками своими и клятвенными уверениями в невинности и в совершенной несправедливости возводимой на них клеветы, всегда почти успевали обвинять уличителей своих, кои были наказываемы за них, и успели исходатайствовать в 1817 году Высочайшее повеление (от 28-го февраля, объявленное 6 марта), коим запрещено было даже подозревать жидов в подобном преступлении, а мнение, будто жиды нуждаются в крови христианской, названо предрассудком.

Между тем, рассмотрение некоторых мест тайного учения талмудистов обнаруживает сбыточность сего изуверства, а беспристрастный взгляд на самые делопроизводства, бывшие в подобных случаях, убеждает несомненно в истине действительности их.

Талмуд

Хотя евреи, с давних времен уже, Талмуд свой ставят несравненно выше Ветхого Завета, не менее того они умели исказить самым нелепым образом смысл одного стиха Св. Писания и основать на нём чудовищный обряд, о коем здесь говорится.

Пророк Валаам, призванный для проклятия еврейского народа, отказывается от этого и воздаёт ему, напротив, вдохновенную похвалу, употребляя несколько иносказаний.

Он говорит, между прочим: «Се люди яко левичища восстанут и яко лев вознесётся (Иаков); не уснёт, дондеже снест лов и кровь посечённых испиет (Книга Числ, глава 23)».

Вот, как говорят, источник бесчеловечного обряда. Толковники приняли это иносказание в прямом смысле и объясняют, что кровью врага, а христианина евреи считают первым врагом своим, должно насыщаться.

Талмуд, составленный из разных преданий и дополненный в первые века христианства, дышит такою злобою против всех иноверцев, и в особенности против христиан, что нет злодейства, которого бы он относительно их не допускал.

Написанный едва объяснимою смесью еврейского, халдейского, сирийского, партского, греческого, латинского и других языков, вавилонский Талмуд, оконченный в V столетии, состоит из 36 томов в листе и содержит неимоверно бессмысленное, безобразное и безнравственное сплетение сумасбродных исчадий фанатизма.

Посему язык Талмуда нельзя назвать собственно еврейским; это особый талмудический язык, самый трудный из всех живых и мёртвых языков, не исключая даже китайского. Талмуд не только написан мистически, таинственно и неудобопонятно для непосвященных, он даже и вообще по сию пору остался недоступным для нас, потому что не переведён, кроме некоторых отрывков, ни на один язык.

Но этого мало: в печатных талмудах на еврейском языке сделаны пропуски, означенные иногда пробелами, скобками или словом: ведай, т. е. догадывайся, доискивайся смысла.

Венецианское издание Талмуда 1520 года, как говорят, полно и содержит много, хотя и тёмных, но явно к сему предмету относящихся мест, впоследствии евреи остерегались и пополняли пропуски записками или словесным изучением.

В еврейской книге Сейдер-Годайдойс объяснены и причины этих пропусков: там сказано, что частый переход евреев к христианству, в течение первых веков его, заставил раввинов принять и включить в Талмуд особенно строгие и жестокие меры против назарян; постановления эти обратили, однако, на себя в IX веке внимание правительств, последовало гонение евреев почти во всей Европе, почему места эти и были частью исключены из Талмуда, а частью отнесены не к христианам (гой), а к идолопоклонникам (акум), хотя евреи в этом отношении не делают никакого различия и подразумевают и тут, и там, даже преимущественно, христиан.

Во времена папы Григория действительно гонения на евреев сделались общими почти во всей Европе, и поводом к этому были неистовства и злодейства их против христиан, хотя наш человеколюбивый век и приписывает гонения сии большею частью одному только изуверству и нетерпимости католицизма.

Раввины принуждены были защищать гласно раскрытые тайны и, несмотря на огромные суммы, употребленные ими для подкупов, они принуждены были исключить из книг своих всё, что относилось ко вреду и поруганию христиан.

Полные талмуды, без пробелов, искали убежище в польских владениях, где жиды вообще жили свободнее и надзор за ними был слабее.

Сюда же скрылись и более изуверные, упорные жиды, и в сих краях гнездятся они ещё поныне, тогда как просвещение и надзор значительно изменили прочих европейских жидов и смягчили их нравы.

Независимо от этого, есть множество толковых книг раввинских, как говорят, до 50 тыс., содержащихся в большой тайне, и существуют между раввинами, особые, так называемые каббалистические науки, служащие для объяснения, по произволу, тёмных мест Талмуда.

Вот почему Талмуд недоступен даже учёным филологам нашим, коих свидетельства о том, что есть и чего нет в нём, вовсе не надежны. Есть, наконец, у евреев и словесные предания и учения, сохраняемые в тайне, но обнаруживаемые изредка обратившимися евреями.