ВСТУПЛЕНИЕ 9 страница

В 558 г. от аваров в Византию было отправлено посольство. Авары просили императора предоставить им земли для расселения, ибо в Восточном Приазовьи аваров теснили западные тюрки. Тогда же формально авары стали союзниками империи.

Н.М. Карамзин следующим образом трактовал данные исторические события: “Огоры перешли на западные берега Волги, назвались славнымъ именемъ Аваровъ, нькогда могущественныхъ, и предложили союзъ Императору Византійскому. Народъ Греческій съ любопытствомъ и съ ужасомъ смотрьлъ на ихъ Пословъ: одежда сихъ людей напоминала ему страшныхъ Гунновъ Аттилы, отъ коихъ мнимые Авары отличались единственно темъ, что не брили головы и заплетали волосы въ длинные косы, украшаемыя лентами. Главный Посолъ сказалъ Юстиніану, что Авары, мужественные и непобедимые, хотятъ его дружбы, требуя даровъ, жалованья и выгодныхъ мьстъ для поселенія. Императоръ не дерзнулъ ни в чемъ отказать сему народу, который, бьжавъ изъ Азіи, со всупленіемь въ Европу пріобрьлъ силу и храбрость. Угры, Болгары признали власть его” [11, т. I, гл. 1, с. 14].

Таким образом, имеющиеся исторические данные позволяют сделать заключение, что Византия, страдавшая от нашествия славян, решила использовать авар для того, чтобы обезопасить себя. Н.М. Карамзин следующим образом “реконструирует” эти события: “Уже Анты, Богемскіе Чехи, Моравы служили Хану; но собственно такъ называемые Дунайскіе Славяне хранили свою независимость, и еще въ 581 году многочисленное войско ихъ снова опустошило Фракію и другія владьнія Имперскія до самой Эллады или Греціи. Тиверій царствовалъ въ Константинополь: озабоченный войною Персидскою, онъ не могъ отразить Славянъ и склонилъ Хана отомстить имъ нападениемъ на страну ихъ. Баянъ назывался другомъ Тиверія, и хотьлъ даже быть Римскимъ Патриціемь: онъ исполнилъ желаніе Императора тьмъ охотнье, что давно уже ненавидьлъ Славянъ за ихъ гордость. Сію причину злобы его описываютъ Византійскіе Историки слідующимъ образомъ: Смиривъ Антовъ, Ханъ требовалъ отъ Славянъ подданства; но Лавритасъ и другіе Вожди ихъ отвьтствовали: “Кто можетъ лишить насъ вольности? Мы привыкли отнимать земли, а не свои уступать врагамъ. Такъ будетъ и впредь, доколь есть война и мечи въ свьть”. Посолъ Ханскій раздражилъ ихъ своими надменными рьчами и заплатилъ за то жизнію. Баянъ помнилъ сіе жестокое оскорбленіе, и надьялся собрать великое богатство въ земль Славянъ, которые, болье пятидесяти льтъ громивъ Имперію, не были еще никьмъ тревожимы въ странь своей” [11, т. I, гл. 1, с. 14].

В.В. Каргалов в своей работе “Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси”, анализируя влияние нашествия аваров на этногенез славянства, отмечал: “Авары, вытесненные тюрками из районов своих прежних кочевий, не могли, конечно, в одиночку бороться против многочисленных племен причерноморских степей. Они искали союзников и быстро нашли их: сначала – алан, затем – кутургуров, которые старались использовать аварскую орду для войны с племенным объединением утургуров.

Играя на противоречиях между местными племенами, авары добились господствующего положения в степях Северного Причерноморья. Им удалось создать большой союз племен, западная граница которого доходила до владений Византии. Создание этого союза, известного под названием Аварского каганата, происходило в упорной борьбе с восточноевропейскими народами. Особенно упорное сопротивление аварам оказали славяне” [28, с. 10–11].

Последствия аварского нашествия, инспирированного Византийской империей, явились для славянства трагичными. Аварский хан “съ шестидесятью тысячами отборныхъ конныхъ латниковъ, началъ грабить селенія, жечь поля, истреблять жителей, которые только въ бьгствь и въ густоть льсовъ искали спасенія. – Съ того времени ослабьло могущество Славянъ, и хотя Константинополь еще долго ужасался ихъ набьговъ, но скоро Ханъ Аварскій совершенно овладьлъ Дакіею” [11, т. I, гл. 1, с. 15].

О результатах войны славян с аварами известно немного. Видимо, большинство славянских племен не были покорены аварами. Даже во второй половине VI столетия, в период наибольшего могущества Аварского каганата, славянские вожди вели себя достаточно независимо по отношению к аварам. Менандр сообщает, например, что в 578 г. “важнейшие князья склавинского народа категорически отвергли требование аварского кагана о покорности и заявили: “Родился ли на свете и согревается ли лучами солнца тот человек, который бы подчинил себе силу нашу? Не другие нашею землею, а мы чужою привыкли обладать. И в этом мы уверены, пока будут на свете война и мечи! ” [36, с. 6].

Аварское нашествие ознаменовалось для славянства не только огнем пожарищ, разорением селений, гибелью мирных жителей, но и насильственным привлечением части славянских воинов к аварскому войску: “Обязанные давать ему войско, они лили кровь свою и чуждую для пользы ихъ тирана; долженствовали первые гибнуть въ битвахъ, и когда Ханъ, нарушивъ миръ съ Грецією, въ 626 году осадилъ Константинополь, Славяне были жертвою сего дерзкаго предпріятія. Они взяли бы столицу Имперіи, если бы измьна не открыла ихъ тайнаго намьренія Грекамъ: окруженные непріятелемъ, бились отчаянно; немногіе спаслися, и въ знакъ благодарности были казнены Ханомъ” [11, т. I, гл. 1, с. 15].

А.В. Гудзь-Марков в своей работе “История славян” акцентировал внимание на том, что около 560 года произошли события, о которых Менандр сообщает: “Когда правители антов были поставлены в бедственное положение и против своих надежд впали в несчастье, авары сразу же стали опустошать (их) землю и грабить (их) страну.

И вот теснимые набегами врагов анты направили к ним посольство, избрав для посольства Мезамира, сына Идаризия, брата Келагаста, и просили выкупить некоторую часть пленных из их племени. Но посол Мезамир, пустослов и хвастун, прибыв к аварам, изрек слова высокомерные и в чем-то даже наглые. Поэтому-то кутригул (тюрки, подчерненные аварами), который был предан аварам, замыслил против антов весьма враждебное, после того как Мезамир говорил надменнее, нежели подобает послу, сказав Хагану следующее: “Этот человек приобрел величайшую силу у антов и может противостоять любым своим врагам. Следует поэтому убить его и потом безбоязненно напасть на враждебную (землю)”. Послушавшись его, авары, презрев почтение к послам и ни во что не поставив справедливость, убивают Мезамира. С того времени более, чем раньше, стали они разорять земли антов и не переставали порабощать жителей, грабя и опустошая” [33, с. 32].

Академик П.П. Толочко следующим образом прокомментировал эти данные, сообщаемые Менандром: “Антские властители оказались в тяжелом положении. Они направили к аварам посольство во главе со знатным вождем Мезамиром. Однако, не считаясь с традиционной посольской неприкосновенностью, уважавшейся во все времена, авары убили Мезамира, полагая, что славянский вождь не оказал им должного уважения. После этого они с еще большим ожесточением продолжали грабить славянские селения, угонять в рабство жителей. Свидетелями пребывания аваров на территории Украины является, по-видимому, группа погребений, раскопанная у сел Виноградное Запорожской области: Костогрызово, Сивашовка, Сивашское Херсонской области, Портовое в Крыму. Они совершены по обряду трупоположения либо в широкой яме с конем на уступе, либо в узкой яме овальной формы с заплечниками и останками коня на деревянном перекрытии. Инвентарь погребений сравнительно богатый – поясные наборы, колчаны, удила, палаши” [35, с. 12–13].

Отдельные славянские племена, преимущественно занимавшие земли поблизости от основных аварских владений в западной части Северного Причерноморья, были покорены завоевателями и жестоко угнетались ими. Русский летописец сообщает о завоевании аварами (“обрами”) славян-дулебов: “Обри воеваша на Словены и примучиша Дулебы, сущая Словены, и насилье творяху женамъ Дулебьскимъ, аще поехати бяше обрину, не дадяше въпрячи коня, ни волу, но веляше въпрячи 3 или 4 или 5 женъ и телегу, и повести Обрина, и тако мучаху Дулебы” [25].

Об этих событиях Н.М. Карамзин повествует следующее: “Обры или Авары, въ VI–VII вькь господствуя въ Дакіи, повельвали и Дульбами, обитавшими на Бугь; нагло оскорбляли цьломудріе женъ Славянскихъ и впрягали ихъ, вместо воловъ и коней, въ свои колесницы; но сіи варвары, великіе тьлом и гордые умом (пишеть Несторъ), исчезли в нашемъ отечествь отъ моровой язвы, и гибель ихъ долго была пословицею въ земль Русской” [11, т. I, гл. I, с. 24].

Покоренные аварами народы были обложены тяжелой данью, величина которой достигала половины урожая. Очень обременительным было также содержание аварских отрядов, ежегодно приходивших зимовать в земледельческие поселения лесостепи; возможно, этот факт и нашел отражение в записи русского летописца о насилиях “обров”. По свидетельству Фредегара, “авары каждый год шли к славянам, чтобы зимовать у них; тогда они брали женщин и детей славян и пользовались ими. В завершение насилия славяне обязаны были платить аварам дань” [36, с. 324–327].

Ответом на грабежи и насилия была непрекращающаяся борьба славянских племен с угнетателями, которая то выливалась в открытые восстания, то временно затухала, чтобы снова вспыхнуть при первом же удобном случае. Сопротивление покоренных народов подтачивало изнутри державу аварских каганов и послужило одной из основных причин ее гибели.

В.О. Ключевский, анализируя “Повесть временных лет” и рассматривая имеющиеся там данные о взаимоотношениях славян с аварами, отмечал: “Те же обры воевали со славянами и покорили дулебов, тоже славян, и притесняли женщин дулебских: собираясь ехать, обрин не давал запрягать ни коня, ни вола, а приказывал заложить в телегу 3, 4, 5 женщин, и они везли его; так мучили они дулебов. Были обры телом велики, а умом горды, и истребил их бог, перемерли все, не осталось ни единого обрина, и есть поговорка на Руси до сего дня: погибоша аки обре” [23, с. 122–123].

Вероятно, благодаря этой исторической поговорке и попало в “Повесть” предание об обрах, которое носит на себе черты былины, исторической песни, составляющей, может быть, отдаленный отголосок целого цикла славянских сказаний об аварах, сложившегося на карпатских склонах.

Возникает закономерная проблема – где были во время этого нашествия поляне и почему одним дулебам, пришлось так страдать от обров? В сороковых годах X в., за сто лет до составления “Повести временных лет”, о восточных славянах писал следующее араб Масуди в своем географическом сочинении “Золотые луга”: “Одно из славянских племен, коренное между ними, некогда господствовало над прочими, верховный царь был у него, и этому царю повиновались все прочие цари; но потом пошли раздоры между их племенами, союз их разрушился, они разделились на отдельные колена, и каждое племя выбрало себе отдельного царя”. Это господствовавшее некогда славянское племя Масуди называет валинана (волыняне), а из “Повести” известно, что волыняне – те же дулебы и жили по Западному Бугу. В.О. Ключевский, анализируя данное сообщение арабского географа, заключал: “Можно догадываться, почему киевское предание запомнило одних дулебов из времен аварского нашествия. Тогда дулебы господствовали над восточными славянами и обозначали их своим именем” [23, с. 123].

21 ноября 565 г. в столицу Византийской империи прибыли послы аваров. Юстин II принял послов и среди прочего услышал от аваров следующее: “Ведь из ваших соседей мы разом истребили варваров, постоянно грабивших Фракию, и никого из них не осталось для набегов на Фракийские пределы. Ибо боятся они силы аваров, дружественно относящихся к державе ромеев” (Менандр Протектор). По версии Гудзь-Маркова, империя одаривала аваров, но по большому счету просчиталась. Авары воевали с восточными славянами-антами для того, чтобы прорваться в центр Европы и приняться за грабеж самой империи [33, с. 32].

В 60-е годы VI ст., покорив часть славянских племен, авары на землях бывшей римской провинции Паннонии создали свое государство во главе с каганом Баяном. Оно просуществовало до 30-х годов VII ст., пребывая в постоянной борьбе с Византией и славянами [35, с.13].

Война славянских племен с аварами была очень тяжелой, так как военная организация авар, объединившая под своей властью многие кочевые племена причерноморских степей (прежде всего кутугуров, постоянных врагов славян), обладала значительными силами. Немаловажную роль сыграло и совершенное по тем временам вооружение кочевников-авар, обеспечившее им определенное военное превосходство над земледельческими племенами лесостепи. Археологические раскопки аварских могильников в Среднем Подунавье показывают, что пришельцы из азиатских степей были вооружены большими луками, более дальнобойными, чем обычные луки кочевников, тяжелыми копьями, слабоизогнутыми саблями – в то время новинкой военной техники. Употребление стремян давало аварским всадникам более устойчивое положение в рукопашном бою.

Некоторые подробности войны аваров с союзом славянских племен – ан­тами сообщает византийский историк VI в. Менандр Протектор. Неожиданное на­падение кочевников на славянские земли сразу поставило антов в тяжелое поло­жение: “Владетели антские приведены были в бедственное положение и утратили свои надежды. Авары грабили и опустошали их землю”. Попытки антов установить мирные отношения с аварами не удались: их посольство было перебито. “С тех пор, – пишет Менандр, – пуще прежнего стали авары разорять землю антов, не переставая грабить ее и порабощать жителей” [36, с. 324].

В.В. Каргалов высказал точку зрения, что наиболее тяжелым периодом войны славянских племен с аварами были, по-видимому, 50-е годы VI в., когда племена аварского союза двигались на запад по обычной дороге кочевников, занимали степи Северного Причерноморья. В следующем десятилетии, после образования Аварского каганата, основная масса авар обосновалась западнее, поблизости от границ Византии, в Паннонии, и владения византийских императоров стали главным объектом их многочисленных грабительских походов [28, с. 11].

Часть славянских племен была вовлечена аварами в походы против Византийской империи, выступая в роли скорее союзников (хотя и не совсем равноправных), чем покоренных. Не случайно при заключении мира византийские дипломаты обычно требовали в качестве заложников детей “скифских” (т.е. славянских) вождей, не без основания видя в этом залог устойчивого мира – без согласия славян походы аварского кагана на Византию были попросту невозможны, ибо славяне составляли большинство в аварском войске. По свидетельству Феофилакта Симокатты, среди пленных, захваченных византийскими войсками во время похода на авар в 601 г., последние составляли только 1/5, около половины были славянами, а остальные происходили “из других народов” [37, с. 178].

Н.М. Карамзин, рассматривая данные исторические события, отмечал, что “...чрезвычайная отважность Славянъ была столь извьстна, что Ханъ Аварскій всегда ставилъ ихъ впереди своего многочисленнаго войска, и сіи люди неустрашимые, видя иногда измьну хитрыхъ Аваровь, гибли съ отчаяніемъ” [11, т. I, гл. 3, с. 34].

Н.М. Карамзин следующим образом характеризовал аварскую экспансию в Европе: “Скоро Баянъ завоевалъ Моравію, Богемію, гдь обитали Чехи и другіе Славяне; побьдилъ Сигеберта, Короля Франковъ, и возвратился на Дунай, гдь Лонгобарды вели кровопролитную войну съ Гепидами. Баянъ соединился съ первыми, разрушилъ Державу Гепидовъ, овладьлъ большею частію Дакіи, а скоро и Панноніею или Венгріею, которую Лонгобарды уступили ему добровольно, желая искать завоеваній въ Италіи. Область Аваровъ въ 568 году простиралась от Волги до Эльбы. Въ началь седьмаго вька завладели они и Далмаціею, кромь приморскихъ городовъ ея” [11, т. I, гл. I, с. 14]. Хан Баян, возглавлявший аварский каганат, учеными часто сопоставляется, как талантливый полководец, с Атиллой и Чингиз-ханом.

Однако не все славяне подчинились аварам, что нашло отражение в ряде византийских источников: “Между тьмъ не всь народы Славянскіе повиновались сему Хану: обитавшіе за Вислою, и далье къ Сьверу, спаслись отъ рабства. Такъ въ исходь шестаго вька на берегахъ моря Балтійскаго жили мирные и счастливые Славяне, коихъ онъ напрасно хотелъ вооружить противъ Грековъ, и которые отказались помогать ему войскомъ. Сей случай, описанный Византійскими Историками, достоин любопытства и примьчанія. Греки (повьствуютъ они) взяли въ пльнъ трехъ чужеземцевъ, имьвшихъ, вмьсто оружія, кифары или гусли. Императоръ спросилъ, кто они? Мы славяне, ответствовали чужеземцы, и живемъ на отдаленньйшемъ конць Западного Океана (моря Балтійскаго). Ханъ Аварскій, приславъ дары къ нашимъ старьйшинамъ, требовалъ войска, чтобы дьйствовать противъ Грековъ. Старьйшины взяли дары, но отправили насъ къ Хану съ извиненіемъ, что не могутъ за великою отдаленностію дать ему помощи. Мы сами были 15 мьсяцевъ въ дорогь. Ханъ, не взира, на святость Посольскаго званія, не отпускалъ насъ въ отечество. Слыша о богатствь и дружелюбіи Грековъ, мы воспользовались случаемъ уйти въ Фракію. Съ оружиемъ обходиться не умьемь и только играемъ на гусляхъ. Ньтъ жельза въ странь нашей: не зная войны и любя музыку, мы ведемъ жизнь мирную и спокойную. – Императоръ дивился тихому нраву сихъ людей, великому росту и крьпости ихъ; угостилъ Пословъ, и доставилъ имъ способъ возвратиться въ отечество” [11, т. I, гл. I, с. 16].

Идиллический тон этого сообщения наглядно свидетельствует об изменении позиции великой империи того времени – Византийской – по отношению к славянам, в которых она видела в сложившихся исторических условиях спасителей от аварской экспансии. В соответствии со своей политикой “сдержек” и “противовесов”, направленной для поддержания своей мощи Византийская империя, использовавшая аваров для уничтожения мощи славян, прекращения их походов на подвластные ей территории, колонизации Балканского полуострова, допустила при этом значительные стратегические просчеты и вскоре сама оказалась в центре аварской экспансии. В этих условиях произошла переориентация политической линии, стратегии и тактики Византийской империи, появилось стремление опереться на мощь славянства в борьбе с окрепшим аварским хищником: “Императоры охотно дозволяли имъ (славянам) селиться въ Греческихъ владьніяхъ, надеясь, что они, по известной храбрости своей, могли быть лучшею ихъ защитою отъ нападеній другихъ варваровъ. Въ седьмомъ вькь находимъ Славянъ на рькь Стримонъ во Фракіи, въ окрестностяхъ Фессалоники и въ Мизіи или въ нынешней Болгаріи. Даже весь Пелопоннесъ былъ несколько времени въ ихъ власти: они воспользовались ужасами моровой язвы, которая свирьпствовала въ Греціи, и завоевали і древнее отечество Наукъ и славы. – Многіе изъ нихъ поселились въ Вифиніи, Фригіи, Дарданіи, Сиріи.

Но между тьмъ, когда Чехи и другіе Славяне пользовались уже совершенною вольностію отчасти въ прежнихъ, отчасти въ новыхъ своихъ владьнияхъ, Дунайскіе находились еще, кажется, подъ игомъ Аваровъ, хотя могущество сего достопамятнаго Азіатскаго народа ослабьло въ вькь” [11, т. I, гл. I, с. 16].

Характерно, что аварская экспансия на территории расселения славянства, пришлась на период значительных трансформаций славянского этноса. В VI в. в жизни славянских племен произошли существенные изменения. Именно в это время складываются славянские племенные объединения, игравшие самостоятельную роль в войнах с Византией. Византийские авторы начинают выделять из общего собирательного имени “венеды” отдельные племенные союзы славян. Одним из таких союзов, как полагает Б.А. Рыбаков, был союз народа Рос (Русь), объединивший лесостепные племена между Днепром и Доном (или Донцом). Поселения этого союза прослеживаются археологически по распространению так называемой культуры пальчатых фибул. Область распространения этой культуры была в VI–VII вв. ограничена на западе Киевщиной и бассейом Роси, на севере – захватывала теперишние Чернигов. Стародуб, Курск, а юго-восточная граница совпадала с границей славянского населения. Возросшая опасность со стороны кочевников в связи с появлением в степях аваров способствовала возникновению и других союзов славянских племен. По мнению Б.А. Рыбакова, именно в это время складываются такие прочные племенные союзы, как Поляне, Северяне, Волыняне, Дулебы, Хорваты, занимавшие лесостепную полосу вдоль степной границы [28, с. 10–11].

Рассматривая влияние войн, завоеваний на развитие этносов, цивилизаций, У. Экхард отмечал: “История свидетельствует о том, что цивилизации, империи и войны развиваются совместно; войны служили при этом как повивальными бабками, так и гробовщиками цивилизаций в процессе их исторических взлетов и падений.

Цивилизации, империи и войны обладают определенным сходством: в них, как правило, превалировало стремление к господству, к эксплуатации других человеческих сообществ, стремление к выигрышу за счет других. Все три были чрезмерно озабочены собственной выгодой за счет других. Все три, похоже, несли в себе причины подрыва своего собственного прогресса. Короче говоря, все они представляли собою саморазрушительный исторический процесс, природа которого кроется в той или иной идеологии как форме самообмана” [2].

Во второй четверти VII в. в Аварском каганате, на среднем Дунае, начались распри, и власть кочевников в центре Европы стала слабеть год от года все больше.

Влияние аварского нашествия на славянство по-разному трактуют различные исследователи. И.Н. Данилевский следующим образом оценивает данное событие для процесса развития славянского этноса: “Вместе с аварами славянские племена прошли по всему Балканскому полуострову. Они были преобладающим этническим элементом в Греции на протяжении почти трех с половиной столетий, вплоть до первых десятилетий X в. Неизвестно, подчинялись славяне в этих походах аварам или действовали по собственной инициативе. После того, как в 795–796 гг. аварский каганат пал под ударами франков, во главе которых стоял король Карл (буквально через несколько лет после этого он получил прозвище Великого), славяне стали самостоятельным этносом, осознавшим свое положение в мире” [24, с. 34].

Л.Н. Гумилев, характеризуя воздействия аварского фактора на развитие славянства, отмечал: “В 602 г. авары напали на антов – восточных славян, бывших союзников Византии. Именно тогда имя антов исчезает из исторических источников. С тех пор исчезло славянское единство, потому что обры отделили южных, балканских славян от северных, или прибалтийских, – венедов. Остатки антов, по-славянски полян, объединились с этносом русов, которых немецкие хронисты X в. считали ответвлением ругов. Слияние полян и русов в единый этнос осуществилось лишь в X веке” [7].

В.В. Седов отмечает, что большое внимание изучению славяно-аварских древностей уделяли ученые Балкан, которые показали, что широкое славянское расселение относилось здесь ко времени первого аварского каганата (конец VI – начало VII в. н.э.), и славяне пришли сюда вместе с аварами. В некоторых регионах распространения славяно-аварской культуры славяне, по-видимому, составляли основное ядро населения. З. Вински замечает, что, судя по византийским источникам, историки раннего средневековья иногда под аварами подразумевали славян.

Так, Константин Багрянородный, касаясь Далмации, писал: “...славянские племена, которые зовутся аварами”, “славяне, называемые и аварами” или “славяне или авары” [14, с.126].

Однозначно негативным оценивает воздействие аварского нашествия на славянский этнос В.В. Каргалов: “Аварский каганат сыграл отрицательную роль в истории славянских племен. Аварское господство тормозило развитие производительных сил славянских племен, систематически подрывая их данями и поборами, искусственно ограничивая распространение передового по тому времени хозяйственного уклада – оседлого земледелия. В борьбе с кочевниками-аварами славяне несли тяжелые потери.

Однако преувеличивать влияние Аварского каганата на историческое развитие славянских племен не следует. Включение некоторых племенных союзов славян в состав каганата не изменило их общественно-политического строя. К тому же авары недолго оставались в степях Северного Причерноморья, поблизости от основных районов расселения славянских племен. Занятые бесконечными войнами с Византией, аварские каганаты почти не вмешивались в дела Северного Причерноморья. Их взаимоотношения со славянами ограничивались сбором дани с некоторых славянских племен, ограблением пограничных со степью земледельческих поселений (преимущественно в Западном Причерноморье) и вовлечением части славян в походы на Балканский полуостров. Существование Аварского каганата даже не помешало продвижению славянского населения из лесостепной зоны на юго-восток, на плодородные черноземные земли. С VIII в. это продвижение становится массовым и охватывает обширные области между Днепром и Доном” [28, с. 12].

Во второй четверти VII в. у западных славян центра Европы сложился мощный военно-политический союз, призванный организовать отпор на западе германцам, а на юге и востоке – аварам. Невзирая на жестокий террор, направленный аварами против славян, западное славянство консолидировалось и нанесло поражение своим врагам. Н.М. Карамзин так комментировал эти исторические события: “Наконецъ Богемскіе Славяне, возбужденные отчаяніем, дерзнули обнажить мечъ, смирили гордость Аваровъ и возвратили древнюю свою независимость.

Льтописцы повьствуют, что нькто, именемъ Само, былъ тогда смьлымъ Вождемъ ихъ: благодарные и вольные Славяне избрали его въ Цари. Онъ сражался съ Дагобертом, Королемъ Франковъ, и разбилъ его многочисленное войско.

Скоро владьнія Славян умножились новыми пріобретеніями еше въ шестомъ вькь, какъ вьроятно, многіе изъ нихъ поселились въ Венгріи; другіе въ началь седьмаго стольтія, заключивъ союзъ съ Константинополемъ, вошли въ Иллирію, изгнали оттуда Аваровъ и основали новыя области, подъ именемъ Кроаціи, Славоніи, Сербіи, Босніи и Далмаціи” [11, т. I, гл. I, с. 16].

Латинский источник, именуемый “Хроники Фредегара”, написанный в VII веке, повествует: “В год 40-й царствования Хлотаря (623–624 гг.) человек по имени Само, по рождению франк, из округа Санского, увлек с собой многих купцов против аваров, прозываемых гуннами, и царя их хагана. Виниды уже издавна были “бефульками” (волопасами) гуннов, ибо, когда гунны шли в поход против какого-либо народа, гунны, собрав свое войско, стояли перед лагерем, виниды же сражались. Если они оказывались в состоянии победить, тогда гунны подходили, чтобы захватить добычу. Если же винидов одолевали, то поддержанные гуннами они вновь обретали силы. “Бефульками” потому называли их гунны, что они шли впереди гуннов, образуя в сражении боевую двойную линию. Гунны каждый год приходили зимовать к славянам, брали жен славян и дочерей их к себе в ложе; сверх других притеснений славяне платили гуннам дань. Сыновья гуннов, рожденные (ими) от жен и дочерей винидов, не выдержав, наконец, злобы и притеснения и отвергнув господство гуннов, начали восставать. Когда виниды пошли в поход, Само отправился с ними, и огромное множество (аваров) было уничтожено мечом винидов. Узнав доблесть Само, виниды избрали его над собой королем; и там он и царствовал благополучно 30 и 5 лет. Во многие битвы вступали против гуннов виниды в его царствование; благодаря его совету и доблести виниды всегда одерживали над гуннами верх. Было у Само 12 жен из рода славян; от них он имел 22 сына и 15 дочерей” [34, с. 44]. (Под гуннами подразумевают аваров).

Свидетельства данного источника являются важными потому, что дают наглядное представление о том, как происходил процесс взаимодействия славянства с воинственными кочевыми племенами, обладавшими зачастую превосходящим вооружением, имеющих передовую военную стратегию и тактику ведения боевых действий: славяне вовлекались в боевые походы, предпринимаемые кочевниками, перенимали их воинский опыт, зачастую превосходя впоследствии своих “учителей”, затем же наносили им сокрушительные удары.

В ходе ассимиляционных процессов между пришельцами и славянами в среде последних формировались воины более доблестные и владевшие тем же арсеналом воинского искусства, как и кочевники. Из столкновений между пришельцами и “бастардо-славянами”, последние зачастую выходили победителями, сокрушая, а впоследствии и ассимилируя своих притеснителей, с регулярностью накатывающихся из бескрайних просторов Востока.

Человеческому уму время – учитель.

Русская поговорка

6.3. СЛАВЯНЕ И БОЛГАРЫ: АСПЕКТЫ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ

Еще одним кочевым народом, судьба которого в VII–VIII вв. тесно переплелась со славянами, были болгары. В письменных источниках VI в. упоминаний этнонима “болгары”, по существу, нет. Прокопий Кессарийский, Иордан и другие авторы наследниками гуннов на юге Восточной Европы считали оногуров и кутригуров, обитавших по обоим берегам Дона. В период 60-х годов VI в. – 30-х годов VII в. приазовские и причерноморские кочевые племена создают государственное образование, так называемую Великую Болгарию. Это было разноэтническое образование, в состав которого входили кроме болгарских, также и венгерские племена. Как полагают исследователи, связь болгар с уграми отражена уже в самом этнониме “булгары”, где первая часть “булга” является тюркской, а вторая восходит к уграм.

Академик П.П. Толочко, анализируя историю этногенеза древних болгар, отмечал, что до своего ухода на новые земли болгары занимали значительные территории Нижнего Подонья и Приазовья, Северного Кавказа и Крыма, где проживали совместно с хазарами и аланами. Общей была и их культура, известная в археологии как салтово-маяцкая. Исследователи этих древностей – В.А. Бабенко, В.А. Городцов, Д.Т. Березовец, С.А. Плетнева, В.А. Михеев, Ю.И. Красильников и другие – выявили различные типы памятников: открытые поселения, городища, катакомбные и ямные могильники, следы кочевий, города. При этом, отмечает П.П. Толочко, городища – остатки некогда значительных укрепленных центров – находятся преимущественно в лесостепных районах Подонья, Северского Донца, Оскола. Все они размещены на высоких плато береговых террас и сохранили до наших дней остатки невысоких валов, иногда каменных стен, а также рвов с внешней стороны. Размеры их укрепленных частей достигают 15–20 га [35, с. 18].