Династия Киевичей

Становление государственности Древней Руси, особенности данного процесса, своеобразие ее модели является не только одной из актуальнейших проблем отечественной историографии, важнейшим фактором постижения многотысячелетней трагичной и величественной истории славянства, но во многом определяет настоящее славянства, координаты его будущего.

Анализируя древнейшие властные протогосударственные структуры, необходимо обратить внимание на то, что догосударственое общество, которое можно рассматривать как множество локальных миров, испытывало возрастающее дискомфортное состояние из-за усложнения жизни, внешних конфликтов, роста междоусобиц. Это рождало поиск выхода из сложившихся ситуаций на основе исторически сложившейся культуры. Рациональным решением являлось поглощения факторов, вызывающих или казавшихся вызывающими дискомфортное состояние, т.е. превращение внешних, негативных явлений во внутренние и, следовательно, подконтрольные.

Арнольд Тойнби (1889–1975), видный британский историк в 1925–1955 гг. научный директор Королевского института международных отношений, профессор Лондонской школы экономики, в своих фундаментальных работах “Постижение истории” и “Цивилизация перед судом истории” уделял значительное внимание становлению и развитию государственности как важного фактора цивилизационного процесса, этнического самосохранения.

Рассматривая предназначение государства в цивилизационном процессе А. Тойнби в работе “Человек и мать-земля” пришел к выводу, что “уже на самой заре цивилизации государство есть главный инструмент человечества” [2, с. 151–152]. При этом А. Тойнби отмечал, что государство, изначально вовлечено в строительство, чтобы тем самым обеспечить самосохранение. Но хотя этот импульс может быть исходным, он не является преобладающим. Рассматривая аспекты становления и развития государственности, А. Тойнби поставил важнейшую проблему – “Государство – цель или средство? ” [2, с. 152].

При рассмотрении проблематики становления и развития государственности как общественного явления, негативную роль сыграла догматическая марксистская концепция сведения всего многообразия общественных отношений сугубо к классовым противоречиям, что во многом схематизировало, обедняло и примитировало гамму человеческих взаимоотношений.

В.И. Ленин в лекции “О государстве”, прочитанной в Свердловском университете, рассматривая вопрос становления и развития государства, отмечал: “По этому вопросу, прежде всего надо обратить внимание на то, что государство не всегда существовало. Было время, когда государства не было. Оно появляется там и тогда, где и когда появляется деление общества на классы, когда появляются эксплуататоры и эксплуатируемые…

В первобытном обществе, когда люди жили небольшими родами, еще находясь на самых низших ступенях развития, в состоянии, близкому к дикости; в эпоху, от которой современное цивилизованное человечество отделяют несколько тысячелетий, – в то время не видно еще признаков существования государства. Мы видим господство обычаев, авторитет, уважение, власть, которой пользовались старейшины рода, видим, что эта власть признавалась иногда за женщинами, – положение женщин тогда не было похоже на теперешнее бесправное, угнетенное положение, – но негде не видим особого разряда людей, которые выделяются, чтобы управлять другими и чтобы в интересах, в целях управления систематически, постоянно владеть известным аппаратом принуждения, аппаратом насилия, каковым являются в настоящее время, как вы все понимаете, вооруженные отряды войск, тюрьмы и прочие средства подчинения чужой воли насилию, – то, что составляет сущность государства” [43, с. 64–68].

Ш. Эйзенштадт рассматривая возникновение этносов, государств, цивилизаций, выводил побудительные мотивы из того, что всем обществам и культурам присуще стремление к преодолению факторов неопределенности бытия через конструирование социального и культурного порядка, основанного на метаотношениях, на символическом воплощении личной и коллективной идентичности, на членстве в различных формах коллективности, через участие в которых обеспечиваются универсальные изначальные измерения и потребности, связанные с возрастом, поколением, территориальной привязанностью [2, с. 100].

В отличие от вышеприведенной концепции государственности, марксистская теория в вопросе об образовании государственности сводится к ленинском постулату о том, что: “История показывает, что государство, как особый аппарат принуждения людей, возникало только там и тогда, где и когда появлялось разделение общества на классы – значит, распределение на такие группы людей, из которых одни постоянно могут присваивать труд других, где один эксплуатирует другого”. В заключении своего постулата В.И. Ленин резюмирует: “И это деление общества на классы в истории должно стоять перед нами ясно всегда, как основной факт” [43, с. 69–70].

Элман Сервис – английский историк – в своих работах подвергает критике теорию происхождения государства как продукта классовых конфликтов. Аспектом государственности, по мнению Э. Сервиса, является, то, что важнейший ее элемент – власть, возникает постепенно, в ходе длительного процесса эволюции (дружина, племя, вождь, примитивное государство), и этот процесс связан, прежде всего, с управлением совокупными делами общества. Обращение же к насилию со стороны государства выступало, прежде всего, как монополизация этого фактора и подавление насилия более низкого уровня.

Рассматривая происхождения государства и цивилизации, Э. Сервис отмечал: “Я исходил из обычного подхода, уравнивающего подъем цивилизации с возникновением государств, которое в свою очередь определяется как орган репрессивного контроля с использованием физической силы. Я продолжаю считать, что это определение государства может оказаться полезным при рассмотрении некоторых современных примитивных обществ. Однако я обнаружил, что эти характеристики не являются типичными для большинства древних цивилизаций, хотя спорадически и появились в них. Концепция государства, как репрессивной силы не дает объяснения возникновению цивилизаций или критерии ее выделения” [2, с. 155]. Марксистская теория государственности, разработанная К. Марксом, Ф. Эн­гельсом, В.И. Лениным, исходила из доминанты классообразующих факторов в процессе возникновения государства.

Ф. Энгельс, рассматривая аспекты возникновения государственности, отмечал в работе “О происхождении семьи, частной собственности и государства”: “Государство есть продукт общества на известной ступени развития; государство есть признание, что это общество запуталось в неразрешимое противоречие с самим собой, раскололось на непримиримые противоположности, избавиться от которых оно бессильно. А чтобы эти противоположности, классы с противоречиями экономических интересов не пожрали друг друга в общество в бесплодной борьбе, для этого стало необходимой сила, стоящая, по-видимому, над обществом, сила, которая бы умиряла столкновение, держала его в границах “порядка”. И эта сила, происшедшая из общества, но ставящая себя над ним, все более и более отчуждающая себя от него, есть государство” [2, с. 150].

На основании анализа феномена государственности Ф. Энгельс пришел к заключению, что так как государство возникло из потребности держать в узде противоположность классов; так как оно в тоже время возникло в самих столкновениях этих классов, то оно по общему правилу является государством самого могущественного, экономически гос­­под­ствующего класса, который при помощи государства становится также политически господствующим классом и приобретает, таким образом, новые средства для подавления и эксплуатации угнетенного класса [2, с. 150–151].

Развивая марксистскую концепцию государственности в эпоху империализма. В.И. Ленин в работе “Государство и революция”. “Государство – это есть машина для поддержания господства одного класс над другим. Когда в обществе не было классов, когда люди до рабской эпохи существования трудились в первобытных условиях большего равенства, в условиях еще самой низкой производительности труда, когда первобытный человек с трудом добывал себе средства, необходимые для самого грубого первобытного существования, тогда не возникало и не могло возникнуть и особой группы людей, специально выделенных для управления и господствующих над всем остальным обществом. Лишь когда появилась первая форма деления общества на классы, когда появилось рабство, когда можно было известному классу людей, сосредоточившись на самых грубых формах земледельческого труда, производить некоторый излишек, тогда этот излишек не абсолютно был необходим для самого нищенского существования раба и попадал в руки рабовладельца, когда, таким образом, упрочилось существование этого класса рабовладельцев, чтобы оно упрочилось, необходимо было, чтобы явилось государство”. Резюмируя свои положения о государственности В.И. Ленин заключал: “И оно явилось – государство рабовладельческое, – аппарат, который давал в руки рабовладельцев власть, возможность управлять всеми рабами. И общество, и государство тогда были гораздо мельче, чем теперь, располагали несравненно более слабым аппаратом связи – тогда не было теперешних средств сообщения” [43, с. 723].

Анализируя марксистскую концепцию государственности Э. Сервис обращает внимание на то, что знаменитая работа Ленина “Государство и революция” была написана для того, чтобы напомнить умеренным социалистам, полагавшим возможным реформировать существующие правительство, о “подлинной исторической роли и смысле государства”. С самого начала государство возникло, по утверждению В.И. Ленина (а также Л.Г. Моргана, К. Маркса, Ф. Энгельса), как орган насильственного подавления большинства населения для защиты интересов представляющего собой меньшинство класса собственников.

Позиция Э. Сервиса заключается в том, что исходная и основная причина возникновения и основная функция государства состояли не в том, чтобы защищать господствующие классы против угнетенных, а в том, чтобы вести и организовывать хозяйство и это была “распределительная, а не стяжательная система” [2, с. 156].

В работах Ф. Энгельса, В.И. Ленина сформулированы взгляды на государство, в том или ином виде распространенные в западной науке. Это относится, прежде всего, к пониманию государства как органа, в той или иной степени стоящего над обществом и способного прибегать к насилию при утверждении своей власти, необходимого в силах неспособности самого общества справиться иначе с присущими ему внутренними противоречиями. Для Ф. Энгельса и последующей марксистской школы эти противоречия были, прежде всего, классовыми, а отнюдь не этническими: то есть государственность как форма общности для выживания того или иного народа.

Э. Сервис, критикуя классообразующую основу возникновения государства, доминирующую в марксизме, отмечал: “Устойчивое положение, касающееся репрессивного характера государственности институтов, сводится к тому, что их возникновение имело какое-то отношение к сохранению или регуляции частной собственности”. Начиная от Платона и Аристотеля, стоиков и эпикурейцев, включая таких различных теоретиков социального контракта, как Ж.-Ж. Руссо и Т. Гоббс, и до влиятельной современной теории марксизма, видные политические мыслители подкрепляли свои общие концепции человеческой природы и власти ссылками на природу первобытного общества и основные причины, порождающие государство. Почти всегда аргументы сводились к установлению соотношения между собственностью и политикой, и тем, какое их этих начал является (или должно быть) доминирующей” [2, с. 155].

Ш. Эйзенштадт, исследуя аспекты становления государственности, отмечал, что ограничения и исключения, связанные с институционализацией харизматического начала неизбежно ассоциируется с распределением власти и богатства (хотя и не обязательно совпадает с такими распределением), с ограничение участия различных групп в функционировании центральных символических сфер и доступа к осмыслению социального и культурного порядка, а следовательно, с контролем над распределением ресурсов. В этих условиях обостряется сознание производительности данного социального порядка и амбивалентное отношение к нему, к проявлению протеста [2, с. 104].

Макс Вебер (1864–1920) – немецкий социолог, философ и историк, основоположник “понимающей социологии” – уделял значительное внимание феномену государства. Заслугой М. Вебера уже в начале ХХ века стало выявление механизма соединения власти и общества. Не отрицая роли насилия в средствах, к которым прибегало государство он все же подробно рассматривает принцип “обратной связи”, соединивший государство с обществом и придавший ему цивилизованный облик. Рассмотренный М. Вебером механизм легитимизации власти выявил существенные факторы, определявшие деятельность государства в цивилизационной системе.

При рассмотрении феномена государства М. Вебер исходил из того, что государство, равно как и политические союзы, исторические ему предшествующие, есть отношение господства людей над людьми, опирающиеся на легитимное насилие как средство. Таким образом, чтобы оно существовало, люди, находящиеся под господством должны подчинятся авторитету, на который претендуют те, кто теперь господствует. Когда и почему они так поступают? Какие внутренние основания для оправдания господства, и какие внешние средства служат ему опорой?

В принципе имеется три вида внутренних оправданий, т.е. оснований легитимности. Во-первых, это авторитет “вечно вчерашнего”: авторитет нравов, освященных исконной значимостью и привычной ориентацией на их соблюдение, – “традиционное” господство, как его осуществляли патриарх и патримониальный князь старого типа. Далее авторитет необыденного личного дара (харизмы), полная личная преданность и личное доверие, вызываемое наличием качеств вождя у какого-то человека: откровении, героизма и других, – харизматическое господство, как его осуществляют пророк или (в области политической) избранный князь – военачальник, или плебисцитарный властитель, выдающийся демагог и политический партийный вождь. Наконец, господство в силу “легальности”, в силу веры в обязательность легального установления деловой “компетентности”, обоснованной рационально созданными правилами [2, с. 154].

Ф. Энгельс, излагая марксистскую концепцию перехода общества от родоплеменного строя к государственности, акцентировал внимание на то, что по сравнению со старой родовой организацией государство отличается, во-первых, разделением подданных государств по территориальным подразделениям. Старые родовые объединения, возникшие и державшиеся в силу кровных уз, сделались, как мы видели, недостаточными большей частью потому, что их предпосылка, связь членов рода с определенной территорией, давно перестала существовать. Территория осталась, но люди сделались подвижными. Поэтому исходным пунктом было принято территориальное деление, и гражданам предоставили осуществлять свои общественные права и обязанности там, где они поселялись, безотносительно к роду и племени. Такая организация граждан по месту жительства общепринята во всех государствах. Она поэтому нам кажется естественной; но мы видели, какая потребовалась упорная и длительная борьба, пока она могла утвердится в Афинах и Риме на место старой организации по родам [2, с.150–151].

В.И. Ленин, рассматривая процесс перехода от родо-племенных отношений к государственности, отмечал, что необходимо исходить из того исторического факта, что было время, когда государства не было, когда держалась общая связь, самое общество, дисциплина, распорядок труда силой привычки, традиций, авторитетом или уважением, которым пользовались старейшины рода или женщины, в то время часто занимавшие не только равноправное положение с мужчинами, но даже нередко и более высокое, и когда особого разряда людей – специалистов, чтобы управлять, не было [43, с. 71].

Ш. Эйзенштадтд, анализируя этапы становления государственности, отмечал, что важным критерием становления новых органов регуляции становится ослабление прежних аскриптивных связей, привязывавших население к локально-территориальным группам, и формирование новых социальных групп на основе критериев умения, богатства, достижений или политической лояльности правителям.

Эти процессы происходят как в политической, так и в религиозной сфере, при рассмотрении религиозной сферы Ш. Эйзенштадт подчеркивает в ней как наличие гораздо более широких, зачастую универсальных, оснований для утверждения аскриптивных связей, так и возможность соединения религиозных связей с локальными вариантами (в рамках “малой” традиции). Именно утверждение такого рода ценностной санкционированной духовной связи создавало предпосылки для условного поддержания власти или даже противостояния ей. В обществе возникали сложные, а подчас напряженные отношения между разными сферами и структурами [2, с. 161].

Подводя итог многовековым дискуссиям о природе возникновения феномена государственности, А. Тойнби подчеркивал, что государство возникает в период “надлома”, когда нарастающие внутренние и внешние противоречия не могут быть решены на основе творческого “ответа” и участия массы населения в общем, деле, а выливаются в борьбу за власть над обществом и приводит к возникновению, как вынужденного решения, государства [2, с. 153].

Точка зрения А. Тойнби представляет значительный интерес потому, что в своей фундаментальной работе “Постижение истории”, содержащей огромный фактологический материал, значительные теоретические обобщения, анализируется развитие цивилизации, этносов, их государственности начиная с IV в. до н.э. и до 30-х годов ХХ столетия.

Лучше малое имущество, добытое Правдой,

чем много богатства – подлостью.

Русская пословица