Глава 6. «Паника», как называл это Генри Гамильтон, финансовый кризис, начавшийся в Нью-Йорке на Уолл-стрит, распространялся по всей Америке

«Паника», как называл это Генри Гамильтон, финансовый кризис, начавшийся в Нью-Йорке на Уолл-стрит, распространялся по всей Америке. Скарлетт боялась, что она может потерять заработанные ею деньги. Изофиса старого адвоката она прямиком отправилась в свой банк. Она вся дрожала, когда входила в кабинет управляющего.

– Я ценю вашу заботу, миссис Батлер, – сказал он.

Но Скарлетт видела, что он не ценил ни капельки. Он выдержал ее расспросы о надежности банка. Чем дальше он говорил, тем меньше ему верила Скарлетт.

Затем он нечаянно рассеял все ее страхи.

– Да, мы не только будем выплачивать наши обычные дивиденды владельцам акций, но в действительности они будут даже больше, чем всегда.

Он посмотрел на нее краешком глаза.

– Я получил эту информацию только сегодня утром и хотел бы знать, на каких основаниях ваш муж решил увеличить вклады, еще месяц назад.

Скарлетт почувствовала огромное облегчение. Если Ретт покупает банковские акции, это самый надежный банк в Америке. Он все время делал деньги, когда остальной мир распадался на кусочки. Она не знала, как он выяснил положение банка, ее это не касалось. Ей достаточно было, что Ретт верил в него.

– У него есть этот маленький милый кристальный шарик, – сказала она, легкомысленно хихикнув, чем разъярила управляющего.

Она чувствовала себя немного опьяневшей. Но не настолько, чтобы забыть поменять наличные в персональном ящичке на золото. У нее все еще стояли перед глазами красиво надписанные обесцененные облигации конфедератов, от которых зависел ее отец. У нее не было веры в бумагу.

Выходя из банка, она остановилась на ступеньках, чтобы насладиться теплым осенним солнцем и суматохой делового района. Посмотрите на этих парней, спешащих вокруг, они торопятся делать деньги и не боятся ничего. Дядя Генри сумасшедший простак. Нет никакой паники.

Следующей остановкой был ее магазин. «Универмаг Кеннеди» – гласила золотыми буквами вывеска. Это было ее наследство после короткого замужества с Фрэнком Кеннеди. Это и Элла. Ее удовлетворение от магазина переживало разочарование в ребенке. Витрина, с набором выставленных товаров, была ослепительно красива. Все, начиная с сияющих осей для повозок до сияющих булавок. Ей придется, правда, убрать оттуда ткани. Они мгновенно выгорят на солнце, и ей надо будет снижать цену. Скарлетт ворвалась в лавку, готовая спустить шкуру с Вилли Кершоу, старшего клерка.

Но оказалось, было мало причин, обвинять его. Выставленные ткани пострадали от воды во время перевозки. Производитель уже согласился снизить цену на две трети из-за брака. Кершоу также сделал заказы для пополнения складов, а в квадратном железном сейфе, в подсобке, лежали аккуратно перевязанные и сложенные пачки и стопки заработанных монет и зеленых банкнот, многочисленные чеки.

– Я заплатил помощникам клерка, миссис Батлер, – нервно сказал Кершоу. – Надеюсь, что это ничего. Отметка в субботней ведомости. Мальчики сказали, что не обойдутся недельным заработком. Я не взял своей платы, не зная, как бы вы хотели, чтобы я сделал, но я был бы очень признателен, если вы четко определитесь.

– Конечно, Вилли, – любезно сказала Скарлетт, – как только я сверю деньги со счетовыми книгами.

Кершоу справился намного лучше, чем ожидала Скарлетт, но это не значит, что он может держать ее за дурочку. Когда все сошлось до цента, она отсчитала его двенадцать долларов семьдесят пять центов – плату за три недели. Она добавит лишний доллар завтра, когда будет платил» за эту неделю, решила она. Он заслужил поощрение за хорошее руководство в ее отсутствие.

Она также планировала прибавить ему обязанностей.

– Вилли, – сказала она ему наедине, – я хочу, чтобы ты открыл кредит.

Выпуклые глаза Кершоу полезли на лоб. В магазине не открывался кредит после того, как Скарлетт стала управлять им. Он внимательно выслушал ее инструкции. Когда она заставила его поклясться, что он не расскажет ни одной живущей душе об этом, он положил руку себе на сердце и произнес клятву. Он был убежден, что у Скарлетт были глаза на затылке и она могла читать мысли.

Потом Скарлетт Поехала домой пообедать. Вымыв лицо и руки, она взялась за пачку газет. Заметка о похоронах Мелани была такой, как она и ожидала – минимум слов, имя Мелани, дата рождения и дата смерти. Имя леди может появляться в новостях только три раза: при рождении, свадьбе и смерти. И не должно быть никаких подробностей. Скарлетт сама написала, заметку и добавила вполне достойную, на ее взгляд строчку о том, как трагично для Мелани умереть такой молодой и как не будет хватать ее горюющей семье и друзьям в Атланте. «Индия, наверное, ее вырезала», – раздраженно подумала Скарлетт. Если бы только домашнее хозяйство было в чьих-либо других руках, жизнь была бы намного проще.

Следующий же номер газеты заставил ладошки Скарлетт увлажниться, от страха. Следующая, и следующая, и следующая – она перелистывала страницы с возрастающей тревогой. Когда служанка объявила, что обед готов, она сказала, чтобы его оставили на столе. Куриная грудка затвердела в застывшей подливке, когда она села за стол, но это не имело значения. Она была слишком расстроена. Дядя Генри был прав. Действительно, была паника. Деловой мир переживал отчаянную неразбериху, даже катастрофу. Рынок ценных бумаг в Нью-Йорке был закрыт уже десять дней со дня, прозванного репортерами «черной пятницей», когда цены на акции резко полетели вниз, потому что все продавали, но никто не покупал. В главных городах Америки банки закрывались, так как их клиенты хотели вернуть деньги, а эти деньги было вложены банками в «надежные» акции, которые почти совсем обесценились. В промышленных районах фабрики закрывались со скоростью одного предприятия в день, оставляя тысячи людей безработными и без денег.

Дядя Генри сказал, что это не случится в Атланте, повторяла себе Скарлетт много раз. Но ей пришлось сдержать себя, чтобы не сходить в банк и принести домой свой ящик с золотом. Она бы так и сделала, если бы Ретт не купил акции банка.

Она вспомнила о деле, которое запланировала на сегодня, лихорадочно пожалела, что такая идея пришла ей в голову, но решила, что это все же необходимо сделать, когда страна в панике, и именно поэтому.

Может, ей стоит выпить маленькую рюмочку коньяка, чтобы успокоить брожение в желудке. Графин был рядом, на боковом столике. Это бы сдержало ее нервы… Нет – запах будет заметен при дыхании, даже если она заест листьями мяты и петрушки. Она глубоко вздохнула и встала из-за стола.

– Беги в гараж и скажи Элиасу, что пора ехать, – сказала она служанке.

Никто не отвечал на ее звонок в доме Питтипэт. Скарлетт была уверена, что видела дернувшуюся штору в маленькой гостиной. Она крутанула звонок еще раз. Был слышен звук колокольчика за дверью и приглушенный звук какого-то движения. Скарлетт позвонила снова. Когда стих звон, везде восстановилась тишина. Она посчитала до двадцати. Лошадь и багги проехали по улице позади нее.

«Если кто-нибудь видел меня здесь, стоящую перед закрытой дверью, я никогда не смогу смотреть ему в лицо, не сгорая от стыда», – подумала она. Она чувствовала, как ее щеки горели. Дядя Генри был прав во всем. Ее не принимали. Всю свою жизнь она слышала истории о скандальных людях, которых не принимали в приличных домах, но даже в самой дикой фантазии она никогда не думала, что это когда-либо может случиться с ней.

«Я пришла сюда с добром», – подумала она в болезненном смущении. На глаза навернулись слезы. Затем, как это часто случалось, ее захватил прилив злости и ярости. Черт побери, половина этого дома принадлежит ей! Как они смели запереть дверь перед ней?

Она стала ломиться в дверь, но она была надежно заперта.

– Я знаю, что ты там, Индия Уилкс, – прокричала Скарлетт в замочную скважину.

«Вот! Надеюсь, она прислушивалась у двери и теперь оглохнет».

– Я пришла поговорить с тобой. Индия, и я не уйду, пока не сделаю этого. Я буду сидеть на крыльце, пока ты не откроешь дверь или пока Эшли не придет домой со своим ключом, выбирай.

Скарлетт повернулась и подобрала свои юбки. Она услышала звук поворачиваемого засова позади нее, затем скрип петель.

– Ради всего святого, войди внутрь, – хрипло прошептала Индия. – О нас будет болтать весь район.

Скарлетт холодно осмотрела Индию из-за плеча.

– Может, ты выйдешь и посидишь на ступеньках вместе со мною. Может, слепой бродяга задержится здесь и женится на тебе в обмен на кров и пищу.

Как только это было сказано, она пожалела, что не придержала свой язык. Она пришла сюда не для стычек с Индией. Но сестра Эшли всегда была для нее вроде занозы под седлом, а сейчас ее терзало еще и унижение стоять перед закрытой дверью.

Индия толкнула дверь. Скарлетт повернулась и бросилась, чтобы помешать ее закрыть.

– Я извиняюсь, – сказала она сквозь зубы.

Наконец, Индия отступила назад.

«Как бы Ретту это понравилось!» – внезапно подумала она. В счастливые времена их женитьбы она постоянно рассказывала ему о своих победах в бизнесе и в обществе. Это его долго веселило, и он называл ее «неиссыхающим источником восхищения». Может быть, он снова бы рассмеялся после ее рассказа об Индии, сопящей, как дракон.

– Чего ты хочешь? – сказала Индия ледяным голосом, хотя вся дрожала внутри от ярости.

– Это очень любезно с твоей стороны пригласить меня на чашку чая, – ответила Скарлетт в ее лучшей манере. – Но я только пообедала.

В действительности она проголодалась. Пыл битвы вытеснил панику. Она надеялась, что ее желудок не заурчит, хотя он был пуст, как высохший колодец.

Индия встала перед дверью в гостиную.

– Тетя Питти отдыхает.

«Скорее, выпускает пары», – сказала себе Скарлетт, но на этот раз сдержала свой язык. Она не злилась на Питтипэт. Кроме того, ей лучше бы покончить с тем, зачем она сюда пришла. Она хотела уйти до того, как вернется Эшли.

– Не знаю, догадываешься ли ты, Индия, но Мелли попросила меня поклясться у постели умирающей, что я присмотрю за Эшли и Бо.

Индия передернулась, будто в нее попала пуля.

– Не говори ни слова, – предупредила Скарлетт, – так как все, что ты скажешь, не сравнится с практически последними словами Мелли.

– Ты запятнаешь имя Эшли точно так же, как и свое. Я не позволю тебе здесь сшиваться рядом с ним, позоря всех нас.

– Меньше всего на этой зеленой планете, Индия Уилкс, я бы хотела пробыть хоть одну лишнюю минуту в этом доме. Я приехала сказать тебе, что я устроила так, что ты сможешь получать все необходимые тебе вещи в моем магазине.

– Уилксам не нужна благотворительность, Скарлетт.

– Простушка, я не говорю о благотворительности, я говорю о моем обещании Мелани. Ты совсем не представляешь, как быстро мальчик вроде Бо вырастет из штанишек и ботинок. Или сколько они стоят. Ты хочешь повесить эти мелкие заботы на Эшли, когда у него разбито сердце? Или ты хочешь сделать Бо посмешищем в школе? Я знаю, каков доход у тетушки, я ведь же здесь, помнишь? Хватит, чтобы только содержать дядю Петера и экипаж, накрывагь скромный стол и оплачивать ее нюхательные соли. К тому же существует такая вещь, как паника. Половина предприятий в стране закрывается. Похоже, Эшли будет получать меньше денег в этом году, чем когда-либо до этого. Если я могу проглотить свою гордость и стучать в дверь, как сумасшедшая, то ты сможешь проглотить свою и принять то, что я даю. И не тебе отвергать мое предложение, ведь если бы было дело только в тебе, я, не моргнув, оставила бы тебя голодать. Я говорю о Бо и Эшли. И Мелли, так как я пообещала ей. Позаботься об Эшли, но не говори ему об этом. Без твоей помощи, Индия, я не смогу скрыть это от него.

– Откуда я знаю, что она сказала именно это?

– Потому что я так говорю, а мое слово стоит золота. Что бы ты ни думала обо мне, ты никогда не найдешь того, кто скажет, что я не сдержала своего слова или пошла на попятную.

Индия засомневалась, и Скарлетт поняла, что она выигрывает.

– Тебе не надо ходить в лавку самой, можешь присылать перечень с кемнибудь еще.

Индия глубоко вздохнула.

– Только ради школьной одежды для Бо, – неохотно согласилась она.

Скарлетт удержалась от улыбки. Раз увидев, как приятно получать вещи бесплатно, она станет делать больше заказов. Скарлетт была уверена в этом.

– Тогда всего хорошего, Индия. Мистер Кершоу, старший клерк, – единственный, кто знает об этом, и он не проговорится никому. Поставь его имя наверху твоего списка, и он все устроит.

Как только он уселась в экипаж, ее желудок громко дал знать о себе. Скарлетт улыбнулась до ушей. Слава Богу, он потерпел.

Дома она приказала повару разогреть обед и подать его. Пока она ждала, чтобы ее позвали за стол, она посмотрела остальные страницы газеты, избегая материалов о «панике». Она обнаружила колонку, которую никогда раньше не замечала, но которая приятно удивила ее сейчас, она содержала новости и сплетни из Чарльстона. Там мог бы быть упомянут Ретт, или его родственники.

О них не сообщалось, но она и не особенно надеялась. Если в Чарльстоне произойдет что-нибудь интересное, она узнает об этом от Ретта, когда он приедет домой. Заинтересованность в людях и местах, где он вырос, будет доказательством, что она любит его, что бы он ни говорил. Интересно, как часто будет его «достаточно часто, чтобы не было сплетен?»

Скарлетт не смогла заснуть этой ночью. Каждый раз, когда она закрывала глаза, она видела широкую парадную дверь дома тетушки Питти, запертую от нее на засовы. «Это проделки Индии», – подумала она. Дядя Генри не мог быть прав, утверждая, что любая дверь в Атланте будет закрыта для нее.

Но она не думала, что он был прав и насчет паники, пока не прочитала газеты и не обнаружила, что положение даже хуже, чем он описывал.

У нее была бессонница, она знала, что немного бренди успокоит ее нервы и поможет заснуть. Она молча прошлепала вниз в столовую к стенному бару. Ребристый графин радужно сверкал в лучах ее лампы.

На следующее утро она проспала дольше, чем обычно. Не из-за бренди, а потому, что даже с его помощью смогла заснуть только перед рассветом.

По дороге в магазин она заехала в пекарню миссис Мерриуэаер. Клерк за стойкой посмотрел через нее и повернулся к ней глухим ухом.

«Он отнесся ко мне, будто меня не существовало», – поняла она потом с ужасом. Когда она пересекала дорожку между магазином и экипажем, она увидела приближающихся пешком миссис Элсинг и ее дочь. Скарлетт приостановилась, готовая улыбнуться. Но Элсинги остановились как вкопанные. Когда заметили ее, затем, не произнеся ни слова, развернулись и пошли прочь. На мгновение Скарлетт была парализована. Затем она поспешно села в экипаж и спряталась в темный угол. В какой-то момент ей показалось, что ее вырвет.

Когда Элиас остановился перед лавкой, Скарлетт осталась в убежище экипажа. Она послала Элиаса в магазин с конвертами с зарплатой для клерков. Если она выйдет, то она может наткнуться на кого-либо из знакомых. Было невыносимо даже думать об этом.

«Это все исходило от Индии. И это после того, как я была так щедра с нею! Я это так ей не прощу, нет. Никто безнаказанно не может обращаться так со мною».

– Поезжай к лесному складу, – приказала она Элиасу, когда тот вернулся.

Она расскажет Эшли. Он что-нибудь сделает. Эшли не потерпит, он заставит Индию и всех друзей вести себя прилично.

Ее бедное сердце наполнилось еще большей горечью, когда она увидела лесной склад. Он был переполнен. Штабеля сосновых досок отливали золотом и терпко пахли смолой на осеннем солнце. Не было видно ни одной повозки. Никто не покупал древесину.

Скарлетт хотелось плакать. «Дядя Генри говорил, что это случится, но я никогда не думала, что будет так ужасно». Она глубоко вздохнула. Запах свежесрубленной сосны был сладчайшими духами в мире. Ох, как она скучает по лесопильному бизнесу, она никогда не поймет, каким образом Ретт уговорил ее продать его Эшли. Если бы она еще занималась мм, такого бы не случилось никогда. Она бы пристроила лес как-нибудь. Паника подступила к ней, но она ее отогнала прочь. Все было ужасно, но она не должна ругать Эшли.

– Склад выглядит замечательно! – легко сказала она. – У тебя, наверное, лесопилка работает день и ночь, чтобы поддержать такой запас на складе.

Он оторвался от счетовых книг за своим столом, и Скарлетт поняла, что любые ее слова ободрения расходуются даром. Он выглядел не лучше, чем когда она давала ему встряску.

Он поднялся, стараясь улыбнуться ей. Его врожденная вежливость была сильней, чем изнеможение, но его отчаяние больше их обоих.

«Я не могу ему сказать что-нибудь об Индии, – подумала Скарлетт, – или о лесопильном бизнесе. На него сейчас все навалилось сразу. Кажется, что он не рассыпается только из-за одежды на нем».

– Скарлетт, дорогая, как мило с твоей стороны заехать. Присаживайся!

«Мило, черта с два! Эшли звучит, как заведенная музыкальная шкатулка, начиненная вежливыми словами. Нет, не так. Он звучит так, будто не знает, что слетает у него с языка, и я считаю это ближе к истине. Почему его должно касаться, что я рискую остатками своей репутации, приезжая сюда? Он не заботится о себе – любой дурак это видит, – почему же я должна волновать его? Я не могу сесть и поддерживать вежливый разговор, я этого нет выношу. Но я должна».

– Спасибо, Эшли, – сказала она, садясь на подставленный им стул.

Она заставит себя остаться здесь на пятнадцать минут и сделать несколько пустых замечаний о погоде, рассказать о своей поездке в Тару. Она не сможет ему сказать о смерти Мамушки, это так его расстроит. А вот приезд Тони – хорошая новость. Скарлетт приготовилась говорить.

– Я была в Таре.

– Зачем ты меня остановила, Скарлетт? – спросил Эшли пустым безжизненным голосом. Скарлетт не нашлась, что ответить.

– Зачем ты меня остановила? – спросил он снова, но в этот раз с болью, раздражением в голосе. – Я хотел быть в могиле. В любой, необязательно в могиле Мелли. Это единственное, на что я гожусь… Нет, не говори, что ты хотела сказать, Скарлетт. Мне сочувствовали и меня успокаивали так много доброжелательных людей, что я все это слышал сотни раз. Я ожидаю большего от тебя, чем простые банальности. Я буду признателен, если ты скажешь все, что думаешь. Что лесопильный бизнес, твой бизнес, в который ты вложила все свое сердце, умирает. Я несчастный неудачник, Скарлетт. Ты знаешь это. Я знаю это. Весь свет знает это. Зачем вести себя, как будто это не так? Вини меня. Ты не найдешь более жестоких слов, чем те, которыми я себя обзываю, ты не можешь «ранить мои чувства». Боже, как я ненавижу эту фразу! Как будто у меня остались какие-то чувства, которые можно ранить. Как будто я вообще могу что-либо чувствовать сейчас.

Эшли покачал головой. Он был похож на смертельно раненное животное, затравленное шайкой хищников. Из его горла вырвалось рыдание, и он отвернулся.

– Прости меня, Скарлетт, я прошу тебя. У меня нет никаких прав взваливать на тебя мои беды. Будь милосердна, моя дорогая, оставь меня в покое. Я будут признателен, если ты уедешь сейчас.

Скарлетт исчезла, не сказав ни слова.

Позже она села за свой стол, заваленный различными бумагами. Будет много труднее сдержать обещание перед Мелли. Одежда и товары для дома – этого еще не достаточно.

Эшли не пошевелит и пальцем, чтобы помочь себе. Она сделает его удачливым, она пообещала Мелани.

И она не могла вынести вида бизнеса, который она начинала, идущего на убыль.

Скарлетт составила список своего имущества.

Магазин, строение и торговля. Это приносило почти сотню дохода а месяц, но это снизится, когда паника доберется до Атланты, и у людей не будет денег, чтобы тратить их в магазине. Она сделала пометки о покупке более дешевых вещей.

Салун на участке ее земли рядом со станцией. Она не владела им в действительности, а сдавала в аренду и землю, и здание на ней за тридцать долларов в месяц. Люди, похоже, станут больше выпивать, чем раньше. Может быть, надо повысить арендную плату. Ей нужны настоящие деньги.

Золото в ее ящичке. У нее настоящие деньги, более двадцати пяти тысяч долларов настоящих денег. Она была состоятельной женщиной в представлении большинства людей, но не в ее собственном. Она еще не чувствовала себя в безопасности.

«Я могу выкупить бизнес у Эшли обратно», – подумала она, и на мгновение ее ум заработал в возбуждении. Но затем она вздохнула. Это не решит проблему. Эшли такой дурак, что настоит на получении только того, что ему предложили бы при открытых торгах, а это почти ничего. Потом, когда бизнес у нее начнет преуспевать, он почувствует себя еще большим неудачником. Нет, как бы ей ни хотелось заполучить лесопилки со складом в свои руки, она должна сделать Эшли преуспевающим здесь.

«Я просто не верю, что нет рынка для леса. Паника или не паника, люди должны же строить что-нибудь, даже если это только навес для коров или лошадей».

Скарлетт просмотрела свои книги и бумаги. У нее появилась идея.

Вот частица фермерской земли, которую ей оставил Чарльз Гамильтон. Фермы почти не приносили никакого дохода. Какая польза от пары корзин кукурузы и одного тюка хлопка? Ее сотня акров находилась прямо на краю Атланты. Если бы ей найти хорошего строителя, она может поставить там сотню или две легких домиков. Всем, кто будет терять свои деньги, придется выезжать из больших домов и искать что-нибудь поскромнее.

«Я не заработаю на этом денег, но, по крайней мере, ничего не потеряю. И я прослежу, чтобы строитель использовал лес, купленный у Эшли. Он будет зарабатывать деньги – не состояние, но стабильный доход – и никогда не узнает, что это пришло от меня. Все, что мне нужно, – это хороший строитель, который не будет болтать языком и не будет много воровать».

На следующий день Скарлетт известила фермеров о необходимости освободить земли.