Глава 26. Ежегодные гонки были вторым по значимости развлечением в Чарльстоне

Ежегодные гонки были вторым по значимости развлечением в Чарльстоне. А холостяки считали это единственным событием. «На вальсах много не заработаешь», – многозначительно заявляли они.

Перед войной, во время Сезона, скачки проводились целую неделю. Потом наступили годы осады, артиллерия огнем прошлась по всему городу. На огромном овальном поле, где проводились скачки, был разбит госпиталь армии Конфедерации. В 1865-м город сдался. В 1866 предприимчивый энтузиаст, банкир с Уолл-стрит Август Белмонт купил огромные ворота из камня, которые служили входом на старое поле для скачек, и перевез их; они должны были стать воротами в парке Скачек Белмонта.

Традиция балов и вечеринок возродилась спустя два года после войны. Но гораздо больше времени ушло на возобновление скачек на поле, изрытом воронками от снарядов. Но все было уже не так, как раньше. Проводился один бал вместо трех. Вместо Недели скачек проводился День скачек. Ворота так и не восстановили.

Однако в январе 1875 все население Чарльстона праздновало вторую годовщину скачек. Все машины были украшены зелено-белыми лентами в честь цвета Клуба. Лошади в зелено-белых попонах. В хвосты и гривы были вплетены красочные ленты.

Ретт подарил своим трем леди по маленькому зонтику, от солнца. Он радостно улыбался:

– Янки взяли наживку. Мистер Белмонт сам прислал двух кобыл, и Гугенхейм – одну. Они не знают о новом выводке, который Майлс Брютон спрятал на болотах. Майлс присмотрел одну трехлетку, которая с легкостью может сделать толстые кошельки худыми.

– Так вы там на деньги ставите? – поинтересовалась Скарлетт.

– Нет, просто так, наверное, – засмеялся Ретт. Он раздал женщинам пустые бланки для ставок.

– Поставьте на Милую Салли, а на выигрыш накупите себе всяких безделушек.

«В каком он хорошем настроении, – подумала Скарлетт. – Он засунул бумажку прямо мне в перчатку. Мог бы мне дать в руки. Но так бы он не коснулся моей руки. Почему он стал замечать меня? Он думает, что я увлеклась другим. Похоже, сработало».

Она беспокоилась, что зашла очень далеко с Мидлтоном, даря ему каждый третий танец. Она знала, люди говорят об этом. Ну и пусть говорят, лишь бы был прок и Ретт вернулся.

Ее поразили размеры поля. Она не могла подумать, что оно такое огромное! Что здесь будет оркестр! Так много людей. Она растерянно вертела головой.

– Ретт… Ретт, смотри, повсюду солдаты янки. Они хотят запретить скачки??

Ретт улыбнулся.

– Ты думаешь, янки не азартные люди? Они пришли сюда, чтобы поделиться с нами своими деньгами. Я с удовольствием смотрю на того полковника, вон там, с другими офицерами. Они наверняка больше проиграют, чем выиграют.

– Почему ты так уверен? – пыталась разобраться Скарлетт. – Их лошади вон какие статные, а твоя Милая Салли – болотный пони.

Ретт поджал губы.

– Внешний вид не играет роли, когда в дело вовлечены деньги. Ты можешь поставить на кобылу Белмонта. Я дал тебе деньги, ты можешь ими распоряжаться, как хочешь. Мама, пойдем наверх, оттуда лучше видно. Пойдем, Розмари.

Он взял их под руки.

Скарлетт поспешила за ними.

– Я не имела в виду…

Но она наткнулась на стену молчания. Она остановилась в недоумении. Куда же в самом деле поставить деньги?

– Могу я вам чем-нибудь помочь, мэм? – сказал рядом стоящий мужчина.

– Может быть.

Он выглядел вполне пристойно. Она виновато улыбнулась.

– Я никогда не играла на скачках.

Мужчина снял шляпу, нервно сжимая ее в руках, и как-то необычно смотрел на Скарлетт. «Может, мне не стоило с ним заговаривать?» – пронеслось в голове.

– Простите, мэм. Не удивительно, что вы меня не помните. Но я вас знаю. Вы мисс Гамильтон. Вы ухаживали за мной в госпитале. Меня зовут Сэм Форрест из Моултри, Джорджия.

Госпиталь! Перед глазами пронеслись измученные лица, кровавые бинты, гангренные пятна на телах мертвых солдат.

Лицо Форреста приняло выражение неловкости.

– Извините, мисс Гамильтон. Я не хотел вас обидеть или расстроить.

Скарлетт считала, что уже никогда ей не придется вспоминать о тех днях. Она взяла Сэма за руку и улыбнулась ему.

– Я замужем давно и ношу другую фамилию. Уже много лет я миссис Батлер. Мой муж из Чарльстона, вот почему я здесь. А ваш акцент Джорджии вызывает у меня ностальгию. Что привело вас сюда?

Его привели лошади. После четырех лет в кавалерии он разбирался только в лошадях и ни в чем другом. Он скопил немного и стал покупать лошадей.

– Сейчас занимаюсь разведением пород. И вот я здесь. Это было таким прекрасным известием для меня, что в Чарльстоне опять начались скачки. Нигде на Юге такого нет.

Скарлетт делала вид, что ей интересно, пока они шли делать ставки и обратно на трибуну. Она попрощалась с ним так, как будто, наконец, смогла отвязаться.

Трибуны были забиты, но Скарлетт без труда нашла своих по зонтикам и стала пробираться к ним. Элеонора помахала ей, Розмари смотрела куда-то в сторону.

Ретт усадил Скарлетт между Розмари и матерью. Элеонора была неестественно напряжена. Мидлтон Кортни со своей женой сидел в этом же ряду. Они приветственно помахали, и Ретт ответил. Мидлтон стал объяснять жене, где старт, где финиш. В этот момент Скарлетт громко сказала матери:

– Вы не представляете, кого я сейчас видела. Солдата из госпиталя.

И Скарлетт почувствовала, как Элеонора облегченно вздохнула.

Шевеление на трибунах усиливалось. Лошади выходили на старт. Скарлетт сидела, раскрыв рот. Очень необычно было для нее такое зрелище. Праздничный блеск, нарядно одетые наездники. Оркестр играл веселый мотивчик. Скарлетт смеялась, сама того не замечая.

– Смотрите, смотрите! – веселилась она, совсем не замечая, что Ретт смотрел не на лошадей, а на нее.

После третьего заезда объявили перерыв. Среди толпы шныряли официанты с подносами, на которых стояли бокалы, полные шампанского. Она взяла один, притворяясь, что не узнала дворецкого Минни Вентуорт. Она уже знала обычаи Чарльстона давать в долг на время даже слуг, как будто они принадлежат хозяевам торжества, и все об этом знали.

– Глупее я ничего не знала, – сказала Скарлетт, когда миссис Батлер в первый раз объяснила ей это. Как можно притворяться, если у слуги Минин Вентуорт на подносе стоит клеймо Эммы Онсон. Таковыми были некоторые причуды Чарльстона.

– Скарлетт, – позвала Розмари. – Скоро звонок. Пошли на место, пока вся толпа еще здесь.

Люди возвращались на места. Скарлетт смотрела на них через маленький бинокль, который она одолжила у мисс Элеоноры. Там были и тетушки. Слава Богу! Она не наткнулась на них во время перерыва. И Салли со своим мужем. С ними была Джулия Эшли. Она тоже делала свои ставки.

Скарлетт водила биноклем в разные стороны. Как здорово наблюдать за людьми, когда они не замечают этого. А! Там был старый Джози Энсон. Он дремал, а жена ему что-то оживленно рассказывала. Вот будет ему взбучка, если она заметит! А! Росс! Очень плохо, что он уже вернулся, но Элеонора будет рада. О, там Анна. Она выглядит, как старуха, с детьми. Наверное, это сироты. «Видит ли она меня? Идет сюда. Нет, она сюда не смотрит».

Она выглядит очень оживленной. Наконец Эдвард Купер сделал ей предложение? Должно быть. Она смотрит на него, как будто он идет по поверхности воды. Да, однозначно предложение.

Скарлетт перевела бинокль на Эдварда.

Ее сердце забилось. Там был Ретт. Он разговаривал с Эдвардом. Она выглядел так элегантно. Он навела на резкость, в поле зрения попала Элеонора. Скарлетт сидела затаив дыхание. Вокруг больше никого не было. Она посмотрела на Анну, на Ретта, опять на Анну. Не было сомнений! Скарлетт стало плохо. Потом бешенство охватило ее.

«Ах ты, несчастная воришка! Она мне так нагло льстила, а сама за моей спиной крутит романы с моим мужем. Да я ее собственными руками удушу!»

На ладонях выступил пот. Бинокль дрожал в руках. Неужели он на нее смотрит? Да нет, смеется с мисс Элеонорой… поздравления Хугеров… Халси… Пински… Сэвиджи… Скарлетт смотрела на Ретта, не отрываясь, пока глаза не заслезились.

Она больше не смотрела на Анну. Та уставилась на него, как будто хотела съесть. Но он даже не замечал этого. В принципе, беспокоиться было не о чем. Просто юная девчонка хотела окрутить взрослого мужчину.

Но почему у нее ничего не вышло? Почему не получается у всех девушек Чарльстона? Он такой красивый, такой сильный, такой…

Она снова уставилась на него. Он поправил шаль, съехавшую с плеча матери, и аккуратно взял ее за локоть. Солнце садилось, и подул прохладный ветер. Ретт осторожно повел маму к своим местам, являя собой образец заботливого сына. Скарлетт с нетерпением ждала, когда они придут.

Ретт выбрал места повыше, чтобы солнце своими последними лучами погрело мисс Элеонору. Они сидели теперь за спиной Скарлетт. Она совсем забыла про Анну.

Когда лошади пошли на четвертый круг, зрители начали вставать, отчаянно скандируя. Скарлетт запрыгала на месте.

– Весело? – Ретт улыбался.

– Отлично! Какая из них Майлса Брютона?

– Я думаю номер пять. Самая черная, номер шесть – Гугенхейма. Белмонт на последней позиции. Его иноходец под четвертым номером.

Скарлетт хотела спросить, что такое «иноходец» и «четвертая позиция», но лошади уже вышли на старт.

Наездник под пятым номером не выдержал и рванул раньше выстрела пистолета. С трибуны понеслись неодобрительные крики.

– Что случилось? – спросила Скарлетт.

– Фальстарт. Они стартуют еще раз. Посмотри на Салли. – Ее лицо было похоже на обезьянье сейчас больше, чем обычно. Ретт надуманно засмеялся. – Я бы на месте жокея ее лошади перемахнул через забор и был таков. Она смотрит так, как будто готова сделать из кожи жокея коврик в своей спальне.

– Вовсе не смешно.

Ретт засмеялся еще сильнее.

– Позволь поинтересоваться, ты тоже поставила на Милую Салли?

– Конечно. Салли Брютон – моя лучшая подруга. Да и если проиграю, то все равно не свои.

Ретт опешил.

– Отлично сказано, мэм.

Грянул выстрел, и гонки начались. Азарт настолько захватил Скарлетт, что она, не помня себя, кричала, прыгала, хватала Ретта за руку. Она даже перекрикивала всех стоящих вокруг. Когда Милая Салли, вырвавшись на полкорпуса, выиграла забег, радости Скарлетт не было предела.

– Мы победили! Мы победили! Как прекрасно! Ретт расслабился.

– Я уж думал, что вообще ни в чем не разбираюсь в этой жизни. Это действительно прекрасно. Болотная крыса выиграла у лучших кровей Америки.

Скарлетт недоуменно посмотрела на него.

– Ретт, ты хочешь сказать, что ее победа, неожиданность для тебя? После всего того, что ты мне сказал сегодня днем? Ты говорил с таким знанием дела.

Ретт улыбнулся.

– Ненавижу пессимизм. Не хотелось никому портить настроение. Ты сама разве не на Салли поставила? Только не говори, что поставила на янки.

– Я вообще не ставила.

У Ретта отпала челюсть.

– Когда сады в Лэндинге вновь зацветут, я хочу выращивать лошадей для скачек. Я даже нашла несколько кубков, которые когда-то выиграли лошади Батлеров. Они были знамениты на весь мир. Я поставлю только на лошадь, которую сама выращу.

Ретт повернулся к маме.

– Что ты купишь на свой выигрыш?

– Знаю, но не скажу.

И все вместе рассмеялись.