![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Девочка во мху
Лощинка тонула в смутном зеленом свете. На расстоянии проблескивали солнечные лучи, но здесь ветви сплетались плотной завесой. В воздухе стоял густой аромат липового цвета, а в вышине, над головами, гудел незримый рой пчел. На мгновение Джеку подумалось, что они с Пегой каким-то образом попали в долину Иггдрасиля. Но в пчелином жужжании не ощущалось яростной одержимости, как там. Пчелы просто-напросто занимались привычными трудами. — Откуда взялось одеяло? — прошептала Пега. — Может, эльфы? — предположил Джек. — Брат Айден говорил, эльфы не думают ни о ком, кроме себя. Это кто-то другой нам помог; но что за существа такие подкрадываются к тебе под покровом ночи? — Может, это Брут отыскал деревню и одолжил нужные вещи? — с сомнением проговорил Джек. — Я бы покричал ему, но… — Но это небезопасно, — докончила Пега. — Ну где-то же он должен быть? Может, спустился к реке наполнить пустые мехи из-под сидра? — рассуждал Джек. — Он бы непременно вернулся к нам, если только… «Если только выбрался из пещер живым», — докончил мальчик про себя. Но нет, случись с Брутом что-нибудь дурное, они бы услышали крики. Раб — не из тех, кто тихо-мирно провалится в логово накера. Деревья казались не такими уж и пугающими, как накануне ночью, но Джек все равно чувствовал себя неуютно. — Странный тут лес, — промолвил он, ощупывая тонкую, мягкую ткань. — Посмотришь с нижней стороны — все видно, а расстелишь на траве — и глядь, она исчезла! — Это магия, — подвела итог Пега. — Я слышала про плащи-невидимки: про них в сказках говорится. Надо бы с ним поосторожнее, а то того и гляди потеряется. Девочка аккуратно свернула одеяло и положила его на камень, на видное место. — Ой, смотри! — вдруг закричала она. Между корнями торчал здоровенный гриб: к нему-то Пега и бросилась. Шляпка откинулась; над лощинкой поплыл восхитительный аромат. — Да это же горшочек такой, а в нем полно хлеба, и хлеб еще теплый! Джек тут же оказался рядом. — Смотри, а вот еще! — изумленно воскликнул он. В прочих горшочках в форме грибов обнаружились золотистые ломтики сыра, масло и мед. Добрые невидимки даже деревянные лопаточки для масла положить не забыли. — Ох, спасибо вам, спасибо, кто бы вы ни были! — закричала Пега. — Клянусь, я сделаю вам что-нибудь хорошее, только скажите… — Тсс! — зажал ей рот Джек. Из сказок он знал: опасно обещать что-то существам, которых ты не видишь. — Мы оба бесконечно вам признательны, — промолвил мальчик церемонно, кланяясь деревьям. — Мы были бы счастливы разделить эту трапезу с вами. Но лес молчал: лишь легкий ветерок шелестел в кронах, да повсюду вокруг гудели пчелы. Где-то вдалеке выводила трели неведомая птица. Пега разломила хлеб, густо намазала его маслом и медом, передала половину Джеку. — Как думаешь, эта еда не заколдована? — спросил он, не решаясь протянуть руку. — А мне плевать! — Пега жадно вгрызлась в свой ломоть и с полным ртом добавила: — А ты подожди да посмотри, не превращусь ли я в кузнечика. По крайней мере, это будет сытый кузнечик. Не в силах устоять перед ароматом тающего масла, Джек набросился на теплый хлеб — еще более вкусный, чем обещал восхитительный запах. Мед благоухал как клеверное поле, сыр оказался пряным на вкус и на диво сытным. Пару ломтей Джек затолкал в карманы — на потом. Покончив с трапезой, дети откинулись назад в блаженной отрешенности, слишком довольные, чтобы заговорить или пошевелиться. — Надо бы вымыть руки и умыться, — со временем напомнила Пега. — Хмм, — протянул Джек. Дети посидели так еще немного, пока журчание бурной речушки не пробудило их к действительности. — Пить хочется, — пробормотал Джек. — Вот и мне тоже, — поддержала Пега. А время между тем все шло да шло. — Надо бы встать, — проговорил Джек, заставляя себя подняться на ноги. Зеленая неподвижность лощинки разливалась по всему телу неодолимой тяжестью, вынуждала снова прилечь. «Что за уютная постель — земля, — нашептывал голос в сознании Джека. — Укройся мхом да засыпай на сто лет». — А ну, вставай! — вскричал Джек, внезапно встревожившись. Он рывком поднял Пегу на ноги и едва ли не силой заставил пройтись туда-сюда. Едва выйдя из лощинки, Джек затоптался на месте, разминая затекшие ноги. Пега похлопала себя по рукам. — Что это было? — спросила она. Глаза ее в страхе расширились. — Не знаю. Может, деревья. Мне они сразу не понравились. Дети дошли до речушки, умылись и сполоснули руки. Холодная вода разом их оживила. — Нам никак нельзя расслабляться, — промолвил Джек. — Когда я был в долине Иггдрасиля, я всякий счет времени потерял. — Он остановился, припомнив дремотную зачарованность того места. Джек застрял бы там до сего дня, если бы не Торгиль. — Нельзя забывать о нашей цели. Все зависит от нас. Надо отыскать Владычицу Озера и вернуть в Беббанбург воду. Король Иффи не станет ждать до бесконечности. — Занятно. Про Иффи я напрочь позабыла. — Пега поводила рукой у самого лица, точно стряхивая паутину. — Это все магия. Необходимо постоянно напоминать себе, зачем мы здесь, и повторять имена тех, кого мы знаем. Если я забуду, ты мне подскажи. Пега достала плетеный кошель и извлекла на свет подаренную свечу. — Нюхай! — приказала девочка. Джек послушался — и в голове тотчас же прояснилось. Вспомнилась деревня, ее поля и домики. Он живо представил себе, как кузнец мастерит на наковальне какой-нибудь полезный инструмент, пекарь достает хлеб из печи, мать сидит за ткацким станком. — Понимаешь, — объяснила Пега, в свой черед нюхая ароматный воск, — через эту свечу к нам пришел «огонь бедствия». Она осветит нам путь домой. — Ты постигла больше, чем я думал, — серьезно похвалил Джек. — Так я ж внимательно слушаю. Рабы, они такие.
Дети вернулись к лощинке, чтобы забрать одеяло, но одеяло исчезло, а с ним и горшочки. — Наверное, хозяева забрали, — предположила Пега. — Дело понятное. А что будем делать теперь? Джек уставился в землю, пытаясь измыслить хоть какой-нибудь план. — Знать бы, куда мы попали, — посетовал он. — Может, Владычица Озера здесь, а может, и нет. Не удивлюсь, если Брут ее отыскал — или, наоборот, угодил в пасть дракону. Одно понятно: возвращаться обратно в туннель ни в коем случае нельзя. В конце концов Джек с Пегой зашагали дальше: деревья оставались у них по левую руку, а горы — по правую. Позади остались призрачные березы, осины с подрагивающими на ветру листьями, чудовищные тисы и гигантские дубы, обросшие мхом, что свешивался со стволов будто волосы. Луг, по которому дети шли, просто-таки кишел мелкими зверушками. Рысь следила за чужаками круглыми желтыми глазищами; а над ручейком, берега которого густо заросли валерианой, порхали зеленые бабочки. Эти потрясающе красивые земли в конечном счете разочаровывали. Джек с Пегой так и не нашли никаких следов, не увидели ни домика, ни даже струйки дыма, что поднимался бы над печной трубой. — Где же люди? — удивлялась Пега. Ближе к вечеру дети добрались до просвета между деревьями, где от горы отходил каменный отрог, и прошли поверху. — Неплохое место для ночевки, — заметил Джек. — Тут слишком холодно, — возразила Пега. — На открытом месте ветер пробирает до костей. — Все лучше, чем спать в лесу. После утренних приключений Джек проникся к деревьям глубокой неприязнью. Корни, змеясь, подползали к самому краю скалы, словно пытаясь вскарабкаться вверх по камню. Тут и там бугрился мох, наводя на мысль о могилах, хотя наверняка под ним покоились всего-навсего те же корни. Внезапно среди мха блеснуло что-то белое. — Смотри-ка! — воскликнул он. — Что такое? — Пега, сощурившись, вгляделась в темную тень леса. — Это заяц или кот: ишь свернулся клубком. Нет, ничуть не бывало! Это лицо! — И Джек поспешно заскользил по крутому каменному склону вниз. — Подожди меня! — задохнулась Пега, кубарем скатываясь следом. — Это человек! Кто-то уснул в лесу, и его затянуло мхом. Ох, ужас какой! Джек заметил следы борьбы: тут и там дерн был рассечен и взрыт. Кто бы ни был этот незнакомец, сопротивлялся он изо всех сил. Мальчуган подошел поближе и оборвал сплетения вьюнов, что исподтишка затягивали мох. И потрясенно воскликнул: — Торгиль! Ох ты, господи! Торгиль! Просыпайся! Я спасу тебя! Мох полностью поглотил тело девочки, но лицо и шея еще просматривались. Джек попытался содрать мох руками, но с такой густой и упрямой растительностью он в жизни не сталкивался. Пальцы не причиняли мху ровным счетом никакого ущерба: как если бы мальчуган камень процарапать пытался. — Чем бы этот мох раскопать-то! — простонала Пега, тщетно дергая корни и нагибая ветки. — Они все равно что железные — никак не ломаются! — Я могу попробовать применить магию, — промолвил Джек, — но это может быть опасным. Пега, отойди. Я сам не вполне уверен, чего ждать. Пега отступила к краю отрога. Мальчик уперся посохом в мох и попытался успокоить мысли. «Чего бы попросить? Что сказать-то?» — в отчаянии размышлял он. Огонь вызвать — страшно. Чего доброго, пламя вырвется из-под контроля и испепелит их всех. Пока Джек ломал голову, на его глазах мох тихонько пополз вверх к шее Торгиль — и отпрянул! Не просто отпрянул — скрутился спиралью; легкий ветерок подхватил и развеял чешуйки пепла. Глаза воительницы были закрыты, по лицу разливалась смертельная бледность, однако же мох на груди слегка колебался. Девочка еще дышала. Между нею и лесом стояла некая сила. «Охранная руна!» — вспомнил Джек. Руна была незрима — она становилась видимой только на краткий миг, переходя из рук в руки, — но мальчуган ощущал ее присутствие. Руну имел на себе Бард, когда проходил через Долину Безумцев. Джек носил ее в Ётунхейме и отдал только затем, чтобы удержать Торгиль от самоубийства. В руне воплотилась сама жизненная сила. Джеку отчаянно хотелось прикоснуться к руне. Но он не смел. Руну можно передать только добровольно. Того, кто попытается отнять ее силой, руна обжигает — как опалила мох, помешав ему подступиться к лицу Торгиль. Джек тщетно ломал голову в поисках решения. Он знал, как вызвать туман и ветер, как отыскать воду, как зажечь пламя и как устроить землетрясение (ну, по крайней мере, один-то раз ему это удалось!). Ничего из этого сейчас ему не пригодится. «Если бы я только мог разбудить ее, — думал Джек. — Тогда руна придала бы ей новых сил». Мальчуган погладил ее лоб, позвал по имени, но Торгиль спала. — Я могу тебе чем-то помочь? — спросила Пега от каменного отрога. — Ты же магией не владеешь, — нетерпеливо оборвал ее Джек. Как тут прикажете сосредоточиться, когда тебя отвлекают? — Я спеть могу. Джек резко поднял голову. Спеть! Ну конечно же! Что скорее всего приведет Торгиль в чувство? Не вдаваясь в объяснения, мальчуган затянул:
Гибнут стада, родня умирает, [3] Дворы сгорают дотла, Но знаю одно, что вечно бессмертно: Храброго воина слава.
— Как можно петь такое человеку на пороге смерти? — промолвила Пега. — Заткнись! — цыкнул на нее Джек. И продолжил:
Гибнет корабль в пучине морской, В прах обращаются царства, Но знаю одно, что вечно бессмертно: Храброго воина слава.
Слава бессмертна! Слава бессмертна! Слава бессмертна!
Джек пел, и в душе его оживали воспоминания о викингах. Вот — корабль Олава Однобрового; полосатый ало-кремовый парус полощется по ветру. Морские разбойники жили бурной, полной приключений жизнью, эти головорезы худшего толка — грязные, полусумасшедшие, тупые, и все же… им было присуще своеобразное благородство. Мальчуган снова затянул ту же песню, и на сей раз Пега принялась подпевать — она быстро уловила мелодию, с ее-то музыкальным слухом! «Слава бессмертна! Слава бессмертна! Слава бессмертна!» Лицо Торгиль утратило смертельную бледность, губы дрогнули — словно и она пыталась подхватить напев. Глаза распахнулись. — Джек? — прошептала она. — Ты непременно выживешь! Джек с трудом сдерживал переполняющую его радость. А глаза Торгиль вновь помутнели и сами собою начали закрываться. — Да что ты за малодушная клятвопреступница! — заорал мальчуган. — Разве это достойная смерть? Уснуть на мягкой постельке, под стать последней рабыне! Пфа! Ты заслуживаешь того, чтобы попасть в Хель! — Джек! — возмущенно вскрикнула Пега. — Молчи. Я знаю, что делаю. Торгиль Мокрая Курица — вот как тебя станут звать! — объявил он воительнице. — Торгиль Brjуstabarn! Сосунок, вот ты кто! — Я не Brjуstabarn! — прорычала Торгиль. Щеки ее ярко заалели, по телу прошла крупная дрожь. — Тогда живи, жалкая ты падаль! Губы воительницы задергались, как если бы на ум ей пришло столько гнусных ругательств сразу, что одновременно и не выговоришь. Мох на ее груди побурел и стал отслаиваться. Вдоль ее рук и ног во мху зазмеились трещины. Девочка рывком поднялась на ноги и пошарила вокруг в поисках ножа. Но тут вновь накатила слабость, и она рухнула на колени, дрожа всем телом. — Так-то лучше, — похвалил Джек. — Дай я помогу тебе, — воскликнула Пега, кидаясь к Торгиль. — Никакая… — Измученная воительница хватала ртом воздух. — Никакая… помощь… мне… не нужна. — Да ты посмотри на себя. Ты даже говоришь с трудом. Конечно, ты нуждаешься в помощи. Пега попыталась приподнять ее; Торгиль слабо ударила девочку по руке. — Оставь ее, — посоветовал Джек. — Торгиль Brjуstabarn может ползти на четвереньках, раз ходить разучилась. — Ненавижу… тебя, — тяжело дыша, проговорила Торгиль. Джек отошел к скале и присел на камень. На душе сделалось легко-легко: так невесомый солнечный луч дрожит в воздухе. — На твоем месте я бы убрался с этого мха. Выбор за тобой, конечно. Пега в ужасе глядела на него. — Понимаю, Пега, в твоих глазах я выгляжу сущим чудовищем. Но манеру эту я перенял у самих викингов. У них без десятка оскорблений да хотя бы одной смертельной угрозы день, считай, даром прожит. Получив еще несколько ударов — совсем, впрочем, слабеньких, — Пега наконец-то отошла к скале и уселась рядом с Джеком. Вместе они смотрели, как воительница с трудом отползает от мха на четвереньках. Несмотря на все резкие слова, сердце Джека ныло при виде того, как мучается Торгиль; но мальчуган хорошо знал: вмешиваться бесполезно. Торгиль должна спасти себя сама. Иначе она станет считать себя униженной — и сделается совершенно невыносимой. Но вот наконец воительница вскарабкалась на нижний скальный уровень, за пределы досягаемости алчных древесных корней. — Я… выбралась, — прохрипела она. — Сама, без вас. Джек тут же подсел к ней поближе. — Тебе нужно попить, — заметил он. — Подожди здесь. Он сбегал к ручейку, что стекал с горы неподалеку, и набрал в горсть воды. Часть ее просочилась сквозь пальцы по пути, но Джеку удалось-таки влить немного в рот Торгиль. Они с Пегой сходили туда-сюда не один раз, но вот наконец воительница вздохнула и покачала головой. — Довольно, — проговорила она. Джек достал из кармана ломтик сыра, и изголодавшаяся Торгиль от нетерпения едва не укусила протянутую руку. — Откусывай понемножку, — посоветовал Джек. — После долгого истощения есть надо с осторожностью. Торгиль пропустила его слова мимо ушей. Доев сыр, она откинулась к скале и закрыла глаза. — Она опять сознание теряет? — прошептала Пега. — Думаю, ей нужно время, чтобы прийти в себя, — отозвался Джек. — Не знаю, сколько она тут пролежала. Мальчуган отметил про себя, что одежда Торгиль была вся в темно-зеленых пятнах, а башмаки приобрели оттенок древесной коры. Казалось, воительница постепенно становилась частью леса. Возможно, так оно и было. — Один из моих хозяев три недели не кормил меня за то, что я испортила ему рубаху, — заметила Пега. Девочка съежилась в углублении между камнями, обхватив колени руками, чтобы согреться. Солнце уже село за горы, и в воздухе резко похолодало. — Я ела то, что находила в мусорной куче. Ты просто не поверишь, как вкусны рыбьи головы после того, как три недели поголодаешь. Торгиль открыла глаза и уставилась на девочку. — Ты — трэль, [4] — проговорила она. — Что такое «трэль»? — не поняла Пега. Джек выругался сквозь зубы. — Не обращай внимания. Скандинавы обожают задираться — больше, чем медведи любят мед. Даже их боги оскорбляют друг друга. — «Трэль» означает «раб», — произнесла Торгиль на чистом саксонском языке. — Я не рабыня! Джек освободил меня! — Я тоже когда-то был рабом, — проговорил Джек. — И не стыжусь этого. — А зря, — по-волчьи ухмыльнулась Торгиль. «Ты тоже была рабыней», — подумал Джек, но вслух этого не сказал. Дразнить Торгиль следовало с большой осторожностью. — Не поискать ли нам места для ночлега? — предложил мальчуган. — Кто-нибудь не прочь устроиться на мягком мху? — Нет! — воскликнула Торгиль. И Джек осознал, насколько та напугана. Воительница не привыкла сознаваться, что ей страшно. — Ничего не понимаю. Мы провели в лесу целых две ночи, и ровным счетом ничего с нами не происходило вплоть до сегодняшнего утра, — проговорила Пега. — Как будто деревья взяли и разом проснулись. — Или мы повстречали неправильные деревья, — предположил Джек. — Наверное, среди деревьев тоже есть добрые и злые, точно так же, как у людей. Как бы то ни было, надо бы нам найти укрытие, пока окончательно не стемнело. Я тут заметил в скалах подходящую расселину.
|