Члены еретических сообществ, безотносительно к их личной вере, стоят на пути погибели, ибо не принадлежат к Телу Христову.

Одно из возражений против того, что все «официальные церкви» уже анафематствованы и «преданы сатане», которое нам приходилось слышать, таково: «Кто из святых отцов ХХ века говорил, что эти церкви безблагодатны? Так не говорили ни св. Иоанн Шанхайский, ни о. Серафим Роуз, ни о. Иустин Попович, ни св. Филарет...»

Св. Иоанн, действительно, не говорил об этом. Но он скончался в 1966 году, когда экуменическое движение только что стало выходить на широкую дорогу во всемирном масштабе, и тогда не могло еще быть речи об окончательном и безповоротном его осуждении; тем более что за предыдущие несколько веков православные вообще как-то поотвыкли от борьбы с новоявленными ересями, да и с ересями вообще — потому-то столь легко произошло уклонение в ересь экуменизма практически всех Поместных Церквей. И немудрено — еще св. Иоанн Златоуст говорил об опасности долгого отсутствия гонений на Церковь: «Или, думаешь, не великое гонение — быть в безопасности от гонений? …Это хуже самого гонения. Безопасность, как бы поток наводняющий, расслабляет душу, …она наводит сон на душу, производит всякую невнимательность и беспечность, возбуждает всякого рода страсти… Во время же гонения ничто подобное не может возмутиться: но страх, приблизившись, …страстям не позволяет даже подать голоса. …Во время древних гонений можно было видеть мужей истинно христианских. Никто тогда не заботился об имуществе, никто — о жене, никто — о детях, никто — об отечестве; у всех была одна забота, чтобы спасти душу свою. …Невелико было тогда число их; но велико было богатство добродетели».

Отец Серафим (Роуз) в своем предисловии к публикации третьего Скорбного Послания Митрополита Филарета писал: «Те, кто добиваются от Митрополита и Архиерейского Синода суждений о “безблагодатности таинств” православных церквей, перешедших на новый стиль или попавших под пяту коммунистической власти, не отдают себе отчета в том, что подобные вопросы лежат вне пределов компетенции Синода,...что анафемы — кроме нескольких бесспорных случаев — только усугубляют болезнь». Эти слова были написаны в 1976 году и нисколько не помогают современным церковным «анти-экстремистам», поскольку в 70-е годы не только у о. Серафима, но, практически, ни у кого не было еще уверенности в необратимости погибельного экуменического курса World Orthodoxy — в том числе, и у о. Иустина Поповича (скончался в 1979 г.) И совершенно справедливо, что вопросы осуждения той или иной ереси или раскола лежат «вне пределов компетенции Синода», — Синода, но не Собора. Экуменизм же был осужден соборно, что говорит о том, что действительно «случай» экуменизма уже виделся «бесспорным». Отец Серафим умер в 1982 году, немного не дожив до принятия этой анафемы (1983 г.), и вряд ли он стал бы говорить о ее «недействительности». Она могла бы быть недействительной лишь в том случае, если бы экуменизм не был ересью.

Что же касается, например, МП, то ее уже давно осудили как раскол многие Новомученики и Исповедники Российские, очевидна и участие ее иерархов и многих клириков, в той или иной форме, в ереси экуменизма. Новостильники также осуждены в ИПЦ Греции как раскол, и их причастность к ереси экуменизма несомненна.

Что касается Митрополита Филарета, то таинств раскольников, равно как и еретиков, он никогда не признавал, о чем неоднократно высказывался и в письмах, и в проповедях. О значении церковной анафемы он ясно говорил, что она свидетельствует о том, что такие-то и такие-то люди, погрешающие против Православия, уже отпали от Церкви. Совершенно непонятно, каким образом он мог бы рассматривать иначе значение анафемы 1983 года, соборно принятой под его собственным руководством.

Стремление некоторых добиться непременного указания на то, что вот там-то и там-то было сказано тем-то и тем-то, что все члены экуменических «церквей» лишены благодати, очень напоминает вопрос одного архиепископа, заданный некоторым антиэкуменически настроенным монахам: «А покажите мне книгу, в которой написано, что нельзя поминать [на проскомидии] патриарха варфоломея?» Если всего написанного и сказанного прежде бывшими святыми Соборами и Отцами Церкви недостаточно для того, чтобы понять, что нельзя поминать Варфоломея и иже с ним, то какие же новые «книги» способны убедить неубедившихся?..

Оставим на время рассуждения о канонах и догматах, в которых большинство современных верующих не особо разбирается. Впрочем, это не служит им ни к чести, ни к оправданию, т. к. верующие должны знать свою веру; а у нас часто бывает, что земные науки иные верующие изучают до тонкостей, а науку небесную и знать не желают, говоря, что «главное — что в душе», или даже еще того хуже — что разбираться в Православии и церковных канонах есть дело «специально к тому предназначенных» епископов или священников, «а не наше»... Посмотрим на дело проще, так сказать, с «житейской» точки зрения. Во что верят современные «православные» верующие?

Если спросить: «Верите ли Вы в Бога?» — ответят положительно. Но что же дальше? Очень часто — потребительская психология, которой, к тому же, весьма благоприятствуют современные рыночные отношения, глубоко проникшие в церковную жизнь. Особенно хорошо это знают те, кто когда-либо стоял в храме за свечным ящиком. Например, приходит такой «верующий» в храм и спрашивает не о том, как ему покаяться, очиститься, изменить свою жизнь, жить по заповедям, — а о том, к какой иконе поставить свечку, «чтобы все было хорошо». Приходит, когда предстоит сложная жизненная ситуация, с надеждой, что Бог «все устроит». Или когда кто-то заболел, попал в беду — попросить избавления. И часто получает помощь, но потом сплошь и рядом происходит то, что описал Господь в притче о десяти исцеленных прокаженных... А бывает, что человек не получает просимого — тогда он, пожалуй, решит в себе, что Бога нет, не подумав о том, что, может быть, просимое было бы ему не на пользу... Осознание же, что у человека в жизни многое не ладится оттого, что он просто живет неправильно, не по-христиански, и что надо ему что-то менять в жизненном укладе, причем менять радикально, — редко у кого встречается.

Конечно, для впервые пришедших в храм трудно ожидать высокой сознательности в этих вопросах. И тут бы пастыри должны объяснить народу, что Церковь существует не только для того, чтобы там ставить свечки и утешаться красотою икон и паникадил. Но…

Если рассмотреть взгляды современных епископов «официального православия», то они, в общем, сводятся примерно к тем же «бытовым» интересам: миссия Церкви заключается в способствовании «дружбе народов», миру на земле, чтобы не было войны и международной напряженности, чтобы все друг друга любили и берегли «общечеловеческие ценности», в возрождении, к примеру, «Великой России» или «Великой Греции», в борьбе за экологию, за соблюдение «прав человека», в воссоздании «порушенных святынь» и т. д., и т. п. — «чтобы все у всех было хорошо».

Но почему Церковь должна заботиться об этом, а не о хранении Православия? Зачем беречь «общечеловеческие ценности»? И что это за ценности, в чем они заключаются, где их источник? Зачем возрождать Россию, не возрождая Истинного Православия? Зачем такая «ложная» Россия нужна? Ведь она как раз и рухнула потому, что Православие не хранили! Почему-то люди часто связывают возрождение Православия с возрождением России, а не наоборот. Например, встречаются такие верующие, которые готовы поддерживать и коммунистов, — не потому, что те вдруг стали православными, а потому, что они, якобы, стоят «за сильную Россию»…

Многие люди идут в Церковь за «утешением»: жизнь сейчас тяжелая, безотрадная, все обыденное приелось, хочется чего-то «духовного» — сладкопения, золотых иконостасов, представительных батюшек в нарядных облачениях... Но вера и Церковь существуют не для того, чтобы было в мире сем больше утешений, и не для того, чтобы найти в храме какое-то хорошее общество, избавляющее от чувства одиночества и ненужности, а для того, чтобы готовиться к жизни иной — а для этого мало просто раз в неделю посещать храм, подавать записки и вести со знакомыми благочестивые беседы о развращенности мира и необходимости ходить в Церковь. Надо бороться с собой, отречься от мира и того, что в нем ценится (и это отречение есть непременное условие спасения не только для монахов, но и для мирян, для каждого христианина, ибо Евангелие одно для всех: «не любите мира, ни яже в мире» /I Ин. 2: 15/), оставить какие-то свои греховные привычки или в целом греховный образ жизни, отказаться от мирских «утешений», — и притом не ради того, чтобы тотчас получить утешения духовные, а просто из любви к Богу и из стремления жить по Его заповедям. Но когда начинаешь говорить об этом, то часто встречаешь непонимание, даже обиду. Многие люди хотят узаконить свое жизненное беззаконие не только светским, но и церковным образом, за что готовы платить и большие деньги. И вот, патриархийные батюшки «благословляют» за плату все, что угодно, только бы людям было «еще удобнее» жить — с сознанием, что «Божие благоволение» с помощью ведающих им батюшек их образу жизни уже обеспечено. Иные пастыри, впрочем, делают «строгий» вид, говоря: «Делай не так, а этак!» — но все это обычно в пределах или мирских интересов пасомых, или амбициозных устремлений пастырей; действительное же спасение души при этом не интересует ни тех, ни других.

Во что же верят современные «верующие»? Как соотнести всю эту церковную действительность с жизнью святых и подвижников, со святоотеческим учением о спасении, со словами Господа о тесном пути, о несении креста, о «возненавидении души своей» ради Евангелия? Куда потерялась заповедь Апостола о непрестанной молитве и о том, что пользующиеся миром сим должны быть, как не пользующиеся? Где внимание к апостольским словам о лжеучениях и ересях? И вообще все Евангелие — какое оно имеет отношение к современной «вере»?

Однако, современные верующие все же ходят на службы, молятся, умиляются, даже плачут!.. Но чего стоят «духовные ощущения» при стоянии в храме, когда после них человек спокойно возвращается к своей обыденной жизни («сходил в церковь, а теперь надо и делом заняться»)? Зачем читать жития святых, если заведомо принята установка, что «такие высоты не для нас, грешных и немощных, так что нечего и стремиться»? Как можно возродить «духовность» в народе, если пастыри говорят, что одно дело церковные правила, каноны и подвижничество, а другое — «просто жизнь»? Да и можно ли ожидать от человека, что он будет разбираться в канонах, ересях и т. п., если он порой даже и постов не считает нужным соблюдать? Наконец, и у католиков и каких-то других еретиков или у мусульман тоже бывают на религиозной почве всякие порой еще более «духовные» ощущения. Так что зачем идти вообще в православный храм, если ищешь такой духовности? Может, стоит лучше пойти в костел или в мечеть — тем более, что мусульмане часто гораздо более ревностно относятся ко всему, что касается их веры, чем христиане?..

Тут, кстати, вспоминается и еще один аргумент, которым часто у нас пытаются привлечь неверующих в Церковь. Например, ищет человек веру, стремится к чему-то духовному и по случаю увлекается буддизмом или еще каким-то лжеучением. Иной православный ему с ужасом скажет: «Ты что, как можно?! Русский человек должен быть только православным!» Удивительный аргумент! А что, тибетец или бурят, к примеру, должен быть только буддистом? Это ведь их историческая религия… А итальянец — только католиком? Хорош способ убеждения — надо быть православным не потому, что в Православии истина, а потому, что Православие есть историческая религия в России! А если человек потом уедет на Восток жить — так уже можно ему стать мусульманином?..

Еще хуже, когда человек посты соблюдает, молитвенное правило исполняет, в храм ходит раз в неделю — и «сим доволен бывает», как уже вполне добропорядочный христианин. Но такое «благочестие» обличал еще св. Иоанн Златоуст:

«… И к нам можно было бы по справедливости сказать: видите, нерадивии… Дела Церкви находятся в весьма худом состоянии, хотя вы и думаете, что она в мире. …Что ты говоришь, скажете вы? Мы содержим церкви, у нас имущество, все прочее, бывают собрания, ежедневно приходит народ, и — мы нерадивы? Но не это надобно ставить в похвалу Церкви. …То самое, что кажется добрым делом, не есть дело доброе, если по совершении его ничего больше от него не происходит. …Какую пользу получаете вы от собраний? Если бы была для вас какая-нибудь польза, то вам всем уже давно следовало бы вести жизнь любомудрую, после того как с вами беседуют дважды в неделю столько пророков, столько апостолов, евангелистов, и все они предлагают спасительные догматы и с великою ревностию представляют вам убеждения к исправлению ваших нравов. …Или то вы считаете благочестием, что часто бываете в собраниях? Это не значит ничего, если мы не получаем никакой пользы; если здесь не собираем никаких плодов, то лучше оставаться дома. …Наши собрания стали просто обычаем и видом благочестия, остальное дело — привычкой. …Сколько бывает всенощных бдений, сколько священных песнопений! А что из этого? Еще хуже: многие даже делают это из тщеславия. …Но вы, без сомнения, скажете мне: мы знаем Писания. А что из этого? Если бы вы показывали это делами, то было бы приобретение, была бы польза. Церковь — это красильня; если вы всегда уходите, не получив никакой окраски, то какая польза от того, что вы часто сюда ходите? …Кто-нибудь из вас прибавил ли что-нибудь к обычаям, которые наследовал от предков? Например: кто-нибудь имеет обыкновение поминать мать, жену или сына; он делает это, — слышал ли о том от нас, или не слышал, — руководствуясь обычаем и совестию. Так на это ты негодуешь, скажут? …Напротив, я весьма радуюсь этому; но желал бы, чтобы он получил какую-нибудь пользу и от нашей беседы… Иначе для чего мне напрасно трудиться и пустословить, если вы намерены оставаться при одном и том же, если наши собрания не производят в вас ничего доброго?

Но, скажут, мы молимся. А что из того, если это бывает без дел? Послушай, что говорит Христос: не всяк, глаголяй Ми, Господи, Господи, внидет в Царствие небесное, но творяй волю Отца Моего, Иже есть на небесех (Мф. 7: 21). …Прошу и умоляю, старайтесь не о том только, чтобы приходить в церковь, но чтобы уходить и домой, получив какое-нибудь врачевство против своих страстей, чтобы если не от нас, то от Писаний заимствовать соответственные врачевства».

Показательно, что среди более «духовных верующих» встречаются чаще всего следующие устремления: предать себя «в послушание духовнику», бороться за «возрождение России» и выискивать «признаки приближения антихриста».

Св. Иоанн Лествичник говорит: «Как всякий плод предваряется цветом, так всякому послушанию предшествует уклонение от мира, телом или волей» (Слово 4: 1). Поэтому непонятно, каким образом уповают спастись послушанием те люди, которые не только не собираются отрекаться от мира и мирских привычек, но вообще говорят, что это не для них, а «для монахов»; и каким образом дерзают требовать себе беспрекословного послушания те духовники, которые не считают нужным отрывать своих чад от мирских привычек и пристрастий, да и сами от них не стремятся избавиться. О таких людях тот же Лествичник не только не утверждал, что они могут быть способны к какому-то послушанию или руководству других, но сказал: «Господь всех пребывающих в мире и живых назвал мертвыми, сказав некоему: оставь мертвым, то есть мирянам, умершим в суете мирской, погребать мертвых телом» (Слово 2: 5). И такие-то люди стремятся к «послушанию» — не затем, чтобы жить по воле Божией, а просто чтобы жить комфортнее: не надо самому ни о чем думать, читать какие-то серьезные православные святоотеческие книги (а не разбавленные рассуждениями составителей подборки святоотеческих цитат, часто еще и вперемешку с высказываниями современных «богословов», или брошюрки о том, каким святым в каких случаях молиться, все за тебя решит духовник. Между тем, святые отцы заповедали слушаться лишь тех духовников, которые учат согласно учению Церкви, а от учащих чему-то несогласному со святыми — бежать как от огня и верной погибели.

Что же касается возрождения России, то кто же будет спорить, что надо ее возрождать; но следует понять — как? Если Россия пала в результате отступления от Православия, то надо стремиться сначала возродить Православие, и притом не «бытовое» (как то: золотые купола храмов, иконы в красном углу дома, всеобщий поход за св. водой в Церковь на Крещение, вербы в Неделю, куличи и яйца на Пасху и причащение после довольно формальной исповеди раз в год или, в лучшем случае, раз в каждый пост), — потому что такое православие было в дореволюционной России, но оно не спасло ее от революции. Нужно вернуться к святоотеческому Православию, которое предполагает постоянное внутреннее трезвение, борьбу со страстями, стремление к непрестанной памяти Божией и молитве, частые исповедь и причащение, ежедневное чтение Св. Писания и св. Отцов при старании на деле исполнять по силам их наставления, отказ от суетных развлечений и многое другое. Когда у людей образуется правильное понимание того, что есть истинная христианская жизнь, тогда можно ожидать от них и правильного понимания идеи православной монархии, — тогда она со временем может и возродиться. Как и в первые века христианства верующие сначала учились просто вере и хранению ее, а потом уже явилась и православная империя.

А что касается признаков пришествия антихриста... Отступление от Православия подавляющего большинства современных иерархов православные почему-то признаком скорого пришествия антихриста не считают, а если и считают, то бороться с этим не особенно стремятся. Они будут вас убеждать, что не стоит покупать «запечатленную когтями зверя» вещь, но если вы будете «слишком активно» выступать против еретиков и соглашателей с ересью, эти же «борцы» запишут вас в гордых и недуховных «фанатиков». Еще бы: штрих-коды ведь гораздо опаснее! И — бороться с ними гораздо безопаснее для душевного комфорта и для жизни в целом, чем бороться с еретиками-епископами.

Есть у особо сознательных верующих и еще одно занятие — всеми силами «бороться с расколом». В ответ на слова об отступлении от веры «официальных церквей» они говорят: как же, ведь у нас же столько чудес, иконы мироточат, мощи являются, старцы наставляют народ!.. Но и у католиков и протестантов масса «чудес» происходит, а они от этого православными даже до сих пор не стали.

Конечно, гораздо проще переложить все решения на голову тех или иных духовников и «старцев» и жить спокойно, ни о чем таком особо не думая. Проходит время, и вообще способность думать самостоятельно утрачивается. Из личного опыта общения с патриархийными верующими можно сделать вывод, что порой люди, умевшие поначалу здраво мыслить и задумывавшиеся о разных явлениях в жизни МП, впоследствии, начитавшись различной патриархийной литературы и наслушавшись «духовников и старцев», совершенно теряют дар различения правды от лжи и лицемерия от истинного благочестия. Они будут вам говорить о чудесах, чьих-то видениях и пророчествах, о каких-то паломничествах по святым местам, о «неосуждении» и о том, что за погрешающих в вере архиереев надо молиться, «чтобы они исправились», а отделяться от них ни в коем случае нельзя, т. к. это «раскол»...

………. Следует опасаться и находящимся по милости Божией в Истинной Церкви Христовой, как бы безрассудным оправданием заблудших членов официальных церквей, из ложно понимаемой «любви к ближним», не навлечь на себя гнев Божий и то самое действо льсти, которое неизбежно находит на всех, благоволивших о неправде (II Сол. 2: 11–12). Ибо правда заключена не в наших домыслах и мудрованиях, а в признанном всею Церковью святоотеческом учении. Если же мы, чтобы «не пугать» малодушных, в угоду миру сему станем искажать, смягчать или замалчивать это учение и в таком виде проповедовать его людям, то несомненно будем осуждены с миром сим, и наше мнимое православие нам не поможет.

В последние годы МП уже превратилась в глазах многих здравомыслящих и не носящих розовые очки людей в столь одиозную организацию, что они в душе хотя и тянутся к вере, но МП для них не притягательна и не воспринимается как Церковь. Многие, побывав было в ней и увидев, что там происходит, перестают туда ходить. Да и значительная часть время от времени посещающих патриархийные храмы людей воспринимают МП не как средство спасения души и столп и утверждение Истины, а, скорее, как государственную организацию по предоставлению «ритуальных услуг» населению: окрестить, обвенчать, освятить квартиру, отпеть, — за соответствующую цену. Людям нужна Церковь, но они ее не видят и не находят. И долг православных — показать людям такую Церковь, которая действительно будет говорить не от мира сего и не для мира сего; которая не будет говорить одно, а делать другое; которая будет слушаться святых отцов и заботиться о хранении в первую очередь именно Правой Веры, а не чего-то другого; которая будет заниматься прежде всего не оказанием «ритуальных услуг», а наставлением своих чад на путь вечного спасения.

Что же касается тех, кого уже сильно засосала в свои недра МП и кто соделался более или менее «патриотом» ее, то надо признать, что они уже предоставлены в основном воле Божией. Поскольку действо льсти попускается от Бога, то невозможно человеческими усилиями обратить к истине таковых прельщенных, если Сам Господь не просветит их помраченный ум. Если они осознают пагубность пребывания в World Orthodoxy и придут в Церковь — хорошо, но обращать к ним основную часть проповеди бессмысленно, поскольку «штамповка мозгов» в «официальных церквах» поставлена ныне на промышленную основу, вплоть до искажения житий святых и святоотеческих писаний, и подкреплена массой ложных чудес.

Мы живем в «военное» для Православной Церкви время. А критерии военного времени всегда более жестоки, чем мирного. Надо привлекать в строй прежде всего тех, кто может быть воином, надо учить верующих быть воинами Церкви Христовой, — то есть деятельным образом быть полезными для Церкви, способными познавать и применять на практике ее учение, а не просто искать внешнего благолепия и чинно-спокойной жизни и занимать роль пассивного наблюдателя, овцы, идущей всегда за вожаком стада и не могущей шагу сделать самостоятельно.

В наше время пастырей мало, и паства должна учиться обходиться в нужном случае без них. Чтобы быть борцами и солдатами Истинного Православия, окруженного ныне со всех сторон враждебным мирским морем, православным надо учиться самостоятельно думать, молиться, организовывать богослужебную и общинную жизнь, а не просто участвовать в уже кем-то организованных мероприятиях, живя в основном обычными житейскими интересами и всегда ожидая на все указания «от начальства». Пусть верующих будет не так много, как хотелось бы, но они должны уметь постоять за свою веру и Церковь.

«…Не желай чад множества неключимых (Сир. 16: 1), — говорит св. Златоуст. — Такие люди подают повод к хуле на Бога более, нежели когда бы они не были христианами. Какая мне нужда во множестве? Только больше пищи для огня. …То же может всякий видеть и на войне: лучше десять мужей опытных и храбрых, нежели тысячи неопытных: эти ничего не делают и даже препятствуют делающим. …Не о том будем стараться, чтобы только были многие, но более о том, чтобы они были отличны по добродетелям. Когда последнее будет достигнуто, тогда будет и первое».

Нередко православная община распадается потому, что священник, окормлявший ее, куда-то переезжает или просто сбегает; случается также, что служащий в общине священник часто бывает в отъезде, и тогда какие бы то ни было Богослужения прекращаются. Люди разбредаются кто куда или сидят по домам, вместо того, чтобы своими силами попытаться по-прежнему поддерживать хоть какую-то богослужебную жизнь. Не последнюю роль в создании такого положения играют и священники, внушая пастве, что служение «безпоповским» чином «неканонично» и даже «недействительно». Такие речи понятны, когда они исходят от клириков «официальных церквей» — им надо удерживать паству в тупом послушании и не допускать конкуренции на рынке «ритуальных услуг». Но хорошо бы никогда не слышать таких внушений со стороны священников Истинной Церкви, которые должны печься не о своем авторитете, а о пастве и ее спасении. А то в результате основная масса верующих ожидает, когда им скажут: «Молиться подано». Бывает, что верующие на вопрос: «Почему у вас нет служб?» — отвечают, что у них нет священника.

Но если вы действительно хотите, чтобы у вас была община, церковная жизнь, то начните уже сейчас, сами, как умеете, пусть даже будут какие-то ошибки в уставе, чтении и пении (но, конечно, по мере сил и разумения, надо стараться таких ошибок избегать). Господь, видя усердие и желание, пошлет и людей, которые научат, как правильно служить, а со временем — пошлет и своего пастыря. Если же сидеть сложа руки и ждать, пока церковное благоустроение «упадет с неба», то можно и всю жизнь так потерять, — при этом еще и тщеславясь тем, что вот, «терпим лишения и скорби ради Истинной Церкви!» Между тем, истории с уходом священников и, в результате, распадом общин не есть ли исполнение слов Господних: «Иже бо аще имать, дастся ему: а иже не имать, и еже имать, отымется от него» (Мк. 4: 25)? — Не имея правильного представления о церковной жизни, община держалась не на внутренних связях, не на общих интересах и стремлениях прихожан, не на любви к Богослужению, а на внешней привязанности к конкретному священнику, — и, как результат, осталась ни с чем. Напротив, есть примеры, когда община, оставшись без пастыря, продолжает, несмотря ни на какие препятствия и искушения, держаться вместе, совершать Богослужения, — и со временем Господь посылает ей пастыря доброго, а не «наемника, нерадящего об овцах» (Ин. 10: 11–12).

Пассивным выжидателям «манны небесной» грозит то, о чем писал преп. Исаак Сирин: «Начало помрачения ума (когда признак его начинает открываться в душе) прежде всего усматривается в лености к Божией службе и к молитве. Ибо если душа не отпадет сперва от этого, нет иного пути к душевному обольщению; когда же лишается она Божией помощи, удобно впадает в руки противников своих. А также, как скоро душа делается беспечною к делам добродетели, непременно увлекается в противное тому».

Часто и верующие «официальной церкви», вроде бы осознавшие пагубность пребывания в ней, не спешат выходить оттуда — или потому, что поблизости от них нет приходов Истинной Церкви, или потому, что жизнь в таких приходах «неустроенная» — нет храма, постоянного батюшки и т. п., а сами организовывать что-то, собираться и служить — не умеют и не считают нужным. Но тогда надо задать себе четкий вопрос: хотим ли мы быть в Православной Церкви, или мы хотим спокойной и устроенной жизни рядом с приятными нам людьми? Если есть осознание того, что МП и ей подобные — не Церковь, то зачем в ней оставаться? Лучше выйти, хотя бы даже временно «в никуда», чем состоять в богослужебном общении с еретиками и в красивых храмах подвергать свою душу опасным духовным экспериментам. Лучше некоторое время посидеть дома и послужить как-нибудь самим (пусть это будет только одна вечерня или часы), осмотреться вокруг, поразмыслить и понять, куда идти дальше, что делать, на что ориентироваться. Сидеть и ждать, пока кто-то «сделает» Истинную Церковь и доставит ее нам на дом, — на первый взгляд спокойнее, но только кто может сказать, долго ли Господь будет нас терпеть и длить время нашей жизни? Как бы не пришлось скончать ее в общении с еретиками, а тогда — «в чем застану, в том и сужу»…

«Ленивым земледельцам, которые не стараются обрабатывать сохою свою землю, Бог не дает обильного плода… Господь искушает нашу веру, дабы укрепить ее и более прославить… Благодать Божия всегда упражняет произвол человеческий, так что не во всем покровительствует и защищает его, так чтобы не было уже места его собственным усилиям в борьбе с духовными врагами». Господь не помогает тому, кто сам ничего не хочет делать и опрометчиво надеется, что в крайней ситуации ему будет послано какое-то особое откровение от Бога о том, как поступить, или что каким-то чудесным образом все «само собой» устроится. Господь уже оставил нам подробные указания в Евангелии, посланиях Апостольских, церковных канонах, святоотеческих писаниях и житиях святых; и странно было бы ожидать, что в наш век всеобщего оскудения веры найдется кто-то еще «более святой», чем древние святые отцы, способный дать более правильные указания. Тем более, что святые прорекали, что в последние времена духоносные мужи, подобные древним, практически иссякнут. Во все века истинные ревнители о вере боролись с еретиками, невзирая ни на их высокий сан, ни на светские власти, ни на свою малочисленность и внешнюю «незначительность»; всегда истинно благочестивые верующие собирались вместе и молились, будь то со священником или без (в древних монастырях часто вообще не было постоянных священников, и все службы совершались без них; священник приглашался только для служения Литургии); всегда святые отцы призывали всех верующих к духовному трезвению и отречению от мирских интересов и пристрастий, на узкий и тесный путь молитвы, духовного подвига и борьбы, — и этим путем мы необходимо должны следовать, если действительно хотим спастись.

Преп. Иоанн Лествичник дает всем желающим жить по-христиански такой совет: «Не дожидайся миролюбивых душ, ибо тать приходит нечаянно. Многие, покусившись спасать вместе с собою нерадивых и ленивых, и сами вместе с ними погибли, когда огонь ревности их угас со временем. Ощутивши пламень, беги: ибо не знаешь, когда он угаснет, и оставит тебя во тьме» (Лествица, 3, 4). Это можно понимать и в смысле опасности ожидания, когда те или иные христиане поймут пагубность экуменизма, модернизма, «бытовой» православности, теплохладности и безрассудного «послушания» ныне здравствующим архиереям, а не святым отцам. Ожидая обращения таковых и медля прерывать общение с членами уклонившихся в ересь организаций, мы и сами рискуем быть осужденными с ними не только за то, что оставили огнь истинного и бескомпромиссного исповедания веры и предпочли ему тлеющие угли бесполезного «гуманизма», но и за то, что ищущим истины подавали, вместо святоотеческого Православия ориентированное на мир сей разбавленное и теплохладное гуманистическое христианство, которое настолько боится «обидеть» или «осудить» кого-либо из людей, что в итоге оскорбляет и осуждает Самого Бога и Его Церковь.

Не приидох, говорит Господь, мир воврещи на землю (Мф. 10: 34),...но брань и меч, чтобы боголюбивых отлучить от мiролюбивых, вещественных от невещественных, плотских от духовных, славолюбивых от смиренномудрых; ибо Господь веселится о разделении и разлучении, бывающем из любви к Нему».