Разные миры

Насколько Россия разделяла суровую участь европейцев и азиатов? Ответ будет для многих удивителен: в сравнительно малой степени. Мы с детства усвоили, что наши предки «вели непрерывные оборонительные войны, отстаивая свою независимость». Вели, конечно. Только непрерывными их назвать нельзя. Страна без четких природных рубежей не могла не подвергаться нападениям, но все познается в сравнении. Нас миновала чаша, которую испило большинство наций.

Малочисленный юный народ, поселившийся в густых лесах дальней оконечности тогдашней ойкумены, – хоть и в благодатном краю, но страшно далеко от существовавших уже не одну тысячу лет очагов цивилизаций, – избежал множества бед и опасностей. Правда, и шансов возвыситься у него не было никаких. То, что это произошло, – аванс истории, еще не вполне отработанный нами. В судьбе нашей страны были, конечно, и тяжелые отрезки, но как совсем без них? Зато Русь-Россия знала поразительно долгие по мировым меркам периоды спокойствия и стабильности.

Край был выбран исключительно удачный – Русской равнине неведомы землетрясения, тайфуны, пыльные бури, здесь изобилие воды, не бывает изнуряющей жары и чрезмерных морозов. Слово «суховей» появилось в нашем языке, лишь когда Россия продвинулась в Низовья Волги.

Сочетание сравнительно редкого населения и биологического богатства природы сильно разнообразило пропитание. Рыба, грибы и ягоды на протяжении почти всей нашей истории были неправдоподобно, с точки зрения иностранцев, дешевы (поговорка «дешевле грибов» возникла в собственно русской среде). Бескрайние леса буквально кишели зверем и птицей, в связи с чем иностранцам Русь представлялась «огромным зверинцем». Как подчеркивает Николай Костомаров, охота в России, в отличие от западноевропейских стран, никогда не была привилегией высших классов, ей занимались и самые простые люди.

Повезло нам и с соседями. Попытки натиска на Русь с запада в Средние века не имели серьезных последствий. Северные пришельцы, варяги (даже если принять «норманнскую теорию»), быстро растворились в славянской среде: уже внук Рюрика носит имя Святослав. Для сравнения: норманны покорили Британию в XI веке, однако вплоть до XV века двор и знать говорили по-французски не только в своей среде, но даже с народом – французским языком указов.

С Волжско-Камской Булгарией на востоке тоже не было смертельной вражды, хотя взаимные походы имели место. По-настоящему опасен был лишь юг. Но народы «южного подбрюшья» Руси (обры, половцы, печенеги, хазары, торки, берендеи и прочие) не развивали натиск настолько мощный, чтобы угрожать самому ее существованию. Мало того, они постоянно становились союзниками русских князей. Решив окончательно снять проблему угрозы степняков, Андрей Боголюбский перенес в 1157 году столицу из Киева во Владимир. Великому князю и в голову не могло прийти, что через 80 лет из глубин Азии нагрянет злая Орда, против которой Русь не устоит. Первое Великое Бедствие, таким образом, пришло в наше отечество через целых четыре века после начала нашей письменной истории.

Эти начальные века, конечно, нельзя назвать благостными. Случались мор и глад (но никогда не повсеместные), не стихали кровавые междоусобицы, но по свирепости им было далеко до Европы. Ибо там за тот же период произошло несколько завоеваний Италии, Фридрих Барбаросса разрушил Милан, арабы захватили Испанию, а испанцы начали Реконкисту, венгры почти век опустошали Центральную Европу, крестоносцы разорили и разграбили Константинополь и значительную часть Византии, герцогства и княжества в кровопролитных битвах переходили из рук в руки, возникла инквизиция. В 1209 году сожжением города Безье (из семи тысяч жителей не уцелел ни один) начались длившиеся полвека Альбигойские войны, в ходе которых была вырезана половина населения Южной Франции. И, чтобы общая обстановка была понятнее, еще одна деталь: в начале XIII века в Европе было 19 тысяч (!) лепрозориев. В них не лечили, туда запирали. Разгул болезней не должен удивлять: в тогдашней Европе не было бань.

Значит ли это, что предки современных народов Европы были по сравнению с нашими слишком драчливы, жестоки, нечистоплотны? Конечно, нет. Просто количество людей в Европе (скромное по нынешним меркам) постоянно превышало возможность их прокорма. Вечно голодала значительная часть населения, доходило до поедания мертвецов, повсюду бродили бездомные, а рыцари жили разбоем. Войне, восстанию, смуте обязательно предшествовал неурожай. Сотни тысяч верующих не устремились бы в первый же крестовый поход, если бы не семь подряд голодных лет перед ним. Почему церковь запретила бани? Потому что повсеместным явлением была нехватка воды.

А теперь представим себе тогдашнюю Русь и ее окраины (в те времена говорили «украины»), особенно окраины Северо-Восточной Руси. Ее окружали густые леса. В них можно было углубляться дальше и дальше, селиться вдоль бесчисленных рек, где (цитирую Георгия Федотова) «проще было выжечь и распахать кусок ничьего соседнего леса, чем удобрять истощившееся поле». Были, конечно, стычки с чудью, водью, ямью, югрой, мещерой, но пространства, по большому счету, хватило всем.

В новом месте за неделю ставилось деревянное жилище. При таком обилии леса кто бы стал тратить силы и время на каменное, чтобы оно потом держало на месте, как якорь? Так рождалась наша экстенсивная психология и легкость на подъем, позволившая русскому этносу заселить огромные пространства. Точно так же вел бы себя любой народ, независимо от языка и расы, оказавшись в этом углу мира, у края бесконечного леса – сказочно богатого, но не враждебного, как в тропиках.

Стиснутым же своей географией европейцам деваться было некуда. Однако они не только истребляли друг друга, но и придумывали, как повысить урожаи, проявляли изобретательность, закладывая основы интенсивного хозяйствования. Лес был не очень доступен, строили из камня, а значит, на века.