Типы производных слов

Исследуя формально-семантические свойства производного слова, ученые неоднократно обращали внимание на разные виды соотношений лексического значения дериватов со значением вхо­дящих в их состав морфем и со значением мотивирующих их слов.

Действительно, большая группа производных в русском языке в семантическом плане представляет собой результат «простого» сложения значений составляющих их структурных компонентов.

К этой группе относятся многие существительные с размерно-оценочными суффиксами (стол + ик, арбуз + ищ (е)), с суффикса­ми женскости (поэт + есс(а), слон + их (а)), детскости (тигр + ёнок), единичности (виноград + инк(а)); относительные прилагательные (берег + ов (ой), пап + ин), качественные прилагательные с отрица­тельной приставкой не- (не + красивый); глаголы, например, со значением начала действия или доведения действия до конца (за + петь, до + петь) и т.д.

Лексическое значение слов другой группы характеризуется включением добавочных элементов смысла, не соотносимых на­прямую ни с семантикой корневых, ни с семантикой аффиксаль­ных морфем. Подобно фразеологизмам, они значат нечто боль­шее, чем дает сумма входящих в их состав компонентов. Вот что писал о подобных «семантических приращениях» А. М. Пешковский, анализируя структуру и значение слов белок и желток: «Пер­вая принадлежность (т.е. морфема) этих слов означает определенный цвет, вто­рая означает " предмет, обладающий этим цветом", третья (здесь по звукам отсутствующая, так называемая " отрицательная") — общую предметность, единичность и т.д. Но где же та принадлеж­ность, которая означает " желтое (или белое) вещество яйца"? Что у суффикса -ок не может быть такого специфически " яичного" смысла, ясно из того, что смысл всякого суффикса общий, а это значение является только в этих двух словах русского языка. В при­надлежностях желт- и бел- тоже никакого указания на яйцо нет....Очевидно, этот смысл создается только индивидуальным соединением именно этих двух принадлежностей и не отно­сится ни к одной из них в отдельности».

Фразеологичность как особенность семантики производных слов впервые была отмечена еще в начале XX в. Ф.Ф. Фортунатовым, а подробно описана и терминологически обозначена в 1956 г. М. В. Пановым в статье «О слове как единице языка». Позже в работе «Позиционная мор­фология русского языка» он раскрыл это понятие следующими примерами: «То, что выключатель — прибор, истребитель — са­молет, указатель — столб с надписью или книга, а водитель — человек, состав слова не указывает. Более того, состав слова не указывает, что выключатель столько же выключает, сколько и включает; что водитель водит не экскурсии, а автомашину и т.д. Состав слова допускает выключателем назвать человека, потушив­шего свет в комнате; истребителем — самолет, истребляющий саранчу, а также морителя мышей, обжору, печь и т.д.».

Большинство слов с фразеологичной семантикой — это конк­ретно-предметные существительные: синяк, зеленка, краснуха; ле­докол, ледоруб, ледорез; медовик, жировик, пищевик и др. Ср.: синяк — 'посиневший кровоподтек на теле'; зеленка — 'лекарство — обеззараживающая жидкость зеленого цвета на спирту для лечения царапин, порезов, заболеваний кожи'; краснуха — 'острая вирусная, преимущественно детская, болезнь, сопровождающаяся пятнистой сыпью'; ледокол — 'судно, обо­рудованное для прохода сквозь льды, для плавания во льдах'; ледоруб — 'инстру­мент, род кирки, топора, применяемый альпинистами для рубки льда при вос­хождении на горные вершины'; ледорез — 'сваи, забитые перед мостовыми усто­ями, а также заостренный выступ самого устоя, о который разбивается лед во время ледохода'; медовик — 'медовый пряник'; жировик — 'жировая подкожная опухоль'; пищевик — 'работник пищевой промышленности' (СОШ, ТСЖВЯ).

Макси­мальную фразеологичность демонстрируют слова с формальной производностью: объегорить, подкузьмить, залимонить, наколбасить. Все они служат ярким проявлением асимметричности языкового знака — несоответствия плана содержания плану выражения.

Идиоматичность, т. е. невыводимость семантики целого слова из значения его структурных частей, появление фразеологических приращений в словообразовательном акте, изучалась не только оте­чественными лингвистами Е.А. Земской, Е.Л. Гинзбург, Е.С. Кубряковой, И. С. Улухановым, И. Г. Милославским, О. П. Ермаковой и др., но также польскими и чешскими языковедами.

Анализируя соотношение между мотивированным и мотиви­рующим словами, польский лингвист Ежи Курилович предло­жил различать два типа дериватов:

1) лексические дериваты — отличающиеся от произ­водящих каким-либо лексическим компонентом, ср.: играть и игрок ('лицо'); голубой и голубика ('ягода'); малина и малиновка ('птица' или 'настойка'); крепкий и крепость ('сооружение');

2) синтаксические дериваты (или транспозиты) — отличающиеся от производящих не лексической семантикой, а частеречной принадлежностью, а потому и иной синтаксической функцией, ср.: играть и игра, голубой и голубизна, малина и малино­вый, крепкий и крепко. К ним относятся: а) существительные со значением отвлеченного процессуального признака, образован­ные от глаголов; б) существительные со значением качественно­го признака, образованные от прилагательных; в) относительные прилагательные, образованные от существительных; г) наречия, образованные от качественных прилагательных.

Чешский языковед Милош Докулил дифференцировал зону лексической деривации и выделил три основных типа производ­ных слов:

1) транспозицонные дериваты (синтаксические, по Куриловичу), отражающие категориальные преобразования без из­менения лексической семантики;

2) модификационные дериваты, лишь незначитель­но изменяющие (модифицирующие) лексическое значение про­изводящего слова и сохраняющие с ним частеречное соответствие; это образования с количественно-оценочными (с толик, домище, сту­денчество, соломина, розоватый, большущий, расхвалить)и некото­рыми другими аффиксами;

3) мутационные дериваты, существенно преобразую­щие значения производящих слов и принадлежащие к одному или разным грамматическим классам (автомобиль — автомоби­лист, хлеб — хлебница, учить — учитель ).

Среди производных слов выделяется также зона стилисти­ческой модификации, которую занимают дериваты, отли­чающиеся от своих производящих лишь иной (обычно несколько сниженной) стилистической окраской, например: книжка — книженция, Ванька — Ванюха, а также усечения: зам, сюрр, комп, фан, мерс. Особое место принадлежит аббревиатурам, которые не име­ют различий с мотивирующими их сочетаниями ни в плане се­мантики, ни в плане стилистической окрашенности: ВВЦ, ЗАГС, ЛДПР. По отношению к языковой системе производные классифици­руются как узуальные и контекстуальные образования. Первые — это устоявшиеся в языке, зафиксированные в словарях «реаль­ные» слова, в процессе общения извлекаемые из памяти в гото­вом виде. Узуальным дериватам противопоставлены не воспроиз­водимые, а создаваемые в речевой практике новообразования, возникающие при особом коммуникативном задании. К ним от­носятся:

1) потенциальные слова, «которые произведены, но еще не закреплены традицией словоупотребления или могут быть про­изведены по образцу слов высокопродуктивных словообразова­тельных типов... Значение потенциальных слов целиком склады­вается из значения составляющих их частей, в нем нет ничего добавочного, индивидуального...» (Е.А. Земская);

2) окказиональные, «необычные слова, существующие, как правило, лишь в определенном, породившем их контексте... Окказиональные слова отличаются тем, что при их образовании нарушаются (обычно сознательно, в целях экспрессивности) за­коны построения соответствующих общеязыковых единиц, нор­мы языка».

Сравните в этом плане следующие неологизмы художествен­ной прозы Ю. Нагибина. В его произведениях широко встречаются потенциальные слова — образованные по продуктивным моделям отглагольные существительные с нулевым суффиксом: То пахнет ветром, то от земли потянет студью истаявшего снега; Стынь огромного нетопленого помещения уже успела пробрать до костей; Пушечно рушилась наледь из водосточных труб и стеклянной хрупью разлеталась по тротуару (а также соскольз, промельк, вей ветров и т.д.). На фоне нормативных единиц подобные слова обладают повышенной экспрессивностью. Приведем еще один пример по­тенциального существительного, образованного от цветового при­лагательного с префиксом про- и нулевым суффиксом и имеюще­го узуальный синоним: И вот последние хлопья тумана улетели ввысь, в слабую проголубь раннего неба.

Образованное от того же прилагательного с помощью суффик­са -ень существительное голубень является окказиональным, так как построено по непродуктивной словообразовательной модели: «Какая жалость, — подумал Кравцов, глядя в ситцевую голубень неба над площадью-пустырем, — что бога все-таки нет!..» Оно метонимически называет природный объект и благодаря остраненной внутренней форме ярче характеризует предмет поэтизи­рованного восприятия героя.