Поствремя и постистория

В Постмодерне меняется время. Вместо линейного времени и концепции прогресса приходит концепт постистории, впервые введенный в современный философский оборот антропологом и философом Арнольдом Геленом (1904-1976) и превращенный в ходовое понятие современной социологии Жаном Бодрийяром.

Постистория отличается тем, что сов-ть событий как проявлений «нового» перестает складываться в ту или иную интерпретационную структуру, как это было в эпоху классической для Модерна (и даже премодерна) истории, когда она мыслилась как сис-ма выстраивания «нового» («событий») в семантическую последовательность. Новое время ориентировало эту семантическую последовательность по логике прогресса, накопления данных, движения к совершенствованию и улучшению соц. условий жизни.

Постистория порывает с историей как с семантической матрицей, как с алгоритмом дешифровки «событий», которая выстраивала бы их в соответствии с опр. ожидаемой или эвристически открываемой структурой. Постмодерн замечает, что такой подход есть не что иное, как «придумывание» истории, то есть подгонка событий под заведомо заданный смысловой пэттерн, являющийся референтом общества. Но такое «новое» есть не что иное, как подтверждение «мифа». Следовательно, утверждают постмодернисты, история есть инструмент тоталитарного насилия над «новым», не позволяющего «новому» себя проявить таким, как оно есть. Но вопрос о том, каково это «новое» в отрыве от семантических структур классической истории, заведомо утрачивает смысл. Т.е. «новое», «событие», открывающееся в постистории, должно быть с необходимостью бессмысленным. Если оно поддается осмыслению, то попадает в жесткую «тоталитарную» матрицу классической истории, ее нормативного «дискурса».

Постистория есть такая форма соц. времени, которая состоит только из потока «нового», не имеющего смысла. Но если главным является отсутствие смысла, можно заново обратиться к «старому», которое станет новым в тот момент, когда потеряет свой истор. смысл. Поэтому Постмодерн предпринимает метод рециклирования, то есть воспроизводства событий (стилей, мод, обычаев, концептов и т.д.) прошлого в отрыве от их исторического содержания. Обессмыслив событие старого, мы делаем его «новым», т.к. вне семантического поля оно еще к нам не поступало. Т.о., открывается гигантский резервуар нового: «новым» оказывается все то, что является истор. бессмысленным, то есть то, что не поддается исторической интерпретации. Ликвидация истории и переход к постистории делает «новым» все вообще. Постмодернисты считают, что это чрезвычайно увлекательно.