Постмодернистская методология и эпистемология в социально-гуманитарных науках.

Эпистемология (гносеология) – философское учение, изучающее основные теории (принципы) познания.

Социальная эпистемология (социальная гносеология) – это философская (социально-философская) наука, исследующая основные способы познания социальной реальности (общества, социума) и составляющая теоретическое ядро социальной методологии (методологии социальной реальности).

В широком смысле СЭ включает в себя и познание гуманитарного познания.

В узком смысле различают СЭ и ГЭ.

В истории социальной эпистемологии можно выделить несколько основных традиций, причем все они так или иначе имеют свое продолжение в современной социально-эпистемологической мысли. Современная социальная эпистемология характеризуется плюрализмом концепций, и потому всякий разговор о единой социальной эпистемологии является беспредметным.

Обозначим основные традиции современной социальной эпистемологии, каждая из которых включает в себя два философских направления:

1) позитивизм и марксизм;

2) неокантианство и Макс Вебер (веберианство);

3) социальная феноменология и герменевтика;

4) постструктуализм и постмодернизм.

Постструктурализм и постмодернизм – два сходных между собой философских и культурологических течения, получивших наиболее широкое распространение начиная примерно с 60-х (постструктурализм) и 80-х (постмодернизм) гг. XX в.

Постмодернизм – еще одно «радикальное» социально-эпистемологическое учение, в основном представленное французскими философами: Ж. Бодрийяром, Ф. Лиотаром, Ж. Делезом, Ф. Гваттари, Ж. Дерридой и др.

Отправной пункт постмодернистской социальной эпистемологии – идея фрагментарности, разобщенности, относительности социального знания; ни один субъект не в состоянии собрать это знание в единое целое.

«Согласно постмодернизму, все знание вырастает из ограниченных, относительных позиций или перспектив познающих субъектов. Ни одна из них не может быть привилегированной, т. е. более истинной, чем другие, а значит, нет и не может быть места для универсальных познавательных систем. Те же, кто претендует на них, наделяют свои точки зрения явно инородной, уже не познавательной силой, например, силой власти, силой давящего авторитета, но не истины, а вернее, поиска и жажды ее. Разнообразие жизни постигается только разнообразием (позиций, углов зрения, субъектов) познания».

В результате постмодернисты отрицают возможность конструирования как какой-то объективной социальной эпистемологии: для них вся социальная эпистемология субъективна, существует множество разных, не сводимых друг к другу социальных эпистемологий («плюрализм эпистемологий»), которые ведут к тому, что сама эпистемология становится «игрой» в различные смыслы и значения, их бесчисленным свободным «конструированием», – и не более того.

«В постмодернистской социокультурной ситуации и познавательная деятельность часто трактуется как открытое пространство бесконечных трансформаций и интерпретаций. В свете этого социальное познание понимается как действия индивидов по конструированию различных миров из множества элементов, включенных в различные виды практики, эти действия не регламентируются ничем, кроме коммуникативных связей. Интерес к универсальным законам вытесняется интересом к отдельному и особенному. Так как постмодернистское мировоззрение иначе определяет место человека в мире, оно обладает более слабыми предсказательными возможностями, чем каузальное, и оно не нацелено на поиск общих безусловных исторических законов, а дает лишь контуры объяснений, которые тоже историчны и случайны. Постмодернист не спрашивает: «Истинно ли это?»; он задает вопрос: «Какое это имеет значение?».

Плюрализм социальных эпистемологий в постмодернизме, следовательно, ведет и к плюрализму «социальных истин» и релятивизации понятия истины в целом. «Истиной может быть все, что имеет какое-либо значение для утверждающего что-либо», – таков завершающий эпистемологический пункт постмодернизма.

Таким образом, общий обзор различных социально-эпистемологических концепций должен увести нас от представлений о «простоте» и «очевидности» современной социальной эпистемологии, выводы которой в свою очередь будут иметь существенное значение и для методологии экономической науки. Наоборот, современные подходы к проблеме социального познания отличаются большим разнообразием, и потому попытка найти единственное истинное решение здесь будет очевидным заблуждением.