![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Утра… утры… утро
На хуторе Близ Диканьки
Профессор очень беспокоился, что не будет Луны. Что она спрячется за облаками или вообще уйдет за горизонт. Но все было в порядке. Луна сверкала как начищенная, и в небе, кроме нее, ничего не было. Ни облачка, ни пол-облачка. Ни вороны, ни спутника. Профессора и всю группу запихнули в окоп. Они даже не успели осмотреть окрестности. Ярко-красные провода шли от бомбы в окоп к темно-зеленому полковнику. В руках у полковника было что-то очень похожее на ручную кофемолку. — Что мы будем делать? — спросила Марина Рубинова. — Сейчас мы будем перерезать ленточку, — ответил всезнающий Миша. Но ленточку никто не перерезал. Полковник крутанул ручку кофемолки, и раздался такой грохот, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
Окоп приподняло и перенесло на два метра в сторону. Сверху посыпались песок и камни, и жутко запахло газом. — Прорвало газопровод «Дружба», — сказал Миша Кувалдин. — Ничего подобного, — объяснил полковник с кофемолкой. — Это пороховые газы. Вдруг раздался еще один жуткий грохот. — Это рухнул Светлогорск, — предположил Чайников. — Нет, — ответил полковник. — Это эхо. — От Луны? — спросила Марина Рубинова. — От стен Светлогорска. — А когда будет от Луны? — От Луны будет через месяц, — ответил профессор Чайников. — А точнее — через двадцать шесть с чем-то суток. — Откуда вы знаете? — спросил Миша Кувалдин. — Я проводил прикидочные расчеты. Примерное расстояние от Земли до Луны триста восемьдесят пять тысяч километров. Столько же обратно. Значит, звук должен пролететь семьсот семьдесят тысяч километров. Скорость звука в воздухе 330 метров в секунду. То есть 0, 330 километра в час. Если вы поделите это расстояние на эту скорость, вы получите время, которое будет летать звук туда и обратно. Получается приблизительно двадцать шесть суток.
— Но ведь Луна не стоит на месте, — вмешался полковник с кофемолкой. — Она вращается вокруг Земли. Что же ваш звук так и будет за ней бегать? — Но и Земля не стоит на месте, — отпарировал профессор Чайников. — Она вращается вокруг себя. — В конце-то концов, если надо, наш звук побегает, — сурово произнес Миша Кувалдин и этим закончил научную дискуссию.
— Мы вернемся сюда через двадцать шесть суток, — гордо сказал профессор Чайников. — Можете приехать вместе с нами. И тогда сами во всем убедитесь. Группа профессора Чайникова села в телевизионную машину и вернулась на ЦТ. Все произошло с такой скоростью, что телеоператоры практически ничего не сумели заснять на видеопленку. Но, может быть, это было к лучшему.
ЛЕКЦИЯ ВОСЬМАЯ Прием Электромагнитных Волн
Следующий рабочий день профессора начался с разбора писем и посылок. Одна посылка была с обувью. В ней лежали меховые унты. В посылке было письмо:
«Дорогой профессор! Вы все время приходите в новых ботинках. Очевидно, у вас нескончаемая коллекция обувных изделий. Посылаю Вам нанайские народные ботинки — унты. Берегите их, смазывайте рыбьим жиром и прогоняйте из них моль. Учительница Тимурова-Тамерланова».
Профессор Чайников немедленно снял с ноги футбольные бутсы своего сына и всунул ногу в нанайские народные утны. Вдруг он закричал: — Караул! — и буквально выпрыгнул из унта. А вслед за ним оттуда выпрыгнула маленькая мышка. Она была перепугана не меньше, чем профессор Чайников, и не знала, куда деться. Она побежала искать спасение у Марины Рубиновой. Как только она подбежала к Марине, Марина каким-то чудом взлетела на осветительный фонарь. Вниз посыпалось небольшое количество мышкового электричества. Тогда мышка юркнула в кучу одежды и сумок, лежащую в углу студии, и затихла. Профессор начал лекцию: — Уважаемые зрители! Дорогие студенты экрана. Колебания электрических и магнитных полей распространяются во все стороны с невероятной скоростью. Практически со скоростью света. Теперь их можно поймать в любом конце страны и усилить. Для этого служат приемная антенна и усилитель. Рисую. Профессор нарисовал такую схему на движущейся доске:
— Колебания прилетают сюда, к антенне. Колебания — это меняющиеся магнитное и электрическое поля. А раз в катушке меняется электрическое поле, по катушке течет слабый электрический ток. То есть начинают бегать туда и сюда электрончики. И что получится? Марина Рубинова к этому времени съехала со стойки фонаря. Она сказала: — Электрончики то будут прибегать на сетку лампы и закрывать ее, то будут с нее убегать. — Правильно. А значит, они будут усиливать или уменьшать ток, идущий через лампу. Таким образом слабые-преслабые сигнальчики, приходящие издалека, раскачивают сильный-пресильный ток лампы. Сказав это, профессор стал раскланиваться, как артист на арене цирка, который сумел сделать блестящий трюк. Тут зазвонил телефон. Звонил Фома Неверующий. — Профессор, — сказал он, — вы убедили нас, что колебания высокой частоты могут летать далеко-далеко и что их можно принимать при помощи антенны. Но нам нужно передавать не колебания, а речь и музыку. Профессор Чайников сразу перестал раскланиваться, и улыбка сползла с его лица на затылок. Он положил трубку и тихо сказал: — А ведь он прав, этот противный тип. Я рассказал вам, дорогие товарищи телезрители, как летают по свету колебания высокой частоты. Вот такие колебания:
— А нам надо получить из приемника речь. То есть колебания низкой частоты. То есть медленные колебания. То есть вот такие:
— А медленные колебания по свету летать не могут. Поэтому я расскажу вам сейчас, как устроены микрофон и наушники. — Ничего не понимаю, — сказала Марина Рубинова. — Почему по свету летят колебания высокой частоты? Почему из приемника летят колебания низкой частоты? И при чем здесь микрофон и наушники? — Сейчас я вам все объясню, — сказал профессор. — Допустим вы, Марина, хотите спеть песню для Миши. А Миша находится от вас за три тысячи километров. Что вы будете делать? — Буду петь по телефону. — А если телефона нет? — Пошлю ему посылку с кассетой? — Очень хороший выход. А других способов вы не знаете? — Нет. — А есть самый простой способ — пропеть эту песню по радио. Рисую. Вот видите, это Марина.
— Марина поет. Ее голос выдает колебания низкой частоты. Они летят к передатчику. Передатчик преобразует их в колебания высокой частоты, и они летят через леса и горы на расстояние три тысячи километров к Мише Кувалдину, который в это время героически ищет руду в горах Акатуя. Колебания высокой частоты попадают в приемник и вылетают оттуда колебаниями низкой частоты, то есть словами песни, которую поет Марина. И Миша счастлив. — И вовсе нет. — Почему? — удивился профессор. — А почему это я ищу ерунду в горах атакуя? — Не ерунду в горах атакуя, а руду в горах Акатуя. Так горы называются. — Тогда другое дело, — успокоился Миша. — Тогда вы все поняли? — Тогда я все понял. — А при чем здесь наушники? — спросила Марина. — Наушники при приемнике. При всех приемниках бывают наушники, чтобы папы не ругались. Чтобы музыку можно было слушать тихо. — Вы знаете, Миша, — сказал профессор Чайников. — Я не перестаю вами восхищаться. Сколько лет я вас знаю, вы все понимаете. Но самое интересное, что вы все понимаете неправильно. — Правильно, неправильно, — пробурчал Миша, — подумаешь! Некоторые вообще никак не понимают. — А теперь я делаю такой рисунок, — сказал профессор Чайников.
— Отгадайте, что это такое? — Картина, — твердо сказал Миша Кувалдин. — «Воздушные шарики погружаются в тучу». Натюрморт. — А другие версии у вас есть? — спросил профессор. — Есть. Это картина «Гроза над демонстрацией». — Почему? — Потому что во время демонстрации всегда воздушные шарики носят, и очень часто бывает гроза. Профессор поморщился. — А вы что думаете? — спросил он Марину. — Мне кажется, этот рисунок необходимо дополнить. Можно? — Пожалуйста, — разрешил профессор. — И что тогда выйдет? — А вот что, — сказала Марина. — Теперь этот рисунок называется «Моя собачка любит рисовый суп».
— Да ерунда! — закричал профессор Чайников. — Да даже ни капельки не собачка. Даже ни капельки, ни капли не рисовый суп! Товарищи телезрители, поймите — внутри нарисован порошок. Сразу же зазвонил телефон. Это был Фома Неверующий. — Я знаю. Я понял. Это шапка золотоискателя на золотоносном прииске, где плохо налажен производственный контроль. Из глаз Чайникова опять покатились глицериновые слезы. — Да нет. Это микрофон в разрезе. Обыкновенный микрофон. А внутри насыпан угольный порошок. Когда человек говорит в микрофон, угольный порошок то сжимается под действием колеблющейся мембраны, то разжимается. Понятно? — Понятно, — ответил Миша Кувалдин. — А что здесь делают шарики? — Это не шарики. Это контакты. К ним подведены провода. Когда электрончики бегут по этим проводам и вбегают в микрофон, то им то легко идти внутри, то трудно. Потому что порошок то плотно лежит, то неплотно. Поэтому ток через микрофон меняется в соответствии со звуковыми волнами изо рта человека. Вам все ясно? — Все, — ответила Марина Рубинова. — А электрончиков там не засыпает углем? — Нет, наоборот. Чем сильнее сжат порошок, тем легче по нему бежать электрончикам. Вот смотрите. Вот у нас работает передатчик и дает в эфир колебания высокой частоты. Помните эту схему? Теперь мы включаем в нее микрофон и сажаем к микрофону Марину. — Почему все время Марину? — обиделся Миша. — Хорошо, сажаем Мишу. И он будет нам петь. Профессор возобновил рисунок.
— У нас через лампу бегут вот такие колебания.
— Они же бегут и через микрофон, через угольный порошок. Теперь Миша будет для нас петь букву «А». Марина сразу повернулась к экрану и сказала: — Прослушайте, пожалуйста, букву «А» в исполнении певца Миши Кувалдина.
Миша набрал полную грудь воздуха и заревел, как Шаляпин:
— А-А-А-А-А — пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам.
— Пешеходов нам не надо, — сказал профессор Чайников. — Только букву «А». Миша снова запел:
А-А-А-А — пусть бегут неуклюже А-А-А-А — по лужам А-А-А — по асфальту рекой.
— Уже лучше, — сказал профессор Чайников. — Так вот, когда наш Миша поет «А-А-А», колеблется мембрана. Вот так:
— Порошок то сжимается, то разжимается. И электрончикам то легко бежать, то плохо. И получается так, что их частая беготня, частые колебания управляются нечастыми колебаниями мембраны микрофона. — Профессор, — спросил Миша. — А почему колебания мембраны микрофона несчастные? — Не несчастные, а нечастые. Такой процесс влияния одних колебаний на другие называется наложением колебаний. И теперь уже Мишино «А-А-А» при помощи высоких колебаний через антенну летит по всему белому свету. То есть получается, что мы редкие звуковые колебания рисуем частыми электронными.
— Товарищ профессор, — снова спросил Миша, — а зачем мы это делаем? Разве нельзя через антенну сразу пускать по белому свету низкие звуковые колебания? То есть мое «А-А-А»? — Колебания низкой частоты, а по-другому звуковые колебания, плохо распространяются в пространстве. Еле-еле летают. А колебания высокой частоты чрезвычайно быстрые и шустрые. — Давайте проведем эксперимент, — сказал профессор Чайников. — Мы сейчас выключим в студии все микрофоны, все электроприборы, создающие высокочастотные колебания. И все вместе будем после этого кричать что-нибудь. Интересно, услышат нас телезрители хотя бы в ближайших домах или нет? — Дорогие телезрители, — сказал профессор Чайников. — Мы сейчас начнем кричать во весь голос. И как только вы что-нибудь услышите, немедленно звоните нам в студию и говорите — что вы услышали. Телеоператоры начали все выключать. Пока они все выключали, Марина спросила: — Профессор, а что мы будем кричать? — Да все, что в голову взбредет: А, О, У! КУ-КУ-КУ! — Готово? — спросил профессор операторов. — Готово, — ответили телеоператоры. — Давай! — скомандовал профессор. И все, кто был в студии, заорали благим матом: — А-А-А-А-А-А-А! — О-О-О-О-О-О-О! — И-И-И-И-И-И-И! — КУ-КУ-КУ! Но никто из радиослушателей не звонил и не говорил, что он слышал. Марина Рубинова так кричала, что от звуковых колебаний у нее слезла вся помада с губ и все румяна со щек. Она решила восстановить все это и полезла в кучу одежды искать свою сумку. И вот как раз в этот момент в студии раздался громкий нечеловеческий крик: — Ой, мама!!!!!!! Ой, мыши!!!!!!!!!!!!!!!! Тут же зазвонил телефон. Это был Фома Неверующий: — Профессор, я слышал, что вы кричали без всяких там ламп и колебаний. — И что же? — Ой, мама, ой, дышит! — Почему? — Я не знаю почему. Наверное, чья-то мама перестала дышать. А потом стала дышать снова. И вы очень обрадовались и закричали: «Ой, мама, ой, дышит!» — Почти правильно, — неохотно согласился профессор Чайников, глядя на Марину. — Эх, вы, — грустно сказал он ей. — Такой эксперимент испортили!
|