Глава десятая. Все версии любого из мифов Анд связывают начало начал с озером Титикака — местом, где творил бог Виракоча

«БААЛЬБЕК НОВОГО СВЕТА»

Все версии любого из мифов Анд связывают начало начал с озером Титикака — местом, где творил бог Виракоча, где после Потопа возродилось человечество и где предкам инков был вручен золотой жезл, при помощи которого была основана цивилизация в Андах. Если все это фантазии, то в основе их все равно лежит реальный факт — на берегах озера Титикака когда-то стоял самый древний и самый большой город на всем американском континенте.

Масштабы построек, размеры слагающих их монолитов, искусная резьба на памятниках и статуях поражали воображение всех, кто видел Тиауанаку (так было названо это место) — начиная с первых хроникеров, которые составили его описание для европейцев. И каждый удивлялся его необыкновенной древности и невольно задавался вопросом, кто и как построил этот необычный город. Самая главная загадка Тиауанаку — это само его местоположение. Город построен в пустынном и почти безжизненном месте на высоте 13000 футов — почти четыре километра! — среди высочайших вершин Анд, в большинстве своем покрытых снегом. Зачем затрачивать столько сил на возведение гигантских сооружений из камня, который добывался в далеких каменоломнях, в этом заброшенном, лишенном растительности и продуваемом ветрами месте?

Эта мысль не давала покоя Эфраиму Джорджу Скуайеру, когда он попал на берега озера Титикака более ста лет назад. «Острова и полуострова озера Титикака, — писал он («Peru Illustrated»), — по большей части пустынны. В водах озера водится необычная рыба, которая употребляется в пишу немногочисленным населением этого региона. Ячмень тут созревает только при самых благоприятных обстоятельствах, а разведение маиса является рискованным занятием; картофель здесь родится очень мелкий и горек на вкус, а в качестве зерна используется квиноа. Единственные животные, приспособившиеся к таким условиям, это вискача, лама и викунья».

Тем не менее, если верить легендам, добавляет он, именно в этом мире без деревьев зародились семена цивилизации инков — из более древней «первой цивилизации, которая вырезала памятники из огромных камней и поставила их на плато Тиауанако и о которой не осталось никаких сведений, за исключением того, что эти люди были великанами и воздвигли город за одну ночь».

Но когда Скуайер поднялся на выступ, нависающий над городом и озером, ему пришла в голову другая мысль. Может быть, это место было выбрано именно из-за своей изолированности и близости горных вершин? С гребня в северо-западном конце долины, в которой расположено озеро, в том месте, где из него вытекает река Десагуадеро, он видел не только все озеро с его южными полуостровами и островами, но и заснеженные горные вершины на востоке.

«Здесь, — писал Скуайер в примечании к сделанному наброску, — во всем своем величии перед нами предстает заснеженная горная цепь Анд. Над озером нависает громада Ильямпу, или Сораты, высочайшей вершины Америки, сравнимой с вершинами Гималаев. Ее высота оценивается от 25000 до 27000 футов». На юг от нее протянулась непрерывная горная цепь, «заканчивающаяся великой горой Илимани высотой 24500 футов». Между западным хребтом, на оконечности которого стоял Скуайер, и высокими горами на востоке лежала плоская долина, занятая озером Титикака и его южным берегом. «Возможно, больше нигде в мире, — продолжал Скуайер, — не найдешь такой величественной и разнообразной панорамы, открывающейся из одной точки. Отсюда как на ладони видно обрамленное Кордильерами и Андами все великое плоскогорье Перу и Боливии в его самой широкой части, с озерами и реками, равнинами и горами» (рис. 109).

Может быть, именно эти географические и топографические особенности — на краю большой плоской котловины с двумя горными пиками, хорошо видными не только с земли, но и с воздуха, и использовавшимися аннунаками, точно так же, как две вершины Арарата (высотой 17000 и 13000 футов) и две пирамиды в Гизе, для обозначения посадочной траектории — послужили причиной выбора данного места?

Скуайер, сам того не осознавая, первым провел эту аналогию, озаглавив посвященный древним руинам раздел «Тиауанако, Баальбек Нового Света». Это единственное сравнение, которое пришло ему в голову, — сравнение с местом, которое мы идентифицировали как посадочную площадку аннунаков, к которой направил свои стопы Гильгамеш пять тысяч лет назад.

Величайшим исследователем Тиауанаку в двадцатом столетии, несомненно, был Артур Познански, инженер из Европы, который переехал в Боливию и посвятил свою жизнь раскрытию тайн этих руин.

Еще в 1910 году он жаловался, что с каждым разом находит все меньше артефактов, потому что местное население, строители из Ла-Паса и даже сами правительственные чиновники, занимавшиеся прокладкой железной дороги, систематически увозят каменные блоки — не из-за их художественной или археологической ценности, а в качестве доступного строительного материала. За полвека до него Скуайер говорил о том же, отмечая, что в ближайшем городе на полуострове Копакабана и церковь, и дома жителей построены из камней, привезенных с древних руин, как из обычной каменоломни. Он обнаружил, что камни из Тиауанаку использовались даже при возведении собора в Ла-Пасе. Но даже то немногое, что осталось на месте — в основном потому, что каменные блоки оказались слишком тяжелыми для транспортировки, — убедило Скуайера, что он видит перед собой остатки цивилизации, которая исчезла еще до появления инков и которая была современницей древних цивилизаций Египта и Ближнего Востока. Руины свидетельствовали о том, что все это построили люди, способные создавать совершенные архитектурные сооружения, — причем эти постройки не несли на себе никаких следов постепенного развития. Неудивительно, что озадаченные индейцы рассказывали испанцам, что все эти артефакты построены великанами.

Педро де Сиеса де Леон, путешествовавший по территории современных Перу и Боливии в период с 1532 по 1550 год, сообщал в своих «Хрониках», что руины Тиауанаку, вне всякого сомнения, «самое древнее из всех описанных мной мест». Среди поразивших его воображение сооружений был «рукотворный холм на огромном каменном основании»; размеры этого основания составляли 900 на 400 футов, а высота холма около 120 футов. Позади него де Леон увидел двух «каменных идолов в виде человеческих фигур с искусно вырезанными чертами лица, как будто сделанными рукой великого мастера. Они настолько большие, что кажутся великанами, а их одежда явноотличается от той, что носят жители этих мест; головы их, похоже, украшены каким-то орнаментом».

Рядом он увидел руины еще одного здания и «превосходно сложенной» стены. Все это выглядело очень древним и изношенным. В другой части руин де Леон наткнулся на камни такого размера, что задался вопросом, в человеческих ли силах было доставить их сюда. «Эти камни имели весьма разнообразную форму, а некоторые повторяли пропорции человеческого тела и, должно быть, служили в качестве идолов».

Рядом со стеной де Леон нашел «множество отверстий и выемок в земле», которые вызвали у него недоумение. Западнее обнаружились еще одни древние руины, «среди которых было множество дверей с косяками, притолоками и порогами, высеченными из цельного камня». Особенно он удивлялся еще большим по размерам каменным блокам, на которых стояли двери, — до тридцати футов длиной, пятнадцати шириной и шести толщиной. Все это производило неизгладимое впечатление. «Лично я, — писал он, — не могу представить, посредством каких инструментов и приспособлений это могло быть сделано, поскольку орудия, при помощи которых могли быть обработаны и доставлены на место эти огромные камни, должны значительно превосходить те, которыми в настоящее время пользуются индейцы».

Из всех артефактов, увиденных первыми посетившими Тиауанаку испанцами и добросовестно описанных де Леоном, на своем месте остались лежать лишь гигантские ворота, высеченные из цельного камня. В миле к юго-востоку от главных развалин Тиауанаку находится место, которое индейцы называют Пума-Пунку. В настоящее время точно установлено, что это часть большого города, включавшего в себя Тиауанаку и занимавшего площадь почти две квадратные мили.

Эти руины вызывали удивление у всех путешественников, побывавших здесь за последние два века, но первое их научное описание было представлено А. Штубелем и Максом Уле («Die Ruinenstaette von Tiahuanaco im Hochland des Alten Peru», 1892). Фотографии и рисунки, приложенные к их отчету, свидетельствовали, что разбросанные каменные блоки были остатками нескольких удивительно сложных сооружений, составлявших восточную часть комплекса (рис. 110, на основе новейших исследований). Остатки состоявшего из четырех частей рухнувшего (или намеренно уничтоженного) здания лежат в виде огромных плит и соединявшихся с ними вертикальных или наклонных блоков (рис. 111). Вес отдельных фрагментов упавших блоков доходит до ста тонн. Они вырублены из красного песчаника, и Познански («Tihua-nacu — The Cradle of American Man») убедительно доказал, что эти глыбы, в необработанном виде весившие в три или четыре раза больше, добывались в каменоломне на берегу озера в десяти милях от Пума-Пунку.

Каменные блоки размерами десять на двенадцать футов и толщиной два фута имели тщательно обработанные грани, а также различные бороздки и метки. В определенных местах в них были сделаны углубления (рис. 112), явно предназначенные для металлических скоб, которые скрепляли каждую вертикальную секцию с соседними, — техническая «хитрость», уже встречавшаяся в Олантайтамбо. Но если там ученые выдвинули предположение, что эти скобы были сделаны из золота, — несостоятельное из-за необыкновенной мягкости этого металла, — то в Пума-Пунку скобы точно были бронзовыми. Это неопровержимый факт, поскольку археологи нашли сами скобы. Значение этой находки необыкновенно велико, так как бронза представляет собой наиболее сложный в производстве сплав, требующий определенного сочетания меди (85—90 процентов) и олова. Кроме того, медь можно найти в природе в чистом виде, а олово требуется извлекать из руды при помощи сложного металлургического процесса.

Откуда взялась эта бронза, и не является ли она ключом к разгадке, а не очередной частью головоломки?

Отбрасывая наиболее распространенную версию о том, что гигантские и хитроумные сооружения Пума-Пунку представляли собой «храм», мы задаемся вопросом: какую практическую функцию они могли выполнять? Зачем нужно было тратить столько сил и применять такие сложные технологии для их постройки? Известный немецкий архитектор Эдмунд Кисе (реконструкция их возможного внешнего вида вдохновила его на проекты монументальных зданий для нацистов) был убежден, что насыпи и руины впереди и по бокам рухнувшего здания являются остатками портовых сооружений и что в древности воды озера доходили до этого места. Но эта гипотеза не дает ответа на вопрос, для чего был построен Пума-Пунку, а лишь обостряет его. Какие грузы доставляли на это пустынное высокогорье и что увозили отсюда?

Последующие раскопки в Пума-Пунку позволили обнаружить ряд наполовину утопленных в землю помещений, сложенных из аккуратно обтесанных каменных блоков. Они похожи на площадь в Чавин де Уантар и, вполне вероятно, являются частью — резервуарами, бассейнами, шлюзами — такого же гидротехнического сооружения.

Возможно, ответ на все эти вопросы дают самые загадочные (если такое еще возможно) находки: каменные блоки или их фрагменты правильных геометрических форм, изготовленные с поразительной точностью, достичь которой сложно даже современными инструментами. Наилучшее представление об этих чудесах технологии дает рисунок (рис. 113).

Единственно возможное объяснение этих артефактов — если принимать в расчет современные технологии — заключается в том, что это матрицы для отливки сложных металлических изделий, которыми в доинкские времена просто не могли обладать люди — ни в Андах, ни в любом другом регионе Земли.

Начиная с 30-х годов двадцатого века раскопки — краткие или продолжительные — в Тиауанаку вели многие археологи: Уэнделл С. Беннет, Тур Хейердал, Карлос Понс Сангинес и другие. Однако в большинстве своем ученые строили свои гипотезы на выводах (соглашаясь или споря с ними), которые сделал Артур Познански. Впервые результаты его работ были опубликованы в объемном труде «Una Metropoli Prehistirica en la America del Sur» в 1914 году. Затем, после тридцатилетних упорных исследований, вышел четырехтомник «Tiahuanacu — Cuna del Hombre de las Americas» (1945). Это издание было удостоено официального предисловия от боливийского правительства (эта часть озера отошла к Боливии после отделения этой страны от Перу).

Самым поразительным (и вызвавшим самые ожесточенные споры) был вывод Познански о необыкновенной древности Тиауанаку.

Он утверждал, что старая часть города построена в то время, когда уровень озера был на сто футов выше, и еще до того момента, как эта местность была полностью затоплена водой — возможно, в результате Великого Потопа, случившегося за много тысяч лет до наступления христианской эры. Сопоставив археологические данные с результатами геологических исследований, изучения флоры и фауны, обмера найденных в захоронениях черепов и каменных голов, а также проведя инженерную и технологическую экспертизу, Познански пришел к заключению о существовании трех этапов в истории Тиауанаку, о том, что город был основан двумя разными расами — монголоидным народом и людьми кавказской расы с Ближнего Востока — и о том, что это место пережило две катастрофы — одну природную, вызванную лавиной воды, а затем некое бедствие неизвестного происхождения. Не все согласились с этими необычными выводами или с датировкой, предложенной Познански, но собранные им геологические, топографические, климатические и прочие научные данные были приняты и использованы всеми, кто занимался этим предметом на протяжении полувека после выхода в свет его монументального труда. На составленной им карте (рис. 114) отражена планировка Тиауанаку, его размеры, ориентация и основные сооружения. В некоторых из указанных им мест были действительно проведены раскопки, и весьма успешные, однако основное внимание уделялось и уделяется трем главным объектам этого места.

Один из них — это расположенный в юго-восточной части руин холм Акапана. Вполне возможно, что изначально это была ступенчатая пирамида, которая использовалась как крепость, оборонявшая этот регион. Основой для такого вывода послужил обнаруженный на вершине холма овальный резервуар, выложенный тесаным камнем и, вероятно, служивший для хранения воды. Предположительно, он был предназначен для сбора дождевой воды, которой снабжались защитники крепости. Однако ходили упорные слухи, что в этом месте спрятано золото, и в восемнадцатом веке испанец Ойялдебуро получил концессию на горные работы в Акапане. Он пробурил восточную часть холма, чтобы спустить воду, исследовал дно резервуара, разрушил искусную каменную кладку и углубился внутрь холма, где обнаружил многочисленные ходы и каналы.

Как бы то ни было, а в результате разрушения резервуара выяснилось, что Акапана не холм, а искусственное сооружение. После выхода в свет работ Познански, который показал, что выложенный каменными блоками резервуар снабжен хитроумными шлюзами, позволявшими регулировать поток воды по каналам, раскопки велись практически непрерывно, хотя большинство из них лишь едва коснулось поверхности холма. Выяснилось, что сложное внутреннее устройство Акапаны было предназначено для перемещения воды с одного уровня на другой посредством чередующихся вертикальных и горизонтальных секций — общий перепад высот составлял пятьдесят футов, но длина зигзагообразных каналов была гораздо больше. В конце пути, на глубине нескольких футов ниже подножья холма вода через каменный слив стекала в искусственный канал (или ров) шириной около 100 футов, опоясывавший все сооружение. Он был соединен с озером и расположенной на севере пристанью. Если предположить, что этот комплекс был предназначен для спуска избытка воды и для защиты от наводнения после сильных дождей, то его вполне могла заменить простая наклонная труба (как в Туле). Но здесь мы сталкиваемся с извилистыми каналами из тесаного камня, предназначенными для регулирования потока воды с одного уровня на другой. Это указывает на некий технологический процесс. Может быть, вода использовалась для промывки руды?

То, что в Акапане имел место неизвестный технологический процесс, подтверждается обнаружением на его поверхности и в удаленном из резервуара грунте большого количества темно-зеленой округлой «гальки» диаметром от трех четвертей дюйма до двух дюймов. Познански выяснил, что это кристаллы, ни он, ни другие исследователи (насколько нам известно) не пытались определить состав и происхождение этих округлых камешков.

Ближе к центру Тиауанаку расположено место (на карте Познански оно обозначено буквой «К») с многочисленными подземными и утопленными в землю структурами. Их здесь так много, что Познански посчитал, что это место выделено для захоронений. Вокруг располагались участки стен, игравшие роль акведуков. Их хаотичность Познански приписывал не только действиям охотников за сокровищами, но и предыдущей экспедиции под руководством де Монфора, которая в 1903 году вела беспорядочные раскопки, разрушив все, что им мешало (по версии Познански), и увезя с собой многие артефакты. Отчет об этой французской экспедиции и описание сделанных находок содержатся в книге Джорджа Корти и в докладе Мануэля Гонсалеса де ла Роса на международном конгрессе американистов 1908 года. Основной вывод экспедиции состоял в том, что «существовало два Тиауанако» — один в виде руин на поверхности, а другой подземный и невидимый.

Сам Познански описал водоводы, каналы и шлюзы (как на вершине Акапаны), найденные им среди этих потревоженных развалин, и определил, что они проходят на нескольких уровнях и, возможно, ведут к Акапане, а также связаны с другими подземными сооружениями в западной части города (в направлении озера). Он привел описания и рисунки (рис. 115а, б) этих подземных и утопленных в землю помещений, не в силах сдержать своего удивления перед необыкновенной точностью кладки из твердого андезита, которая не пропускала воду. Все соединения, и особенно на больших верхних плитах, покрывал слой чистой извести толщиною два дюйма, что делало эти места «абсолютно водонепроницаемыми». «Это, — отмечал Познански, — первый и единственный случай применения извести в доисторических сооружениях Америки».

Что происходило в этих подземных камерах и для чего они были построены, Познански сказать не мог. Возможно, в них хранились сокровища, давно разграбленные кладоискателями. И действительно, как только он обнаружил подземные помещения, «все было разграблено и растащено жителями современного Тиауанаку». Помимо раскопанных Познански и разбросанных вокруг фрагментов, большое количество деталей каменных водоводов — всевозможных форм и размеров — можно увидеть в кладке, расположенной неподалеку от церкви, а также в мостах и кульвертах современной железной дороги и даже в зданиях Ла-Паса. Все это указывает на масштабные наземные и подземные гидротехнические сооружения Тиауанаку, которым Познански в своем труде посвятил целую главу, названную «Гидравлические сооружения в Тиауанаку». В результате недавних раскопок были обнаружены ранее неизвестные водоводы и каналы, подтверждающие выводы Познански.

Второй выдающийся объект Тиауанаку практически не потребовал раскопок, поскольку он величественно возвышается у всех на виду.

Это гигантские ворота, вздымающиеся над плоской местностью, подобно Триумфальной арке — разве что некому строем проходить сквозь них и некому смотреть на парад и выкрикивать приветствия (рис. 116, фронтальная и тыльная стороны).

Это Ворота Солнца, которые Познански характеризовал как «самое совершенное и важное произведение искусства... наследство и изящное свидетельство культуры, знаний и цивилизованности людей и их правителей». Каждый, кто видел их, признает, что ворота изумляют не только тем, что высечены из цельной каменной глыбы (размерами десять на двадцать футов и весом более сотни тонн), но и своей изумительной резьбой.

В нижней части ворот имеются ниши и геометрически правильные вырезы — особенно много их на той части, которая считается тыльной. Но самая искусная и загадочная резьба располагается на верхней фронтальной стороне ворот (рис. 117). Там вырезано рельефное изображение, состоящее из почти трехмерной центральной фигуры, по обе стороны от которой располагаются три ряда крылатых спутников. Завершает композицию нижний ряд, где в извилистой рамке изображено повторяющееся лицо центральной фигуры.

По общему мнению, центральная фигура является изображением Виракочи со скипетром или оружием в одной руке и раздвоенной молнией в другой (рис. 118). Это изображение встречается на вазах, ткани и многочисленных артефактах на юге Перу и в соседних районах, свидетельствуя о границах распространения цивилизации, которые ученые называют «культурой Тиауанаку». По обе стороны от верховного бога изображены его крылатые спутники — три ряда по восемь фигур с каждой стороны. Познански обратил внимание, что только по пять изображений каждого ряда вырезаны так же рельефно, как фигура бога, а самые крайние лишь слегка намечены, как будто их добавили позднее.

Он зарисовал центральную фигуру, меандр под ней и пятнадцать исходных барельефов с каждой стороны (рис. 119) и пришел к выводу, что это календарь с состоящим из двенадцати месяцев годом, который начинается в день весеннего равноденствия (сентябрь в южном полушарии), и что большая центральная фигура связана именно с этим месяцем и днем равноденствия. Поскольку в момент равноденствия продолжительность дня равна продолжительности ночи, Познански предположил, что сегмент под главной фигурой в центре меандра обозначает другой месяц равноденствия, то есть март. Затем он поставил в соответствие другим сегментам меандра остальные месяцы. Обратив внимание, что на двух крайних сегментах вместе с головой бога изображен горнист, Познански выдвинул гипотезу, что таким образом обозначаются два месяца, в которые солнце уходит дальше всего на север и юг, то есть июнь и декабрь, и когда жрецы трубят в горн, призывая его вернуться. Другими словами, Ворота Солнца — это каменный календарь.

По версии Познански, это был солнечный календарь. В нем не только начало года привязывалось к моменту равноденствия, но также было обозначено второе равноденствие и дни солнцестояния. В этом календаре было одиннадцать месяцев по тридцать дней (количество крылатых спутников бога над меандром) плюс «большой месяц» из тридцати пяти дней, месяц Виракочи, в сумме составляющие 365 дней солнечного года.

Познански должен был обратить внимание, что состоящий из двенадцати месяцев и начинавшийся в день весеннего равноденствия год составлял основу первого ближневосточного календаря, введенного шумерами в Ниппуре примерно в 3800 году до нашей эры.

Изображения бога, а также его крылатых спутников и ликов-месяцев на первый взгляд кажутся реалистичными, но на самом деле состоят из множества определенных элементов, преимущественно геометрической формы. Познански выполнил серьезную работу по изучению этих элементов, встречающихся и на других памятниках. Он классифицировал их в соответствии с изображенным объектом (животное, рыба, глаз, крыло, звезда и г. д.) или понятием (Земля, небо, движение и т. д.). Познански также выяснил, что круги и овалы всевозможных цветов и размеров служат для обозначения Солнца, Луны, планет, комет и других небесных тел (рис. 120а), что на барельефе часто встречается отображение связи Небо-Земля (рис. 120Ь) и что доминирующими символами являются крест и ступени (рис. 120с). В последнем элементе, лестнице, он усмотрел «фирменный знак» Тиауанаку — его памятников и всей цивилизации, — откуда этот символ распространился по всей Америке. Он признал, что этот знак напоминает зиккураты Месопотамии, но поставил под сомнение возможность присутствия шумеров в Тиауанаку.

Все эти особенности усиливали ощущение Познански, что Ворота Солнца являются частью большого комплекса в Тиауанаку, который выполнял функцию обсерватории; результатом стала самая важная и, как выяснилось, самая спорная его работа.

Официальные документы Комиссии по искоренению идолопоклонства, которую учредили испанцы (высказываются подозрения, что истинной ее целью был поиск сокровищ), свидетельствуют, что члены комиссии прибыли в Тиауанаку в 1625 году. В отчете отца Хосе де Арриаги от 1621 года перечисляются более 5000 «объектов идолопоклонства», которые подлежали разрушению, переплавке или сожжению. Что делали члены комиссии в Тиауанаку, неизвестно. Ворота Солнца, как свидетельствуют первые фотографии, были обнаружены в девятнадцатом веке расколотыми на две части: правая половина угрожающе наклонилась над левой.

Кто и когда выпрямил ворота и соединил их половинки, так и осталось загадкой. Неизвестно также, каким образом их раскололи на две части. Познански не был склонен приписывать это действиям комиссии; скорее, он считал, что ворота избежали уничтожения лишь потому, что лежали на земле и были скрыты слоем почвы от пытливых взглядов религиозных фанатиков. Поскольку ворота были восстановлены, возникает вопрос, поставили ли их там, где они стояли изначально. Причиной этих сомнений было понимание того факта, что в древности ворота не возвышались одиноко над пустынной равниной, как в наши дни, а были частью огромного сооружения, расположенного восточнее их. Форма и размер этого комплекса, получившего название Каласасайя, определялись рядом каменных колонн (именно по ним получило название это место, «Стоячие колонны»), обрамляющих прямоугольную площадку размерами примерно 450 на 400 футов. Поскольку ось этого сооружения ориентирована вдоль линии восток-запад, некоторые ученые высказывали предположение, что Ворота Солнца могли изначально располагаться в центре этого огороженного пространства, а не у северной оконечности его западной стены, как сегодня.

Единственным аргументом против возможного переноса огромных ворот на несколько сотен футов является их вес, хотя новейшие археологические данные говорят о том, что они, по всей видимости, всегда стояли там же, где и теперь. Место у середины западной стены было занято террасой, центр которой, в свою очередь, располагался на оси восток-запад всего комплекса Каласасайя. Познански обнаружил на этой оси особым образом обтесанные камни, позволявшие вести астрономические наблюдения, и его вывод о том, что Каласасайя представляла собой оригинальную астрономическую обсерваторию, сегодня уже не подвергается сомнению.

Самые заметные археологические объекты Каласасайи — это колонны, обрамляющие прямоугольную площадку. И хотя не все колонны служили опорой для сплошной стены, остатки которой еще можно увидеть, их количество ассоциируется с числом дней в солнечном году и в лунном месяце. Особенно заинтересовали Познански одиннадцать колонн (рис. 121) вдоль террасы, протянувшейся от середины западной стены. Линии наблюдения, обозначенные специальными каменными маркерами, ориентация всего комплекса, а также небольшое намеренное отклонение от точного направления на стороны света убедили его, что строители Каласасайи обладали едва ли не современным знанием астрономии, позволявшим им точно вычислять моменты равноденствия и солнцестояния.

Рисунки Эдмунда Кисса («Das Sonnentor von Tihua-naku»), основанные на работах Познански, а также на его собственных замерах и исследованиях, дают нам представление (возможно, верное) о сооружении, находившемся внутри огороженной колоннами площадки. Это пустотелая ступенчатая пирамида, внешние стены которой поднимаются вверх в виде ступеней, окружая открытый внутренний дворик В центре западной стены располагалась главная лестница, а основные площадки для наблюдений находились посередине двух широких террас, примыкавших к «пирамиде» с запада (рис. 122).

Именно здесь Познански сделал самое удивительное свое открытие, вызвавшее настоящую бурю. Измерив расстояние и угол между двумя точками солнцестояния, он понял, что наклон земной оси по отношению к плоскости орбиты, на котором основывались астрономические аспекты конструкции Каласасайи, составлял не 23, 5 градуса, как в настоящее время.

Познански вычислил, что величина наклонения, использованная для ориентации линий наблюдений Каласасайи, равняется 23° 8'. В соответствии с формулами, принятыми на международной конференции в Париже в 1911 году и учитывающими географическое положение и высоту места, это означает, что комплекс Каласасайя был построен примерно в 15000 году до нашей эры!

Объявив Тиауанаку древнейшим городом мира, построенным еще до Потопа, Познански неизбежно навлек на себя гнев научного сообщества того времени, поскольку большинство ученых придерживалось теории Макса Уле, утверждавшего, что Тиауанаку был основан в самом начале христианской эры.

Наклон земной оси к плоскости эклиптики не следует путать (как это делали некоторые критики Познански) с явлением прецессии. Это явление проявляется в смене созвездий или звезд, на фоне которых наблюдается восход солнца в определенные моменты времени, например, во время весеннего равноденствия. Эти изменения протекают очень медленно — 1 градус за 72 года и 30 градусов (полный дом зодиака) за 2160 лет. Наклон земной оси изменяется вследствие почти незаметного раскачивания Земли, похожего на качку морского судна. Скорость изменения угла наклона земной оси составляет примерно один градус за семь тысяч лет.

Заинтригованное выводами Познански, немецкое астрономическое общество отправило в Перу и Боливию экспедицию, в состав которой входили директор Потсдамской астрономической обсерватории профессор Ханс Людендорф, директор Боннской обсерватории и почетный астроном Ватикана профессор Арнольд Колыпуттер, а также сотрудник Потсдамской обсерватории доктор Рольф Мюллер. Они проводили измерения и наблюдения в Тиауанаку с ноября 1926 по июнь 1928 года.

Их исследования, измерения и визуальные наблюдения в первую очередь подтвердили вывод о том, что Каласасайя представляла собой астрономическую обсерваторию. Они обнаружили, к примеру, что западная терраса с одиннадцатью колоннами позволяла — благодаря расположению колонн, их ширине и расстоянию между ними — проводить точные измерения движения Солнца, учитывающие разное число дней, разделяющих точки равноденствия и солнцестояния.

Более того, их исследования подтвердили самый спорный аспект выводов Познански: угол наклона земной оси, на котором основывалась планировка Каласасайи, отличался от современного. Опираясь на данные о наклонении, вычисленном в Древнем Китае и в Греции, астрономы с уверенностью могли рассчитать кривую колебаний угла лишь на период в несколько столетий. Поэтому экспедиция пришла к заключению, что результаты измерений в Каласасайе могут указывать как на 15000, так и на 9300 год до нашей эры — в зависимости от методики расчетов.

Нет нужды говорить, что для научного сообщества даже последняя дата была абсолютно неприемлемой. Уступив под напором критики, Рольф Мюллер провел новые исследования в Перу и Боливии, объединив свои усилия в Тиауанаку с Познански. Исследователи обнаружили, что возможны несколько вариантов, которые дают разные даты. Во-первых, если наблюдение за точкой солнцестояния производилось не с того места, на которое указывал Познански, то угол между точками солнцестояния (и значит, наклонение) будет другим. Кроме того, точно неизвестно, когда древние астрономы фиксировали момент солнцестояния: во время появления солнца над горизонтом, в верхней точке или в момент захода за горизонт. Все эти варианты с подробными отчетами Мюллер опубликовал в авторитетном научном журнале «Baesseler Archiv» (том 14). В статье делался вывод, что наиболее вероятным следует считать угол 24° 6', что дает пересечение с расчетной кривой в 10000 и 4000 году до нашей эры.

Познански был приглашен выступить с докладом по этому вопросу на двадцать третьем международном конгрессе американистов. Он согласился со скорректированным значением наклонения, равным 24° 6', что оставляет выбор между 10150 и 4050 годом до нашей эры. Признав, что это «опасная тема», он воздержался от окончательных выводов и заявил о необходимости дальнейших исследований.

Такие исследования действительно были проведены, хотя и не в самом Тиауанаку. Мы уже упоминали о том, что календарь инков относит начальную точку к Эре Тельца, а не к Эре Овна. Сам Мюллер считал 4000 год до нашей эры возможной датой основания Куско и Мачу-Пикчу. Коме того, выше приводились работы Марии Шултен де Дэбнет, в которых она делал вывод, что «сеть Виракочи» указывает на величину наклонения 24" 8', и значит, на 3172 год до нашей эры (по ее расчетам).

По мере того как на юге Перу обнаруживались все новые артефакты — текстиль, саваны мумий, керамика—с изображением Виракочи, появилась возможность провести сравнение данных из Тиауанаку с данными из других мест. В результате даже самые упрямые археологи, такие, как Уэнделл С. Беннет, были вынуждены отодвинуть дату основания Тиауанаку с середины первого тысячелетия нашей эры к началу первого тысячелетия до нашей эры.

Однако радиоуглеродный анализ отодвигал общепризнанные даты все дальше и дальше. Начиная с 60-х годов двадцатого века боливийский археологический центр проводил систематические раскопки в Тиауанако. Первым и самым важным делом стали всеобъемлющие раскопки и восстановление «малого храма» в восточной части Каласасайи, где были найдены каменные статуи и головы. В результате проведенных работ взорам открылся внутренний двор, вероятно, служивший для ритуальных подношений. Он располагался ниже уровня земли и был окружен каменной стеной с установленными на ней каменными головами — как в Чавин де Уантар. В официальном докладе директора Национального археологического института Боливии Карлоса Понса Сангинеса («Description Su-maria del Templete Semisubterraneo de Tiwanaki», 1981 r.) отмечалось, что радиоуглеродный анализ найденного в этом месте органического вещества дает 1580 год до нашей эры. В своем монументальном труде «Panorama de la Aequeologia Boliviana» Понс Сангинес именно эту дату принимает за начало древней фазы строительства Тиауанаку.

Радиоуглеродный анализ позволяет определить возраст органических веществ, найденных на месте раскопок, но не камней, из которых сложено сооружение. Даже сам Понс Сангинес в одной из последующих работ («Tiwanaku: Space, Time and Culture») признает, что новая методика датировки позволяет отнести найденные в Каласасайе обсидиановые предметы к 2134 году до нашей эры.

В этой связи интересно читать свидетельства Хуана де Бетансоса («Suma у Narracion de los Incas», 1551), сообщавшего о том, что, когда вождь по имени Кон-Тики Виракоча основал Тиауанаку, «с ним был его народ... И когда он вышел из лагуны, то направился в место рядом с ней, где теперь стоит деревня Тиагуанако». Бетансос передает легенду индейцев о том, что уже после заселения этих мест земля погрузилась во тьму. Но Виракоча «приказал солнцу повторить свой обычный путь, и внезапно начался новый день».

Тьма, которая стала следствием «остановки» Солнца, и начало нового дня, когда движение небесного светила возобновилось, вне всякого сомнения, относятся к тому событию, которое наблюдалось в разных полушариях Земли примерно в 1400 году до нашей эры. Согласно пересказанной Бетансосом местной легенде боги и люди в это время уже давно жили в Тиауанаку — возможно, с тех самых времен, на которые указывают археологические данные.

Но почему Тиауанаку был основан именно в это время и именно в этом месте?

В последние годы археологи обнаружили подобные древние сооружения на территории, простирающейся от Теотиуакана в Мексике до Тиауанаку в Боливии. Хосе де Меса и Тереса Гисберт («Акарапа, 1а Piramide de Tiwanacu») обратили внимание, что планировка Акапана (квадрат с выступающими подходами) и размеры его основания совпадают с планировкой и размерами основания Пирамиды Луны в Теотиуакане, а высота (около пятидесяти футов) равняется высоте исходной Пирамиды Солнца. В свете нашего вывода о том, что изначальная (и утилитарная) функция Теотиуакана и его построек определяется гидротехническими сооружениями, расположенными рядом с двумя пирамидами, каналы внутри Акапаны и на всей территории Тиауанаку начинают играть центральную роль. Может быть, Тиауанаку был построен для осуществления какого-то технологического процесса? Но какого?

Ибарра Грассо («The Ruins of Tiahuanaco» и другие работы) поддержал гипотезу о «большом» Тиауанако, включающем в себя Пума-Пунку и протянувшемся на несколько миль вдоль оси восток-запад, подобно «Аллее мертвых» в Теотиуакане, с несколькими крупными артериями, проходящими с севера на юг. На краю озера, где, по мнению Кисса, находился причал, археологи обнаружили остатки массивных подпорных стенок, расположенных зигзагом и действительно формировававших глубоководный причал, у которого могли швартоваться лодки с грузом. Но какие товары импортировал и экспортировал Тиауанаку?

Кроме того, Ибарра Грассо сообщил о находке «маленьких зеленых камней», которые Познански обнаружил в Акапане, на всей территории Тиауанаку: среди руин небольшой, похожей на Акапану пирамиды, опорные камни которой позеленели, в подземных сооружениях к западу от Каласасайи и в больших количествах на развалинах Пума-Пунку.

Примечательно, что булыжники, из которых сложены опорные стенки пирса в Пума-Пунку, тоже приобрели зеленый оттенок. Это может означать лишь одно: соприкосновение с медью, поскольку именно окислы меди окрашивают камни и почву в зеленый цвет аналогичным образом, присутствие окислов железа дает красновато-коричневый оттенок).

Значит ли это, что в Тиауанаку обрабатывалась медь? Вполне возможно, но логичнее было бы делать это в более доступном месте и ближе к месторождениям меди. Скорее всего, медь привозили в Тиауанаку, а не увозили из него.

Представление о том, что могли вывозить из Тиауанаку, может дать анализ места, где расположен этот комплекс: Титикака. Название озера происходит от названия одного из двух островов поблизости от полуострова Копакабана. Согласно древней легенде именно здесь, на острове Титикака, лучи солнца, появившегося в небе после Великого Потопа, ударили в священную скалу Титикалла (поэтому этот остров еще называют Островом Солнца). У этой священной скалы Виракоча вручил Манко Капаку священный золотой жезл.

Но что означают все эти названия? Лингвисты утверждают, что на языке аймара слово «тити» обозначает металл — свинец или олово.

На наш взгляд, название Титикалла можно перевести как «оловянная скала», а Титикака — как «оловянный камень». Озеро Титикака было источником олова.

Тиауанаку был построен с целью производства олова и бронзы — именно об этом свидетельствуют его руины.