Земля золотых самородков

«Был человек в земле Уц, имя его Иов; и был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен и удалялся от зла». У него была большая семья и тысячи голов овец и быков. Он был «знаменитее всех сынов Востока».

«И был день, когда пришли сыны Божий предстать пред Господом; между ними пришел и сатана. И сказал Господь сатане: откуда ты пришел? И отвечал сатана Господу и сказал: я ходил по земле и обошел ее».

Так начинается библейский рассказ о Иове, благочестивом человеке, веру которого решил испытать сатана. По мере того как на Иова обрушивались разнообразные беды, он начал сомневаться в Боге. Из дальних земель поддержать Иова пришли три друга. Когда Иов изливал свои жалобы и сомнения в мудрости Господа, друзья указывали ему на многочисленные небесные и земные чудеса, доступные лишь Богу. Среди этих чудес было знание металлов и руд, а также умение добывать их из глубин земли.

Так! у серебра есть неточная жила, и у золота место, [где его] плавят.

Железо получается из земли; из камня выплавляется медь.

[Человек] полагает предел тьме и тщательно разыскивает камень во мраке и тени смертной.

Вырывают рудокопный колодезь в местах, забытых ногою, спускаются вглубь, висят [и] зыблются вдали от людей.

Земля, на которой вырастает хлеб, внутри изрыта как бы огнем.

Камни ее — место сапфира, и в ней песчинки золота.

Стези [туда] не знает хищная птица, и не видал ее глаз коршуна...

На гранит налагает он руку свою, с корнем опрокидывает горы; в скалах просекает каналы, и все драгоценное видит глаз его; останавливает течение потоков и сокровенное выносит на свет.

Значит ли это, что человеку тоже известно об этих местах? Иов задавался вопросом, способен ли человек самостоятельно изобрести металлургический процесс. Он спрашивал своих трех друзей, откуда взялись эти знания.

Но где премудрость обретается? и где место разума?

Не знает человек цены ее, и она не обретается на земле живых...

Не дается она за золото и не приобретается она за вес серебра; не оценивается она золотом Офирским, ни драгоценным ониксом, ни сапфиром; не равняется с нею золото и кристалл, и не выменяешь ее на сосуды из чистого золота.

А о кораллах и жемчуге и упоминать нечего, и приобретение премудрости выше рубинов...

В конечном итоге Иов признает, что это знание исходит от Господа — единственного, кто способен наделять им, лишать его и восстанавливать его.

Бог знает путь ее, и Он ведает место ее. Ибо Он прозирает до концов земли и видит под всем небом.

Вполне возможно, что включение чудес металлургии в беседу Иова с друзьями вовсе не случайно. Поскольку нам ничего не известно о личности самого Иова и о том, где он жил, определенные ключи нам могут дать имена его трех друзей. Первым из них был Елифаз Феманитянин из южной Аравии; его имя переводится как «Господь мой чистое золото». Второго друга звали Вилдад Савхеянин, и приехал он из земель, расположенных южнее хеттского города Карсемит; название этой области переводится как «место глубоких ям». Третий друг Иова — Софар Наамитянин из земли, названной в честь сестры Тувалкаина, который был «ковачом всех орудий из меди и железа» (слова Библии). Таким образом, все трое происходили из земель, связанных с горным делом.

Задавая подробные вопросы, Иов (или автор Книги Иова) демонстрирует обширные познания в минералогии, горном деле и металлургии. В это время человечество уже давно перешло от использования кусков природной меди путем придания им нужной формы к добыче руды, которую для получения металла плавили, очищали и ковали. В классический период древнегреческой культуры, в первом тысячелетии до нашей эры, искусство добычи руды и производства металлов также связывалось с раскрытием тайн природы. Само слово металл происходит от греческого металле, что означает «искать, находить спрятанное».

Греческие поэты и философы, примеру которых последовали римляне, увековечили платоновское деление истории человечества на четыре эпохи, каждой из которых соответствовал свой металл: золотой, серебряный, бронзовый и железный век. Золото ассоциировалось с идеальным веком, когда человек был ближе всего к богам. В видении библейского пророка Даниила списку металлов предшествует глина, и это более точное представление процесса развития человечества. После продолжительного периода палеолита, или древнего каменного века, на Ближнем Востоке приблизительно в 11000 году до нашей эры началась эпоха мезолита — непосредственно после Всемирного Потопа. Примерно через 3600 лет люди спустились с горных хребтов в плодородные долины, начали обрабатывать землю, одомашнивать скот и использовать природные металлы (найденные в руслах рек в виде самородков и не требующие добычи и очистки руды). Ученые называют этот период неолитом, или новым каменным веком, но в действительности это была эпоха, когда глина — для изготовления керамических изделий и в других целях — пришла на смену камня. Именно такая последовательность событий изложена в книге пророка Даниила.

Таким образом, первоначально люди использовали самородки меди. Нужную форму меди придавали в процессе ковки или отжига (в этом случае медь предварительно размягчали нагреванием). Считается, что использование меди (а затем и золота) началось на плоскогорьях, окружавших плодородные долины Ближнего Востока, благодаря благоприятному стечению обстоятельств.

Медь и золото встречаются в природе в «естественном состоянии» не только в виде залегающих глубоко под землей жил, но и в виде самородков и глыб (а в случае золота — даже песка), которые извлекаются из горных пород силами природы — ураганами, наводнениями или постоянным потоком воды, ручьями и реками. Такие куски металлов находят в руслах рек или рядом с ними и отделяют от грязи и песка при помощи струи воды или просеивания через сито. Этот метод добычи металла называется разработкой россыпи и не предполагает рытья шахт и туннелей. Большинство специалистов считают, что он использовался в горах, окружавших плодородные долины Месопотамии и восточное побережье Средиземного моря еще за пятнадцать тысяч лет до Рождества Христова — то есть задолго до 4000 года до нашей эры.

(Этот метод использовался во все времена; немногие знают, что «золотоискатели» девятнадцатого века времен знаменитых «золотых лихорадок» на самом деле не строили шахт, чтобы углубиться в землю, как, например, на золотых копях Южной Африки. Они занимались разработкой россыпей, просеивая собранный в руслах рек фунт в поисках самородков и золотого песка. Так, например, сто лет назад во время золотой лихорадки на канадском Юконе при помощи обратной лопаты, шлюза и лотка «старатели» намывали до миллиона унций золота ежегодно. Это официальная цифра; в действительности уровень добычи был раза в два выше. Интересно, что даже в наше время такие золотоискатели находят в руслах Юкона, Клондайка и их притоков сотни тысяч унций золота в год.)

Следует отметить, что, несмотря на то что и золото, и медь встречались в природе в чистом виде, а золото было удобнее для использования, поскольку оно не окисляется, в те далекие времена люди не использовали золото, ограничиваясь одной медью.

Обычно этот факт остается без объяснения, но на наш взгляд причина проста — на Ближнем Востоке, как и в Новом Свете, золото считалось металлом богов. Когда в начале третьего тысячелетия до нашей эры (или на несколько столетий раньше) люди начали использовать золото, оно применялось для украшения храмов (буквально «домов бога») и при изготовлении золотых сосудов для религиозных церемоний. И только в 2500 году до нашей эры золотом стали пользоваться цари — на этой важной перемене мы остановимся ниже.

Расцвет шумерской цивилизации приходится на 3800 год до нашей эры, а археологические раскопки в северной и южной части Междуречья указывают на то, что зародилась эта культура примерно в 4000 году до нашей эры. Именно к этому времени относится появление настоящего горного дела, технологий обработки руды и металлургии — корпуса сложных и глубоких знаний, которые, по утверждению древних (подобно многим другим наукам), были дарованы им аннунаками, богами, пришедшими на Землю с планеты Нибиру.

Анализируя этапы использования металлов человечеством, Л. Эйткинсон («History of Metals») с удивлением отмечает, что к 3700 году до нашей эры «в основе всех культур Месопотамии лежала обработка металлов»; не скрывая своего восхищения, он пишет о том, что высоты, достигнутые металлургией того времени, «вне всякого сомнения, являются результатом технического гения шумеров».

В то время добывались, обрабатывались и использовались не только золото и медь, которые можно было получить из встречавшихся в природе самородков, но и металлы, которые требовалось извлечь из залегающих в толще породы жил (например, серебро), а также расплавить и очистить руду (например, свинец). Тогда же родилось искусство получения сплавов — химического соединения в печи двух или нескольких металлов. Примитивная ковка уступила место литью, а в Шумере был изобретен очень сложный процесс, известный под названием Cire perdue (литье по выплавляемым моделям), который позволял получать красивые и удобные предметы (такие как статуэтки богов и животных или храмовую утварь). Отсюда новые технологии распространялись по всему миру. По словам Р. Дж. Форбса («Studies in Ancient Technology»), «к 3500 году до нашей эры цивилизация Месопотамии освоила металлургию». «Эта стадия достигла Египта три столетия спустя, и к 2500 году до нашей эры люди на всем пространстве от порогов Нила до долины Инда использовали металлы. Примерно в это же время началось развитие металлургии в Китае, но китайцы в совершенстве овладели этим искусством лишь в эпоху Луншань, в 1800—1500 году до нашей эры... В Европе первые металлические предметы появились не раньше 2000 года до нашей эры».

До Великого Потопа, когда аннунаки добывали золото в копях Южной Африки для собственных нужд, требовавшие переплавки руды доставлялись на подводных судах в ЭДИН. Через Аравийское море и Персидский залив руда привозилась для последующей обработки и очистки в БАДТИБИРА, который можно считать «доисторическим Питтсбургом». Название этого города переводится как «место, построенное для металлургии». Иногда его произносили как БАДТИБИЛА — в честь бога — покровителя металлургов и кузнецов. Нет никаких сомнений в том, что имя кузнеца из колена Каина, Тувалкаин, имеет шумерское происхождение.

После Потопа великая равнина между Тигром и Евфратом, где находился Эдин, была погребена под толстым слоем ила; понадобилось семь тысячелетий, чтобы почва высохла в достаточной степени и здесь могли поселиться люди, основав шумерскую цивилизацию. Хотя на этой илистой равнине не было ни камня, ни месторождений минералов, традиция требовала, чтобы шумерская цивилизация и ее города следовали «древнему плану», и поэтому центр металлургии был построен на том месте, где когда-то стоял Бад-Тибира. Тот факт, что другие народы Ближнего Востока использовали не только технологию, но и терминологию шумеров, свидетельствует о центральном месте Шумера в древней металлургии. В шумерских текстах было найдено не менее тридцати терминов для различных сортов меди (УРУДУ), как обработанных, так и необработанных. Многочисленные слова имели префикс ЗАГ (иногда сокращенный до ЗА), который обозначает металлический блеск, а также префикс КУ, указывавший на чистоту металла или его руды. Собственные названия были у различных сплавов золота, серебра, меди и даже железа (предполагалось, что его научились выплавлять лишь через тысячу лет после расцвета Шумера). Его называли термином АН.БАР, и кроме этого существовало еще больше десятка названий в зависимости от качества самого железа и руды. Некоторые шумерские тексты представляют собой настоящие словари, где перечисляются названия «белых камней», цветных минералов, добываемых в шахтах солей и битума. Благодаря письменным свидетельствам и археологическим находкам нам известно, что шумерские купцы добирались до самых дальних стран в поисках источников металлов, предлагая взамен не только продукты сельского хозяйства — зерно и шерстяные ткани, — но и готовые металлические изделия.

Все это можно приписать технологическим знаниям и деловой хватке шумеров, однако странным выглядит тот факт, что их терминология и символы (пиктограммы) были связаны с горным делом — деятельностью, которой занимались не в Шумере, а в далеких странах. Так, например, опасности работы в рудниках Южной Африки были описаны в мифе «Нисхождение Инанны в нижний мир», а о тяжелой жизни тех, кто в наказание был отправлен работать на рудники Синайского полуострова, рассказывается в поэме о Гильгамеше, когда боги сослали туда его товарища Энкиду. В шумерском пиктографическом письме существует огромное количество символов (рис. 123), связанных с горным делом, многие из которых изображают разные шахты, конструкция которых зависит от добываемых в них минералов.

Мы не знаем, где находились — но явно не в Шумере — эти шахты, потому что названия многих мест так и остались нерасшифрованными. Однако в многочисленных письменных свидетельствах речь идет о далеких землях. Ярким примером таких надписей может служить «цилиндр А» царя Лагаша Гудеа (третье тысячелетие до нашей эры), где описана постройка храма Э.НИННУ. Царь, читаем мы в тексте, построил храм, «сверкающий металлами», привезя медь, золото и серебро из дальних земель. «Он построил Энинну из камня, он заставил его сиять алмазами, он скрепил его медью, смешанной с оловом».

Это одна из ключевых фраз текста (ее Гудеа повторил на цилиндре В, чтобы потомки запомнили его благочестивые деяния), подчеркивающая использование «меди, смешанной'с оловом» при постройке храма. Отсутствие камня в Шумере привело к изобретению глиняных кирпичей, из которых сложены самые высокие и величественные сооружения. Однако, как свидетельствует Гудеа, для этих целей использовались и специально привезенные камни, которыми даже облицовывалась кирпичная кладка, — «диоритом в ладонь толщиной» и плитами из менее ценного камня в две ладони толщиной. Для таких работ медные инструменты были непригодны. Требовались орудия из более твердого металла — из «стали» древнего мира, то есть бронзы.

Как верно указано в записях Гудеа, бронза является не природным элементом, а «смесью» меди и олова. Это абсолютно искусственный продукт, получаемый путем сплавления в печи меди с оловом. Эмпирическое соотношение этих металлов у шумеров составляло 1: 6, то есть примерно 85 процентов меди и 15 процентов олова — практически идеальная пропорция. Однако бронза требовала и других технологических достижений. Нужную форму этому сплаву можно было придать только при помощи литья, а не ковки или обжига, а олово для его получения требовалось извлекать из руды при помощи сложного процесса плавления и восстановления, поскольку оно практически не встречается в природе в чистом виде. Оловянную руду обычно находят в аллювиальных отложениях, куда она попадает в результате вымывания из жил в горных породах — дождями, наводнениями и лавинами. Олово восстанавливается из касситерита плавлением этого минерала, причем на первом этапе к нему добавляется известь. Даже это упрощенное описание металлургического процесса не оставляет сомнений в том, что каждая стадия производства бронзы требовала глубоких технологических знаний в области металлургии.

Задача усложнялась еще и недостатком месторождений олова. Близкие к Шумеру источники руды — местонахождение их неизвестно — должны были быстро истощиться. В шумерских текстах упоминаются две «оловянные горы» в дальних странах, но идентифицировать их не представляется возможным. Некоторые ученые (например, Б. Ландсбергер, «Journal of Near Eastern Studies») не исключают даже таких мест, как «оловянный пояс» Дальнего Востока (Бирма, Таиланд и Малайзия), который в настоящее время является основным источником олова. Установлено, что в поисках этого необходимого металла шумерские купцы (через посредников из Малой Азии) добирались до месторождений олова в районе Дуная, в частности до современных Богемии и Саксонии (эти месторождения давно истощились). Форбс отмечал, что «находки в царской усыпальнице Ура (2500 год до нашей эры) свидетельствуют, что кузнецы Ура... прекрасно разбирались в металлургических процессах получения меди и бронзы. До сих пор остается загадкой, откуда они получали оловянную руду». И загадка эта пока сохраняется.

Не только Гудеа и другие цари, в надписях которых упоминается олово, не останавливались ни перед чем, чтобы получить его (возможно, уже в готовом виде). Даже богине, знаменитой Иштар, пришлось пересечь горы, чтобы найти его месторождение. В мифе под названием «Инанна и покорение горы Эбих» (Инанна — это шумерское имя Иштар, а Эбих — название неизвестной горной гряды) рассказывается, что Инанна просит верховных богов показать ей дорогу к месторождениям олова.

По этим причинам и, возможно, потому, что боги — аннунаки — должны были научить древнего человека, как извлекать олово из руды, расплавляя ее, этот металл считался шумерами «божественным». Они называли олово АН.НА — буквально «небесный камень». (Аналогичным образом вошедшее в употребление железо, производство которого тоже требовало плавления руды, называлось АН.БАР, или «небесный металл».) Бронза, представлявшая собой сплав меди и олова, получила название ЗА.БАР, «блестящий двойной металл».

Название олова, Анна, было почти в неизменном виде позаимствовано хеттами. Однако в аккадском языке, на котором говорили вавилоняне, ассирийцы и другие семитские народы, этот термин претерпел небольшие изменения и превратился в Анаку. Обычно его переводят как «чистое олово» (Анакку), но, на наш взгляд, эти изменения могут отражать связь «божественного» металла с аннунаками, поскольку название олова иногда произносилось как Аннакум, что подразумевало его принадлежность аннунакам.

Этот термин несколько раз появляется и в Библии. Слово заканчивается мягким звуком и обозначает оловянный отвес — как в пророчестве Амоса, который видит Бога, держащего Анах, чтобы подтвердить свое обещание больше не отворачиваться от народа Израиля. Слово Анак означает «ожерелье» и указывает, насколько высоко ценился этот редкий блестящий металл — не меньше серебра. Кроме того, это слово имеет еще одно значение, «великан» — именно так евреи произносили месопотамский термин «аннунаки». Этот вариант произношения наводит мысль на связь между легендами Старого и Нового Света, приписывающими те или иные подвиги «великанам».

Ассоциация с аннунаками может быть обусловлена их ролью в ознакомлении человечества с этим металлом и технологией его получения. В действительности небольшое, но важное изменение названия олова от шумерского АН.НА к аккадскому Анаку предполагает определенные временные рамки.

Из сохранившихся письменных свидетельств и археологических находок известно, что переход к бронзовому веку замедлился примерно в 2500 году до нашей эры. Основатель аккадской династии царей Саргон настолько высоко ценил бронзу, что в 2300 году до нашей эры выбрал именно этот металл, а не золото или серебро, чтобы увековечить свой облик (рис. 124).

Специалисты по истории металлургии нашли подтверждение истощения запасов олова не только в том, что его процентное содержание в бронзе снижалось, а также в письменных свидетельствах, что новые изделия из бронзы изготавливались из старых, которые переплавлялись с добавлением меди, в результате чего содержание олова в них уменьшалось до 2 процентов. Затем — по неизвестным причинам — ситуация резко изменилась. «Только с середины бронзового века, примерно с 2200 года до нашей эры, — писал Форбс, — вновь появилась настоящая бронза, и высокое содержание олова встречалось регулярно, а не только в сложных изделиях, как раньше».

Познакомив в четвертом тысячелетии до нашей эры человечество с бронзой и дав тем самым толчок к развитию великих цивилизаций, аннунаки, похоже, через тысячу с лишним лет еще раз пришли на помощь людям. Однако если в первом случае неизвестные месторождения олова вполне могли находиться в Старом Свете, то во втором случае источник этого металла остается загадкой.

Мы рискнем высказать смелое предположение: новым источником олова стала Америка.

Если олово из Нового Света поступало в центры цивилизации Старого Света, то источником его могло быть лишь озеро Титикака.

Такой вывод основан вовсе не на названии озера, которое, как мы показали выше, переводится как «оловянные камни». Дело в том, что и сегодня, через несколько тысяч лет после описываемых событий, этот район Боливии остается главным источником олова в мире. Хотя олово не относится к редким элементам, запасы его довольно скромны, и пригодные для промышленной разработки месторождения находятся лишь в нескольких регионах мира. В настоящее время 90 процентов олова добывается в Малайзии, Таиланде, Индонезии, Боливии, Конго, Нигерии и Китае (в убывающем порядке). Старые месторождения в Европе и на Ближнем Востоке давно истощились. Во всех этих местах источником олова является осадочная порода касситерит, окисленная оловянная руда, вымытая природными силами из жильных месторождений. И только в двух регионах найдены жилы оловянной руды — в Корнуолле и Боливии. Первое из них уже истощилось, а второе продолжает снабжать мир оловом с гор, которые, похоже, действительно можно считать «оловянными» — как сказано в шумерском мифе об Инанне.

Эти богатые, но трудные для разработки месторождения находятся на высоте 12000 футов, в основном к юго-востоку от боливийской столицы Ла-Паса и на восток от озера Поопо. Гораздо легче добраться до касситерита в руслах рек, вытекающих из восточной части озера Титикака. Именно здесь в далекой древности люди собирали ценную руду, причем это производство сохранилось до настоящего времени.

Одно из самых основательных исследований, касающихся добычи олова в Боливии в районе озера Титикака, было проведено более ста лет назад Дэвидом Форбсом («Researches on the Mineralogy of South America»). Ученый нарисовал максимально точную картину ситуации, сложившейся к моменту начала Конкисты, до того как широкомасштабные механизированные работы изменили ландшафт и уничтожили древние свидетельства. Поскольку чистое олово в природе встречается очень редко, Форбс был крайне удивлен, когда ему показали образец породы с куском олова, причем не олово находилось внутри породы, а наоборот, порода внутри олова. Анализ показал, что этот образец взят не из шахты в Оруро, а из богатых залежей касситерита. Форбс решительно отверг гипотезу о том, что металлическое олово получилось в результате горения зажженных молнией лесов, поскольку процесс восстановления олова из руды требует не только высокой температуры. Сначала происходит химическая реакция с участием углерода (SnO, + С = С0₂ + Sn), а затем для удаления шлака добавляется известняк.

Потом Форбсу показали образцы металлического олова с золотых приисков у берегов Типуани, притока реки Бени, истоки которой находятся в горах у озера Титикака. К своему глубочайшему удивлению — по его собственным словам, — он обнаружил, что это место богато золотыми самородками, касситеритом и оловянными самородками. Это означало, что тот, кто намывал в этих местах золото, знал, как получать олово из руды. Исследовав район к востоку от озера Титикака, Форбс с изумлением — по его же признанию — обнаружил большое количество восстановленного (то есть извлеченного из руды) и расплавленного олова. Он заявил, что «загадка» присутствия металлического олова в этом регионе «не может быть объяснена чисто природными причинами». Неподалеку от Сораты Форбс нашел бронзовый молоток; проведенный анализ показал, что в состав сплава входило 88 процентов меди и 11 процентов олова, что «полностью совпадает с пропорцией во многих древних бронзовых изделиях Европы и Ближнего Востока».

Форбс также был удивлен тем обстоятельством, что жившие в окрестностях озера Титикака индейцы, потомки племен аймара, знали, как находить месторождения олова. И действительно, испанский хроникер Барба (1640) утверждал, что испанцы нашли оловянные и медные копи, разрабатываемые индейцами. Оловянные копи находились «вблизи озера Титикака». Познански обнаружил эти доинкские копи в шести милях от Тиауанаку. И он, и последующие исследователи подтвердили присутствие бронзовых артефактов в Тиауанаку и его окрестностях. Познански убедительно доказал, что на нишах Ворот Солнца были установлены золотые пластины, которые могли вращаться на выступающих петлях или «поворотных штырях». Эти петли должны были быть изготовлены из бронзы, чтобы выдерживать вес пластин. Он также обнаружил в каменных блоках Тиауанаку углубления для бронзовых скоб, как в Пума-Пунку. В Пума-Пунку он видел металлический предмет, вне всякого сомнения, бронзовый, «зубчатые выступы которого делали его похожим на электротали или приспособление для подъема грузов». Этот предмет был описан и зарисован Познански в 1905 году, но к моменту его следующего приезда уже куда-то исчез. С учетом систематического разграбления Тиауанаку — как инками, так и в наше время — бронзовые предметы, найденные на священных островах озера Титикака и в Коати, составляют лишь малую толику того, что когда-то находилось в Тиауанаку. Среди находок есть бронзовые брусья, рычаги, зубила, ножи и топоры — орудия и инструменты, использовавшиеся в строительстве и в горном деле.

Познански начал свой четырехтомный монументальный труд с предисловия, посвященного горному делу в доисторические времена на высокогорном плато Боливии и в частности в окрестностях озера Титикака. «На горных хребтах Алтиплано — высокогорного плато — найдены туннели и ниши, вырытые древними обитателями этих мест с целью добычи полезных металлов. Эти выработки следует отличать от тех, что были устроены испанцами в поисках драгоценных металлов... это остатки древних металлургических работ, которые велись здесь задолго до испанцев... В далекие времена разумная и предприимчивая раса... добывала из недр этого горного хребта если не драгоценные, то практически полезные металлы».

«Какие же металлы искали в Андах люди, жившие здесь в доисторические времена? — задается вопросом Познански. — Золото или серебро? Нет! Подняться к высоким вершинам Анд их заставил гораздо более полезный металл — олово». Олово, поясняет он, было необходимо для сплавления с медью, чтобы получить «благородную бронзу». То, что именно для этого был построен Тиауанаку, утверждал Познански, подтверждается обнаружением многочисленных оловянных копей в радиусе тридцати лиг от города.

Но неужели обитатели Анд использовали все добытое олово для производства бронзы? Очевидно, нет. Серьезное исследование, проведенное известным специалистом в области металлургии Эрландом Норденкельдом («The Copper and Bronze Ages in South America»), показало, что в этих местах не было ни бронзового, ни медного века. В Южной Америке не обнаружено никаких следов существования развитых культур медного или бронзового века, и поэтому исследователь был вынужден прийти к выводу, что найденные бронзовые орудия основаны на технологии и знаниях Старого Света. «Анализируя медные и бронзовые инструменты и оружие из Южной Америки, — писал Норденкельд, — мы вынуждены признать, что в большинстве своем они не являются оригинальными, а повторяют те, что существовали в Старом Свете». Признавая вынужденный характер этого вывода, ученый еще раз указывает на «явное сходство в технике обработки металлов между Новым и Старым Светом в бронзовом веке». Примечательно, что некоторые из инструментов, выбранных им в качестве примера, имеют рукоятки в виде головы шумерской богини Нинту с ее символом двойного лезвия для перерезания пуповины — впоследствии эта богиня стала хозяйкой копей на Синайском полуострове.

Таким образом, история бронзы в Новом Свете неразрывно связана со Старым Светом, а история олова в Андах, откуда происходит бронза Нового Света, — с озером Титикака. И центральная роль здесь была отведена Тиауанаку — иначе зачем было строить его в этом месте?

Центры трех цивилизаций Старого Света возникли в плодородных долинах рек: шумерской в долине между Тигром и Евфратом, египетско-африканской — вдоль долины Нила, а индийской — в долине Инда. Основой их было сельское хозяйство, а реки обеспечивали возможность для развития торговли. По рекам импортировалось сырье для промышленного производства и вывозились зерно и готовые изделия. Вдоль рек возникали города, коммерция требовала развития письменности, а торговля процветала в условиях организованного общества и стабильных отношений с соседями.