Чистильщик-стажер, гвардии лейтенант андреи Блинов

Лес этот с узкими, заросшими тропами и большими участками непролазного

глушняка местами выглядел диковато, но вовсе не был нехоженым, каким казался

со стороны, - он был изрядно засорен и загажен войной.

Разложившиеся трупы немцев в обмундировании разных родов войск, ящики с

боеприпасами и солдатские ранцы, пожелтевшие обрывки газет, напечатанных

готическим шрифтом, и пустые коробки от сигарет, фляги и котелки, бутылки

из-под рома, заржавевшие винтовки и автоматы без затворов, сожженный

мотоцикл с коляской, миномет без прицела и даже немецкая дивизионная пушка,

невесть как затащенная в глубину леса, - что только не встречалось на пути

Андрею.

Все это явно не имело отношения к тому, что его интересовало, - он

проходил мимо, не останавливаясь.

Единственно, что на минуту задержало его внимание в первой половине дня

- старый, разложившийся труп в полуистлевшем белье, с обрывком толстой

веревки вокруг шеи. Явно повешенный или удушенный - кто?.. кем?.. за что?..

Такого обилия грибов и ягод, как в этом безлюдном лесу, Андрей никогда

еще не видел. Сизоватые россыпи черники, темные, перезрелые земляничины,

должно быть, невероятно сладкие - он не сорвал ни одной, дав себе слово

поесть досыта только после того, как что-либо обнаружит.

Однако свежих - суточной давности - следов человека в этом лесу не

было. Ни отпечатков ног, ни разорванной паутины, ни остатков пищи или

костра, ни погнутых стеблей или примятости, ни свежеобломанных веток, ни

иных следов - ничего.

Над лесом и будто над всей землей стояла великолепная тишина. В жарком

тускло-голубом небе не появлялось ни облачка. Как только он оказывался на

солнце, горячие лучи припекали голову, жгли сквозь гимнастерку плечи и

спину.

В полдень, присев на несколько минут в тени на берегу ручья, Андрей

съел кусок консервированной колбасы с

ломтем черного хлеба, напился, обмыл лицо и, перемотав портянки,

продолжал поиски.

О минах он не забывал ни на минуту, но попались они ему только в одном

месте - у развилки лесных дорог.

Он на расстоянии заметил пятно высохшей, пожелтелой травы размером с

большой носовой платок. Подойдя, привычно лег рядом, снял дерн, осторожно

разрыл землю, пошарил пальцами по бокам ямки и внизу - минуты две спустя

" шпринг-мина", обыкновенная немецкая противопехотка " S-34", лишенная

взрывателя, вывинченного Андреем, валялась за кустом.

Он прошел не более двадцати метров, когда увидел впереди на зеленом

фоне травы такое же желтое пятно.

Во вчерашнем инструктаже он ничуть не нуждался. В полку на Смоленщине и

Витебщине ему довелось разрядить сотни, а может, тысячи таких мин с

взрывателями нажимного и натяжного действия, обычных и со всякими

" сюрпризами". Он мог обезвреживать их в темноте, с закрытыми глазами и делал

это теперь, после восьми часов безрезультатного хождения по лесу, с чувством

заметного удовлетворения. Он разряжал четвертую, когда подумал: к чему все

это? зачем?

Если там, на передовой, снятые мины были показателем боевой

деятельности взвода и его самого как командира, то здесь они никого не

интересовали, поскольку не имели отношения к делу - к разыскиваемой рации и

агентам. Они были всего лишь особенностью местности, где велись поиски.

И, подумав об этом, он не стал более терять на них время и последние

две просто обозначил вешками, а разряжать не стал.

И снова шагал, упорно двигая ногами в густой лопушистой траве.

Пробираясь целиком, поминутно отклонял руками ветки, обрывал разгоряченным

лицом паутину, пролезал под нижними сучьями. Стремясь ничего не пропустить,

беспрестанно вертел головой, отчего болезненно ныла шея. Ставший необычайно

тяжелым пистолет оттягивал карман и растирал ляжку, взмокшие потом

гимнастерка и шаровары липли к телу, жаром горели в сапогах натруженные

ноги.

Ему, как и его товарищам, неделями приходилось спать по четыре-пять

часов в сутки. Постоянное недосыпание изнуряло даже двужильного Таманцева;

Андрей же подчас прямо-таки валился с ног. И сейчас он находился в том

гадком состоянии, когда хочется только спать: упасть в любом месте и спать,

спать и спать. С трудом превозмогая себя, спотыкаясь усталыми ногами об

обнажившиеся коегде корни, он настойчиво шагал так похожими одна на другую

заросшими тропинками...