Алехин Павел Васильевич

С майором, начальником Лидского отдела госбезопасности, у меня были

свои, особые отношения.

Собственно, по закону, без официального в каждом случае запроса, он не

имел права сообщать мне какие-либо сведения. Однако мы не раз помогали ему,

и не только

машиной и бензином, с чем у них было совсем худо; в свою очередь, он

старался всячески идти нам навстречу.

Я намеревался при содействии майора хоть что-нибудь узнать о ряде

людей, в том числе о Павловском и Свириде. И еще мне хотелось посмотреть

следственные дела лиц, арестованных в последние дни и недели в той части

района, где находился Шиловичский лес, а может, и побеседовать кое с кем из

них.

Как назло, в этот поздний час в кабинете, кроме самого майора,

находилось еще его начальство: незнакомый мне подполковник из Барановичей. Я

представился и был вынужден в двух словах упомянуть, что интересуюсь

Шиловичами и Каменкой.

Услышав это, подполковник поднялся и, расхаживая по кабинету, произнес

целую речь. Смысл ее состоял в том, что Шиловичский массив занозой сидит на

территории области и что у них нет сил и возможностей очистить, или, как он

выразился, " обезвредить", его. Это дело армии, но, мол, нас это ничуть не

волнует, поскольку коммуникации фронта проходят в стороне, что же касается

жизни района, безопасности местных жителей и властей, то нам, мол, нет до

них никакого дела.

Вот так всегда. Армия считает нас органами госбезопасности, а органы

считают нас армией.

Он говорил громко и с пафосом, словно выступал на трибуне. Я попал как

кур в ощип. Он обращался ко мне так, будто я был, по крайней мере,

командующим армией и при желании мне ничего не стоило выделить потребные

силы (как я прикинул, не менее трех тысяч человек), чтобы " обезвредить"

Шиловичский лес.

Я бы многое мог ему сказать, но противоречить в таких ситуациях -

пустая трата времени. К тому же мне смертельно хотелось спать.

Он вещал, а я сидел перед ним на табурете, делая вид, что внимательно

слушаю, и даже согласно кивал головой;

в одном же месте, заметив улыбку на лице майора, я тоже как дурак

улыбнулся. Более всего я боялся, что забудусь хоть на мгновение, усну и

свалюсь.

Наконец он умолк и, сопровождаемый майором, отправился отдыхать. Я

спускался за ними по лестнице, лихорадочно измышляя предлог, чтобы отозвать

майора в сторону и переговорить.

Внизу, извинясь перед начальством, он заскочил в кабинет, где сидел

дежурный - румяный усатый капитан с орденом Красного Знамени на гимнастерке.

Я вошел следом и, прикрыв за собой дверь, без обиняков сказал, что мне надо

чуть позже позвонить начальству по " ВЧ".

- Откроешь ему кабинет, - вешая ключ на доску, приказал майор

дежурному.

- И не в службу, а в дружбу, - мгновенно продолжал я, - разреши

посмотреть следственные дела.

- Тетенька, дайте попить, а то так есть хочется, аж переночевать негде,

- оборачиваясь, не без ехидства заметил майор и велел дежурному: - Передай

Сенчиле, пусть покажет... Только карателей и пособников!.. Ты извини -

начальство. - Кивнув в сторону двери, он торопливо сунул мне руку. -

Заскакивай завтра.

" Только карателей и пособников!.." И за это спасибо... На большее я и

не рассчитывал.

- Минутку. - Удерживая его ладонь, я бесцеремонно загородил дорогу. -

Ты на Каменских хуторах горбуна Станислава Свирида знаешь? Чернявый такой...

нервный.

- Не знаю, - выдернув руку и обходя меня, сказал майор. - И фамилия не

встречалась.

- А Павловского?

- Какого? Один сидит у нас.

- Это старший. - Сам удивляясь своей настырноеT, я у самого выхода

ухватил майора сзади за рукав. - А сын?

- У него два сына. - Открыв дверь, майор проворно ступил через порог и

уже из коридора повторил: - Заскакивай завтра...

Немного погодя я сидел в чьем-то пустом прокуренном кабинете и при

тусклом свете керосиновой лампы просматривал следственные дела на бывших

старост, полицаев и других пособников немцев.

В протоколах значились весьма стереотипные вопросы и почти одними и

теми же словами фиксировались ответы подследственных. Большинство из них

было арестовано еще несколько недель назад. Ничего для нас интересного.

Совершенно.

"... Расскажите, когда и при каких обстоятельствах вы выдали немцам

семью партизана Иосифа Тышкевича?.."

"... Перечислите, кто еще, кроме вас, участвовал в массовых расстрелах

советских военнопленных в Кашарах в августе 1941 года? "

"... При обыске у вас обнаружены золотые вещи: кольца, монеты, бывшие в

употреблении зубные коронки. Расскажите, где, когда и при каких

обстоятельствах они к вам попали? "

Понятно, они боролись за жизнь, отказывались, отпирались. Тоже довольно

однообразно, одинаково. Их уличали свидетельскими показаниями, очными

ставками, документами.

Каратели, убийцы, мародеры - но какое отношение

они могли иметь к разыскиваемой нами рации и вообще к шпионажу? Зачем

они нам? Зачем я трачу на них время?

А вдруг?..

Это " А вдруг? " всегда подбадривает при поисках, порождает надежду и

энергию. Но я клевал носом и еле соображал. Чтобы не заснуть, я попытался

петь - меня хватило на полтора или два куплета.

Дело Павловского-старшего выглядело точно так же, как и другие:

сероватая папка, постановление об аресте, протоколы допросов и далее

неподшитые рабочие документы.

Он был арестован как фольксдойче, за измену Родине, однако что он

совершил криминального, кроме подписания фолькслиста и попытки уйти с

немцами, я так и не понял.

И не только я. За протоколами следовала бумажка с замечанием

начальства:

" т. Зайцев. Не вскрыта практическая предательская деятельность П.

Необходимо выявить и задокументировать".

Задавался между прочим Павловскому и вопрос о сыновьях, на что он

ответил:

" Мои сыновья, Казимир и Николай, действительно служили у немцев на

территории Польши в строительных организациях, в каких именно - я не знаю.

Никакие подробности их службы у немцев мне не известны".

Вот так. В строительных организациях. А Свирид уверял, что в полиции.

На ответственной должности.

Собственно, полицаи и другие пособники нас мало интересовали. Однако

меня занимало, что делал Казимир Павловский и двое с ним в день радиосеанса

вблизи Шиловичского леса? Как он оказался там? И почему все трое экипированы

одинаково, в наше якобы офицерское обмундирование? Для того чтобы лазать по

лесам, это не нужно, более того - опасно. Впрочем, я допускал, что

относительно их вида, деталей внешности Свирид с перепугу мог и напутать.

Минут десять спустя, сидя у аппарата " ВЧ" в кабинете начальника отдела,

я ждал, пока меня соединят с подполковником Поляковым.

Я звонил, чтобы доложить о ходе розыска и в тайной надежде, что в

Управлении уже получен текст расшифровки или, может, какие-нибудь новые

сведения о передатчике с позывными КАО и о разыскиваемых.

Такая надежда в тебе всегда. И вовсе не от иждивенчества. Сколь бы

успешно ни шли дела, никогда не забываешь, что группа не одинока, что на

тебя работают, и не только в Управлении. Кто-кто, а Поляков не упустит

проследить, чтобы делалось все возможное повсюду, в том числе и в Москве.

Наконец в трубке послышался негромкий, чуть картавый голос

подполковника, и я весьма отчетливо представил его себе - невысокого, с

выпуклым шишкастым лбом и чуть оттопыренными ушами, в гимнастерке с измятыми

полевыми погонами, сидевшей на нем свободно, мешковато. Я представил, как,

слушая меня, он, сидя боком в кресле, станет делать пометки на листе бумаги

и при этом по привычке будет время от времени тихонько пошмыгивать носом

как-то по-детски и вроде обиженно.

Я стал докладывать о ходе розыска, рассказал о следах у родника и о

том, как обстреляли Таманцева, о разговорах с Васюковым и Свиридом. Во всем

этом не было ничего значительного, но он слушал меня не перебивая, только

изредка поддакивал, уточнял, и я уже понял - ничего нового у них нет.

- Что делал Павловский и двое с ним в день радиосеанса вблизи

Шиловичского леса - это вопрос... - когда я умолк, произнес он. - Как

оказался там?.. Значит, так... Павловский Казимир, или Казимеж...

Георгиевич, тысяча девятьсот семнадцатого или восемнадцатого года рождения,

уроженец города Минска (неточно), по документам предположительно белорус или

поляк... Да-а, негусто... Проверим по всем материалам розыска... Теперь,

Павел Васильевич, относительно текста... Генерал только что разговаривал с

Москвой. Дешифровки еще нет. И наши бьются пока без результата. Но я

надеюсь, что завтра или послезавтра текст будет. А пока дожимайте лес!..