ТАМАНЦЕВ. Я потратил еще около часа, пытаясь найти окурок, однако безуспешно.

Я потратил еще около часа, пытаясь найти окурок, однако безуспешно.

Я мог определенно сказать, что не так давно, судя по всему позавчера

днем, здесь побывали два или три человека, сидели, курили и закусывали.

Причем это стреляные воробьи и весьма осторожные. На месте пребывания они не

оставили ни клочка бумаги, ни окурка, ни следов пищи.

Оказавшиеся несъедобными огурцы заброшены далеко, за край поляны, а

обгорелая спичка сунута в густой мох за кустом - обнаружить их без

тщательного обыскивания практически невозможно.

Такая предусмотрительность укрепила меня в мысли, что те, кто был

здесь, старались не наследить, и более того - зародила надежду, что я

наткнулся на место выхода рации в эфир. Хотя от этой поляны до треугольника

ошибок*, определенного при пеленгации слежечными станциями, было не меньше

километра.

По обыкновению, я попытался смоделировать действия этих людей и

" развернул" рацию, предположив, что передатчик находился там, где примята

трава. Скинув опять сапоги, я облазил деревья на краю поляны к западу и

северо-западу от этого места, с особым вниманием осматривая ветви от нижних

до самой вершины, но при всем старании никаких следов забрасывания антенны

так и не нашел.

А если мои предположения ошибочны и у тех, кто позавчера побывал здесь,

не было с собой никакой рации? Я стоял босой посреди поляны, побуждая свои

извилины к усиленной мозговой деятельности.

Я понимал, что из огурцов, спички и примятости на траве шубы еще не

сошьешь. Пока что все это - фактики в мире Галактики! А она велика и

бесконечна...

В раздумье я остановил взгляд на двух высоких орешинах и дубке шагах в

пятнадцати от примятости. На них я не лазил - не выдержали бы, да и росли

они в стороне от " раскинутой" мною антенны.

Не без труда пригибая, я стал по очереди осматривать их и на второй

орешине на высоте метров четырех в углублении развилки двух верхних ветвей

увидел то, что искал:

повреждение коры, свежий след - как пропилено - забрасывали проволочную

антенну с грузиком, а потом стягивали.

В таком огромном глухом массиве силами всего лишь трех человек

обнаружить на вторые сутки место выхода рации в эфир - все равно что

углядеть иголку в стоге сена. Или выиграть сто тысяч по лотерейному билету.

Мысленно я себе аплодировал; от радости мне хотелось хлопать себя по ляжкам

и кричать: " Я самый великий! "

Эмоции эмоциями, а дело делом. Достав один из манков, я приладился и,

подражая голосу самки рябчика, засвистел:

- Ти-уу-ти... Ти-уу-ти... Ти-уу-ти... Выждав с полминуты, повторил зов,

и тут же в отдалении послышались ответные клики самца:

- Тии-тии-тиу-ти... Тии-тии-тиу-ти...

----------------------------------------

* Треугольник ошибок - треугольник, образуемый синхронно точками

пересечения слежечных пеленгов на искомый передатчик.

---------------------------------------------------------------

Наши условные сигналы означали примерно: " Желательно ваше присутствие",

" Иду" - приняв мой зов, капитан уже двигался ко мне через лес. Судя по

звуку, он находился от меня примерно в километре.

Пока он шел, я продолжал поиски. Под кустами при выходе на тропу я

разглядел на земле крупинки махорки и толченого перца - присыпали следы - и

снова отметил осторожность и предусмотрительность побывавших здесь людей. Я

ползал на четвереньках в лопушистой траве, выбирая крупинки; время от

времени я подавал манком сигналы, чтобы капитан мог на ходу уточнять

направление движения.

Раньше Паши, к моему удовольствию, появились настоящие рябчики: старый

и два молодых петушка, ладные, с красивыми пепельно-серыми хвостами.

Перелетая с дерева на дерево, они достигли края поляны и, обнаружив

человека, мгновенно исчезли.

Паша даже не пытался скрыть свою радость. Не говоря ни слова, я показал

ему примятость, спичку и огурцы, а затем пригнул орешину; он увидел пропил

на коре и не удержался - обнял меня. Такое за ним не водилось, и я это

оценил.

- Ну а дальше? - шепотом осведомился я.

Мы обшарили все вокруг, облазили кусты и все тропинки в радиусе не

менее пятисот метров, однако ничего больше не нашли. Словно те, кто вел

передачу, не ступали затем по земле, а поднялись в воздух или вообще

растворились. Теоретически якобы невозможно не наследить, но это только

теоретически...

Я знал, что сегодня же к ночи в Москве станет известно, что в таком-то

лесном массиве, большом и непроходимом (это отметят непременно), мы отыскали

место выхода рации в эфир, и в сообщении, должно быть, упомянут и мою

фамилию. Это, разумеется, приятно, ну а дальше?..

По существу, имелось с десяток вопросов, на которые мы должны были бы

теперь ответить. Однако на три из них, пожалуй, основные, мы не могли бы

сказать ничего определенного;

откуда пришли и каким путем ушли те, кто вел передачу?

сколько здесь было человек (два или три?) и, главное, кто они?

откуда и кто мог их видеть на подступах к лесу?

Усталые и голодные, мы молча возвращались под вечер к Шиловичам. Мы

были чисты перед начальством и перед Москвой - как ангелы. Но проку пока что

от этого - шиш да кумыш!