Мировая империя

Подчинив себе оба американских континента, а также взяв под контроль бассейн Тихого океана, американцы направили все усилия на установление своего господства за пределами За­падного полушария.

Из географически ограниченной континентальной империи США начали постепенно превращаться в мировую империю, пре­восходящую все великие империи прошлого, осуществляя к концу XX века глобальный экономический контроль, обладая неоспори­мым политическим лидерством и решающим перевесом в военной силе практически над любым государством или регионом. То есть имперский экспансионизм становится категорическим импе­ративом американской внешней политики. В соответствии с ним история Америки представляет собой прежде всего историю лабильных, все время расширяющихся границ американской геге­монии.

Теоретической основой этой политики в XX веке стала док­трина «открытых дверей», выдвинутая в 1899 году госсекрета­рем Джоном Хеем в «нотах открытых дверей».

Сформулирована она была в контексте американской по­литики в отношении Китая, но, несомненно, приобрела уни­версальное значение, так как, апеллируя к принципам «откры­тых дверей и равных возможностей», помогала США не раз обо­сновывать свою экспансию. Эта доктрина оказалась наиболее эффективным методом реализации американских экономичес­ких, а потому и политических интересов на международной аре­не.

Суть политики «открытых дверей» сводилась к комплексу внешнеполитических и военных мероприятий, направленных на то, чтобы «открыть» финансово-экономические и полити­ческие системы других стран для соответствующего американ­ского проникновения. В определенном смысле эта доктрина была логическим развитием теории «лабильных рубежей». Пе­редвигая рубежи американского влияния за границы Соединенных Штатов, данная доктрина требовала, чтобы американские компании имели возможность беспрепятственного доступа на рынки иностранных государств, могли там свободно торговать и использовать местные ресурсы. За требованием соблюдения принципа «открытых дверей» стояла возросшая экономическая мощь США, завоевавших к концу XIX века мировое промыш­ленное первенство. Об этом образно, но емко и точно сказал один австрийский экономист: «...американская опасность при­ходит... в форме товарных тюков, они режут остро, как меч, а разрушительная сила прейскурантов не уступает новейшему взрывчатому снаряду» [39, с. 194].

Наиболее откровенно по данному вопросу высказался Б. Адаме, под влиянием идей которого находился Т. Рузвельт: укрепившись на берегах Тихого океана «и наступая на Европу достаточными силами, чтобы предотвратить закрытие для нас внутренних областей Китая... мы тем самым устраним причи­ны, которые могли бы помешать США стать финансовым и политическим центром мира». Постепенно «Америка будет все более вытеснять Европу с нейтральных рынков и, предприняв соответствующие усилия, наводнит саму Европу товарами по ценам, с которыми Европа не сможет конкурировать» [39, с. 203].

Таким образом, внешнеполитическая доктрина «открытых дверей» стала «мягким» дополнением политики военной интер­венции, к которой активно прибегали США в процессе расши­рения своего контроля над миром. Она «представляла собой уси­лие по достижению всех преимуществ неограниченной эконо­мической экспансии, не обремененной невыгодным положением содержания формальной колониальной империи» [42, с. 479].

Большой вклад в разработку «политики открытых дверей» внес уже упоминавшийся ранее основоположник американс­кой имперской геополитики А. Мэхэн. Доктрина «открытых дверей» была для него, как и доктрина Монро, провозглашени­ем принципов национальной геополитической стратегии, но не нормой международного права, поэтому ее осуществление было возможным прежде всего благодаря односторонним действиям США. «Доктрина «открытых дверей», — отмечал А. Мэхэн, -...является еще одним выражением... желания расширить про­странство для достижения экономических выгод» [39, с. 203].

Фактически она заменила в американской внешней поли­тике доктрину Монро там, где последнюю нельзя было приме­нить. Доктрина «открытых дверей» стала своеобразной экстра-

поляцией идеалов американского общества «равных возможно­стей» на весь мир.

Ее возникновение было обусловлено тем, что американс­кие правительственные круги стали использовать в своей внеш­ней политике принцип рентабельности затрат, как материаль­ных, так и человеческих. В связи с этим элита Соединенных Штатов пришла к выводу, что обладание колониями в традици­онной форме крайне обременительно и является экономичес­ки нерентабельным. Для обеспечения национальных интересов за рубежом американцы сделали упор не только на силовые, но и коммерческие методы, а также частично использовали про­светительскую деятельность миссионеров (которых заменили в XX в. транснациональные СМИ). Вместе с тем для местного на­селения стран, которые оказались в орбите влияния США, гос­подство последних означало не только широкомасштабную эк­спроприацию, но и насаждение элементов западной цивилиза­ции [39, с. 8].

Таким образом, отказавшисьот прежних, малоэффективных для XX столетия форм традиционного западного колониализ­ма, американский гегемонизм выдвинул принципиально новую кон­цепцию мировой империи. Политическая практика «открытых дверей» стала доктриной, приспособленной к силовому созда­нию новых рынков и так же, как и доктрина Монро, она вопло­щала идею «лабильных рубежей» американского влияния. Эта доктрина концептуально определяла мир как единый абстракт­ный мировой рынок, двери которого должны быть постоянно от­крыты для США. Причем Соединенные Штаты в односторон­нем порядке присваивали себе право на интервенцию, гаран­тирующую, что вышеуказанные двери никто не сможет закрыть. Это было вызвано в первую очередь тем, что экономическое раз­витие США непосредственно зависело и зависит от американско­го контроля над международными финансово-экономическими рынками. Внешняя политика Соединенных Штатов руковод­ствовалась и руководствуется «твердым убеждением и даже дог­матической верой в то, что от настойчивой и постоянно усили­вающейся экономической экспансии за рубеж зависит внутрен­нее благополучие Америки» [31, с. 189]. «Капиталистическая политическая экономия, — говорил У. Э. Уильяме, обосновав­ший экономическую целесообразность доктрины «открытых дверей», — органически империалистична» [31, с. 189].

Основными инициаторами расширения американского влияния и создания империи были могущественные финансово-экономичес­кие круги США. Контроль промышленников и финансистов над

формированием внешней политики, как писал Уолтер Лафебер в своей книге «Новая империя», имел своим результатом созда­ние де-факто, а не де-юре американской империи, в рамках которой Соединенные Штаты использовали экономическое преимущество для обеспечения своей гегемонии, не дискреди­тируя себя при этом традиционным колониализмом [31, с. 190-191).

Тяга к экспансии, имеющая свое основание в специфике американской экономики, обеспечила в XX веке преемствен­ность внешней политики всех американских администраций, соответствующих стратегическому курсу на создание империи. Нации, пытавшиеся оградить себя от американской экономи­ческой и политической агрессии, объявлялись носителями уг­розы американским национальным интересам. Все войны, ко­торые вели США, в том числе и «холодная», были производными от стремления захватить мировые рынки в соответствии с док­триной «открытых дверей».

Основным ее проводником, наряду с правительством Со­единенных Штатов, становятся транснациональные корпора­ции (ТНК), в которых после Второй мировой войны начинает доминировать американский капитал. По своей сути, они ста­новятся наследницами европейских Ост-Индских и Вест-Инд­ских компаний. Позднее инструментом проникновения США (и ведущих государств Европы) в национальные экономики других стран становятся международные финансовые органи­зации типа Всемирной торговой организации, Международно­го валютного фонда или Всемирного банка, а также разнооб­разные частные западные финансовые структуры.

Фактически «политика открытых дверей» была направлена на создание таких условий, при которых США, пользуясь сво­им военно-политическим и финансово-экономическим превос­ходством, будут в состоянии распространять американскую по­литическую, экономическую, финансовую, культурную и т.п. системы на весь мир, стандартизируя его в соответствии с со­бой. Как писал Шлезингер-младший: «Американцы поверили, что им действительно по силам перестроить мир по-новому...» [31, с.81].

Так возникла идея Нового Мирового Порядка, с ведущей ро­лью США, выступающих в качестве социально-политическо­го, экономического и культурного эталона, к которому должны стремиться все народы Земли. В связи с этим необходимо отме­тить, что большинство американцев глубоко убеждены в том, что они народ-мессия. В XVIII веке это нашло отражение в провиденческой теологии Джонатана Эдвардса, вХIХ веке — в теологии экспансии Джошуа Стронга, в XX веке — в проповеди ми­рового порядка Вудро Вильсона и призывах Джона Фостера Дал­леса к священной войне против коммунизма [31, с. 79].

В феврале 1991 года президент Соединенных Штатов Дж. Буш-старший заявил по этому поводу следующее: «Это ве­ликолепная идея: Новый Мировой Порядок, в котором разные народы объединяются друг с другом ради общего дела, для осу­ществления всеобщих стремлений человечества — мира и безо­пасности, свободы и правопорядка... Только Соединенные Штаты обладают как моральной выносливостью, так и средства­ми для того, чтобы поддерживать его» [43, с. 113]. Впрочем, по этому поводу раздавались и более откровенные заявления: «Судьба американского народа с самого начала предопределе­на самим Богом и ему суждено стать образцом подражания для всех остальных народов земного шара» [44, с. 455]. Рост амери­канского могущества укрепил в сознании американцев ощуще­ние собственного мессианства.

Первым президентом Соединенных Штатов, который на­чал руководствоваться в своей внешней политике данными идеями, был Вудро Вильсон. Именно он последовательно до­бивался того, чтобы США стали мировым арбитром. Его пра­вая рука, советник Э. Хауз, обратил внимание на стремление президента «захватить в свои руки моральное руководство че­ловечеством». Он оценил это стремление как «революцию» в американской внешней политике и окончание традиционно­го изоляционизма и невмешательства в дела Европы, как «за­кат старого порядка и поворот в международных отношени­ях» [45, с. 316]. Шлезингер-младший заметил: «...Вудро Виль­сон не мог заставить себя признаться в том, что, не допуская концентрации всей мощи Европы в одних руках, США руко­водствуются своими национальными интересами. Вместо это­го он представлял себя пророком некоего мира, пребывающе­го вне сферы действия реальной политики...» [31, с. 82]. Имен­но поэтому американский президент настойчиво повторял мысль: «Мы пришли спасти мир, дав ему свободу и справед­ливость» [31, с. 82].

Уже весной 1916 года В. Вильсон составлял конкретные пла­ны создания Всемирной ассоциации государств, где ведущую роль играли бы Соединенные Штаты (осенью 1918 г. он, в своих «14 пунктах», призвал к созданию Лиги Наций). Основой таких претензий американцы считали свою экономическую и финан­совую мощь, а также возрастающую военную силу [31, с. 321].

Главную роль в усилении могущества США сыграли британс­кие военные займы, побудившие американских банкиров пе­рейти от инвестиций на внутреннем рынке к предоставлению внешних займов, которые сделали Соединенные Штаты глав­ным банкиром мира. То есть шел процесс медленного, но неук­лонного вытеснения с господствующих позиций английского финансового капитала американским. Уже в 1916 году В. Ратенау отметил переход гегемонии в мировых финансах от Вели­кобритании к США и скорое преобразование Лондона в «фи­лиал Нью-Йорка» [38, с. 313].

Естественно, что европейцы не были в восторге от подоб­ных американских амбиций и относились к внешнеполитичес­ким демаршам Соединенных Штатов крайне настороженно. В связи с этим В. Вильсон в письме к Э. Хаузу писал: «Англия и Франция не имеют тех же взглядов на мир, которые свойствен­ны по известным причинам нам. Когда война окончится, мы сможем заставить их думать по-нашему» [45, с. 40J.

В соответствии с этим с односторонне провозглашенным пра­вом финансово-экономического и военно-политического вторже­ния во внутреннее национальное пространство любой страны, США заявили о необходимости централизованного устройства мира.После того как президент В. Вильсон провозгласил в 1917 году доктрину Монро мировой доктриной, а политику «от­крытых дверей» основным принципом организации мирового эко­номического пространства, начался процесс гомогенизации мира и его превращение в одно большое геополитическое пространство под контролем США.

Подобная геополитическая реорганизация мира позволила Со­единенным Штатам самым простым и надежным способом за­хватить мировые рынки, источники сырья и неограниченную, гло­бальную военно-политическую власть.

Именно поэтому после окончания Первой мировой вой­ны, и в особенности после окончания Второй мировой, вне­шняя политика США трансформировалась в процесс глобали­зации американской империи, стремившейся к расширению сфе­ры своего контроля над мировыми финансово-экономическими рынками и установлению над ними своего военно-политического господства.

Государства, попавшие в сферу американской гегемонии, хотя и сохраняли внешние атрибуты суверенитета, тем не менее во всех других отношениях становились зависимыми от США государствами.

Понимая важность Евразийского континента как территории, где расположен Heartland¹, т. е. геополитический центр мира, являющийся ключом к мировому господству, Соединен­ные Штаты начинают проводить активную внешнюю полити­ку в отношении его государств.

В 1918 году они направили в Европу, в ходе Первой миро­вой войны, до 42 дивизий. В годы Гражданской войны в России (1918—1920-х гг.) американские войска в составе Антанты нахо­дились на территории бывшей Российской империи. А в июне 1944 года, принимая активное участие во Второй мировой вой­не, США снова высадили экспедиционную армию в Европе, от­крыв «второй фронт». Фактически его открытие и стало нача­лом появления США на Евразийском континенте как мирово­го политического субъекта. После войны они сохраняют военно-политическое присутствие в Европе, размещая на ее тер­ритории свои войска и военные базы.

Еще А. Мэхэн в своей книге «Заинтересованность Америки в морской силе» подчеркивал, что, для того чтобы США стали мировым гегемоном, они должны в своей внешней политике придерживаться следующих правил:

1. Активно сотрудничать с Великобританией.

2. Препятствовать германским претензиям на мировое ли­дерство.

3. Сдерживать экспансию Японии на Тихом океане.

4. Вместе с Европой осуществлять общие действия против народов Азии.

При этом А. Мэхэн определил Россию, Китай и Германию, которые являются основными теллурократическими государ­ствами, как главные источники угрозы для «морской цивили­зации». Причем борьба с Россией, по его мнению, должна стать главной долгосрочной стратегической задачей [46, с. 101]. Чем в дальнейшем и занялись США.

Необходимо отметить, что характерной чертой американс­кого империализма в XX столетии, как уже отмечалось, стало то, что он не стремился к формальной аннексии территорий дру­гих государств, т. е. он не стремился к созданию колониальной империи наподобие английской. На современном этапе подоб-

^{1 Срединная земля, середина континентального массива Евразии. Тер­мин ввел британский геополитик X. Макиндер. По его мнению, Хартленд — наиболее благоприятный географически плацдарм для контроля над ми­ром. Как утверждал Хэлфорд Макиндер: «Кто правит Восточной Европой, господствует над Хартлендом; кто правит Хартлендом, господствует над Мировым островом; кто правит Мировым островом, господствует над ми­ром».}

ная геополитическая конструкция была бы крайне непрочной и неэффективной. Осуществляют свое постоянное военное при­сутствие американцы лишь в ключевых стратегических точках мира, контролируя проливы, транспортные коридоры, место­рождения энергоносителей, места добычи природных ископа­емых и территории, на которых происходило их противостоя­ние с геополитическими противниками. В остальных случаях американцы, используя свои спецслужбы, приводили к власти в важных для них странах, путем организации переворотов, под­контрольные себе политические силы и уже через них скрыто управляли политическими и финансово-экономическими про­цессами на их территориях.

Главной целью подобной стратегии является создание сис­темы перераспределения природных ресурсов и материальных цен­ностей всего мира в пользу США. Не случайно эта страна сейчас потребляет около 40 % ресурсов планеты, притом что на ее тер­ритории проживает лишь 5 % населения Земли.

Для того чтобы эта система перераспределения эффектив­но и беспрепятственно работала, США приложили немало уси­лий для создания военно-политической и правовой организа­ции, так называемого мирового сообщества. Сами же Соеди­ненные Штаты оказались над ним, действуя на международной арене в соответствии лишь со своими собственными интереса­ми. Концептуальной основой, обеспечивающей вышеуказанное положение, является доктрина «решающего перевеса силы США в мире», сформулированная президентом Т. Рузвельтом еще до окончания Второй мировой войны. Она определяла мир в терминах абсолютной гегемонии США, которые должны ус­тановить режим своего «определяющего и беспрекословного ав­торитета в мире», играя роль мирового жандарма [47, с. 230].

Т. Рузвельт уже в конце 1944 года подчеркивал, что «абсо­лютная свобода односторонних действий США» должна стать главным принципом внешней политики Соединенных Штатов. Естественно, что эта «абсолютная свобода» не могла считаться с когда-то принятыми обязательствами, в том числе и с ялтинс­кими соглашениями.

Американские геополитические цели, сформулированные задолго до окончания Второй мировой войны и реализованные уже после нее, были следующим образом охарактеризованы про­фессором Гарвардского университета Ноамом Хомским: «Ар­хитекторы послевоенного мирового устройства поняли, что США в результате войны превратятся в абсолютно доминирую­щую силу в мире, и они взялись за решение задачи, как организовать мир таким образом, чтобы это устройство полностью от­вечало национальным интересам США. Они выработали поня­тие «большое пространство». Это «большое пространство» дол­жно было включать как минимум Западное полушарие, бывшую Британскую империю и Дальний Восток. Как максимум нео­граниченное «большое пространство» стало бы всей Вселен­ной...

Это «большое пространство» организовывалось таким спо­собом, чтобы оно служило интересам американской экономи­ки... <...> Аэто означало полное вытеснение Великобритании с ее традиционных мировых рынков в Латинской Америке и ее силового удаления из таких мест, как Саудовская Аравия, где были и продолжают находиться мировые запасы нефти... В ран­нем послевоенном периоде Соединенные Штаты решительны­ми мерами пресекли все попытки возникновения националь­ного капитализма в Европе. СШАуспешно расправились со своими потенциальными конкурентами. Применяя стратегию силового принуждения, США выдворили французов и британ­цев с Ближнего Востока и захватили большинство их концес­сий» [48, с. 227].

Таким образом, Америка, после Второй мировой войны, принялась конструировать «большое пространство» Соединен­ных Штатов как глобальный мировой порядок, подчиненный нуждам американской экономики и находящийся под их пол­ным контролем. Все самостоятельные региональные экономи­ческие системы и политические блоки, не служившие интере­сам США, подлежали ликвидации. С другой стороны, эконо­мические союзы и политические альянсы, которые находилось под американским контролем, расширялись и глобализирова­лись.

«Холодная война» явилась логическим продолжением экс­пансионизма, начатого уже в конце XIX столетия. В сущности ее можно рассматривать как продолжение империалистической политики минувших лет.

В 1941 году влиятельный редактор журнала «Time» Генри Люс, следуя духу традиций доктрины «предначертанной судь­бы» и вильсоновского универсализма, декларировал в своей книге «Американское столетие», что историческая миссия Аме­рики состоит втом, чтобы сделать XX век американским, а весь мир «Американским миром». Футурулогический прогноз Г. Л юса оказался пророческим манифестом будущего американ­ского гегемонизма, оправданного лозунгами борьбы с комму­низмом.

Необходимо отметить, что «холодная война», которую Со­единенные Штаты целенаправленно вели против Советского Союза с 50-х годов XX века, имела свою концептуальную осно­ву, состоящую из тщательно продуманных стратегических и так­тических действий США и их военно-политических сателли­тов. Основные цели, задачи и методы «холодной войны» были сформулированы доктором Р. Страусом-Хюпе¹, интеллектуаль­ное влияние которого на американскую правящую элиту в 50— 90-х годах прошлого века, по отзывам специалистов, было оп­ределяющим.

Благодаря его усилиям в 1955 году Пенсильванский универ­ситет и «Фонд Смита Ричардсона» («Smith Richardson Foundation») основали «Институт внешнеполитических иссле­дований» («Institute For International Research»). Основной це­лью данной структуры было привлечение и организация рабо­ты ведущих экспертов в рамках выработки новой американс­кой внешнеполитической стратегии, которая бы связала долгосрочные задачи с текущей политикой. После получения первоначального гранта институт финансировался Фондом А.У. Меллона в Питсбурге, а также получал средства от государ­ства, выполняя разовые правительственные заказы (обычно за­секреченные).

В институте были собраны ведущие американские ученые (многие с опытом работы в Белом доме), которые тесно взаи­модействовали с представителями власти. Совместная работа экспертов и чиновников (нередко в форме свободных дискус­сий во время обедов в роскошных клубах Вашингтона) нашла свое отражение в статьях и книгах. За первые десять лет инсти­тут опубликовал дюжину книг и огромное количество статей. В 1957 году Страус-Хюпе основал ежеквартальный журнал «Орбис» («Orbis»).

Основная деятельность института концентрировалась на разработке стратегии, направленной на победу Запада в «холод­ной войне». Исследования проводились в два этапа. В начале ставилась задача понять противника (т.е. СССР), особенно ме­тоды, которые использует Москва входе конфликтов, затем раз­рабатывалась стратегия, используя которую можно было нейт­рализовать сильные качества Советского Союза и использовать его слабости.

Задачи института Страус-Хюпе изложил в первом номере «Орбиса». В его эссе «Баланс завтрашнего дня» писалось следу-

^{1 Долгие годы был ведущим аналитиком Фонда «Наследие».}

ющее: «Перед Соединенными Штатами стоит задача объедине­ния планеты под своим руководством в течение одного поколе­ния. <...> Миссия американского народа — похоронить нацио­нальные государства, ввести осиротевшие народы в более общие союзы и подавить своей мощью потенциальных саботажников нового порядка, которым нечего предложить человечеству кро­ме гнилой идеологии и грубой силы...». Иначе говоря, американ­ская интеллектуальная элита самым откровенным образом про­возгласила главной целью Соединенных Штатов создание в бли­жайшее время мировой империи во главе с США.

То, как достичь дан ной цели, Страус-Хюпе изложил в своей самой известной книге «Затяжной конфликт» (1959)¹. После нее институт опубликовал уже коллективные работы. «Передовая стратегия для Америки» (1961) и «Строительство Атлантичес­кого мира» (1963).

В «Затяжном конфликте» были проанализированы методы, при помощи которых СССР и его союзники осуществляли «за­тяжной конфликт». Данная книга поражала своей масштабно­стью, а ее выводы пугающей смелостью. По отзывам западной прессы тех лет, ознакомившись с нею, читатель был вынужден сделать вывод, что Советы — это многоголовая гидра, цель ко­торой — подорвать Запад, и что перспективы «свободного мира» победить СССР (в конце 1950-х гг.) были плохими. Книга по­стулировала тот факт, что демократические страны не приспо­соблены к ведению «затяжного конфликта» и только решитель­ные и радикальные меры способны исправить положение.

«Передовая стратегия для Америки» включала некоторые из вышеуказанных рассуждений, хотя по форме больше напоми­нала аналитический доклад. В этой книге предлагалось проти­востоять стратегии затяжного конфликта путем многообразно­го, постоянного, возрастающего давления на СССР, с одновре­менным укреплением западного военно-политического единства. Данная тактика должна заставить Москву принимать такие стратегические решения, на которые пассивное сдержи­вание ее вынудить не могло. Лишившись тактической гибкости

^{1 Советские аналитики, занимающиеся внешнеполитическими вопро­сами, неплохо знали его книги. Они печатались ограниченным тиражом в несколько десятков экземпляров издательством «Прогресс» исключитель­но «для служебного пользования». Знакомство с работами Страуса-Хюпе позволяло советским экспертам получать представление о воззрениях пред­ставителей консервативного крыла американской внешнеполитической мысли и их влиянии на формирование политического курса Вашингтона разрабатывать контрмеры.}

и сталкиваясь с превосходящими силами, советская угроза потерпела бы поражение. Авторы утверждали, что американская стратегия должна основываться на том постулате, что США и их союзники не намерены мириться с политической системой, которая обладает способностью к росту и жестокой волей к уничтожению Запада. Более того, такая система должна быть так или иначе изменена.

В «Строительстве Атлантического мира» содержались дово­ды в пользу необходимости трансформации НАТО в такую структуру, которая бы обеспечила переход системы западных на­циональных государств в наднациональное объединение. По мнению авторов, у Соединенных Штатов есть шанс консоли­дировать западный (Атлантический) мир и создать таким обра­зом основы своего доминирования над Советским Союзом. Книга постулировала, что именно интеграция Запада должна стать важнейшей внешнеполитической целью США. В против­ном случае «западная разобщенность откроет дверь для комму­нистического проникновения».

В свою очередь, необходимо отметить, что «крестовой по­ход» против коммунизма и коммунистического Советского Со­юза, который ознаменовал начало «холодной войны», был в зна­чительной мере лишь идеологическим прикрытием непрекра­щающейся американской экспансии. Аппарат пропаганды США создал мощную структуру репрессивной политической мифологии, которая не только камуфлировала имперские ам­биции Вашингтона, но и соорудила железный занавес новой ор­тодоксальной «политической теологии», догматы которой идей­но подчинили себе весь Запад.

Традиционный силовой конфликт, присущий реальной полити­ческой борьбе за сферы влияния, был демонизирован и мифологизи­рован как конфликт идеологий. Сущностью же и целью «холод­ной войны», начатой США с подачи У. Черчилля, была война против своего главного геополитического противника — Совет­ского Союза, с целью установления силового превосходства и доминирования на евразийском континенте. Как заявил в свое время американский политолог Г. Уайджерт: «В послевоенный период Америка должна способствовать освобождению Евра­зии от всех форм империализма и утверждению там свободы и демократии американского образца» [49, с. 301].

Главным итогом Второй мировой войны стал не только раз­гром Германии и Японии, но и то, что к этому моменту само­стоятельные страны Запада оказались в зависимом положении от США.

Идея «советской угрозы» стала тем фактором, который на­дежно закрепил господствующее положение Соединенных Шта­тов в западном мире. За страх перед возможным «русским втор­жением» Западная Европа платила подчиненным положением.

«Крестовые походы» во имя борьбы с «мировым коммуниз­мом» позволили Америке в полном масштабе реализовать свою геополитическую стратегию. Эта стратегия и определила поли­тический стиль Вашингтона на протяжении многих десятиле­тий. Постоянное запугивание своих младших партнеров «совет­ской угрозой» с помощью глобальной системы американской пропаганды, эффективно маскировало геополитический экс­пансионизм США. Более того, идея защиты «свободного мира» возникла в рамках идеологии, которая, по словам профессора Рональда Стиила, была сформулирована для «создания и даль­нейшего конструирования по американским планам мировой империи при абсолютном доминировании США» [50, с. 15]. А после разгрома СССР, на смену идеологической метафизике «борьбы с коммунизмом», пришли такие абстракции, как «за­щита демократии», «защита свободы», «защита прав человека», «защита нацменьшинств» и наконец «борьба с международным терроризмом». Именно эта фразеология обеспечила США пра­во на вмешательство во внутренние дела любой страны, вплоть до непосредственного военного нападения.

Логика этого внешнеполитического алгоритма заставляла применять стратегию создания, а потом быстрого распростра­нения и глобализации, разнообразных кризисов (их должно было быть бесконечное множество), которые подготавливали почву для американского вмешательства во всем многообразии его форм. Интервенционализм стал одним из определяющих фак­торов и основной характеристикой международной послевоенной политики США.

В 1945-1949 годах американские ВС воевали в Китае с ки­тайской народно-освободительной армией Мао Цзэдуна, пы­таясь не допустить прихода коммунистов к власти. В 1948-1953 годах вооруженные силы США, находившиеся на Филип­пинах, оказали содействие установлению диктаторского режима, ввязавшись в местную гражданскую войну. В 1950 году американские войска подавили восстание в Пуэрто-Рико. С 1950 по 1953 год вооруженные силы США принимали участие в вой­не между Северной и Южной Кореями. В 1965—1973 годах аме­риканские войска безуспешно пытались захватить Вьетнам и од­новременно были задействованы в Лаосе и Камбодже. Для про­тиводействия советскому влиянию в Латинской Америке США

в 1947 году в Парагвае, в 1954-м в Гватемале, в 1965-м в Доми­никанской Республике, а также в начале 1970-х в Боливии, Чили и Сальвадоре содействовали установлению диктаторских режи­мов. В 1959 году армия США подавила антиамериканское на­родное восстание на Гаити. В 1961-м со стороны США была предпринята попытка уничтожения просоветского режима Фиделя Кастро на Кубе, а потом, с 1962 года, началась морская блокада острова Свободы (финансово-экономическая блокада непокорной Кубы со стороны США продолжается до сегодняш­него момента). В 1964 году США введением своих войск помог­ли сместить просоветский режим в Конго (Заир). Поскольку многие освободившиеся страны Африки попадали под влияние СССР, США ставили перед собой задачу нейтрализовать суще­ствующие в них режимы. Открытые вооруженные противосто­яния имели место в Анголе, Мозамбике, Чаде и некоторых дру­гих странах. В 1970 году США ввели свои войска в Камбоджу и в течение двух месяцев вели военные операции против патрио­тических сил на ее территории. Это открыло путь к захвату вла­сти в стране Пол Потом. В 1958 и 1982 годах США осуществля­ли попытки установления своего контроля над Ливаном, с це­лью заставить просоветские режимы в арабских странах отказаться от давления на Израиль. В 1983 году американские войска уничтожили просоветский режим на Гренаде. В январе 1991 года Кувейт был освобожден США и их союзниками от войск Ирака. В 1993 году американская морская пехота безус­пешно пыталась взять под контроль Сомали. В 1994 году аме­риканская авиация бомбит Гаити, а затем президент Б. Клин­тон отдает приказ о вводе на ее территорию американских войск. В 1999 году НАТО совершил широкомасштабную военную опе­рацию против Югославии. В конце 2001 года были проведены массированные бомбардировки Афганистана и наземная операция с последующим свержением режима талибов. И наконец в 2003 году американская армия захватила Ирак. Таким обра­зом, можно сделать вывод, что после Второй мировой войны Соединенные Штаты проводили крайне агрессивную внешнюю политику, постоянно используя военную силу в разных регио­нах мира. На ее фоне Советский Союз, который Р. Рейган объя­вил «империей зла», выглядел удивительно миролюбиво, лишь вяло реагируя на военные акции «империи добра» (т.е. США) по всему земному шару.

Американский журналист Золтан Гроссман в 2001 году опубликовал список «Век военных вмешательств США — от Ваундед Ни до Афганистана», основанный на материалах архива

Конгресса США и поисковой службы библиотеки Конгресса. В нем он перечисляет 134 американских военных вмешатель­ства, имевших место в течение 111 лет: с 1890 по 2001 год. После Второй мировой войны, как свидетельствует список, Соединен­ные Штаты совершали в среднем около 1, 15 интервенций в год; эта цифра увеличилась до 1, 29 во время «холодной войны». Пос­ле падения Берлинской стены этот показатель увеличился до 2, 0 в год [10, с 69].

Кроме военных операций ВС США, Центральное разведы­вательное управление (ЦРУ) Соединенных Штатов проводило так называемые тайные операции. Непосредственно их осуще­ствлением занимается Управление тайных операций, которое входит в структуру Оперативного директората и насчитывает около 1200 оперативных сотрудников. По определению одного из ведущих американских специалистов по вопросам разведы­вательной деятельности США Д. Ричелсона, к тайным опера­циям относятся:

1. Оказание влияния на политических, государственных и общественных деятелей зарубежных стран.

2. Создание выгодной для США ориентации общественно­го мнения в зарубежных странах.

3. Оказание финансовой поддержки и материально-техни­ческой помощи (включая снабжение оружием и боеприпасами) политическим партиям, группам, фирмам, оргнизациям и от­дельным лицам, деятельность которых отвечает национальным интересам США.

4. Пропагандистские мероприятия.

5. Политические и полувоенные акции с целью поддержки или свержения существующих в зарубежных странах режимов.

6. Физическая ликвидация отдельных лиц.

По мнению Ф. Праути, бывшего главного офицера связи Пентагона с ЦРУ, концепция разведки, положенная в основу деятельности Центрального разведывательного управления пре­дусматривает 10 % классических разведывательных мероприя­тий и 90 % подрывных операций [51, с. 66].

Как отмечал Шлезингер-младший: «Крупным нововведени­ем ЦРУ стал упор на «тайные операции» в мирное время, т. е. использование подпольных методов для изменения политики и смены режимов в других странах» [31, с. 125].

Вот что писал в своем дневнике Генрих Мюллер (возглав­лявший в Германии при Гитлере гестапо, а после войны рабо­тавший на ЦРУ) о людях из этой организации и их методах дея­тельности в начале 50-х: «А какие методы они используют...

Политические убийства, рейды командос в глубину русской тер­ритории, взрывы русских кораблей в открытом море, планы по заражению сельскохозяйственных угодий на Украине болезня­ми растений с целью вызвать голод... Никто не может обвинить меня в симпатии к коммунистам, но подход ЦРУ к делу мне кажется незрелым, детским, примитивным и крайне опасным. <...> Одним словом, в области внешней политики их цель — атаковать Россию физически, поднимая бунты, убивая их сто­ронников на Западе...» [52, с. 112—113].

Специальная сенатская комиссия во главе с Френком Чёрчем, которая расследовала деятельность ЦРУ в середине 70-х годов, была вынуждена признать, что в начале 60-х в ЦРУ было создано специальное подразделение под кодовым названием «ZR-R1FLE», предназначенное для организации и осуществле­ния убийств¹. Та же комиссия установила, что к 1953 году круп­ные тайные операции проводились в 48 странах, что начиная с 1961 года было осуществлено несколько тысяч тайных опера­ций и что на них в 1975 году расходовалось 37 % бюджета ЦРУ.

Комиссия также установила, что в периоде 1965 по 1975 год главным видом тайных операций (32 %) являлась финансовая предвыборная поддержка политических партий и отдельных де­ятелей из общественных, религиозных, профессиональных и профсоюзных организаций, 29 % тайных операций преследо­вали пропагандистские цели и 23 % составляли полувоенные операции (создание армий или вооруженных отрядов, финан­совая поддержка военных хунт, поставки оружия и боеприпа­сов, подготовка советников). По данным комиссии Ф. Чёрча, до 1967 года ЦРУ опубликовало или субсидировало издание 200 книг разнообразной тематики [53, с. 272—273].

В одном из своих выступлений в апреле 1989 года тогдаш­ний директор ЦРУ У. Уэбстер, говоря об отношении новой ад­министрации (Дж. Буша-старшего) к тайным операциям, от­метил: «Я большой сторонник тайных операций и считаю этот вид деятельности крайне важным для осуществления внешней

^{1 Если в период «холодной войны» американцы «стеснялись» призна­вать то, что они практикуют убийства иностранных политических и госу­дарственных деятелей, то после ее окончания, при Б. Клинтоне, в парла­менте США открыто обсуждался вопрос о целесообразности убийства ино­странцев, которые, по мнению Белого дома, угрожают национальным интересам Соединенных Штатов. То, как четко и профессионально были уничтожены представители ближайшего окружения президента Югосла­вии С. Милошевича перед его свержением, свидетельствует о том, какое решение приняли американцы по этому деликатному вопросу.}

политики в тех странах и регионах, где открытые внешнепо­литические акции просто не срабатывают... Убежден, что нам необходимо сохранять способность к проведению хорошо про­думанных и полностью управляемых тайных операций... При этом мы обязаны принять все меры, чтобы нас потом не обви­няли в бесконтрольности, поскольку все, что делает ЦРУ, -это жизненно необходимая часть внешней политики США» [54, с. 24].

В качестве примера того, что представляет собой тайная операция ЦРУ, может быть эпизод тайной войны США про­тив Кубы.

В начале 80-х годов нью-йоркское издательство «Harper& Row» выпустило книгу «Рыба красного цвета. История одной тайной войны». Названием книги стала фраза из закодированного ра­диосигнала о вторжении на Плая-Хирон в апреле 1961 года, по­лученного американскими наемниками от агента ЦРУ. Эта кни­га была написана обозревателем газеты «San Francisco chronicle» Уорреном Хинклом и бывшим сотрудником ФБР Вильямом Тер­нером.

В книге рассказывалось о том, как после провала высадки наемников на Плая-Хирон президент США Ричард Никсон сан­кционировал операцию ЦРУ под кодовым названием «Мангус­та». Ее цель состояла в том, чтобы методами экономического саботажа, диверсий и психологической войны разрушить эко­номическую систему Кубы, вызвать среди населения страны не­довольство властью и спровоцировать антиправительственные выступления.

На протяжении 1969—1970 годов ЦРУ применяло средства воздействия на метеорологические условия, чтобы уничтожать на Кубе урожаи сахарного тростника. С этой целью американс­кие самолеты летали над островом, рассеивая в тучах специаль­ные кристаллы. В результате над несельскохозяйственными рай­онами острова выпадали ливневые дожди (в ряде мест ливни привели к неожиданным и поэтому разрушительным наводне­ниям), а на плантациях сахарного тростника установилась за­суха.

В марте 1970 года офицер разведки Соединенных Штатов пе­редал одной из террористических групп кубинских эмигрантов контейнер, который содержал вирус африканской свиной лихо­радки. Контейнер был доставлен рыболовным траулером на ост­ров Навасса (который ЦРУ в прошлом использовало в качестве своей базы), а потом он был тайно переправлен на военно-морс­кую базу США Гуантанамо и передан местной агентуре. Через

шесть недель на Кубе вспыхнула первая в Западном полушарии эпизоотия¹, она уничтожила значительную часть скота, в резуль­тате чего существенным образом сократилось производство сви­нины (кубинцам пришлось прирезать 500 тыс. свиней). Продо­вольственная и сельскохозяйственная организация ООН назва­ла тогда вспышку эпизоотии «самым тревожным событием года» и предприняла безуспешные попытки проследить, какими путя­ми «болезнь была завезена на остров» [55].

Позднее в американскую печать попала информация о том, что Конгресс в ноябре—декабре 1969 года заинтересовался пла­нами биологической войны против Кубы. По этому поводу га­зета «Newsday» писала, что «попытки конгресса расследовать де­ятельность ЦРУ, связанную с методами ведения химической и биологической войны, потерпели провал». В связи с этим фак­том, который стал известен только в начале 1977 года, газета «New York Times» отмечала: «Те, кто выполняет тайные акции до сих пор, — так же как и президенты, — имели возможность влиять на события, ни перед кем не отчитываясь. Вследствие этого родилась двухъярусная внешняя политика, причем пер­вый ярус ее был известен конгрессу и народу, а второй, никому не известный и никем не санкционированный, осуществлялся тайно и иногда преследовал чудовищные цели, такие как свер­жение правительства, сговор с бандитами с целью убийства гла­вы иностранного государства или попытка отравить всех сви­ней на Кубе» [55].

Показательно, что спецоперация с вирусами была осуще­ствлена после того, как США вместе с другими государствами выступили в ООН за запрет применения химического и бакте­риологического оружия, и Белый дом официально запретил сво­им ВС использование таких видов оружия.

Упомянутая выше специальная сенатская комиссия заяви­ла в своем заключительном докладе в 1976 году, что представи­тели Пентагона и ЦРУ достигли договоренности о подготовке, доставке и применении биохимических средств, но все доку­менты, которые касались этого, были уничтожены.

В 1980 году на Кубе снова были зафиксированны случаи сви­ной лихорадки, а в следующем году — лихорадки денге, кото­рая привела к человеческим жертвам. Экспертиза, проведенная

^{1 Эпизоотия (от греч. epi — сверх и zoon — животное) — широкое рас­пространение инфекционной или инвазионной болезни животных, зна­чительно превышающей уровень обычной заболеваемости на данной тер­ритории.}

с участием иностранных специалистов, установила, что вирус был специально завезен на Кубу, но не из стран Латинской Аме­рики или Африки. Тогда же Кубу внезапно охватила эпидемия геморрагического конъюнктивита, в результате которого погиб­ли 156 человек (в основном дети).

Кроме того, уже в 90-х годах против Кубы было осуществле­но 68 терактов, 33 из них — за последние 5 лет. В их перечне -похищение (с 1959 по 1996 г.) 50 кубинских самолетов. Почти все они оказались в США. Четверть столетия назад над Барба­досом был взорван кубинский самолет с 73 пассажирами. Бом­бу установили два наемника. В итоге журналистского расследо­вания газета «New York Times» сделала вывод, что «террористы были продуктом и инструментом ЦРУ» [55].

Проведение подобных секретных мероприятий американс­кими спецслужбами имеет постоянный и системный характер, выступая в качестве важного элемента внешней политики США. Вот сокращенный перечень наиболее крупных «тайных опера­ций» ЦРУ 50—80-х годов XX столетия:

1953 — организация мятежа в Иране, в результате которого был отстранен от власти премьер-министр этой страны М. Мосаддык.

1958 — неудачное покушение на президента Египта Г. Насера.

1959 — убийство премьер-министра Цейлона (Шри-Ланки) С. Бандаранаике.

1961—убийство премьер-министра Конго (Заир) П.Лумумбы.

1961 — убийство главы Доминиканской Республики Р. Л. Трухи лье.

1966 — организация заговора, приведшего к свержению пре­зидента Ганы К. Нкрумы.

1967 — осуществление операции по ликвидации Че Гевары. 1969 — ликвидация председателя Фронта освобождения

Мозамбика Э. Мондлане.

1973 — убийство генерального секретаря Африканской партии независимости Гвинеи и Островов Зеленого Мыса А. Кабрала.

1973 — ликвидация президента Чили С. Альенде.

1974 — убийство бывшего министра кабинета Альенде К. Пратса.

1975 — ликвидация политического деятеля Кении Дж. Кариуки.

1975 — ликвидация брата президента Либерии — министра финансов С. Толберта.

1975—1980 — организация заговора с целью свержения ру­ководства Мозамбика.

1976 — убийство бывшего министра в правительстве Альен­де О. Летельера.

1977 — ликвидация президента Народной Республики Конго М. Нгуаби.

1960-1981 — неоднократные попытки организовать поку­шение на Ф. Кастро' в рамках специальной программы «Ман­густа».

1979-1981 — создание планов уничтожения руководителя Исламской Республики Иран аятоллы Хомейни.

1981 — попытка убийства президента Замбии К. Каунды.

1981 — ликвидация главнокомандующего Национальной гвардии Панамы генерала Торрихоса.

1981—1984 — создание планов и организация попытки убий­ства лидера Ливии М. Каддафи.

Кроме этого, ЦРУ занималось более масштабными задача­ми по «окончательному решению» вопросов, связанных с вра­гами США. «Известно как минимум два факта, — писал автор книги «ЦРУ без маски» аргентинский публицист Г. Мардонес, — которые неопровержимо свидетельствуют о геноциде... с учас­тием ЦРУ: государственный переворот в Индонезии, в резуль­тате которого был смещен президент Сукарно, и «умиротворе­ние» в Южном Вьетнаме, так называемая программа «Феникс» [56, с. 95].

В заявлении перед сенатской комиссией в 1971 году У, Колби (возглавлявшего на тот момент ЦРУ) признал, что в результате осуществления программы «Феникс» было убито 20 587 «подозреваемых». Поданным сайгонского правитель­ства, общее количество убитых составило 40 994 человек. По­казательно то, что Уильям Колби лично устанавливал месяч­ные квоты уничтожения «подозреваемых» (представлявших собой гражданское население), выполнение которых было обязательным.

Необходимо отметить, что американское государственное руководство очень легко шло и идет на применение силы про­тив тех людей и стран, которые считаются ими по той или иной причине врагами Соединенных Штатов. С особой решительно-

^{1 Сенатская комиссия Ф. Чёрча нашла «конкретные доказательства» восьми попыток покушения на жизнь Кастро, в которых три были органи­зованы ЦРУ. В августе 1975 года Ф. Кастро сообщил сенатору Джорджу Маковерну, что на самом деле таких попыток было 24.}

стью оно использует прямое насилие против врагов, неспособ­ных оказать серьезного сопротивления.

Общим итогом вышеописанной деятельности стало то, что США и их западные союзники на протяжении всего периода «холодной войны» создали широкую сеть военных баз по бере­гам Атлантического, Индийского и Тихого океанов, а также до­стигли экономического и политического доминирования в стра­нах, расположенных в прибрежных регионах Евразии. Таким об­разом реализовывалась стратегия, предложенная еще А. Мэхэном, который перенес на глобальный уровень «прин­цип анаконды», примененный американским генералом Мак-Клелланом в войне Севера и Юга. Этот принцип заключается в блокировании вражеских территорий с моря и по береговым лини­ям, которое постепенно приводит к стратегическому истощению противника.

На протяжении всей «холодной войны» США придержива­лись этого принципа, держа свои береговые линии под контро­лем, а соответствующие зоны теллурократических держав, преж­де всего Евразийского континента, любыми способами «отры­вали» от континентальной массы, т. е. выводили из-под их контроля береговые территории (так называемый rimland) и бло­кировали возможность геополитического выхода своих сухопут­ных противников к морским и океаническим пространствам.

Поэтому можно сделать вывод, что американцы четко при­держивались стратегии А. Мэхэна, который прекрасно пони­мал, что северная континентальная сфера является ключевой в мировой политике и борьбе за мировое господство.

Внутри Евразии в качестве наиболее важного компонента северной полусферы он признавал позицию России — домини­рующего евразийского континентального государства. Зону же между 30-й и 40-й параллелями в Азии А. Мэхэн рассматривал как зону конфликта между сухопутной Россией и морской Ве­ликобританией. Доминирование последней в этом регионе, или любого морского государства, по его мнению, могло удержи­ваться с помощью цепи ключевых военных баз на суше вдоль периферии Евразии. Что со временем и сделали США.

Однако «холодная война» послужила толчком и решающим импульсом для стратегии силового преимущества США в мире не только против Советского Союза, но и против Западноев­ропейских стран. Путем интеграции Германии и Японии в сеть экономических и военных договоров Вашингтону удалось до­стичь двух важных целей: с одной стороны, Германия и Япо­ния были включены во враждебную Советскому Союзу коалицию (как и предлагал когда-то А. Мэхэн), а с другой — эти бывшие враги Соединенных Штатов оказались под американ­ским контролем.

Как отмечается в меморандуме Пентагона, появившемся в конце 1992 года, Соединенные Штаты должны «не только пре­дотвратить возникновение еще одной угрозы из Москвы, но и сделать так, чтобы американские союзники, в особенности Гер­мания и Япония, остались в зависимом состоянии» [57, с. 13]. Как достаточно откровенно писал бывший советник по нацио­нальной безопасности президентов США 36. Бжезинский в сво­ей книге «Великая шахматная доска»: «Употребляя терминоло­гию более жестоких времен древних империй, три великие обязанности имперской геостратегии заключаются в предо­твращении сговора между вассалами и сохранении их зависи­мости от общей безопасности, сохранении покорности подчи­ненных и обеспечении их защиты и недопущении объединения варваров» [58, с. 54].

В этом заключается суть концепции «двойного сдержива­ния», которую выдвинул и теоретически обосновал профессор Волфрам Хенриедер, анализируя послевоенные доктрины ге­гемонии США: с одной стороны — сдерживание Советского Со­юза, а с другой — Западной Европы, с целью сохранения силового преимущества США в мире. Вполне откровенно о геополитичес­ких целях США американские стратеги заговорили после кру­шения СССР. Так в соответствии с принятым Пентагоном в 1992 году директивным документом, «Соединенные Штаты дол­жны предотвратить стремление крупных индустриальных наций бросить вызов нашему лидерству или попытаться изменить ус­тановившийся политический или экономический порядок» [59, с. 19].

Таким образом, создание НАТО должно было обеспечить вышеуказанное «двойное сдерживание». Военная машина НАТО противостояла Советскому Союзу, но вместе с тем воен­но-политическое объединение Запада в Североатлантический альянс во главе с США позволило последним установить свой контроль над внешней политикой и вооруженными силами стран Западной Европы. Иначе говоря, Соединенные Штаты смогли добиться ситуации разобщенности главных государств Евразийского континента, благодаря чему они стали диктовать им свою волю.

Как поучал еще Т. Джефферсон: «Нашим интересам не мо­жет отвечать соединение всей Европы в единую монархию... Если бы он (Наполеон. — Авт.) вновь продвинулся к Москве, я

бы вновь желал ему такого поражения, которое помешало бы ему достигнуть Петербурга. Даже если бы следствием этого ста­ло затягивание нашей войны (с Великобританией. — Авт.), я скорее согласился бы на это, нежели на то, чтобы вся мощь Ев­ропы сосредоточилась в одних руках». [31, с. 81]. Цитируя вышеприведенное высказывание патриарха американской го­сударственности, Шлезингер-младший подчеркивал: «В этой последней отточенной фразе Джефферсон определил тот наци­ональный интерес, который объясняет американское вмеша­тельство как в две мировые войны в XX в., так и последующую «холодную войну» [31, с. 81].

Той же самой стратегии придерживаются Соединенные Штаты и сейчас. Подтверждая это, 36. Бжезинский заявляет сле­дующее: «Ближайшая задача (США. —Авт.) состоит в том, что­бы убедиться, что ни одно государство или группа государств не владеет потенциалом, необходимым для того, чтобы изгнать Соединенные Штаты из Евразии или даже в значительной мере снизить их решающую роль в качестве мирового арбитра». В со­ответствии с этим, «в дополнение к развитию различных новей­ших сторон могущества (технологии, коммуникаций, систем информации, а также торговли и финансов) американская вне­шняя политика должна продолжать следить за геополитичес­ким аспектом и использовать свое влияние в Евразии таким об­разом, чтобы создать стабильное равновесие на континенте, где Соединенные Штаты выступают в качестве политического ар­битра» [58, с. 12].

Такую же мысль высказал и Дж. Буш-старший: «Соединен­ные Штаты считают своим жизненно важным интересом пре­дотвращение доминирования на территории Евразии любой враждебной державы или группы держав» [59, с. 18].

Главной причиной, которая обуславливает необходимость существования подобной стратегической цели у Соединенных Штатов, является, как пишет 36. Бжезинский, то, что «госу­дарство, которое господствует в Евразии, контролировало бы два из трех наиболее развитых и экономически продуктивных мировых регионов. Один взгляд на карту позволяет предполо­жить, что контроль над Евразией почти автоматически повле­чет за собой подчинение Африки, превратив Западное полу­шарие и Океанию в геополитическую периферию централь­ного континента. Около 75% мирового населения живет в Евразии, и большая часть мирового физического богатства также находится там, как в ее предприятиях, так и под землей. Надолю Евразии приходится около 60 % мирового ВНП и около трех четвертей известных мировых энергетических запасов» [58, с. 44].

Таким образом, господство над Евразией рассматривается американцами как ключ к глобальному господству над миром.

Разрушение же СССР фактически ознаменовало собой нача­ло быстрой реализации этой главной геополитической цели США, ускорив процесс захвата Соединенными Штатами heartland'a. Используя теракты 11 сентября 2001 года как по­вод для интенсификации своей экспансии, США путем воен­ного вторжения уничтожили режим талибов в Афганистане и привели там к власти марионеточное правительство, полнос­тью зависимое от их финансовой и военной помощи. Сейчас в Афганистане находится около 8 тыс. военнослужащих армии США, усиленных 4 тыс. солдат и офицеров их ближайших со­юзников.

Кроме того, изданный момент американские военные обу­строились на авиабазах Кокайды и Ханабад (Узбекистан), Манас (Киргизия), Душанбе и Куляб (Таджикистан). Полным хо­дом идет ремонт и переоборудование их взлетно-посадочных полос под американские стандарты. В указанные страны дос­тавлено значительное количество аэродромно-технического, навигационного, разведывательного и поисково-спасательно­го оснащения. Ударной авиации на этих авиабазах пока нет, но в ближайшее время можно ожидать ее появление. Сегодня там уже размещены военно-транспортные самолеты, вертолеты по­исково-спасательных служб, самолеты радиоэлектронной борь­бы и беспилотные самолеты-разведчики. На повестке дня сто­ит вопрос о создании запасов авиационного топлива и ракет­но-бомбового арсенала. С оперативно-стратегической точки зрения это очень удобные аэродромы, которые позволяют взять под контроль весь Центрально-Азиатский регион.

При этом необходимо учитывать, что, размещая военные базы в Центрально-Азиатском регионе, Соединенные Штаты создают реальные политические условия для размещения их также в Азербайджане и Грузии.

Таким образом, можно констатировать, что военно-поли­тическое, а поэтому и финансово-экономическое проникнове­ние США в глубину Евразийского континента идет полным хо­дом. При этом Соединенные Штаты интенсивно наращивают свою военную мощь.

Удерживая финансово-экономическое лидерство в мире, США после распада СССР существенным образом не измени­ли свой военный бюджет (с 310 млрд.долл. он уменьшился до

260), а в 2002 году администрация Дж. Буша предоставила кон­грессу проект военного бюджета в размере 379 млрд.долл. США, планируя к 2007 году увеличить его до 451 млрд.[60]. Ситуация, мягко говоря, странная. «Коммунистический монстр», готовив­шийся напасть и растерзать «свободный мир», — повержен. Его самая большая и сильная сухопутная армия в мире перестала существовать, демократия торжествует на развалинах СССР, а Соединенные Штаты продолжают еще более интенсивно воо­ружаться. Оказывается, подобное удивительное явление объяс­няется очень просто, создание более сильной армии необходи­мо Вашингтону для борьбы с «международным терроризмом», теперь именно он собирается напасть и растерзать оплот «сво­бодного мира» — США. Этот чрезвычайно логичный и убеди­тельный довод был воспринят «мировой общественностью» очень серьезно. А когда после терактов 11 сентября в Нью-Йор­ке западные СМИ вызвали массовую истерию в Соединенных Штатах и Европе, врагом человечества №1, с молчаливого со­гласия незападных стран, был назначен «международный тер­роризм». Учитывая то, что Белый дом может по своему усмот­рению объявить любое государство пособником «международ­ного терроризма», Соединенные Штаты получили уникальную возможность в соответствии со своими интересами захватить любую страну и сделать с ней все что угодно.

Если заглянуть за пропагандистскую завесу «угрозы миро­вого терроризма», то можно увидеть, что сейчас главной стра­тегической целью США является уже не победа над отдельным государством или военно-политическим блоком, а тотальное гос­подство над миром, благодаря политическому и экономическо­му прессингу, а когда это целесообразно — применению воен­ной силы. Масштаб геополитических претензий Соединенных Штатов увеличился, а потому должен увеличиться и бюджет их вооруженных сил.

До сих пор 100 тыс. американских военнослужащих рас­положены в Европе, столько же в Азии. 25 тысяч американс­ких солдат находится на Ближнем Востоке. Стосорокапятитысячная армия Соединенных Штатов оккупировала Ирак. 20-тысячные силы находятся в Боснии. В состоянии постоянной боевой готовности, в разных точках мировых океанов, США держат 12 авианосных групп [61, с. 13—14]. Кроме того, Аме­рика имеет в своем распоряжении в 35 странах мира глобаль­ную сеть из 395 крупных военных баз и значительного количе­ства мелких [1 1, с. 21]. К ним недавно добавились, как уже было сказано, еще и те, которые создаются на данный момент в странах Центральной Азии после захвата Соединенными Штата­ми Афганистана.

Комментируя указанную ситуацию, консультант корпо­рации RAND К. Лейн заявил: «Советский Союз был значи­тельно меньшим, чем это подавалось ранее, фактором в оп­ределении американской политики. На самом же деле после Второй мировой войны творцы американской политики стре­мились создать ведомый Соединенными Штатами мир, ос­нованный на превосходстве американской политической, военной и экономической мощи, а также на американских ценностях» [62, с. 70].

Политическое и экономическое господство над миром пред­полагает военный контроль над всей поверхностью планеты. Для этого с 1 октября 2002 года Вашингтоном введен в действие «План объединенных командований». В соответствии с ним все регионы Земли распределены между региональными объеди­ненными командованиями (ОК) вооруженных сил США.

В ведении ОК в зоне Северной Америки (NORTHCOM) на­ходится территория США, морское пространство в 500-миль­ной акватории Северного Ледовитого, Тихого и Атлантическо­го океанов, Мексиканский залив и воздушно-космическое про­странство всего Североамериканского континента. В зону его оперативной ответственности также включены Канада, Мекси­ка, Аляска, Куба и Виргинские острова. OK BC США в Евро­пейской зоне (EUCOM) отвечает за Европу, Африку (кроме ее северо-восточной части), Израиль, Иорданию, Сирию и Ливан, Армению, Грузию, Азербайджан и Южную Атлантику, а также большую часть Северной Атлантики, Каспийское море и Рос­сию. Зона компетенции OK BC США в Тихоокеанской зоне (РАСОМ) распространяется натерриторию Индии, Китая, Юго-Восточной Азии, Северной и Южной Кореи, Японии, Австра­лии и Антарктиды. Южный OK BC США (SOUTHCOM) конт­ролирует Центральную и Южную Америку. Зона ответствен­ности Центрального OK BC США (CENTCOM) включает Северную Африку, Персидский залив, Центральную Азию, Па­кистан и часть Индийского океана.

Изменив структуру вооруженных сил, Вашингтон изменил и свою военную стратегию. Отныне главным приоритетом для армии США становится так называемая оборонительная интер­венция, т.е. нанесение упреждающих ударов по государствам, которые, с точки зрения Белого дома, могут в будущем пред­ставлять угрозу для Соединенных Штатов. При этом проведе­ние вышеупомянутых «преэмптивных войн» («preemptive war»)

не исключает применение ядерного оружия, причем даже в от­ношении государств, которые не располагают оружием массо­вого уничтожения. В соответствии с этими планами в своей ядерной доктрине Соединенные Штаты делают ставку на раз­витие ядерных боеприпасов малой и сверхмалой мощности, что снижает порог применения ядерного оружия.

Таким образом, можно констатировать, что правящие круги Соединенных Штатов на данный момент вплотную приблизились к осуществлению своей главной геополитической цели — созданию мировой империи.

[1] Московичи С. Машина, творящая богов. — М: Центр психологии и психотерапии, 1998.

[2] Аронсон Э., Пратканис Э.Р. Эпоха пропаганды: Механизмы убеж­дения, повседневное использование и злоупотребление. — СПб.: прайм-ЕВРОЗНАК, 2002.

[3] Маркузе Герберт. Эрос и цивилизация. — Киев: ИСА, 1995.

[4] Фромм Э. Бегство от свободы. — М.: Прогресс, 1995.

[5] Лютер Мартин. Избранные произведения. — СПб., 1997.

[6] Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения. — М.: Государственное издатель­ство политической литературы. Т. 1.

[7] Зиновьев А.А. Запад: Феномен западнизма. — М.: Центрполиграф, 1995.

[8] ШпенглерО. Закат Европы: Очерки морфологии мировой истории. Т. 2. Всемирно-исторические перспективы. — Минск: Попурри, 1999.

[9] Эпперсон Р. Невидимая рука: Введение во взгляд на историю как на заговор.— СПб., 1999.

[10] Сардар 3., Дэвис М.В. Почему люди ненавидят Америку? — М.: Изд-во Проспект, 2003.

[11] УткинА. И. Мировой порядокХХ! века. — М.: Издатель Соловь­ев; Алгоритм, 2001.

[12] ВеберА. Избранное: Кризис европейской культуры. — Универси­тетская книга. СПб., 1998.

[13] Баразгова Е. С. Американская социология (традиции и современ­ность): Курс лекций — Екатеринбург: Деловая книга, Бишкек: Одиссей. 1997.

[14] Зомбарт В. Буржуа. — М.: Наука, 1994. (Серия «Социологическое наследие»).

[15] Фромм Э. Иметь или быть? — М.: Прогресс, 1990.

[16] Фриселл Боб. Тайное правительство //Досье секретных служб. — 2000. - № 5.

[17]AntoniGiddens. Sociology. Polity Press. 1989.

[18] Charles Booth. Life and Labor of the people in London. London, 1989.

[19] Труд 2000. № 176. 21 сент.

[20] Хамский Н. Прибыль на людях. — М.: Праксис, 2002.

[21] Мартин Г.П., Шуманн X. Западня глобализации: атака на процве­тание и демократию. — М.: Издательский Дом «АЛЬПИНА», 2001.

[22] International Herald Tribune. 28.09.1991.

[23] UNICEF, State of the World's Children 1997.

[24] Соргин B.B. Политическая история США. XVII-XX вв. — М.: Из­дательство «Весь мир», 2001.

[25] Statistical Abstract of the United States 1960.

[26] Jbid. 1970.

[27] Jbid. 1996.

[28] «The New York Times», 30.09.1997.

[29] Puth R. American Economic History. Chicago, 1988.

[30] Martin Larson. The Federal Reserve and Our Manipulated Dollar. — Old Greenwich, Connecticut.: The Devin-Adair Company, 1975.

[31] Шлезингер-младший A.M. Циклы американской истории. — М.: Издательская группа «Прогресс», «Прогресс-Академия», 1992.

[32] Клименко М. Другая Америка. — М.: Посев, 2001.

[33] Who brought the Slaves to America, Sons of Liberty. Metairie, 1958.

[34] КарамаевСергеи. Мифы Войны 1861-1865 гг., https://cavalry.km.ru/ misc/myths_of_the_war.htm

[35] Всемирная история: В Ютомах.Т. 5. — М.: Издательство социаль­но-экономической литературы, 1958.

[36] Этингер Я.Я. Жертвы нарушений прав человека требуют компен­саций//Независимая газета. 2001. 31 июля.

[37] Garret Mattingley, Renaissance Diplomacy (Chapel Hill: North Carolina University Press, 1955).

[38] Всемирная история. В Ютомах.Т. 6. — М.: Издательство социаль­но-экономической литературы, 1958.

[39] История внешней политики и дипломатии США. 1867-1918. — М.: Наука, 1997.

[40