Развитие этнической психологии в России в xx веке

В начале XX в. к проблемам этнической психологии стали обра­щаться представители непосредственно психологической науки*.

* Психология как самостоятельная отрасль знаний выделилась из философии в начале XIX в., а в начале следующего столетия уже выработала достаточно устойчивую базу теоретических и методологических представлений, а также ста­ла накапливать опыт развернутых прикладных исследований личности.

Физиолог И.М.Сеченов (1829—1905), оставивший в наслед­ство последующим поколениям теорию рефлекторной природы сознательной и бессознательной деятельности человека, внима­тельно следил за результатами прикладных исследований этно­графов, всячески поддерживал их стремление всесторонне изу­чить этнические характеристики психики народов страны. Вместе с тем он считал, что последние надо изучать не только и не столько по продуктам духовного развития народа, но и с использованием специальных психологических методик изучения личности.

Психиатр и психолог, организатор и руководитель Психонев­рологического института и Института по изучению мозга и пси­хической деятельности, автор таких работ, как «Коллективная рефлексология», «Общественная психология», «Внушение в об­щественной жизни», В.М.Бехтерев (1857 — 1927) также не мог обойти вниманием вопросы этнической психологии. Он пришел к выводу, что каждая нация имеет свой темперамент и свои своеоб­разные черты характера, а также специфические особенности умственной деятельности, которые закрепляются и соответствен­но передаются биологическим путем. Все же остальные этнопси­хологические характеристики имеют социокультурную природу, зависят, по мнению Бехтерева, от общественного развития и ук­лада жизни, сложившегося в ходе культурного генезиса.

В противовес В. Вундту, предполагавшему, что основным ис­точником представлений о национальной психологии того или иного народа является изучение его мифов, обычаев и языка, Бехтерев призывал исследовать коллективную и индивидуальную психологию и деятельность людей как представителей конкрет­ных этнических общностей. При этом он резко критиковал и по­нятийный аппарат, использовавшийся Вундтом и другим запад­ным психологом — Г. Лебоном, подчеркивал, что они проявляли субъективизм, говоря о «народной душе», «народном чувстве» и «народном духе». Бехтерев противопоставлял им свою точку зре­ния на проблему изучения национально-психологических осо­бенностей людей, полагая, что ею должна заниматься особая наука — коллективная рефлексология [22].

В своих работах Бехтерев одним из первых в России обратился к вопросу о роли и значении символики у различных народов. Согласно его взглядам, жизнь любой этнической группы, нации в том числе, полна символизма. В качестве национально специ­фичных символов может использоваться широкий круг предметов и явлений: язык и жесты, флаги и гербы, герои войны, подвиги исторических лиц, выдающиеся исторические события. Эти сим­волы выступают средством согласования интересов и совместной Деятельности людей, тем самым объединяя их в единую общность.

Много пользы для развития этнопсихологических идей в на­шей стране принесли работы Д. Н. Овсянико-Куликовского (1853 — 1920), ученика и последователя А. А. Потебни, стремившегося вы­явить и обосновать механизмы и средства формирования психо­логического своеобразия наций.

Основной его работой, посвященной этой проблеме, стала «Психология национальности» (1922). Согласно концепции Овсянико-Куликовского, главными факторами формирования национальной психики являются элементы интеллекта и воли, а эле­менты эмоций и чувств в их число не входят. Вслед за своим учи­телем Овсянико-Куликовский считал, что национальная специ­фика коренится в особенностях мышления и искать эти особен­ности нужно не в содержательной стороне интеллектуальной дея­тельности и не в ее результативности, а в бессознательных ком­понентах психики человека. Язык при этом выступает стержнем народной мысли и психики и является особой формой накопле­ния и сбережения психической энергии народов.

Овсянико-Куликовский пришел к выводу, что все нации мож­но разделить условно на два основных типа — активные и пассив­ные — в зависимости от того, какой из двух видов воли — «дей­ствующая» или «задерживающая» — преобладает у данного этноса. Каждый из этих типов, в свою очередь, можно разложить на ряд разновидностей, подтипов, отличающихся друг от друга опреде­ленными этноспецифичными элементами. Например, к пассив­ному типу ученый относил русских и немцев, различающихся вместе с тем присутствием у русских элементов волевой лени. К активному типу он относил английский и французский нацио­нальные характеры, различающиеся присутствием у французов излишней импульсивности [169. — С. 23 — 24].

Многие идеи Овсянико-Куликовского были эклектичны и не­достаточно аргументированны, являлись следствием неудачного применения идей 3. Фрейда. Однако в последующем они натолк­нули исследователей этнической психологии на правильный ана­лиз интеллектуальных, эмоциональных и волевых национально-психологических особенностей людей.

Особые заслуги в развитии этнической психологии в России принадлежат философу Г. Г. Шпету (1879—1937), первым начав­шему читать курс лекций по этому предмету и организовавшему в 1920 г. единственный в стране кабинет этнопсихологии. В 1927 г. он опубликовал работу «Введение в этническую психологию», в ко­торой в форме дискуссии с В. Вундтом, М. Лацарусом и Г. Штейнталем выразил свои взгляды на основное содержание, перспекти­вы и направления развития этой прогрессивной и очень нужной отрасли знаний.

Этническая психология, утверждал Шпет, является описатель­ной, а не объяснительной наукой. По его мнению, она должна заимствовать у этнологии классификацию социальных явлений, а затем уже ставить вопросы типа: «А как это переживается наро­дом данной эпохи?», «Что он любит, чего боится, чему поклоня­ется?» и т. п.

Ученый пришел к выводу, что предметом этнической психоло­гии может выступать описание типичных коллективных пережива­ний представителей конкретного народа, которые являются следствием функционирования языка, мифов, нравов, религии и т. п.

Как бы отдельные представители той или иной этнической общ­ности ни были индивидуально различны и сколько бы несхожим ни являлось их отношение к подобным социальным явлениям, всегда можно найти нечто общее в их реакциях и поведении. При этом общее, считал Шпет, не есть усредненное целое, не есть совокупность сходств. Общее понималось им как «тип», как «реп­резентант психики многих индивидов», как характеристика, объе­диняющая и показывающая нюансы всего своеобразия мыслей, чувств, переживаний, поступков и действий людей конкретной национальности [254].

В целом взгляды Шпета были излишне философскими и затеоретизированными, не давали возможности непосредственно изу­чать многообразие этнопсихологических явлений. Однако главная заслуга этого выдающегося ученого состоит в том, что он вынес свои взгляды на всеобщее обсуждение, способствовал их распро­странению, начал обучение этнической психологии в высшей школе. Ему принадлежит мысль о том, что Россия с ее сложным этническим составом населения, с разнообразным культурным уровнем и характером народов представляет особенно благопри­ятные условия для разработки проблем этнической психологии. Интерес к этнической психологии и этнопсихологическим ис­следованиям после революции 1917 г. не угас.

Многие впоследствии известные ученые-психологи уделяли им серьезное внимание.

Л. С. Выготский (1896— 1934) — психолог, основатель культур­но-исторической школы в отечественной психологии, пришел к выводу, что психическая деятельность человека в процессе культурно-исторического развития формируется под влиянием ору­дий труда, вызывая тем самым принципиальную перестройку ее внутреннего содержания. Основным методом исследования в этнической психологии он предложил считать инструментальный метод, суть которого состоит в исследовании поведения людей в тесной взаимосвязи с тенденциями исторического, социокуль­турного и национального развития, в анализе структуры и дина­мики «инструментальных актов» психики человека [43. — С. 206 — 210].

К объекту этнической психологии Выготский предлагал отно­сить и «психологию примитивных народов», подразумевая под этим сопоставление психической деятельности современного «культурного» человека и первобытного «примитива». Главным предназна­чением этнопсихологии он считал проведение обширных кросскультурных исследований, и прежде всего межэтническое сравнительное изучение психологии представителей «традиционных» и «Цивилизованных» обществ. С позиций культурно-исторической концепции Выготского в конце 20-х гг. XX в. была подготовлена программа научно-исследовательской работы по педологии национальных меньшинств. Ее особенность заключалась в том, что в противовес широко распространенным тестовым исследованиям в центр ставились исследования национальной среды, ее структу­ры, динамики содержания, всего того, что и определяет этниче­ское своеобразие психических процессов [42. — С. 165— 167].

Кроме того, он пришел к очень важному выводу о том, что изучать психику детей нужно не на основе сопоставления ее с психикой среднестатического «стандартного» ребенка, а с учетом сравнительного анализа психологии взрослого человека той же национальной общности. Идеи Выготского оказали большое вли­яние на развитие не только этнической психологии, но и всей психологической науки в целом.

Под руководством другого психолога, одного из основателей нейропсихологии А. Р. Лурии (1902—1977) в 1931 — 1932 гг. была осуществлена практическая проверка идей культурно-историчес­кого подхода во время специальной научной экспедиции в Узбе­кистан. Задачей экспедиции являлся анализ социально-историчес­кого опыта формирования психических познавательных процес­сов (восприятия, мышления, воображения) некоторых народов Средней Азии.

В ходе исследования Лурией была выдвинута и доказана гипо­теза, согласно которой изменения общественно-исторического уклада, характера общественной жизни конкретного народа вы­зывают коренную перестройку познавательных процессов людей. В новых условиях функционирование не закрепившихся еще в об­щественном сознании, нарождающихся норм и правил поведе­ния опосредовано традиционными формами психической деятель­ности людей, свойственными им как представителям конкретной этнической общности.

Проведенные Лурией эксперименты по изучению познаватель­ных процессов, а также содержания форм самоанализа и само­оценки (в частности, узбеков) выявили определенную трансфор­мацию психики людей под воздействием новых социальных отно­шений. Однако изменялись при этом не закономерности психи­ческой деятельности людей, а механизмы влияния на нее внеш­них факторов.

Материалы этой экспедиции в силу специфических политичес­ких условий развития нашего государства были опубликованы только через 40 лет. Однако в 30-е гг. даже их частичное обсуждение в огра­ниченных аудиториях ученых привело к определенным сдвигам в подходе к изучению этнопсихологических феноменов [141].

В 30 —50-х гг. XX в. развитие этнической психологии, как и не­которых других наук, приостановилось в период культа личности И. В. Сталина. И хотя сам Сталин считал себя единственно верным толкователем теории национальных отношений, написал немало работ по этому вопросу, однако все они вызывают сегодня определенный скептицизм и должны быть правильно оценены с современных научных позиций. Совершенно очевидно, что некото­рые направления сталинской национальной политики не выдер­жали испытания временем. Например, взятая по его указанию ориентация на формирование в нашем государстве новой истори­ческой общности — советского народа — в окончательном итоге не оправдала возлагавшихся на нее надежд, более того, нанесла вред формированию национального самосознания представите­лей многих этнических общностей нашей страны, поскольку бю­рократы от политики слишком рьяно и прямолинейно претворя­ли в жизнь важную, но слишком рано провозглашенную задачу. То же самое можно сказать и о практике вузовского и школьного образования. И все это потому, что игнорировалось этническое своеобразие представителей большинства народов нашей страны, которое, конечно же, не могло исчезнуть по мановению волшеб­ной палочки. Ясно и то, что отсутствие прикладных этнопсихоло­гических исследований в эти годы, репрессии по отношению к тем ученым, которые их осуществляли в предыдущее время, от­рицательно сказались на состоянии самой науки. Было упущено много времени и возможностей. Лишь в 60-х гг. появились первые публикации по этнопсихологии.

Бурное развитие социальных наук в этот период, непрерывное увеличение числа теоретических и прикладных исследований при­вели к всестороннему изучению сначала общественной, а потом и политической жизни страны, сущности и содержания челове­ческих взаимоотношений, деятельности людей, объединенных в многочисленные группы и коллективы, среди которых большин­ство было многонациональными. Особое внимание ученых при­влекло общественное сознание людей, в котором немаловажную роль играет и национальная психология.

Первым на необходимость исследования ее проблем в конце 50-х гг. обратил серьезное внимание социальный психолог и исто­рик Б.Ф. Поршнев (1905—1972), автор работ «Принципы соци­ально-этнической психологии», «Социальная психология и исто­рия». Главной методологической проблемой этнопсихологии он считал выявление причин, которые обусловливают существова­ние национально-психологических особенностей людей. Он кри­тиковал тех ученых, которые стремились выводить своеобразие психологических особенностей из физических, телесных, антро­пологических и других подобных черт, считая, что объяснение специфических характеристик психического склада нации необ­ходимо искать в исторически сложившихся конкретных экономи­ческих, социальных и культурных условиях жизни каждого наро­да [184. - С. 99-100].

Кроме того, Поршнев настоятельно призывал к исследованию традиционных форм труда, формирующих особенности национального характера. Он особо подчеркивал, что необходимо выявление связей языка с глубинными психическими процессами, ука­зывал, что письмо иероглифическое и письмо фонетическое вов­лекают в работу разные зоны коры головного мозга. Он также со­ветовал изучать механизмы общения, в частности мимику и пан­томимику, считал, что даже и без применения точных специаль­ных методов вполне возможно заметить: в сходных ситуациях взаимодействия представители одной общности улыбаются во много раз чаще, чем другой [184. — С. 163 — 164]. Однако Поршнев под­черкивал: суть дела не в количественных показателях, а в чув­ственно-смысловом значении движений лица и тела.

И наконец, Поршнев особо предупреждал, что не следует ув­лекаться составлением для каждой этнической общности соци­ально-психологического паспорта — перечня характерных для нее и отличающих ее от других психических черт. Нужно ограничи­ваться лишь узким кругом существенных признаков психического склада конкретной нации, составляющих его действительную спе­цифику. Кроме того, он исследовал механизмы проявления «суг­гестии» и «контрсуггестии», проявляющиеся в межнациональных отношениях.

Изучением этнопсихологических феноменов начали занимать­ся многие науки: философия, социология, этнография, история, некоторые отрасли психологии.

Отечественная философия и социология, продолжая разраба­тывать теорию наций и национальных отношений, заинтересова­лись методологическим обоснованием сущности и содержания национальной психологии как явления общественного сознания [12; 17; 37; 73; 84].

Этнография (этнология) на основе осмысления огромного материала, накопленного в ходе полевых исследований поведе­ния и образа жизни народов мира, стала заниматься обобщением на теоретическом уровне данных о своеобразии психологии пред­ставителей различных этнических общностей [28; 29; 80].

Социальная психология и военная психология стали специа­лизироваться на сравнительном анализе национально-психологи­ческих особенностей представителей различных общностей [115; | 122; 238].

Пристальный интерес многих наук к этнической психологии и национально-психологическим особенностям людей, с одной стороны, способствовал качественному развитию представлений них, а с другой — порождал определенные различия в решении кардинальных методологических проблем этой области знаний. Врезультате складывались два подхода к их пониманию и исследованию.

Представители теоретико-аналитического подхода, среди которых преобладали философы, историки, социологи, стремились изучать этнопсихологические феномены, как правило, лишь на теоретическом уровне осмысления социальных явлений. Они вне­сли большой вклад в выработку и уточнение понятийного аппа­рата этнической психологии как науки. Их работы во многом способствовали также всестороннему анализу национальной психо­логии как явления общественного сознания в широком плане, т. е. в соотношении ее с идеологией, классовой психологией и други­ми феноменами.

Однако простые констатация и осмысление национальной пси­хологии как явления, свойственные представителям этого подхо­да, не решали полностью даже проблемы выявления своеобразия ее содержания и психологической функциональной роли. Ученые уделяли главное внимание анализу того, что имеется в структуре национальной психологии, а не механизмам и специфике ее функ­ционирования. Такая позиция была вполне правомерна и на том этапе развития этой отрасли знаний сыграла свою положитель­ную роль. Вместе с тем она не обеспечивала выявления своеобра­зия психологии представителей разных наций и тем самым не га­рантировала появления обоснованных данных для выведения за­кономерностей, характерных для национально-психологических особенностей людей.

Сторонники функционально-исследовательского подхода, в чис­ло которых входили в основном отечественные психологи и эт­нографы, напротив, уделяли главное внимание эмпирическому изучению собственно психологических характеристик представи­телей различных национальных общностей и формулированию на этой основе конкретных теоретических и методологических поло­жений.

Так, военные психологи Н. И. Луганский и Н. Ф. Феденко пер­воначально исследовали национально-психологическую специфику деятельности и поведения личного состава армий некоторых за­падных государств, а затем уже перешли к определенным теоре­тико-методологическим обобщениям, сложившимся в итоге в чет­кую систему представлений о национально-психологических яв­лениях [238]. На основе анализа особенностей психологии пред­ставителей различных наций делали свои теоретические выводы и этнографы Ю. В. Бромлей, Л. М. Дробижева, С. И. Королев [28; 29; 80; 112].

Ценность функционально-исследовательского подхода заклю­чалась в том, что он был направлен на выявление специфики проявления национально-психологических особенностей людей в их практической деятельности. Это позволяло по-новому взгля­нуть на многие теоретические и методологические проблемы это­го чрезвычайно сложного общественного феномена.

Хронологически в 60 — 90 гг. XX в. этническая психология у нас в стране развивалась следующим образом. В начале 60-х гг. на страницах журналов «Вопросы истории» и «Вопросы философии» про­шли дискуссии по проблемам национальной психологии, после которых отечественные философы и историки в 70-е гг. начали активно разрабатывать теорию наций и национальных отноше­ний, уделяя приоритетное внимание методологическому и теоре­тическому обоснованию сущности и содержания национальной психологии как явления общественного сознания (Э. А. Баграмов,

A. X. Гаджиев, П. И. Гнатенко, А. Ф. Дашдамиров, Н. Д. Джандильдин, С. Т. Калтахчян, К. М. Малинаускас, Г. П. Николайчук и др.).

С позиций своей отрасли знаний в это же время подключились к изучению этнопсихологии этнографы, занимавшиеся обобще­нием на теоретическом уровне результатов своих полевых изыс­каний и более активно начавшие изучать этнографические ха­рактеристики народов мира и нашей страны (Ю. В. Арутюнян, Ю. В. Бромлей, Л. М. Дробижева, Б. А. Душков, В. И. Козлов, Н. М. Лебедева, А. М. Решетов, Г. У. Солдатова и др.).

Очень продуктивно с начала 70-х гг. этнопсихологическая про­блематика стала разрабатываться военными психологами, кото­рые основной упор делали на изучении национально-психологи­ческих особенностей представителей зарубежных государств (В. Г. Крысько, И. Д. Куликов, И. Д. Ладанов, Н. И. Луганский, Н. Ф. Феденко, И. В. Фетисов).

В 80 — 90-е гг. у нас в стране начали складываться научные кол­лективы и школы, занимающиеся проблемами собственно этни­ческой психологии и этносоциологии. В Институте этнологии и антропологии РАН длительное время работает сектор социологи­ческих проблем национальных отношений во главе с Л. М.Дробижевой. В Институте психологии РАН в лаборатории социальной психологии была создана группа, исследовавшая проблемы пси­хологии межнациональных отношений, возглавляемая П. Н. Шихиревым. В Академии педагогических и социальных наук в отделе­нии психологии В. Г. Крысько была создана секция этнической психологии. В Санкт-Петербургском государственном университе­те коллектив социологов под руководством А. О. Бороноева пло­дотворно работает над проблемами этнической психологии. Воп­росы этнопсихологических особенностей личности разрабатыва­ются на кафедре педагогики и психологии Университета дружбы народов, возглавляемой А. И. Крупновым. На изучение националь­но-психологических особенностей представителей различных на­родов сориентирован профессорско-преподавательский состав кафедры психологии Северо-Осетинского государственного уни­верситета, руководит которой X. X. Хадиков. Под началом

B. Ф. Петренко проводятся этнопсихосемантические исследования в МГУ. Д. И. Фельдштейн возглавляет Международную ассоциа­цию содействия развитию и коррекции межнациональных отно­шений.

В настоящее время исследования в области этнической психоло­гии ведутся по т р е м главным направлениям.

Первое из них занимается конкретным психологическим и социологическим изучением различных народов и народностей. В его рамках осуществляются работы по осмыслению этнических стереотипов, традиций и специфики поведения русских и пред­ставителей многочисленных этнографических групп Северного Кав­каза, национально-психологических особенностей коренных на­родов Севера, Поволжья, Сибири и Дальнего Востока, предста­вителей некоторых зарубежных государств.

Ученые, относящиеся ко второму направлению, занима­ются социологическими и социально-психологическими иссле­дованиями межнациональных отношений в России и СНГ.

Представители третьего направления в отечественной эт­нической психологии уделяют главное внимание изучению социо­культурной специфики вербального и невербального поведения, этнопсихолингвистической проблематике.

Особую роль среди исследователей истоков национального свое­образия народов нашего государства сыграл Л.Н. Гумилев (1912 -1992) — историк и этнограф, разработавший своеобразную кон­цепцию происхождения этносов и психологии людей, к ним при­надлежащих [63; 64; 65].

Гумилев считал, что этнос есть явление географическое, все­гда связанное с ландшафтом, который кормит приспособивших­ся к нему людей и развитие которого зависит в то же время от особого сочетания природных явлений с социальными и искусст­венно созданными условиями. Вместе с тем он всегда подчерки­вал психологическое своеобразие этноса, определяя последний как устойчивый, естественно сложившийся коллектив людей, про­тивопоставляющий себя всем прочим аналогичным коллективам и отличающийся своеобразными стереотипами поведения, кото­рые закономерно меняются в историческом времени.

Для Гумилева этногенез и этническая история не являлись иден­тичными понятиями. По его мнению, этногенез — это не только начальный период этнической истории, но и четырехфазный про­цесс, включающий возникновение, подъем, упадок и умирание этноса. Жизнь этноса, считал он, подобна жизни человека, и, как и человек, этнос смертен. Эти представления ученого до сих пор вызывают споры и критику со стороны его оппонентов, однако если последующее развитие этносов и его исследования подтвер­дят цикличность их существования, то это позволит по-новому взглянуть на формирование и передачу национально-психологи­ческих особенностей представителей конкретных национальных общностей.

Этническая история, по мнению Гумилева, дискретна (пре­рывна). Импульсом, приводящим в движение этносы, считал он, является пассионарностъ. Пассионарность — понятие, употребляв­шееся им для объяснения особенностей этногенеза. Пассионарностью могут обладать как отдельные личности, принадлежащие к конкретному этносу, так и этнос в целом. Для пассионарных лич­ностей присущи исключительная энергичность, честолюбие, гор­дость, чрезвычайная целеустремленность, способность к внуше­нию. (Подробнее о пассионарности см. с. 87 — 88 данной книги.)

По мнению Гумилева, пассионарность выступает атрибутом не сознания, а подсознания, является специфическим проявлением нервной деятельности, которое фиксируется в истории этноса особенно важными событиями, качественно изменяющими его жизнь. Такие трансформации возможны при наличии пассионар­ности как особого качества и отличительной характеристики не только у индивида, но и у групп людей. Таким образом, пассио­нарный признак приобретает популяционный и закономерный характер. Для пассионариев, считал ученый, характерно посвя­щение себя одной цели, длительное энергетическое напряжение, соотносимое с пассионарным напряжением всего этноса. Кривые роста и падения пассионарного напряжения являются общими закономерностями этногенеза.

Концепция Гумилева в целом достаточно специфична, но пси­хологи находят в ней немало ценного в силу того, что пассионар­ность и специфика этногенеза помогают понять многие феноме­ны, которые они изучают, выводить и достаточно точно осмыс­ливать закономерности формирования, развития и функциони­рования национально-психологических особенностей людей.

Рассмотрение истории развития отечественной этнической пси­хологии было бы неполным без анализа места и роли своеобраз­ных школ (социологической, этнологической, с одной стороны, и психологической — с другой), сложившихся и функционирую­щих сегодня в России.

Этнопсихологическая школа в отечественной социологии и этнологии — это совокупность направлений развития этнопсихо­логических взглядов и кросскультурных исследований, предпри­нятых социологами и этнографами.

Социология имеет свой, более обобщенный, чем в психоло­гии, подход к пониманию этносов и их психики. Она рассматри­вает этнос как единство людей, объединенных схожестью дея­тельности и интересов. В понимании особенностей проявления эт­нопсихологического, его динамики у социологии свои представ­ления.

Этнология и этнопсихология имеют один объект исследова­ния — это национальные общности, но предмет изучения у них разный. Первую интересуют быт и культура, демографические ха­рактеристики народов, а вторую — закономерности и особенности их психики, самосознания, черт национального характера и т.д., которые проявляются в быту, культуре, традициях, поведении представителей национальных общностей.

Вместе с тем именно социологи и этнографы после развенча­ния культа личности Сталина, с начала 60-х гг. XX в., вновь по­ставили вопрос о необходимости изучения национальной пси­хологии, предложили направления анализа ее теоретических и методологических проблем, призвали психологов к сотрудничест­ву в решении этих проблем [см. Советская этнография. — 1983. -№ 2 — 4]. Затем они активно развернули исследования этносоциологических и национально-психологических характеристик насе­ления страны.

Наиболее продуктивно работали научные коллективы под ру­ководством Ю. В. Бромлея и Л. М. Дробижевой, обращавшие глав­ное внимание на изучение психологических аспектов национальных отношений, роли национальных традиций в социальной регуля­ции поведения, влияния многообразия культурной среды на пси­хику представителей различных этнических общностей. По резуль­татам этой многогранной деятельности регулярно проводились научные конференции и семинары в Москве, Тарту, Казани, Баку, Ростове-на-Дону.

В 70-е гг. в этот процесс стали активно включаться ученые на­циональных регионов, что, безусловно, принесло большие поло­жительные результаты, так как исследовались национально-пси­хологические явления и процессы в той среде, представителями которой были сами ученые. А. X. Гаджиев возглавил изучение на­циональных стереотипов и установок представителей народов Северного Кавказа [45; 46; 47]. А. Ф. Дашдамиров продуктивно ра­ботал над проблемами национально-психологического своеобразия проявления личности в условиях Закавказья [70]. Под руко­водством Н. Д. Джандильдина изучались этнопсихологические ха­рактеристики народов Средней Азии и Казахстана [72; 73].

Не остались без внимания ученых и вопросы культуры меж­национального общения в государстве; классовые и человече­ские аспекты в национальной психологии; специфика проявле­ния национального характера в общественной жизни; нацио­нальные и интернациональные формы социального бытия, национального сознания и самосознания, своеобразие их функци­онирования. Результаты проведенных исследований получили широкое освещение на страницах журналов «Советская этногра­фия», «Вопросы философии», «Психологического журнала», на прошедших в 90-е гг. научных конференциях в Москве, Твери и Владикавказе.

Этнопсихологическая школа в отечественной военной психо­логии — научное направление, зародившееся и развивавшееся как результат запросов практики, а именно — морально-психологической подготовки российских военнослужащих, в том числе к боевой деятельности против личного состава армии конкретных зарубежных государств.

Начиная с середины XIX в. русские военные исследователи проявляли устойчивый интерес к национально-психологическим проблемам, указывали на необходимость учета этнических (в том числе и психологических) особенностей в обучении и воспита­нии воинов. Подготовленные и изданные в конце XIX в. в России книги по результатам этих исследований содержали этнографи­ческие характеристики представителей почти всех народов и на­родностей страны, они активно использовались в практике инди­видуально-воспитательной работы в армии и на флоте.

Особая заслуга в привлечении широкой общественности к про­блемам этнической психологии в более позднее время принадле­жит А.Е. Снесареву. Он впервые разработал и в 1920 г. начал читать в Академии генерального штаба курс лекций «Психология вой­ны», в котором содержались обобщения, касавшиеся учета в про­цессе подготовки личного состава армии его национально-психо­логических особенностей.

В последующие годы, с развитием культа личности в СССР, разработка проблем национальной психологии, как уже говори­лось, оказалась под длительным запретом. Однако военная психо­логия быстрее вышла из состояния застоя в этой области, что было обусловлено внешнеполитическими условиями и задачами, которые ставило руководство страны перед армией. Необходимо было четко представлять, с каким противником и с какой психо­логией его личного состава придется столкнуться российским во­еннослужащим.

Генератором этнопсихологических исследований стала группа военных психологов Военно-политической академии им. В. И. Ле­нина под руководством Н. Ф. Феденко. В 1966 г. выходит работа Н. Ф. Феденко и Н. И. Луганского, в которой наряду с методоло­гическими и теоретическими проблемами национальной психо­логии как науки подвергались тщательному анализу конкретные этнопсихологические характеристики военнослужащих США, Ве­ликобритании, Франции и ФРГ [238]. В 1968 г. Луганским было завершено исследование «Влияние национально-психологических особенностей населения ФРГ на морально-боевые качества лич­ного состава бундесвера» [140].

В 1977 г. В. Г. Крысько было начато, а в 1989 г. В. И. Гавриловым закончено исследование национально-психологических особенно­стей населения и личного состава китайской армии. И. Д. Куликов в 1988 г. завершил исследование по национально-психологиче­ским особенностям личного состава армии АРЕ [122]. В 1989 г. В. Г. Крысько осуществил исследование, в котором обобщил взгляды военных психологов на проблему влияния национальной пси­хологии на боевую деятельность вероятного противника [115].

В 80-е гг. военные психологи начали активное изучение нацио­нально-психологических особенностей советских воинов различ­ных национальностей. Результаты проведенных военными пси­хологами Н. Г. Борискиным, В. Н. Дейнекиным, В. Г. Крысько, В. А. Поповым и др. исследований широко используются в прак­тике обучения и воспитания российских воинов, реализуются в деятельности командиров всех степеней. З. Б. Бадмаевой, М. Набиевым, Э. А. Саракуевым, С. Ц. Чемитовой были проведены ис­следования по национально-психологическим особенностям ка­бардинцев и балкарцев, калмыков, таджиков, бурятов и некото­рых других народов России, результаты которых широко используются в обучении и воспитании воинов российской армии.

В центре социологических и психологических исследований МО РФ осуществлял многостороннюю исследовательскую деятельность специально созданный отдел изучения межнациональных отно­шений в Вооруженных силах.

Представители этнопсихологической школы военной психо­логии сегодня продуктивно трудятся и осуществляют разнообраз­ные исследования в военных и гражданских вузах страны, в раз­личных министерствах и ведомствах РФ.

Военные психологи разработали четкую методологическую и теоретическую концепцию национальной психологии; дали раз­вернутую оценку сущности, содержания и структуры националь­но-психологических особенностей людей; выработали социально ориентированный подход к формам их проявления в различных видах деятельности. Все это способствует нахождению более эф­фективных путей, методов и средств анализа трудностей межна­ционального общения и взаимодействия воинов в условиях ар­мейской службы, а также разработке продуктивных мероприятий (правовых, организационных, социально-психологических и дру­гих), позволяющих регулировать отношения между представите­лями различных этнических общностей в многонациональных во­инских коллективах.

Вопросы и задания для самоконтроля

1. К какому времени относится зарождение этнической психологии как самостоятельной отрасли научных знаний в нашей стране?

2. В чем заключается значение исследования национальной психоло­гии представителей многочисленных этнических общностей нашего го­сударства?

3. Назовите имена тех ученых, которые в XIX в. впервые в нашей стране организовали изучение национально-психологических особенно­стей различных этнических общностей.

4. Перечислите основные теоретические подходы к исследованию на­циональной психологии, сложившиеся в отечественной общественной науке.

5. Охарактеризуйте основные этнопсихологические школы в россий­ской науке.