Глава 14.

От меня всего-то было нужно вернуться в Москву и дать показания. Сильвестр обещал, что без особой необходимости мое имя разглашаться не будет. Каким-то образом детективу удалось найти еще «товар» Хакима. Они согласны выступить в суде. Все стало еще лучше, когда власти Таиланда согласились участвовать в операции, более того, обещали не экстрадировать Хакима, если какая-то из стран будет требовать это (мы так и не узнали о его гражданстве).
Долгий, изматывающий перелет. Машина с водителем от интерпола. Мрачным таким. Все это ожидаемо. Не ожидал я, что в коридорах офиса международной полиции наткнусь на Ясона. Презрительный взгляд, которым он меня окатил, заставил съежиться. И подумать не мог, что он будет давать показания против Хакима. Что у них вообще за отношения? Ясон первым зашел в кабинет. Меня и еще одного парня попросили подождать. Развели по разным комнатам. Забежал Сильвестр, осунувшийся, но довольный. Потрепал меня по голове. Сказал, что Хаким сейчас в Таиланде и никуда ему оттуда не деться. Если все будет хорошо, то через пару дней его арестуют. Не могу поверить, что все скоро закончится.
Ждать пришлось часа четыре. Я задремал, а проснулся от громкого стука. Этот как следует хлопнул дверью Ясон.
— Из-за тебя Хаким потерял голову! – накинулся на меня парень, возвышаясь надо мной.
— Прости?
— У нас был отличный бизнес, скажи, почему он разрушен?
— Не знаю, — чего он так злится?
— Я знаю. Из-за тебя. Ты стал последним, кого мы продали. Сначала Хаким сказал, что ему нужен отдых, с тобой навозился. Потом в ход пошли еще какие-то предлоги. А затем он исчез, открыто заявив, что это дело больше не для него. И объявился он там, где был ты. Скажи, гаденыш, что в тебе такого?
— Кто ты такой? – лишь спрашиваю я.
— Я? – он невесело усмехается. – Я его первый. Первый человек, которого он продал.
Все ясно. Вернее, ничего не ясно! Только открываю рот, как залетают несколько пареньков суровой наружности.
— Разговаривать нельзя! – они берут Ясона под руки и выводят, но напоследок он кричит мне:
— Запомни, Хаким не может испытывать чувства. Он моральный инвалид. Никогда в жизни ты не услышишь от него слова о любви!
Я в замешательстве. Ничего не могу понять. Хаким из-за меня бросил свой бизнес? Значит, та наша встреча в торговом центре не случайна? Он… Мне не дают додумать, ведут в другой кабинет. Там, перед десятью сотрудниками международной полиции я рассказываю все, что со мной происходило. До самого вечера. Мне даже не дают выйти в туалет, забрасывают подробными уточняющими вопросами. Часов в одиннадцать отпускают. С ног валюсь от усталости. Сильвестр везет меня в гостиницу. Остается со мной в номере. Словно боится, что я куда-нибудь сбегу. Не спорю. Сейчас мне нужен сон. Мужчина располагается в кресле, а я занимаю кровать.

***

— Ты во сне повторял его имя, — говорит как бы между прочим Сильвестр за завтраком, который мы заказали в номер. Пристально смотрит на меня, смущает. – Ты уверен в том, что делаешь?
Киваю. Хаким хочет этого. Хаким получит это.
Еще один день дачи показаний. Говорю, пока не садится голос. Расписываюсь в десятках документов. Бюрократия. Под вечер меня отпускают. Вымотан, но еду в аэропорт. Покупаю билет на самолет до Таиланда. Одна пересадка. Четыре часа ожидания. Надеюсь, успею. Пожалуйста, я должен успеть.

***

Катер развил самую большую скорость. Мое лицо мокрое от соленых брызг, но это приятно освежает. Я смотрю на часы. Осталось совсем немного времени. Показался остров, я причаливаю, прыгаю в воду и бегу к вилле. Новая вилла Хакима. Так похожая на старую. По пути мне не встречается ни души. Я залетаю в гостиную и вижу Хакима, стоящего у окна и что-то просматривающего на своем ноутбуке. Он удивленно оборачивается:
— Что ты здесь делаешь?
— Пришел сам тебе все рассказать.
Он что-то быстро прикинул в уме, наверное, отследил, что я был в Москве:
— Ты, наверное, не спал нормально сутки. Может это подождет?
— Нет, — я едва не кричу. – Хватит игр! Я сделал это. Я написал письмо твоей дочери, какой у нее отец. В этот раз она поверила. И даже ответила. Сказала, что ты для нее не существуешь.
Его лицо меняется, но он быстро собирается. Я понимаю, что он ожидал этого. Мне больно, я стискиваю зубы. Хаким знал, черт его возьми, он знал!
— Что ж, это ранит. Ты удовлетворен? – он улыбается. Безмятежно так.
— Это не все, — зло усмехаюсь я. И вижу, как он замирает. – Так же я рассказал обо всем твоему сыну.
Он бледнеет. Стоило пройти все это, чтобы только увидеть эти отголоски растерянности на его лице.
— Твой сын тоже не хочет иметь с тобой ничего общего. Их матери выдан судебный запрет. Тебе запрещено к ним приближаться ближе, чем на километр.
У меня дрожат руки. Я должен чувствовать триумф, но его нет. Мне с каждым словом больней, будто я вытягиваю их клещами прямо из сердца.
— Это все? – с иронией спрашивает он. Былой спеси нет.
— Нет, — я сглатываю. – Твои счета арестованы.
— Это невозможно.
— Я собрал доказательства, суд счел их правомерными.
— Я восхищен, малыш. Не ожидал от тебя такого. Что получается, ты лишил меня всего?
— Нет, — шепчу едва слышно, не в силах отвести от него взгляд. — Осталось одно — свобода.
— Даже так? – его брови ползут вверх. – Сколько у нас времени?
Он всегда быстро соображал.
— Пять, семь минут максимум.
— Я восхищен, — он подходит ко мне вплотную. Вдруг мне становится страшно. – Я восхищен тобой, Алекс. Ты превзошел себя. И меня. Я даже не догадывался. И как это, сдать меня?
— Больно, — произношу я, глядя в его глаза. Едва дыша, едва существуя.
— И мне, — он обхватывает меня за талию и притягивает к себе. – Но ты стоишь этого.
Прежде чем я успеваю что-то сказать, его губы находят мои. И я забываю обо всем. Он нежный, терпкий, дразнящий. Меня пронизывает желание, смешанное с грустью. Пути назад нет. Я сдерживаю слезы, а Хаким не сдерживает себя. Только в этот момент первый и единственный раз в жизни я видел его нетерпение, его страсть, его желание. Его сердце колотилось по ребрам, я прижимал ладошки к его груди, словно пытаясь удержать его там. Хаким отстранился, его руки все еще на моей талии:
— Стоило столько ждать.
— Хаким… — я готов просить, нет, умолять, чтобы он бежал, прятался, но он закрывает мне рукой рот.
— Тише, малыш, ничего не говори. Ты понял? – я отрицательно качаю головой. Что я должен был понять? Опять игры. Вдалеке послышались полицейские сирены. Я испуганно схватил его за рубашку, но он все еще закрывал мне рот, не давая сказать ни слова. — Теперь мы квиты. Мы можем начать наши отношения с чистого листа.
Мне хочется орать во все горло. Ненавижу Хакима с его изощренной логикой! Вот значит как? Нужно было все сломать, чтобы построить заново? Я кидаюсь на него с кулаками, молочу по нему, а он не сопротивляется, лишь улыбается. Его волосы растрепались, на щеках выступил румянец, а в глазах столько нежности.
— Не двигаться! – кричат полицейские, окружившие нас.
Хаким с усмешкой поднимает руки, но его взгляд, полный тепла, не отпускает меня. К нам подбегают, на него одевают наручники, он покорно сводит руки за спиной. А потом, легкое быстрое движение, его губы неуловимо касаются моего уха, и только я слышу, один я в комнате, один я во всем мире:
— Я люблю тебя.
Его тут же хватают, уводят, а я стою с открытым ртом и не верю услышанному. А потом начинаю смеяться. Полицейские смотрят на меня с удивлением, наверное, думают, что я тронулся, а я всего лишь счастлив.

***

Наверное, единственный человек в мире, кому идет тюремная роба – это Хаким. Да его даже в ней прямо сейчас можно снимать на обложку журнала. Я сидел в судебном зале на самом последнем ряду, надвинув кепку по самые брови. Нас разделяло десятка два кресел, заполненных людьми, но я чувствовал, что Хаким ощущает мое присутствие. Приговор ему вынесли суровый – в Тайланде вообще достаточно суровое законодательство. С ровной спиной он выслушал его, а когда повернулся к залу, на его губах играла улыбка. «Ну-ну, — подумалось мне, — посмотрим, как ты будешь веселиться следующие десять лет в тюрьме». Я подождал, пока его выведут, в последний раз взглянул на судебный зал, и длинными коридорами вышел на улицу. Духота ударила в лицо, горячий воздух заполнил легкие. Я закрыл глаза. Вот и все. Почти все. Осталось несколько важных дел. Я шел по улицам Бангкока и наслаждался. Не знаю, стоило ли оно все того, но получилось вроде неплохо. Вытащив сотовый, я набрал номер своего банка:
— Здравствуйте, Елена, вас слушаю.
— Я бы хотел открыть доступ к ячейке одному человеку.
— Ваши данные, пожалуйста, и пароль.
Я назвал все девушке, она попросила подождать пару минут, я терпеливо висел на проводе, наблюдая за живой улицей.
— Все правильно. В списке значится лишь один человек, открыть ему доступ?
— Да.
— Все сделано. Что-нибудь еще?
— Нет. Спасибо.
— Спасибо, что воспользовались услугами нашего банка. Всего доброго.
Не мешкая, я набрал номер Сильвестра. Детектив ответил спустя пару гудков, бодро и радостно:
— Привет, Лешка.
— Привет, — я почему-то засмеялся.
— У тебя хорошее настроение. Все удалось? Он за решеткой?
— Да, благодаря тебе. Спасибо.
— Не стоит, — мужчина смутился, ей-богу!
— Твое вознаграждение ждет тебя в банке.
— Но… — он замялся, что-то обдумывал, я терпеливо ждал, наблюдая за снующими по улице тук-туками, — я думал ты сам расплатишься со мной. Мы пойдем, отметим завершение дела…
«И станем хорошими друзьями», — хмыкнул про себя я.
— Прости, не могу. Было приятно иметь с тобой дело.
Мужчина что-то говорил, но я отключился. Пошел к мосту через канал, дошел до его середины, достал симку из сотового и отправил ее и сам аппарат в воду. Конечно, Сильвестр зарекомендовал себя как превосходного детектива. Если он захочет, то найдет меня легко. Надеюсь, он понял намек и не станет меня никогда искать. Я остановил такси и произнес с легкой грустью:
— В аэропорт.
Пожилой таец меня оглядел, но молча поехал. Конечно, наверное, ему редко встречаются люди, едущие в аэропорт без багажа. Он мне просто не нужен. Не стоит тратить на него даже время. Я купил билет. Восток. До вылета было буквально пару часов, я побродил по магазинам, купил ноутбук, потому что свой прежний я забыл в Москве (молодец, да), и все время ожидания и весь полет я писал письмо. Оно вышло длинное, немного скомканное, но очень эмоциональное. Когда объявили снижение, я как раз дописал его. Подключился к бортовой системе и отправил его на электронную почту Ника под названием «Продолжение статьи «Юноша из Восточного гарема».
В аэропорту меня встречали.
— Надж! – кинулся я к немолодому управляющему. — Сафи! — я обнял старика, — как я рад вас видеть.
— И мы тебя, маленький принц, — улыбнулся Сафи. – Но позволь узнать, что ты здесь делаешь?
Они оба в ожидании ответа пристально на меня смотрели. Я смутился и ответил чистую правду:
— Не знаю, я, будто должен был вернуться, должен был увидеть вас.
— Хм, — протянул старик.
— Ты весь светишься, — заметил Надж. – Ты нашел свое счастье?
Я кивнул.
— Значит, начиная новую главу своей жизни, ты хочешь проститься со старой, — философски изрек Сафи и повел меня под локоть к выходу, управляющий следовал за нами следом.
— Азиз знает, что я здесь?
— Конечно, — ответил Надж.
— Он все еще сердится?
— Если бы он все еще сердился, то тебя высадили бы где-нибудь в Китае, — хмыкнул Сафи. – Нет, не сердится. Но, думаю, увидеться вам не удастся.
Это меня немного задело, но я быстро справился с чувствами и сказал:
— Главное, я увидел вас.
Я вообще-то и не собирался видеться с Азизом. Мужчины были довольны моими словами. Они усадили меня в белоснежный лимузин и отвезли в отель. Пока мы ехали, я беспричинно улыбался. Слишком многое меня связывало с Востоком. Я никогда не вырву его из сердца.
— Подарок от шейха, — улыбнулся Надж, открывая передо мной двери в шикарный номер. Самый лучший в отеле.
— Он разрешил нам остаться с тобой на эти два дня, что ты пробудешь здесь.
Тонко. Надж в своем репертуаре. Значит, Азиз дал мне всего сорок восемь часов. Что ж, этого достаточно.
— Ты расскажешь свою историю? – спросил Сафи.
— Не сейчас, — ничего не хотелось. Я плюхнулся на кровать и засмеялся. На такой кровати мы могли втроем спать. Почему, чем дороже номер, тем больше кровать?
— Тогда, как на счет ужина?
— Отличная идея! – я приподнялся.
— Тебя ждет смокинг, — Надж распахнул двери шкафа.
— Э, а это необходимо?
Когда я был наложником, то позволял себе заявиться в любой ресторан в джинсах.
— Боюсь, что да, маленький принц, — Сафи попытался скрыть улыбку.

***

Непривычно было готовиться к ужину, как к празднику. Одевать красивые вещи, приводить в себя порядок. В смокинге я выглядел очень торжественно, словно жениться собрался.
Надж сокрушался над моими наполовину отросшими наполовину выцветшими волосами. Говорил, что былой их цвет уже никогда не вернешь. Он тут же притащил откуда-то краску, сам покрыл ей голову, сам вымерил время и сам смыл. Сафи тут же влез с каким-то своим очередным отваром, чтобы помочь волосам. Получилось почти как прежде.
Ресторан был потрясающим. Надж и Сафи проводили меня к столику, где меня ждал… Лукас. Я кинулся к нему и крепко обнял друга. Он тоже был в смокинге, отросшие волосы убраны назад. Красивый, свежий, уверенный в себе. На нас с интересом смотрели все посетители ресторана. Так приятно… Сколько я не чувствовал себя особенным.
— Что же ты сбежал, маленький паршивец? – Лукас с недовольством посмотрел на меня. Но его глаза блестели от радости.
Мы сели за столик.
— Так получилось. Я не мог оставаться.
— А, ладно, — махнул он рукой. – Не будем ворошить прошлое. Рассказывай, как ты там?
Весь вечер мы проболтали. Потом переместились в номер и там тоже болтали всю ночь. Друг рассказывал о своей жизни, что он всерьез занялся йогой, скоро он и еще один наложник собираются в Индию, что все-таки он научился готовить эти чертовы роллы, но их никто не ест.
Заснули мы под утро, на одной кровати, а через пару часов нас разбудил Надж. И начались нескончаемые развлечения… По старой памяти, нам с Лукасом был предоставлен весь аквапарк. Мы дурачились как дети, а Надж и Сафи за нами с усмешкой наблюдали. За это мы их обрызгали так, что одежду можно было выжимать.
На следующий день мы отправились на трассу, где я выиграл свою первую гонку. На этот раз Лукас меня сделал. Потом мы прошлись по памятным местам, побывали в старом городе. Наелись мороженого, насмеялись.
Вечером, оказавшись в отеле, я понял, что сказка кончилась, потому что мои вещи были собраны. Хотя какие вещи. Всего рюкзак. Лукас помрачнел:
— Алекс, может ты…
— Все хорошо, — я придал лицу уверенности. – Спасибо за чудесные дни.
Надж и Сафи чуть склонили головы. Вообще, в их действиях проглядывается явная синхронность.
— Знаете, не провожайте меня. Я сам доберусь до аэропорта. Надеюсь, лимузин?
Надж кивнул. Никогда не видел его таким расстроенным. Я обнял Лукаса, пожелал ему счастливого путешествия в Индию, оставил свой номер и адрес электронной почты. Сафи и Наджа я тоже обнял. Они сказали мне много приятных слов. От управляющего я вообще этого не ожидал. Он обычно скуп на эмоции.
Внизу меня ждал роскошный лимузин. И букет красных роз. Без записки. Но она была не нужна.

***

В аэропорту в ожидании рейса было нечего делать. Я зашел в интернет со своего ноутбука и решил проверить почту. Одно новое сообщение. Я с любопытством открыл его. Оно было от Ника. Он писал, что потрясен моим рассказом, он будет обязательно опубликован, и еще, что завтра он будет в Европе, в Праге, мы могли бы встретиться. Почему бы и нет? Путешествия – это круто. Думать о том, что деньги когда-нибудь кончатся, не хотелось. Я написал ему положительный ответ. Затем легко купил билет в Прагу, через три часа садился в самолет до Москвы, оттуда через пять я отправлялся в столицу Чехии.

***

Ник изменился. Очень сильно. Я не сразу узнал в серьезном молодом человеке в деловом костюме того беззаботного студента с журфака с вечной нехваткой денег. Он сгреб меня в объятия и долго не выпускал, от него пахло Диором. Прошло же всего ничего времени… или я так увлекся Хакимом, что потерял счет?
— Ты не изменился, Алекс. Все такой же красавчик. Время как будто замерло для тебя, не так ли? Уж не продал ли ты душу, как Дориан Грей?
— Так я тебе и сказал, — засмеялся я в ответ.
Мы сидели в кафе. Делали вид, что не замечаем повисшей неловкости. Я думал, что может правильно тогда Хаким вмешался. У меня с Ником ничего бы не получилось. Для него существует лишь работа.
— Скажи, ты не жалеешь? – вот не нужно было мне начинать эту тему…
Парень внимательно посмотрел на меня и честно ответил:
— Нет.
Мог бы и солгать. Я хмыкнул:
— Знаешь, а, наверное, даже хорошо, что так получилось.
Выходит, Хаким сделал хорошее дело. Никита доволен.
— Ты счастлив? – резко спрашивает Ник. И я понимаю, он чувствует вину, как бы не пытался показать свою браваду. За этой маской успешного человека все тот же веселый, боящийся обидеть Ник.
— Да, наверное.
— Ты светишься.
— Потому что я влюблен.
— В него?
— Нет, блин, в нашего президента. В кого же еще? Ник, ты же читал письмо. Там все.
— Я… завидую тебе. Сейчас я кое с кем встречаюсь, но… он не сравнится с тобой, — в его словах печаль.
— Нельзя иметь все, Ник. Это закон такой.
Смеюсь. Получается… Я получил больше, чем хотел.
Мы прогуливаемся по Праге. Чудесный город. Мешает только дождь, занявшийся с утра и не думающий прекращаться. Ужинаем в ресторане, пробуем местные блюда. И расходимся, зная, что вряд ли встретимся когда-нибудь.
Ник, я искренне желаю тебе счастья.

***

Москва необычайно приветлива. Встретила меня теплом, небом, затянутым облаками, закружила в играющем ветерке. Нужно решить что дальше… Тут я недолго задержусь. Гуляю по городу. Впитываю его звуки, запах. Не то. Бангкок мне нравится больше.
Пью капучино и чувствую себя легко и свободно. Я как птица, могу делать, что хочу. Денег хватит на первое время, а там посмотрим. В дождливой Праге я соскучился по солнцу. Я открыл ноутбук и задумался. Нужно выбрать теплую страну. Простую, небогатую, желательно с немаленькой территорией. Я долго листал странички, отметая все, пока не нашел. Шри-Ланка. Вот она. Чудесно. Подходит по всем параметрам. Я забронировал себе билет на завтра, придется сделать несколько пересадок, но думаю, оно того стоит. Так же я забронировал виллу на берегу океана на целый месяц, оплатил ее карточкой. Все сделано. Как все просто.
Мой новый дом ждет меня.

***

Приземлившись в Международном аэропорту в Коломбо, я взял такси и часа четыре ехал до места назначения. Как все-таки удобно путешествовать без багажа.
Меня ждала прекрасная вилла. Реклама не обманула. Отдаленный ото всех уголок рая. Ключи от виллы были в правом от двери горшке с цветами, как мне и сказал управляющий. Я вошел и довольно огляделся. Небольшая гостиная в колониальном стиле, из нее видна спальня с ванной, справа маленькая кухня. Главное терраса, она выходит прямо к океану, но укрыта от палящих солнечных лучей высокими пальмами. В подарок меня ждала бутылка вина и фрукты на столике в гостиной. Я швырнул свой небольшой рюкзак на пол, основную массу которого составлял ноутбук, разделся до нижнего белья, раскидывая вещи повсюду, и побежал к океану. Мне не терпелось окунуться, почувствовать соленый привкус во рту. С разбегу я плюхнулся в воду и долго резвился с волнами как ребенок. В этот самый момент я был счастлив, как никогда. Что для человека счастье? Что значит это слово? Даже сейчас, после всего я не знал. Я не знал, мне удалось поймать этот момент и прожить его. Что будет завтра – не знаю. Наступит новый день и будет видно. Я улыбнулся опускающемуся солнцу, помахал рукой редким облакам, долго лежал на мягком песке, глядя в бездонное циановое небо.
Смыв песок, я пошел обратно к вилле, любуясь пейзажем. Как здесь красиво. Потрясающе. Обожаю такую природу. Буйная, неуемная. Больше не вернусь в Россию с ее вечной пылью. Я зашел в полутемную комнату. Было прохладно. Я не помню, чтобы включал кондиционер… Теплые руки обвили меня, я вздрогнул. Губы скользнули по моему плечу, собирая солоноватые капельки, поползли выше, больно впились в мою шею, оставляя отметины. Я резко развернулся и оказался в объятиях Хакима. Он смотрел на меня с усмешкой, но его глаза светились нежностью. От его шелкового голоса по коже побежали мурашки:
— Напутешевствовался?
Я вздохнул и покачал головой:
— Ну почему ты так долго?
И прижался к нему всем телом. Он крепко обнял меня в ответ. Мы стояли так очень долго. Пока я не задрожал. Стало холодно, кондиционер был поставлен на максимальную мощность, а на мне почти ничего не было, а то, что было – мокрое. Хаким без особого желания отстранился, подтолкнул меня в ванную, сам же взял бутылку вина со стола. Так быстро я еще никогда не принимал душ. Через минуту я стоял перед ним, закутанный в банный халат, с моих волос капала вода прямо на пол. Хаким засмеялся и протянул мне полный бокал:
— За нас.
Вино было чудесным, оно согрело, расслабило. Все-таки я немного нервничал. Впрочем, так было всегда в присутствии Хакима. Он сел в кресло, а я смело забрался к нему на коленки, положил голову на плечо и закрыл глаза. В ушах гудело после перелетов, я не спал нормально довольно продолжительное время, и усталость навалилась на меня. Зевок вырвался сам. Хаким вздохнул, целуя мой лоб:
— Тебе нужно отдохнуть.
— Я не хочу. Я не отпущу тебя, — сонно пробормотал я.
— Я никуда не ухожу, малыш. Теперь я буду с тобой всегда.
Снова зевнув, я подумал, как глупо – наш первый вечер вдвоем, а меня клонит в сон. Только я так могу. Столько этого ждать, столько к этому идти, столько преодолеть на пути и сомлеть на руках у Хакима.
— Послушай, — еле ворочая языком, произнес я. – Хочу тебя спросить…
— О чем угодно, — живо откликнулся Хаким. Это порадовало бы в иной ситуации. Редко, наверное, когда бывает, что он готов ответить на любой мой вопрос. Я бы мог спросить – почему, зачем и даже попросить его рассказать свою самую заветную тайну. Мог бы даже узнать, как он оказался здесь. Нет, я, конечно, понимал, что такой человек, как Хаким, всегда найдет выход. Он заплатил, и кто-то сидит за него? Или инсценировал собственную смерть? Только я давно решил уже, что хватит. Я знаю многое о нем, а остальное пусть остается загадкой. Все привело к концу, хорошему или нет, но зачем ворошить прошлое? Я забыл обиды и боль, надеюсь, он тоже. Поэтому я просто сказал:
— Ты не хочешь спать?
— Нет, счастье мое, — улыбнулся он. Совсем не этого он ожидал, но сразу уловил, что к былому мы больше не вернемся.
— А я очень… — я зевнул в последний раз и погрузился в сон, не забыв крепко-крепко обнять любимого перед этим. Через пару минут уснул и Хаким. Когда мы проснулись спустя несколько часов, случилось то, о чем говорили Сафи и Надж – началась новая глава моей жизни.
В одном они допустили крошечную ошибку. Не «моей», а «нашей».
Нашей жизни.

Конец.
Или...
только начало?)