Цель обращения в европейский суд, как правило, не рассматривается в качестве злоупотребления правом по смыслу п. 3 ст. 35 конвенции

Власти государств-ответчиков часто истолковывают мотивы (цель) обращения заявителя в Европейский суд как злоупотребление правом по смыслу п. 3 ст. 35 Конвенции. Однако Европейский суд придерживается того мнения, что злоупотреблением правом на подачу жалобы является намеренное искажение фактов и представление поддельных доказательств. В остальных случаях требуются исключительные обстоятельства, чтобы жалоба была отклонена ввиду злоупотребления правом по смыслу п. 3 ст. 35 Конвенции.

Например, в деле Shamayev and 12 others v. Georgia and Russia*(18) власти государств-ответчиков утверждали, что цель обращения заявителей в Европейский суд состояла не в защите своих гарантируемых Конвенцией прав, а в уклонении от правосудия, что представляет собой злоупотребление правом. Европейский суд отклонил эти возражения и напомнил, что жалоба может быть отклонена ввиду злоупотребления правом лишь тогда, когда она явно основана на вымышленных фактах. В жалобах же описаны реальные события, и власти не доказали вымышленность фактов по делу.

По делу Frizen v. Russia*(19) заявительница жаловалась в Европейский суд на конфискацию у нее автомобиля в связи с уголовным делом, возбужденным против ее мужа. Власти пояснили, что подача заявительницей жалобы в Европейский суд является злоупотреблением правом, поскольку представляет собой попытку вернуть имущество, конфискованное на основании приговора суда по уголовному делу против мужа заявительницы. Однако Европейский суд не согласился с этим утверждением властей и счел необходимым рассмотреть жалобу по существу.

В деле Zhigalev v. Russia*(20) власти государства-ответчика приобщили к делу интервью заявителя газете, в котором были следующие слова: " Когда я только составлял заявление, " добрые люди" советовали: мол, где ты видел, чтобы кому-нибудь удавалось обмануть государство? ". На основании сказанного власти обвинили заявителя в том, что целью его обращения в Европейский суд был обман государства. Тем самым, по мнению властей, заявитель злоупотребил правом на подачу жалобы. Однако Европейский суд не стал рассматривать по существу это возражение как необоснованное.

Политические цели при обращении в Европейский суд, в частности политическая пропаганда, не рассматриваются в качестве злоупотребления правом на подачу жалобы. Только в исключительных случаях, когда основной целью обращения является политическая пропаганда идей, чуждых предназначению Конвенции, жалоба может быть отклонена со ссылкой на злоупотребление правом

Тем не менее, даже при обращении участников террористических организаций Европейский суд не отклонял их жалобы по причине злоупотребления правом по смыслу п. 3 ст. 35 Конвенции.

Например, в одном из самых первых дел в практике Европейского суда - Lawless v. Ireland*(21) - заявителем выступал участник Ирландской республиканской армии (ИРА). Власти государства-ответчика ссылались на то, что заявитель, подав свою жалобу, стремился к политической пропаганде идей ИРА. Однако возражения властей Ирландии были отклонены Европейским судом по причине того, что политические мотивы при подаче жалобы, в частности стремление добиться поддержки общественного мнения, и политическая пропаганда сами по себе не наделяют жалобу качествами, свидетельствующими о злоупотреблении правом по смыслу п. 3 ст. 35 Конвенции. Суд указал, что о злоупотреблении правом на обращение с жалобой речь может идти, только если главной целью подачи жалобы являются политическое давление и политическая пропаганда идей, чуждых смыслу и предназначению Конвенции. Европейский суд подчеркнул, что политические цели, преследуемые заявителем при подаче данной жалобы, сами по себе не препятствуют ее рассмотрению по существу.

Примечательным в отношении пропаганды политических идей при обращении в Европейский суд является дело Akdivar and others v. Turkey*(22). Власти Турции полагали, что целью обращения заявителей в Европейский суд являются очернение властей Турции и пропаганда идей Курдской рабочей партии (КРП). Они утверждали, что неисчерпание заявителями национальных средств судебной защиты является одним из проявлений общей политики КРП, направленной на то, чтобы скомпрометировать Турцию и ее судебные органы и тем самым представить в легитимном свете террористические акты КРП. По мнению властей государства-ответчика, в этом деле КРП стремилась доказать, что турецкая судебная система неэффективна в целом. Они утверждали, что заявители при обращении в Европейский суд преследовали явно политические цели, поэтому их жалоба должна быть отклонена по мотиву злоупотребления правом по смыслу п. 3 ст. 35 Конвенции. Европейский суд посчитал иначе, указав, что речь о злоупотреблении правом могла бы идти, если бы жалоба была основана на вымышленных фактах, однако этого не было установлено.

Отказ от мирового соглашения не является злоупотреблением правом по смыслу п. 3 ст. 35 конвенции, однако разглашение содержания переговоров об условиях мирового соглашения представляет собой злоупотребление правом

Отказ заявителя от начала или продолжения переговоров об условиях мирового соглашения (ст. 39 Конвенции), а также отказ заявителя от заключения мирового соглашения или от подписания согласованного мирового соглашения не рассматривается Европейским судом как злоупотребление правом. При этом не имеет значения, отказывается ли заявитель от заключения мирового соглашения с органами государства-ответчика на национальном уровне или с властями государства-ответчика на уровне рассмотрения жалобы в Европейском суде.

Например, в деле Chebotarev v. Russia*(23) власти государства-ответчика настаивали на том, что заявитель злоупотребил своим правом на обращение с жалобой, поскольку отказался на национальном уровне от предложения муниципальных властей заключить с ними мировое соглашение. Европейский суд отметил, что отказ от подписания мирового соглашения не может быть приравнен к злоупотреблению правом на подачу жалобы, и напомнил, что согласно его прецедентной практике*(24) отказ заявителя от начала или продолжения переговоров с органами государства-ответчика об условиях заключения мирового соглашения не может толковаться в качестве злоупотребления правом. Как подчеркнул Европейский суд, сам заявитель должен решать, что больше отвечает его интересам - продолжить разбирательство в Европейском суде или принять предложение органов власти государства-ответчика, заключив с ними мировое соглашение.

Схожие возражения властей государства-ответчика были выдвинуты и по многим другим делам*(25). Вместе с тем Европейский суд неоднократно подтверждал свою позицию, согласно которой если стороны не договорились об условиях мирового соглашения, то отказ от его заключения одной из сторон сам по себе не является основанием для отклонения жалобы.

Европейский суд обычно отклоняет требования властей об исключении жалобы из списка рассматриваемых дел на основании п. 1 ст. 37 Конвенции в связи с тем, что заявитель отказался от заключения мирового соглашения на условиях, предложенных властями или органами государства-ответчика*(26).

В силу п. 2 ст. 38 Конвенции и п. 2 ст. 62 Регламента Европейского суда какие-либо предложения, суждения и аргументы сторон, выдвинутые в ходе переговоров о заключении мирового соглашения*(27), являются конфиденциальными и никоим образом не препятствуют сторонам в судебном разбирательстве использовать аргументы, противоположные тем, которые были заявлены в процессе дружественного урегулирования. В случае неподписания мирового соглашения ни одна сторона вне переговоров о мировом соглашении не может разглашать какие-либо предложения другой стороны, ее суждения или аргументы, выдвинутые в ходе переговоров о заключении мирового соглашения, и ссылаться на них.

Европейский суд неоднократно подчеркивал, что следует различать, с одной стороны, заявления (предложения), прозвучавшие в ходе конфиденциальной процедуры заключения мирового соглашения в соответствии с п. 2 ст. 38 Конвенции и п. 2 ст. 62 Регламента Европейского суда, и, с другой стороны, односторонние заявления, сделанные властями государства-ответчика в ходе открытого и состязательного разбирательства в Европейском суде. В первом случае любые заявления и предложения имеют сугубо конфиденциальный характер, во втором - не возникает обязанности соблюдать конфиденциальность*(28).

Нарушение обязанности, закрепленной в п. 2 ст. 38 Конвенции и п. 2 ст. 62 Регламента Европейского суда, соблюдать конфиденциальность переговоров в отношении мирового соглашения рассматривается Европейским судом в качестве злоупотребления правом на обращение с жалобой.

Например, в деле Hadrabova and others v. the Czech Republic*(29) власти государства-ответчика указали на то, что в своем требовании к чешским органам о выплате компенсации заявители прямо сослались на предложение, сделанное им секретариатом Европейского суда в целях заключения мирового соглашения. Европейский суд отметил, что в силу п. 2 ст. 38 Конвенции переговоры о мировом соглашении являются конфиденциальными. При этом согласно п. 2 ст. 62 Регламента Европейского суда никакие письменные или устные сообщения, а также предложения или уступки, сделанные в целях достижения мирового соглашения, не могут быть использованы в качестве ссылок или обоснований при разбирательстве дела. Европейский суд подчеркнул важность принципа конфиденциальности переговоров о мировом соглашении. Он также подтвердил невозможность ссылок на любые сообщения, сделанные во время переговоров о мировом соглашении. Поскольку из представленных властями документов следовало, что заявители в своем требовании к чешским органам прямо сослались на предложение, сделанное им секретариатом Европейского суда в рамках переговоров о мировом соглашении, Европейский суд счел эти действия нарушением конфиденциальности переговоров о мировом соглашении. Европейский суд указал, что пренебрежение этим правилом является злоупотреблением правом в значении п. 3 ст. 35 Конвенции.

Резюмируя все сказанное, следует отметить, что в практике Европейского суда институту злоупотребления правом на подачу жалобы уделяется значительное внимание. Подходы к данной проблеме, описанные в настоящей статье, безусловно, могут найти воплощение в нормах отечественного процессуального права и в правоприменении.